«Skan» на стандарте

Джим хотел спать. В штабе всё гудело и жужжало, как в пчелином улье. Все оживленно сновали туда-сюда, проводили совещания, приносили ему документы на подпись в самых невиданных количествах. Домой Кирк вернулся за полночь. Быстрый ужин за стойкой на кухне; Спок составил ему молчаливую компанию, сидя напротив и работая над чем-то в падде, но мысли его были далеко отсюда. Он сам, может, и вернулся вовремя, и позаботился о мальчиках, но работу в лабораториях не оставил и продолжал читать отчеты о результатах опытов, делать пометки, раздавать новые указания, составлял таблицы и диаграммы и... Чем там еще занимаются эти безумные ученые? И, хоть они и были вечером вместе, и вместе легли спать, и даже проснулись вместе, какого-то «вместе» Джиму не хватало. Хотя, кажется, ему больше не хватало сна. Вулканец за пять часов как всегда успел выспаться, а вот он... Тем более, что продолжалось это уже четвертый день к ряду. Джим, едва раскрыв тяжелые веки, прошлепал к ванной. Сунул руку в карман, поправляя набухший член — усталость усталостью, а у этого парня какой-то свой энергозапас, существующий отдельно от всего тела. Поморщился от яркого света. Клюнул поцелуем Спока куда-то в обнаженное плечо. Или в область подмышки, не важно — куда получилось. Вулканец, занятый утренней чисткой зубов, в ответ мазнул пальцами по его предплечью. — Тебе нужно побриться, — подметил Спок, склонившись над раковиной. — Окей, — зевнул Джим и сонно потер колючую щеку. Пока Джим чистил зубы, он еще мог как-то удерживать голову ровно, найдя в себе силы не класть ее на плечо мужа, и держал губы напряженными, чтобы паста не капала, как слюна у бульдога, но всё равно никак не мог раскрыть глаз. После, взяв в руки бритву, он осознал, что это может стать проблемой. Руки едва слушались, а глаза закрывались сами по себе. Конечно, в двадцать третьем веке существовали более удобные альтернативы, которые не угрожали перерезать тебе вену, но... Их используют со специальным гелем, на который у Джима была аллергия. Так что пользовался он самой обычной т-образной бритвой. — Кажется, что тебе нужна помощь, — негромко произнес Спок, вешая мокрое после утренних процедур полотенце на сушилку. — Предлагаешь побрить меня? — обернулся Джим, нанесший пену на половину лица. — Да. Думаю, я имею достаточно навыков, чтобы провести эту процедуру. Джим обернулся к нему всем телом, протянул пену. — Как мне встать? — решительно поинтересовался он. Или не слишком решительно: язык заплетался. — Лучше сядь. Спок приблизился и вместо того, чтобы взять флакон, обхватил его руками за голый торс, легко подняв, и усадил на стиральную машину рядом с раковиной. Теперь Джим был даже чуть выше него — на пару дюймов. — Чувствую себя ребенком, когда ты так делаешь, — Джим рефлекторно ухватил его за плечи, выпустив флакон, с глухим стуком упавший на пол. — Ты не выглядишь способным сделать это самостоятельно, — Спок наклонился, подбирая пену. — Закрой глаза, чтобы вещество не навредило твоей слизистой. — С удовольствием, — улыбнулся он, закрывая глаза и позволяя себе сгорбиться, расслабившись. Тихое шипение, и белая пена покрыла лицо Джима. Спок одним пальцем коснулся его подбородка, приподнимая на нужный уровень, удержал, чтобы у супруга не было соблазна склониться, и начал. Бритва в его руках двигалась ловко, осторожно, безошибочно. Пользуясь всё тем же пальцем на подбородке, он поворачивал голову Джима то вправо, то влево. Джим сглотнул и устроил свои руки на бедрах мужа. Притянул ближе, обхватил ногу своими ногами. — Не дергайся, — строго приказал вулканец, и Джим не смог не улыбнуться. — Постарайся контролировать свою мимику. Джим вдруг вспомнил о своей утренней эрекции — всё так же стабильно средней твердости, уткнувшейся в бедро Спока. Приятно. Если бы у него были силы, он бы даже немного поерзал, потираясь. Оставалось только отдаться во власть ощущений: касания пальцев, движения бритвы, комфорт. Со Споком всегда было комфортно, потому что безопасно. Потому что Джим мог ему доверять. И прикосновения ноги к паху — эротично, потому что касания Спока — это всегда что-то особенное. Вольность, доступная только т'хайла. Касаться везде, всегда, как и когда вздумается. Джиму иногда думалось, что если в темноте его плеча коснутся двадцать человек, он всё равно непременно узнает, который из них был Спок. Даже без телепатии. Потому что спутать было невозможно. По температуре, по силе нажатия, по форме пальцев и по... властности? Определенно, в прикосновении Спока была бы какая-то... эмоция. Особенная. Только для них двоих. — Чуть выше голову, — совсем близко к его лицу произнес Спок. Мурашки пробежали по затылку. Джим поднял. И не заметил, что она тут же начала опускаться. Спок не вздохнул. Он почти никогда не позволял себе такую эмоциональную вольность. Вместо этого он просто резко вдыхал. Почему он также шумно и резко не выдыхает, Джим так и не мог понять. В научных статьях не было ничего, что указывало на подобное отличие вулканских легких от человеческих. Вместо лишних слов Спок убрал руку с подбородка. Сполоснул от пены и запустил пальцы в волосы Джима, обхватил голову и оттянул чуть назад, оголяя шею. У Джима перехватило дыхание и рефлекторно приоткрылся рот. Этот жест напомнил ему кое-что. Спок несколько мгновений медлил, смотря на его губы. Наверное, ему тоже напомнило. Бритва скользила по шее. Кровь почему-то устремилась в пах. Джим подумал, что это — высшая степень доверия, когда ты можешь позволить кому-то коснуться лезвием твоего горла. Это чарующе. Непередаваемо. Восхитительно. Возбуждающе. Определенно, у парня внизу был свой энергоблок. Каждое движение вдоль трахеи, по чуть выступающему кадыку, вызывало волну желания. Ему казалось, что Спок намеренно устроил из столь бытового действа полную эротизма ласку. — Я хочу минет, — пробубнил Джим, и Спок замер, глядя, как двигалось под его рукой горло, как вибрировал и чуть дергался кадык. — Хорошо, — согласился он, не в силах оторвать взгляд. Они были слишком близки и слишком похожи при всей своей различности. Не только Джиму подобный акт доверия и открытость казались не менее интимными, чем секс. Они пробуждали внутри какой-то неудержимый восторг. Руки Джима проскользнули дальше и сжали ягодицы Спока, когда тот отложил бритву. — Умойся, — настойчиво произнес вулканец. Джим вздохнул, чуть отстранился, но не слез со стиральной машины. Открыл воду, неловко наклонился и несколькими движениями одной рукой смыл остатки пены и бритые волоски. К нему присоединились пальцы Спока, скользнули там, где он не увидел и пропустил. Эти же руки взяли полотенце и помогли Джиму вытереть лицо. Выровнявшись, мужчина вновь довольно прижался к супругу, обхватив его двумя руками за талию. — Теперь красивый? — улыбнулся Джим. — Красота — понятие неточное. Я бы сказал «всегда прекрасен», — голос Спока чуть понизился, и он наклонился вперед, к лицу т’хайла, опаляя свежевыбритую кожу своим дыханием. Джим улыбнулся. Дело в том, что ему, в общем-то, не очень шла какая-либо растительность. Тот, кому доводилось видеть его без рубашки, легко мог сделать вывод: на груди Кирка ничего не росло. Вообще-то росло, и об этом знало не так уж много человек, исключительно потому, что им в свое время довелось быть близко к его обнаженной груди. С ходу Джим мог назвать только Спока, конечно же, и Боунса — тому не раз приходилось оперировать друга. Ну, малыши — потому что, оказывается, спать на нем намного лучше, чем в своих постелях. Почему — загадка. Светлая, почти рыжая, щетина на лице превращалась в неопрятные вьющиеся, грубые клочки. Будто ее поджигали и нарочно путали. В паху... В общем-то, то же самое. Волосы на ногах — в пору для зависти некоторых леди, тщательно и мучительно депилирующих эту зону. А вот у Спока дело обстояло иначе. Получалась вполне изящная бородка, которая прибавляла его взгляду какую-то искру, опасность. И, несомненно, вызывала у Джима неоднозначные воспоминания. Поэтому часто, глядя на нее, Джим дразнил своего мужа «пиратом». Тот до поры до времени страшно обижался, даже ревновал к своему зеркальному близнецу (Джим уверен, что это было напускное, с единственной целью: избавиться от шутки). Они только вернулись из похода в горы. Соскучившаяся бабушка Аманда забрала мальчиков на неделю в посольство Вулкана, в течение которой у Спока и Джима выпали два совместных выходных. Вдвоем, без детей — редкость за последние годы. Оставаться дома показалось плохим и скучным вариантом — да, будет много отличного секса, но не так много, чтобы заполнить все 48 часов. И ни один из них не выдержит марафон фильмов. Спок неизменно уйдет в какие-то свои исследования или чтение различных научных работ, а Джим будет скучать и искать приключения на свою задницу внутри дома. В последний раз после его эксперимента взорвался их домашний репликатор. Так что решено было найти приключение заранее. Горы. Джим любил горы, их природу, вершины. Споку вся природа, что была зеленого цвета, была чужой. Но тем не менее, он не видел ничего дурного в прогулке. А еще кто-то должен был ловить его мужа, когда тот полезет на скалу без страховки. Снова. Палатки, еда на костре, секс — где вздумается, под любым кустом и на любой полянке (ай-йа-йа-й, у меня шишка под копчиком!). А вечером Спок играл на ка'атире. Человек приручил белку. Вулканец спугнул ее своим трикодером. Спок увлекся и поглотил весь жареный зефир. Стоило потом снимать на память его виноватые глаза. Спок и земная еда — вообще отдельная история борьбы, любви и ненависти. Вернулись они вечером, уже после наступления темноты. Душ, быстрый ужин, сон в привычной, любимой, мягкой кровати. Джим ожидал, что Спок поспешит сбрить бороду, но... Нет. И не успел он даже придумать какую-то шутку на эту тему, как полуобнаженный, в одних темных пижамных штанах, вулканец скользнул на кровать и навис над ним сверху. — Сдавайтесь, капитан. Мы берем вас и ваш корабль в плен. Сопротивление бесполезно и может повлечь нежелательные потери среди членов экипажа. Джим решил подыграть. — Зачем вам нужны граждане Федерации? В плену? Что вы хотите с нами сделать? Ролевые игры со Споком — та еще штука. Сначала хотелось смеяться, потому что... абсурд. Спок и театр, роли, актерство — полнейший абсурд. Но потом, под внимательным, стойким взглядом Джим ломался. Потому что Спок, взявшись, держал свой образ до последнего. Он ждал, пока ты отсмеешься и в действительности почти поверишь, что это — правда. И, поверив, будешь наслаждаться этим. — Мы возьмем вас в рабство, — и после небольшого размышления добавил: — Сексуальное. Обычно из них двоих тек именно Спок — такая уж у него была физиология. Но в этот раз потек Джим. Буквально. — Твои мысли далеко отсюда... — тихо произнес вулканец, покрывая поцелуями его влажную шею. — Ближе, чем кажется, — Джим чуть отклонился назад, давая больше доступа к своему телу. И Спок скользнул ниже, останавливаясь на соске — втянул, обвел языком по кругу, пососал и направился ниже. Эта ласка вполне подходила чувствительным соскам Джима, но оказывалась более уместной на широкой постели, когда им двоим некуда было спешить и они болтали, ласкали друг друга неторопливо и нежно. Спок опустился на колени, не отрываясь от чужой кожи, и Джиму пришлось поднять руки с его бедер на плечи. Спок обвел языком ямку пупка и чуть прикусил нежный краешек. Джим вздрогнул. Ловкие пальцы поддели край спальных штанов. Джим оперся на плечи супруга, привстав, позволил стянуть их с себя. Отвердевший член звонко шлепнул о живот. Спок стянул штаны совсем, отложил в сторону и подтянул Джима ближе, вынуждая раздвинуть ноги шире. Спок поднял взгляд и смотрел снизу вверх. Несмотря на опускающиеся веки, Джим не мог отвести от него глаз. Выглядело слишком горячо, чтобы пропустить хоть что-то: у самого лица Спока покачивался его налитый кровью член, и кажется, дернись чуть вперед — головка скользнет по лицу, и Спок будет не против. Но Джиму всё же пришлось закрыть глаза, когда Спок осторожно взял его член в руку и направил, чтобы накрыть верхушку своим ртом. Удовольствие спустилось электрическими разрядами вниз, до самых ступней. Рука неосознанно поднялась выше и зарылась в мягкие, густые черные пряди. Но удовольствие оборвалось, и Джим разочарованно замычал: на большее нет его сил. Он заставил себя раскрыть веки и осмотреться. И увиденное его... удивило. Спок взял флакон, тот же, что использовал ранее. Придерживая пальцами член под головкой, второй рукой он покрыл пеной весь пах мужа, где успели отрасти волоски после недавнего бритья. Джим выдохнул, уже понимая, что последует дальше. Язык вулканца заскользил от основания до головки, стоило ему только закончить с пеной. Ласкал, всасывал, сглатывал. Джима в теле мужа устраивало все. И пиратская бородка, и тонкая фигура на грани с худобой, и густые темные волоски на груди, которые было приятно вечерами пропускать сквозь пальцы, и изящные бедра, и аппетитные ягодицы, и острые уши, и глаза, и лицо, и волосы. Абсолютно все. За исключением, разве что, ступней. Ступни у Спока были «кошачьими», небольшими. Как у Золушки. Ему, конечно, это не мешало, но Джиму не хватало их размера почему-то. Непонятно почему. Он и сам не знал. Наверное, потому что хорошего вулканца должно быть много. Как можно больше. А вот Споку не нравилось то, как устроен волосяной покров у Джима в паху. Конечно, чаще всего он мог с этим смириться, все-таки, мужа он не за это любил, но предпочитал по возможности абсолютную гладкость или хотя бы «короткую стрижку». Иначе он прерывал любую ласку и это превращалось в комедию: снять волос с его шершавого языка было просто нереально. Бывало, ему приходилось помогать Джиму в этом непростом процессе. Чаще всего всё заканчивалось сексом в душевой кабине. Почти всегда. Исключения были, когда они всё же доходили до спальни. Джим всхлипнул, шире раздвинул ноги, придвинувшись ближе к краю. Хотелось больше. И Спок без проблем дал больше: втянул член весь, сглотнул, удерживая орган в горле, выпустил до самой головки, замер. Бритва скользила по лобку. Ласки продолжались. Вот Спок выпускает член полностью, придерживает свободной рукой, большим пальцем потирая головку, и ополаскивает бритву. Касается губами снова. Движения рук чередуются с движением рта, языка, горла... Джим толкнулся ему навстречу, глубже. Вздрогнул. Это что-то невероятное, когда твой партнер знает название, устройство и работу каждой мышцы в своем теле. И более того — контролирует их. В исполнении Спока даже такая изысканная ласка, как глубокий минет, превращалась в чудеса биологических возможностей. Сглатывание, вибрация, ритмичные сжатия, сопровождающиеся точечной лаской языком. Со временем он наловчился даже зубы применять в нужных местах, хотя, казалось бы, какие зубы в столь нежном месте? «А ведь с чего начиналось-то...» — проскальзывала мысль со смешком. Спок приподнял его мошонку, перекатывая в пальцах, осторожно, тщательно двигал бритвой. Джим замер, оперевшись спиной о стену. Ему хотелось податься вперед, но внутренний барьер, осознание и чувство опасности вынудили его задержать даже дыхание. Лезвие у самого нежного места, кажется, здесь тонкая кожа нежнее, чем на кадыке. Будет намного больнее, если бритва соскользнет. В конце концов, заложенный где-то глубоко мужской инстинкт беречь свои яйца намертво прибил Джима его к месту. Споку это было только на руку: он ласкал, чуть двигая руками, ополаскивал бритву в воде, и вот он вновь двигает, сосет, бреет, заглатывает, его движения всё ускоряются и ускоряются... Кирк не мог пошевельнуться ни корпусом, ни ногами, ни руками — пугала перспектива даже малейшего сдвига лезвия не в ту сторону. Но он мог стонать и был едва в силах отказать себе в этом, несмотря даже на увещевания Спока: — Джим, ты разбудишь детей. Им не стоит это видеть, — Спок с чмоканьем выпустил член изо рта, чтобы это сказать, и Джиму пришлось закусить ребро ладони, стараясь сдержать рвущиеся наружу звуки. Легкой болью пронзило ступни — он и не заметил, как напряглись и поджались пальцы в попытке справиться с ощущениями. Спок вкладывался идеально. Джим был уже на грани, когда он в последний раз сполоснул бритву, вернул ее в тумбочку и опустился на колени, чтобы закончить другое, не менее важное дело. Сжал руками бедра т'хайла и сразу взял до конца, так, что нос коснулся остатков пены на лобке. Джим разлепил веки, чтобы полюбоваться. Запустил руку ему в волосы, чуть лаская пальцами вершинку острого уха: благодаря связи он чувствовал не только ощущения уха под пальцами, но и ощущения пальцев на чувствительном ухе, как их воспринимал Спок. Зрелище завораживало. То, как Спок смотрит сверху вниз, его рот широко раскрыт, губы натянуты вокруг ствола плотным кольцом, а щеки покрыты легкой зеленцой. Он смотрел в лицо своему т'хайла, не моргая, и двигалась только глотка. Джим испустил последний громкий всхлип, его ноги сомкнулись, зажимая темноволосую голову между бедер, не в силах ни оторвать, ни насадиться сильнее. Он согнулся пополам, сжал волосы на затылке вулканца, но не привлек его плотнее и не оттягивал. Пресс вздрогнул. Еще раз. Он застонал в руку и прогнулся назад, поднимая и откидывая голову. Спок прикрыл глаза и сосредоточенно нахмурился, глотая сперму так, чтобы не подавиться. При этом не выпустил ни миллиметра члена из рта. Джим расслабился, его ноги раздвинулись и перестали так сильно сжимать голову Спока. Он откинулся спиной на стену, сгорбился, переводя дыхание. Спок не спеша выпустил его, чуть лизнул, продлевая удовольствие, но не долго — от этого становилось почти больно. Джим чувствовал, что сейчас уснет прямо здесь, и не мог сопротивляться. Тело, кажется, налилось свинцом еще больше, чем до этого. Веки так и вовсе не могли преодолеть силу земного тяготения. Он пропустил момент, когда Спок поднялся на ноги, и вернулся в реальность только тогда, когда его легким движением усадили на дно душевой кабины. — Ты красуешься, что сильнее людей, — вяло пробубнил Джим. — Нет, — Спок взялся настраивать воду. Джим вздрогнул от ударившего в него прохладного потока. Сел ровнее, силясь проснуться. — Я слышал, перед браком люди часто обещают своим партнерам, что будут «носить их на руках». Это позитивно окрашенное обещание, насколько я понимаю. — Не буквально. Речь идет о... заботе. Что-то вроде «пылинки сдувать». Очень бережное отношение, — Джим протянул руки к потоку, уже более теплому, и набрал горсть воды, чтобы умыться. — И обещают это обычно женщинам. Он вытер лицо, поднял глаза на Спока и почти оскорбился, завидев его скептический взгляд, буквально говорящий «ну и какая тогда разница?». — Я похож на женщину? — уязвленный, Джим оперся о бортик и поднялся, чтобы нормально принять душ и смыть остатки пены. — Едва ли, — Спок многозначительно прокашлялтся и потер горло. — Однако носить тебя на руках — в буквальном и метафорическом смысле, — доставляет мне удовольствие. Джим покачал головой и улыбнулся немного смущенно, но очень довольно. Протянул руку, провел по пушистой груди мужа вверх, сжал его плечо и привлек его к себе для поцелуя. Боги, как он счастлив. Не было ни дня, когда Джим пожалел бы о своем выборе.