«Skan» на стандарте

Приближаясь к дому, Спок с удивлением почувствовал запах... еды. Готовящейся еды. Его слух уловил шипение сковороды. У них была кухня. И плита, и разделочная доска, и холодильник, и даже какая-то бытовая техника, которая шла в комплекте с кухонным гарнитуром, купленным целиком. Он не знал точно, что у них было, только потому что никто из них практически не готовил. Джим ел абсолютно всё — у него были предпочтения, но они в основном склонялись к скорости приготовления и потребления. Спок делал себе салаты (поэтому знал о существовании разделочной доски), иногда готовил пломиковый суп (у них точно была как минимум одна кастрюля и половник) и еще несколько других вулканских блюд — в основном зерновых (это означало, что он осведомлен о расположении круп). Все это требовало минимум времени и столовых принадлежностей. В конце концов, они оба не гнушались пользоваться репликатором. Спок вернулся раньше обычного: сегодня был всего лишь шестой день, как он стал отцом. И первый день, когда ему пришлось отлучиться по службе. До этого он выбирался только в лабораторию, чтобы проверить, как обстоят дела с их младшим сыном. Люди отнеслись с неожиданным пониманием и толикой эмоциональной поддержки к его новому статусу, в связи с чем никто не пожелал его задерживать. После окончания работы Спок нанес короткий визит в лабораторию и поспешил домой. Стоило ему войти, как в нос ударил приятный запах жареного лука. Джим готовил, насвистывая себе что-то под нос — рядом не было ничего другого, что могло бы его развлечь. Неподалеку от плиты лежал передатчик радио-няни, но Спок был уверен, что отсюда плач малыша Джим услышал бы и так. Поставив на пол сумку, Спок за несколько шагов приблизился к Джиму. Тот его заметил, приветливо улыбнулся, но обернуться не успел: вулканец прилип к нему сзади, обняв поперек груди и прижавшись носом к шее. — Хэй... — выдохнул Джим, прижимая голову к плечу и уворачиваясь от щекотки. — Приветик. Я думал, ты будешь позже? Спок молча засунул руки ему под футболку, погладил твердый пресс и нажал на пупок. — Ач-ч... Руки холодные... — зашипел Джим и чуть склонился вперед, будто пытался втянуть живот и сбежать от рук, но у него ничего не вышло. Футболка на нем была растянутая, старая, Джим говорил, что носил ее еще когда поступил в Академию. Она была полупрозрачная от времени и стирки, а на плече виднелись три маленькие дырочки разошедшейся ткани. Рисунок спереди почти стерся, но в нем все еще угадывалась эмблема рок-группы «Lezo bezo». В этой футболке он был каким-то особенно домашним. Джим шагнул в сторону, и Споку пришлось сделать шаг вместе с ним, чтобы продолжить прижиматься грудью к его спине. — Все, с кем я сегодня взаимодействовал, настаивали, что мне стоит сократить свой рабочий день. Я нашел полезным поддаться этим уговорам. Ты решил что-то приготовить? — Да. — Джим снова вернулся к плите, и Споку пришлось шагнуть следом. — Мне стало скучно. Малыш пунктуальный, как часы. Или как вулканец. Кушает и какает каждые два часа, остальное время спит. Кроха. И пока он спит, мне нечем заняться. Вот я и решил, раз в ближайшие два месяца я дома, то побуду «хозяюшкой». Ну, мой дорогой муж, — Джим решительно выключил конфорку и, не размыкая объятий, повернулся лицом к Споку, — ублажить тебя… вкусным ужином? — Данное предложение звучит почти вульгарно, но сексуально. Джим прыснул и прикрыл рот ладонью. Он тихо смеялся несколько секунд, и его щеки приобрели более насыщенный цвет. — Я имел в виду овощное рагу, которое я приготовил, а не... минет, — и еще несколько секунд морщился от смущения и смеха, обнимая мужа за плечи. — Сначала одно — потом другое, — согласился Спок. И накрыл пальцы Джима на своем плече, целуя по-вулкански, делясь впечатлениями, которые получил за последние несколько секунд. Идиллию прервал плач. Джим мгновенно высвободился из его объятий и взял бутылочку со смесью, которую подготовил несколько минут назад. Она уже почти остыла до нужной температуры. — Скоро вернусь, — сообщил он и исчез в глубине дома. Спок несколько мгновений смотрел ему вслед. Уже шесть дней, как у них есть ребенок. И он до сих пор не привык, что в их маленькой семье теперь не двое, а трое. И что это означает определенные изменения в их жизни. Например, размышлял Спок, направляясь вымыть руки, он больше не мог внезапно прижать Джима к стойке на кухне, чтобы сделать нечто неприличное. Вернее, мог, но стоит им услышать плач одного маленького червячка, и всё становится менее приоритетным. Это не казалось чем-то плохим. Даже не чем-то, что причиняло дискомфорт. Он заметил, что его собственная нервная система очень необычно реагирует на новый звук: он напрягается, и все его мысли, все ресурсы направляются в сторону этого плачущего существа. С Джимом происходило приблизительно то же самое. Но он был человеком. Его разум был склонен концентрироваться на чем-то одном. Разум Спока всегда был многозадачным. И тем не менее, эта повышенная концентрация не казалась чем-то дискомфортным, а очень естественным. Спок переодевался в спальне. Там же стояла детская кроватка. Пока ребенок был маленьким и за ним нужно было постоянно приглядывать, так было удобнее всего. И пока Спок облачался в домашнюю накидку, он наблюдал, как Джим сидел на кровати с малышом на руках, кормил из его бутылочки и говорил ему что-то (Спок и множество авторов литературы, которую они прочли, настаивали, что сюсюканье только вредит развитию детей). Малыш смотрел на него в ответ и хмурил брови. Вчера утром Спок заметил, что его взгляд наконец-то начал фокусироваться, значит, период слепоты, свойственный всем вулканцам при рождении, прошел. Спок осторожно присел рядом, разглядывая своих самых любимых существ. Джим бросил на т'хайла ласковый взгляд и улыбнулся. Спок протянул руку, и малыш привычно ухватился за его палец. — Сэмюэль думает, что ты держишь его неудобно. Подними свою левую руку немного выше, — свободной рукой Спок поправил положение Джима. — Так гораздо лучше. — Сэмюэль? Мы определились? — Ты предложил это имя. — Но ты не согласился. Только обещал подумать. — Я подумал, — кивнул Спок. — И решил принять твое предложение. Ты ведь хотел назвать его в честь своего старшего брата? — Ну... Наверное. Мне показалось, что это хорошее имя для полувулканца. Но в честь брата я тоже хотел бы, — признался Джим. — Это хорошее решение. Значит, Сэмюэль. — Сэмюэль Кирк. Ну, что ж. * * * — Ты думаешь о том же, о чем и я? — шепотом поинтересовался Джим у темноты. Темнота зашевелилась. Он почувствовал, как его руку сжала прохладная ладонь: Спок решил буквально проверить, думают ли они об одном и том же. — Я тоже об этом задумался, — согласился Спок. — Я просто... прикидываю... Никто из нас ведь не рожал, правильно? — Действительно, — ровно прозвучала темнота, и Джим поджал губы — он не видел, но знал, что брови вулканца насмешливо изогнулись. — Ну да, я знаю, что действительно, но ты же понимаешь, о чем я? Я хочу сказать, что никому из нас, вроде как, не нужно воздерживаться по состоянию здоровья. — Насколько мне известно — нет. Ты пытаешься таким образом намекнуть мне, что желаешь... — Ну, да, вообще-то. Пытаюсь. На несколько секунд воцарилась тишина. Прошла почти неделя с тех пор, как их малыш появился на свет. И всю неделю они оказывались так заняты и озадачены изменением своего образа жизни, что об интимной стороне отношений никто и не думал. А десять минут назад Сэмми проснулся, и Спок его покормил. Конечно, проснулись при этом оба родителя, и теперь... бурно размышляли. — Полагаю, у меня нет причин для отказа, — чинно произнес вулканец. А потом повернулся на бок и, продвинувшись к мужу, более эмоционально добавил: — Я тоже хочу. — Отлично, — Джим тоже повернулся к нему лицом. Снова воцарилась пауза на несколько секунд. Они словно не знали, как подступиться друг к другу. — Как будто у нас вот-вот должен случиться первый секс. И я не знаю, как тебя поцеловать, чтобы ты не испугался и не убежал от меня, — фыркнул Джим. — И у меня сердце в пятки уходит, потому что я не знаю, мне наброситься на тебя со страстным поцелуем и оседлать через полторы минуты или лучше действовать осторожно и попробовать взять словами. — Когда должен был случиться наш первый секс, я думал о том, что в изученном литературном источнике я зря пропустил описание подготовительного этапа и сконцентрировался только на технике. Я знал, сколько толчков нужно сделать и с какой амплитудой, чтобы довести нас обоих до эякуляции, но совершенно упустил психологическую сторону момента. — О, — смущенно выдохнул Джим и придвинулся еще ближе, ласково обняв Спока за талию. — Очаровательно, на самом деле. Я и не знал, что ты волновался так сильно. Если бы я знал, я мог бы быть более внимательным. — Ты был очень внимательным, — успокоил его Спок и накрыл его ладонь своей. Немного погладил пальцы и засунул ладонь Джима под свою пижамную кофту. — Ты тогда поцеловал меня так, как целуются земляне. Я отчетливо помню чувство облегчения от этого. Ты давал мне возможность привыкнуть ко всему, даже к поцелую. Ты не напирал. Джим без лишних слов подтянул его кофту выше и принялся неторопливо гладить, наслаждаясь всеми изгибами на теле мужа. — Ты помнишь, что я сказал? — Ты тогда сказал много чего. Но я понимаю, о чем ты. Ты сказал: «Понравился ли тебе поцелуй? Если нет, я больше не буду этого делать». Ты предполагал, что земной поцелуй может быть неприемлемым для меня и готов был отказаться от этого способа получения удовольствия. Навсегда. И ведь ты знал, что связь — это тоже навсегда. Стоило Джиму забраться пальцами под резинку его пижамных штанов, как Спок бесцеремонно запустил руку в его трусы и обхватил ладонью ягодицу. Джим охнул — хватка была грубоватой. Но Спок проигнорировал звук и притянул его к себе плотнее, притираясь пахом к паху. * * * Джим говорил, что с малышом совсем не сложно. Теперь на их кухне чаще пахло каким-то вкусными блюдами и он вернулся к своему хобби — моделированию. В итоге оно приобрело очаровательную форму: с помощью 3D принтера и ловкости рук Джим собрал деревянную модельку космического корабля для малыша. Игрушку подвесили в кроватке, над головой, и создавалось впечатление, что она действительно летает. Через два месяца, когда наступила очередь Спока остаться с ребенком, он прекрасно понял Джима. Сэмюэлю требовалось внимание, и много, и часто — как и любому ребенку. Но не так много, учитывая современные технологии, чтобы это утомляло — в перерывах, пока малыш спал, а спали дети такого возраста много, Спок тоже увлекся готовкой. И немного ботаникой. Теперь в гостиной и на кухне все подоконники были заняты растениями. В основном, не с Земли и экспериментальные. Идею ему подал Сулу, попросив проверить его эрианскую ловилку на наличие гельминтов (ловилка питалась мелкими грызунами). Конечно, заводить дома что-то настолько опасное Спок не стал. На его подоконнике прижились: альтаирский осьминожий (Джим называл его тентаклем — позже он объяснил, что это дань образу земной культуры, а конкретно — земной художественной порнографии, и даже показал несколько голофильмов), вулканская орхидея (цветок с хищным окрасом: имитация глаз и раскрытой пасти) и несколько горшочков с домашними вулканскими травами, которые использовались для чая. Джим и сам в тайне отщипывал от них листочки в свою чашку. Конечно, даже в 23 веке с маленьким ребенком больших дел не сделаешь. Но Джим исключительно наслаждался своим положением. Ему нравилось возиться с малышом, разговаривать с ним, кормить и ухаживать. Джим говорил, что у него умные глаза и что он все понимает. Казалось, декретный отпуск стал для него самой настоящей отдушиной. Он с головой ударился в создание того, чего всегда хотел — семьи. Всё же, родительство не свалилось на них с неба, оно было долгожданным и выстраданым. Не только ими. В их доме появилась новая мебель, и речь не о детской кроватке или стульчике, для которого было еще слишком рано. Джим занялся уютом. Для Спока, всю жизнь прожившего в аскетичных помещениях на Вулкане, офицерских казармах Флота и каютах звездолетов, уют не был материальным. Его воспитывали, что минимализм — лучшее украшение. Но, поглядев на садовую качель в их дворе, где Джим нередко сидел с коляской, и на мягкое (хотя и однозначно вредное для спины) кресло-мешок в спальне, на стеклянный заварник для чая, который отлично вписывался в их интерьер, Спок осознал, что и земная обстановка ему нравится. Джиму не были свойственны спонтанные покупки. Спок помнил, как тщательно тот выбирал кофейный столик в гостиную. Поэтому казалось, что каждый предмет был пропитан особой любовью его владельца. * * * Во второй раз Джим вышел в декретный отпуск через четыре месяца после рождения Сэмми — к появлению Сави. Сменяя друг друга каждые два месяца, Спок и Джим успевали насладиться родительскими заботами и не доходили до раздражения от замкнутого пространства. Так что в новый этап Джим вступил полным сил для заботы уже о двух малышах. Спок вошел в дом, спрятал ключ-карту в нагрудный карман. Снял верхнюю одежду в прихожей и ступил на кухню, ожидая увидеть Джима за готовкой. Об этом свидетельствовал вкусный запах еды — приятное, но ставшее чуть более редким, явление в их доме, потому что сразу двое детей — это решительно непростая задача. Джим справлялся, они оба справлялись, и хорошо. Но бессонных ночей стало больше, времени на себя — меньше, и хобби начали отходить на второй план. Установившиеся за годы привычки касаться, дарить любовь и нежность в каждом своем движении очень хорошо спасали как интимную, так и духовную часть их отношений. Без этого пришлось бы туго. Картина, которую застал Спок, непременно напугала бы его, если бы не скорость вулканского восприятия. Джим лежал на полу. В голове, конечно, не возникло бы ничего хорошего, если бы Спок не сумел быстро подметить, как раскрылись сонные глаза его мужа. На груди у Джима сладко спал Сави, прижавшись ротиком к своей ручке и пуская слюни папе на футболку. Вокруг по теплому ворсистому коврику ползал Сэмми. Чуть рановато по человеческим меркам, но самое время по вулканским. — Привет, — произнес Джим, не поднимаясь с пола. — Можешь выключить плиту? Спок аккуратно переступил через множество разбросанных по полу игрушек и конечностей и нажал кнопку. Вопросительно приподнял бровь. — Немножко устал. Спина разболелась. Я подумал, что ведь ничего плохого не случится, если я немножко прилягу? — произнес Джим и зевнул, повернув голову на бок. Будь Спок человеком — вздохнул бы. Но он был вулканцем, поэтому поступил рационально — принялся готовить детскую смесь, поскольку до времени кормления малышей оставалось уже недолго. Ходить, переступая через Джима, было не очень удобно, но Спок справлялся. — Знаешь, а снизу ты выглядишь еще лучше, — сонно улыбнулся Джим. * * * Мысленно Спок зафиксировал, что перевернулся во сне, но все же не проснулся. Часть него все равно была начеку даже во время отдыха, как бы глубоко он ни спал. Его выдернул на поверхность пронзительный звук, который, словно пожарная сирена, заставлял встать и действовать. Частью сознания Спок подумал, что даже встречал статью об использовании детского крика для пыток. Джим рядом с ним тихо и устало застонал, выбираясь из плена теплого одеяла и нежных рук мужа. Еще одна часть сознания Спока искренне ему посочувствовала и заставила шевельнуться, чтобы мягко перехватить за руку. — Давай я схожу? — Нет, отдыхай, у тебя завтра полет, и ты лег поздно... — скрипучим со сна голосом ответил Джим, высвобождаясь из его хватки. — Я быстро. И Спок отпустил его, снова переворачиваясь на другой бок и стараясь игнорировать плач из радионяни. Скоро он услышал бормотание Джима, скрип кроватки, когда тот взял Сэма на руки, чтобы укачать. Джим любил говорить им разные бессмысленные приятные вещи, в этот момент будто сам омолажмваясь до... порой, едва ли не до возраста своих детей. Иногда Спок задумывался, что от рождения все говорят на каком-то невразумительно языке, и только Джим способен без телепатии понимать этот лепет. В ту же секунду раздался другой плач, не менее неприятный, но другим голосом. Спок вздохнул, ныряя головой под подушку. Джим забыл отключить радио-няню, и теперь Спок сам будто бы находился в одной комнате с двумя плачущими детьми. Первое время они оба беспокоились, как будут справляться в одиночку сразу с двумя, но это волнение быстро ушло. Это было в два раза утомительнее, но не менее эффективно, и Спок уже привык, что раз в несколько дней, когда он приходит домой, Джим счастливо вручает ему малышей и засыпает едва ли не сидя. Что ж, они были к этому готовы. Насколько это вообще возможно. Джим продолжал ворковать что-то про больные зубки, про аллергию на лекарство, и что дядя Боунс обязательно найдет им завтра подходящее, и про то, что сейчас поздно, а слезами горю не поможешь, и Спок сам потянулся к радионяне, чтобы выключить звук. Плач стал отдаленным, но никуда не делся. Конечно, его можно было игнорировать, как и любой другой звук, но... Часть Спока, наверное, человеческая, а может, какая-то древняя вулканская, совершенно отказывалась игнорировать плач собственных детей и с каждой минутой все больше впивалась в сердце, в нервную систему и мысли, чтобы заставить его тоже что-нибудь сделать. Поворочавшись еще немного, Спок сел на постели. Прикинув, что он может сделать, чтобы заглушить в себе родительский инстинкт, требующий спасать чадо от любого дискомфорта, он поднялся и направился в детскую спальню. — Мы тебя разбудили? Прости, — пробормотал Джим, продолжая пытаться укачать сразу двоих малышей, которые, кажется, соревновались, чей голос громче. — Я решил помочь, — сообщил Спок, подходя ближе, чтобы забрать одного ребенка. Он знал, что делать, потому что уже пробовал это — когда-то, когда не видел Джим, не смущал своим присутствием, когда Спок мог позволить себе обратиться к естественным реакциям. — Ты хочешь применить телепатию? — с сомнением спросил Джим. Он не был против нормального развития псикинетики у детей, но совершенно не был в восторге от влияния на их разум для чего бы то ни было. — Нет, — Спок покачал на руках надрывающего голос Сави. — У меня есть другая идея. Он отошел к стене, присел на пол, привычно опускаясь в жутко неудобную для Джима позу. Немного покачал малыша, глядя ему в глаза, и перевел взгляд на мужа. Тот внимательно смотрел. — Ты смотришь, — заметил Спок, старательно скрывая смущение. — Да, — подтвердил Джим, — а что? Интуиция подсказывает мне, что сейчас будет какая-то вулканская магия. Спок не удержался и прицокнул. — Мне не смотреть? — усмехнулся Джим. — В чем дело? Спок вздохнул. Ладно. Джим знает, что это, он не будет снова задавать кучу вопросов. А ему нужно просто сделать это и... смириться со смущением. Прикрыв глаза, Спок сконцентрировался и позволил себе расслабить грудные мышцы, убрать контроль над горлом и легкими, и мысленно погрузился во взывающие к нему нелогичные инстинкты. Разум абстрагировался от плача и от других звуков. Он старался держать сознание чистым некоторое время, но вскоре прислушался к реальности и заметил, что плач Сави утих, хотя неподалеку все еще хныкал Сэмми. Спок раскрыл глаза и, не глядя на Джима, протянул свободную руку. — Дай его мне, — попросил он, и Джим помог ему взять второго малыша. Спок снова прикрыл глаза, уже отчетливо слыша и плач, и свое собственное мурчание, идущее откуда-то из груди. Он медленно покачивал обоих малышей, баюкал, всей своей сущностью передавая им спокойствие, безопасность, тепло и нежность, и скоро второй малыш тоже притих. Спок продолжал еще какое-то время, пока не убедился, что они оба снова спят. И, может быть, даже не будут чувствовать зубной боли до утра. И тогда он открыл глаза, чтобы встретиться со своим смущением, которое большими восторженными глазами смотрело в ответ. — Потрясающе, — прошептал Джим. — То есть ты мог так все это время? — Положим, не всё, — тоже прошептал Спок. — Я не знал, что это так работает. — А когда ты узнал? — спросил Джим, и Спок понял, что и в этот раз не отделается без вопросов. — Когда были мои два месяца декрета и малыши заболели, — напомнил Спок. — Я так долго не мог их успокоить ничем, что начал сомневаться в своей родительской компетентности. Я начал размышлять о природе родительства, инстинктах и... Просто позволил себе делать то, что мне кажется правильным. Это сработало. Договорив, Спок опустил взгляд, рассматривая сыновей на своих руках. Сави устроился на боку, подоткнув ручку под голову, и Споку это показалось очень милым. — Вулканцы полны неожиданных тайн даже после нескольких лет брака... — пробормотал Джим. Вибрация плавно сошла на нет, и Джим взял Сави, чтобы уложить его в постельку, когда Спок делал то же самое для Сэмми. — Некоторые из них я предпочел бы оставить при себе. — Что? Почему? — Джим прикрыл рот рукой, с трудом подавляя зевок. — Ты выглядишь смущенным. — То, что ты на меня смотришь, подобно пытке. — Тебе следует объясниться, иначе я обижусь, — предупредил Джим, выходя из комнаты малышей. Спок вздохнул: дилемма была неприятной со всех сторон. — Представь, что ты встал бы на четвереньки и начал лаять, — Спок вышел за ним. — Даже если бы это спасло тебе жизнь, как ты себя чувствовал? — Однажды мне пришлось раздеться догола, чтобы станцевать приветственный танец дружбы и избежать казни. Мне пришлось буквально делать вертолетик членом, — напомнил Джим. — Так что лаять — это еще ничего. Ты имеешь в виду, что унизительно мурчать? — Не унизительно. Странно. Стыдно. Глупо. Неправильно. — Мне это не кажется не стыдным, ни глупым, ни тем более неправильным. И я вряд ли смогу тебя понять, как и во многом, — Джим переступил порог их спальни и обернулся, чтобы поймать Спока за руку и переплести их пальцы. — Но я могу просто принять это. Тебя. Твои чувства на этот счет. Все, что ты есть, — Джим встал на цыпочки, и Спок двинулся вперед, касаясь его губ в легком поцелуе. — Я люблю тебя, т'хайла, — прошептал Спок, едва касаясь его губ. * * * — Мда, странно они как-то растут... — пробормотал задумчиво Джим, когда Сави показал ему, что на месте выпавшего клыка начал резаться зуб. А рядом — ещё один, идентифицировать который Джим не смог. — Мне кажется, следует обратиться к дантисту. Спо-о-ок! — позвал Джим, отвлекая мужа от чтения наверняка увлекательной статьи. Вулканец, сидевший на диване у журнального столика, обернулся. — Что такое, Джим? — У Сави растет какой-то странный лишний зуб. Запиши его к врачу? — попросил Джим, притягивая сына в объятие. Ребенок с удовольствием повис на нем, с любопытством поглядывая на второго отца. Стоматологи их не пугали: все специалисты были весьма бережны. Но Джим, памятуя свой собственный страх перед врачами, особенно стоматологами, всегда делал им после маленький праздник. Так что у Сави и в этот раз необходимость посетить зубного ассоциировалась с будущими приключениями. — Какой зуб? — уточнил Спок. — Спереди? — Ну да, — Джим подхватил Сави и подошел к дивану, усаживая его между собой и Споком. — Открой рот, пожалуйста. Мальчик послушно раскрыл рот, давая рассмотреть пустое место, где был клык, а теперь резались сразу два новых зуба. Джим снова с беспокойством взглянул на сына, а потом перевел взгляд на Спока. Тот выглядел... слегка удивленным? — С этой стороны тоже, — Спок указал на второе пустое место, где Джим не смог обнаружить признаки сразу двух зубов. — Боже, это что, какая-то мутация? — охнул он, с ужасом осознавая: вот и настигли их ужасы генной инженерии. — Не совсем, — вкрадчиво ответил Спок. — Сави, не мог бы ты позвать брата? — Да, отец. — Ребенок шустро выбрался из объятий родителей и умчался наверх, как обычно, пропуская ступеньки, хотя Джим сотню раз просил его не бегать... — Что случилось? — после того, как раздались другие шаги, пропускающие ступеньки, и прыжок с двух последних, на кухне появился растрепанный Сэмми. Джим не мог понять, почему его волосы всегда выглядят так, будто в их доме запрещены расчески. — Подойди, пожалуйста, и открой рот, — попросил Спок, и Сэмми взглянул на него подозрительно. Игры с сюрпризами были свойственны только Джиму, который научился игре в «закрой глаза и открой рот» и был совершенно непредсказуемым, подсовывая детям то вкусности, то лекарства. Но дети почему-то не обижались — видимо, это и создавало особый шарм у сюрпризов. Но от Спока Сэмми не ждал никакого сюрприза. — Зачем? — спросил он, подходя ближе. — У Сави растет два зуба на месте клыка. Мы хотим взглянуть на твои, — сразу пояснил Спок. — А, ладно, — тут же расслабился мальчик и послушно открыл рот. Его зубы начали меняться немного раньше, словно у обоих были внутренние биологические часы с идеально работающим таймером. — Их два! — воскликнул Джим уже почти в ужасе. Он пропустил аномалию, которая происходит с его детьми! Боже, что ещё он пропустил?! — Спасибо, Сэмюэль, можешь идти, — кивнул Спок, и мальчик, пожав плечами, обошел их и направился на кухню. — У них по два клыка на верхней челюсти... Это какая-то мутация? Может, она им никак и не навредит... Но это значит, что могут быть другие! И они могут навредить, и что нам делать тогда, Спок, что нам... — Успокойся, — Спок прервал поток его волнений. Его лицо выглядело немного утомленным, и хотя Джим знал, что Спок далёк от простых человеческих слабостей, но все же неделя выдалась трудной и полной общения, которое сильно выматывало телепата. — Я удивлен, что для тебя это новость. — Что у них есть мутация? А для тебя не новость? Ты знал? Что ты... — начал было Джим, но Спок поймал его запястье в полете, когда Джим начал активно жестикулировать, и самым доступным образом приложил палец к губам. — Тихо, — повторил Спок. И когда воцарилась тишина, продолжил: — Я удивлен, что ты не знал, что у взрослых вулканцев есть по два клыка на верхней челюсти. — У взрослых вулканцев... Погоди, что?! — воскликнул он. — У вулканцев тридцать четыре зуба? — У вулканца, достигшего совершеннолетия, должно быть тридцать зубов. Ещё четыре, подобно вашим зубам «мудрости», вырастают после пятидесяти лет жизни. Поэтому, например, у меня сейчас тридцать зубов, из них шесть клыков. Джим, ничуть не пытаясь контролировать свое удивление, обхватил лицо Спока ладонями. — Покажи, — потребовал он. Споку не оставалось ничего больше, как молча открыть рот. — Обалдеть, у тебя клыки и правда похожи на клыки, еще и две штуки... — он пальцем приподнял верхнюю губу и потрогал кончики зубов. — А зачем тебе так много? Вы же травоядные? Я имею в виду, уже много веков вегетарианцы? Почему я раньше не замечал их... А как они у тебя во рту вообще помещаются? — осыпал его вопросами Джим, поворачивая голову Спока в разные стороны, чтобы лучше рассмотреть. Тот расслабился, позволив родными рукам вертеть его, как им захочется. — А еще такие сюрпризы у вас в организме есть? — У меня кровь зеленая, — не моргнув и не поменяв интонацию, съязвил Спок. Джим поджал губы, мол, за идиота меня держишь? Спок добавил: — Вдруг ты не знал. Одной рукой каясь лица Спока, другую Джим задержал в воздухе, продолжая задумчиво рассматривать челюсть. И тогда Спок сделал то, что от него можно было меньше всего ожидать. Чуть дернулся вперед и клацнул зубами. Джим взвизгнул, отдергиваясь в сторону, и хотел было сочно выругаться, но быстро перешел на шепот и шипение, когда вспомнил, что здесь его сын. Спок отстранился, расслаблено опускаясь на диван, и лицо его выражало легкое довольство. — Ты же вегетарианец! — надул губы Джим. — Ты просто такой вкусный, что порой трудно устоять, — прошептал Спок, и его губы украсила легкая улыбка. * * * Джим в очередной раз помахал рукой, сияя, как начищенная монета. Сави уже улетел, чтобы продолжить свое обучение на Вулкане, куда его со скрипом, но, после вмешательства дедушки, очень быстро приняли. А теперь они наблюдали, как проходит военная присяга у старшего сына. — Меня задолбала эта камера, — не переставая радостно улыбаться, пробормотал Джим, прослеживая в очередной раз пролетающий мимо них дрон. — Давай я брошу в нее букетом, — предложил он, перекладывая увесистый сверток из руки в руку. — Испортишь поздравление, — ответил Спок. — Воздержись, пожалуйста. — Сейчас наснимают, а потом в сети будут заголовки: «Форма адмирала трещит по швам на Джеймсе Кирке». С большими знаками восклицания и самой моей страшной фоткой, какую даже зеркало бы не сделало. — Она не трещит на тебе. Сидит плотно, но приемлемо, — заметил Спок. — Сколько лет живу на Земле, не понимаю, почему землян так беспокоит изменение их тел и конкретно — вес. — Заняться больше нечем, — Джим поправил ворот парадной формы, которая всё-таки слегка сдавливала ему в шею. Их разговор прервал звук вещателя, объявивший знакомое имя: — Сэмюэль Кирк. Вокруг зажужжало еще сильнее: дроны всех медиа хотели сделать свои эксклюзивные кадры. А те, кто мог позволить себе больше техники, уже направили дополнительные объективы на родителей. Пришло время соответствовать не только стандартам красоты, но и ожиданий зрителей. Джим поправил улыбку на лице, обратив все свое внимание на вышедшего вперед сына. Красиво и четко Сэм зачитал текст присяги и отступил назад, а зал разразился неожиданными аплодисментами. Гладя на озорную, лукавую улыбку сына, который отсалютовал залу и поймал парочку букетов (уклонившись от женских трусиков), Джим понял: все то, что он не сделал на своем веку, сделает его сын, и еще вдвойне. И, судя по крикам, количество женщин, которых он осчастливит, будет у него больше, чем у отца. Джим подавил скупую слезу, вместо этого продвинувшись к Споку. Камеры наконец-то отвалили от них, потому что следующим на присяге должен был быть сын другого адмирала. — А теперь и мы полетели... — прошептал Джим. — Куда? — Вторая пятилетка. От которой мы отказались в свое время. Сейчас снова поднялась тема освоения дальнего космоса. Полетели, ну? Что нас держит на планете, кроме моих полузавявших помидоров? Спок повернулся к Джиму, обратив на него все свое внимание: — Это шутка? — уточнил он. — Нет, — улыбнулся Джим. — Только если насчет помидоров, они у меня еще ничего. Давай, Спок, пятилетка, как раньше. Ты, я и куча проблем. Романтика. — Мы уже не молоды, — заметил Спок, а Джим почувствовал, как по венам пополз не его восторг. — О, да ладно. Тебе-то говорить про «не молоды», — фыркнул Джим. — Ты, по-моему, вообще стареть не собираешься. — Я согласен, — быстро сказал Спок, и звучало это так волнительно и серьезно, будто они стояли у алтаря. Джим не отказал себе в удовольствии ухмыльнулся, совершенно неприлично притянуть Спока за шиворот и поцеловать. — Вместе. В космосе. Навсегда, — прошептал Джим ему в губы, прежде чем Спок снова смог восстановить порядок.