больные

— И зрачки у Вас, Николай Петрович, очень красивые. Один больше другого.       Это не комплимент. Это не шутка. Это — последствия удара по голове. Очередного. Так как ни один из них не врач, они едут в единственную на километры вокруг больницу. Николай Петрович ничего не отвечает. Он молча смотрит на Майского. Смотрит и вспоминает каждый раз, когда тот проявил беспечность и его ранило. — Молчал бы, тигр. — Чего? — Майский тихо рассмеялся и позволил себе посмотреть на Круглова, а тот закрыл глаза и попытался представить Серёгу раздетым.       Не для чего-то, для чего обычно людей представляют раздетыми. А чтобы вспомнить, сколько у него шрамов на руках: от ножевых ранений, пулевых и прочего. Большинство из них так или иначе напоминают полосы. Значит, тигр. — Совсем у Вас, Николай Петрович, с головой беда! Надо бы поскорее до больнички доехать, — ясно, что это шутка, потому что Майский и сам должен был об этом задумываться.       Во всяком случае, он очень на это надеется, потому что ему не хотелось верить, что его голову настолько сильно повредило. Но это бы объяснило многое. Например, то, почему перед глазами всё плыло, и почему мир становился то тихим, то громким. — Почти приехали. Как только врачам тебя сдам, Гале доложусь. — Ага. И сам им показаться не забудь. — Не, Коль, не сейчас. Ещё же не ясно ничего по делу. Если ещё и я в больнице окажусь, вообще же хрен пойми что будет.       Майскому стали чаще сниться кошмары. А ещё он не очень давно повредил руку. Майский — тигр. Или любая другая хищная большая кошка. Большие кошки хорошо скрывают боль. Потому что как только заметят — воспользуются. — Может, плевать, а? Полечимся, отдохнём? Когда мы отдыхали в последний раз?       Серёга отвлёкся на секунду от бланка и покачал головой. — Ещё чего. Сперва в больницу лечь, а потом что? На пенсию предложишь пойти? Выкупить домик в какой-нибудь деревне и спокойно доживать остаток дней? — Заметь, не я это предложил. И всё же. Дай врачам тебя осмотреть.       На секунду могло показаться, что тот уже согласился. Но нет. — Я к Вале заскочу, как вернёмся. — Как бы ты такими темпами к ней сразу на стол не попал.       Круглов в этот момент сам удивился своей способности до сих пор связно говорить. И вот тут Майский сдался. Последнее, чего бы он хотел, это чтобы Валюшка над его телом рыдала. И их всё же разводят по разным кабинетам.       Круглову светят в глаза фонариком и измеряют давление, задают стандартные вопросы, среди которых и про возраст. И его это раздражает. От Серёги такое воспринимается легче, потому что это дружеские подколы и он может пошутить в ответ. А вот врачи не шутят.       Ему выдают пижаму и говорят, что его строптивого коллегу тоже оставят на ночь. И он им благодарен.       Благодарить не за что. У Майского несколько месяцев назад было сотрясение, так как он не стал нормально лечиться, то теперь столкнулся с последствиями. Кошмары не из-за сотрясения, а от стресса. Из-за сотрясения у него часто болела и кружилась голова и иногда его тошнило.       Чёрт. И чёртов Майский. Больной. Вот реально больной. Он ему всё с утра выскажет. Но когда утро наступило, говорить расхотелось.       Он видел Майского с похмелья. И это было нормально. Бывает. Через несколько часов ему станет лучше. Видел Майского сонным — сонный он забавный. Но видеть Майского на больничной койке было отвратительно. Даже сидящим. Даже уже в одежде. — Понимаешь, что если Галя узнает, что со мной что-то стрёмное, она мне голову оторвёт? — Отчасти это решило бы твои проблемы.       Спустя секундную паузу они рассмеялись. Но смеяться было особо не над чем. Если всё будет серьёзно, Серёгу точно не пустят работать, Рогозина об этом лично позаботится. А если всё окажется слишком серьёзно, он вообще больше не сможет работать. И одно дело — отдохнуть недельку в отпуске. Другое дело — больше не вернуться.       Эгоистично, Николай Петрович не хотел бы потерять Майского так. Так что у них только один вариант. — Собирайся. Мы уходим. — Результаты обследования скажут после двенадцати. Смысл уходить? Если бы ты вчера это предложил… — Мы уходим, или нет? Ты же всё равно уже одет. Давай.       Майский поднялся. Они спустились на первый этаж. Круглов вытащил из кармана рабочей куртки отмычки и открыл дверь, которую им, пациентам, открывать не полагалось. Они вышли на утренний холод. Серёга сразу же достал сигареты и они выкурили по одной по дороге к машине. Происходящее сейчас казалось каким-то ненастоящим. А дело, над которым они работали в этой глуши, в котором было что-то действительно мистическое — реальнее некуда. — Кстати. Совсем забыл. Держи. — Это что? Коль, ты больной?       Бланки, которые они заполняли вчера, в которых была указана контактная информация, которую не внесли бы в базу данных до вечера из-за перебоев с электричеством. Что бы там с ними ни было — они останутся неведении. — Мы.