Из бездны — домой

— Дерьмо, — скупо прокомментировал ситуацию Сашка, безуспешно пытаясь очистить правый сандалий от прилипшего намертво собачьего говна. — Учись жить по человечьи, — усмехнулся Валька, обходя по замысловатой траектории кучку свежих испражнений. — По мне, так лучше в компе материнкою быть, чем в конском навозе копаться, — в сердцах сказала бывшая компьютерная программа, а ныне семнадцатилетний ученик одиннадцатого класса Александр Григорьев. (Выбравший эту фамилию, благодаря неподражаемым «Двум капитанам» Вениамина Каверина). Всё-таки мозги у него соображали по прежнему быстро и, поразмыслив секунды две, он просто стянул носок, выбросил его в канаву, а грязную обувь старательно прополоскал в очень кстати находящемся рядом фонтане. — В конском ты бы носком не отделался, — заметил Орешкин, — а теперь смотри. Вон, видишь серую девятиэтажку? — Ту, что за стадионом притулилась? — Вот что тебя меньше всего должно сейчас волновать, так это спортивные результаты, — уколол похожего на человека, но всё же так и не ставшего им Сашу, Валька. — Нас обещали подбросить к дому? — А при чём здесь художник? — в свою очередь парировал юноша, — нам, вроде как, ни к чему эротические фото, а это, кстати, специализация Алексея. Сия программка давно ко мне клеилась, но я себе такую цену набил, что проще Борю Моисеева на Красной площади трахнуть, нежели мой зад поиметь. — Приспичит, так подставишь, в этом мире и не то, я думаю, возможно. — Какой этаж? — Девятый, если не путаю. — Тогда жми на чёртову кнопку… Мастер кистей всем своим обликом напоминал приснопамятного сильно пьющего алкогения Алексея Кондратьевича Саврасова, причём только что вышедшего из запоя. Ручонки тряслись, пот прошибал сидевшего в кресле художника до полного недоразумения, а потому увидевший литровую бутыль запотевшей «Смирновки» хозяин смотрел на двоих спасителей, как на богов. Тостов не было вовсе и Валька с Александром лишь наблюдали за тем, как двести граммов ледяной, прозрачнейшей жидкости вслед за качающим кадыком перемещаются в желудок. Потом последовала молчаливая пауза, где друзья, в свою очередь, опрокинули по рюмахе. И, наконец, получивший нормальный розовый цвет лица Саврасов соизволил отдёрнуть грязную простыню со стоящего на мольберте великолепного холста… — Я почти закончил, господа, — нежно посмотрев на ничуть не уменьшившуюся ёмкость, сказал мужчина. — Осталось внести в сюжет вас — и дело будет сделано. — Для этого мы и здесь, — резонно заметил Сашка,  а вмиг подсуетившийся капитан сунул в руку художнику полный стаканчик. — Вы как, не свалитесь насовсем? — поинтересовался Орешкин у похмелившегося на другой бок Саврасова. — Для меня это, что слону дробина, — браво заявил Алексей своим гостям, — лет десять назад я свободно мог и четверть в одного укуролесить. — Можно посмотреть? — тихонько попросил Валя и, пристально глянув, охнул. На фоне сверкающей звёздами вселенной летел их невеликий по сравнению с ней «Беркут», сверху освещаемый ярким, как тысячеваттная лампочка, Солнцем. Чего-то, однако, не хватало, и лишь присмотревшись к укрытому прозрачным стеклом пустынному мостику, Валентин понял, что там должен был стоять он… Дрожь в руках у маэстро давно прошла, а краски ложились туда, куда надо, и вскоре за огромным иллюминатором нарисовались, словно живые, полные копии капитана и Александра. Сделав последний мазок, тот вытер о брезентовый фартук запачканные в радугу руки, и, поставив в правом нижнем углу затейливую подпись, устало плюхнулся на диван. — Это всё? — спросил разочарованный донельзя Сашка. — А вы ждали чего-то необычного, молодой человек? — забыв о спиртном, ответил художник. — Мои картины живут сами по себе, а ежели вам пообещали от них волшебства, то успокойтесь, так оно и будет. Между тем квартира стала постепенно исчезать, что характерно, вместе с обстановкой и хозяином, а парней каким-то немыслимым способом втянуло в нарисованный на холсте корабль, который завис над ярко освещённой рыжей планетой… Восемь огромных куполов этакими грибами возвышались над безлюдным и холодным Марсом. «Беркут» находился неподалёку, оставив на красной почве борозду от сдутого песка. Сашка же махал своей половинке вполне человеческой рукой. А Валя по звёздам узнавал родное до боли небо. Впереди же виднелась ярко освещённая Солнцем Земля, которую им так быстро помогли достичь. Слёз нету, только горькая тоска И долгое мгновенье — ожиданье, Кто выдумал неведомый рассказ О правилах на звёзды зажиганье? До дому вроде шаг всего пройти — И кончатся затраченные муки. Пришлось мне полвселенной обойти Чтоб вновь увидеть связанные руки. Вспомните приключения Одиссея. Итака была так близка, а алчные греки своими руками вырыли себе посреди Эгейского моря могилу, развязав пресловутый мешок с ветрами…