Пожалей меня

Еще не рассвело. Саске прощается с Сакурой быстро, без сантиментов. Почти не слушает ее обрывочные обещания. Он и так без труда считывает все ее неозвученные чувства, все, что она так и не успела или не решилась сказать. Саске прощается с Сакурой не навсегда. У них еще будет время поговорить. Учиха в это даже почти верит. Поддается Сакуре. Дает надежду — всего одним касанием к теплому лбу. Саске уходит с легким чувством. С новым чувством — Учиха свободен. Но шиноби даже не успевает дойти до границ деревни. Останавливается. Ждет. Раздраженно посматривает в одну сторону. — Что ты здесь делаешь? — его голос звучит сухо, грубо, но при этом отстраненно. Ему совсем нет дела, зачем Она следовала за ним аж от самой деревни. Девушка между тем мелким шагом подходит к нему. Поднимает пустые лавандовые глаза на Учиха. Девичье тело тихо вздрагивает. Замирает. — Можно… пойти с тобой? — прозвучало неуверенно отчаянно. Саске только мрачно хмыкает. Хмурится. Балласт в виде Химе Хьюга ему уж точно ни к чему. — Зачем? — Саске задает свой короткий вопрос без интереса, ожидая, что Хьюга сама не найдется, что сказать и сама отпустит эту придурь. Это смешное безумие. Хината Хьюга и правда сейчас была смешна. В глазах Саске. — Я… я не могу больше. Я не могу больше в Конохе. На войне я потеряла отца, потеряла брата. Наруто, он… он отказал мне. Меня здесь тоже, как и тебя, ничего не держит. Пожалуйста, возьми меня с собой. Пожалуйста, Саске-кун. Саске кривится. Так называла его только одна женщина. Женщина, которой он уже дал обещание вернуться. — Нет, — Саске делает шаг в сторону. Как будто брезгует стоять рядом с Хьюга. И Хината будто бы это понимает. Нисколько не удивляется. — Не ври себе. И мне тоже. — Я честна с тобой, Саске… — осекается. Опускает взгляд. — Ты мне не нужна, — для Саске это железный аргумент, чтобы оставить его в покое. — Я знаю, — на этот раз Хината отвечает на удивление твердо. Поднимает глаза. В них вспыхивает что-то новое. Надежда, желание. Желание свободы. — Мне все равно. Хината намеренно цепляется взглядом, тянется в черноокую бездну. Хината хочет утонуть. Утонуть в новой жалости к себе. Саске не хочет давать ей такого удовольствия. Только не с ним. Саске смотрит на девушку едва не с отвращением. Она лжет. Играет. Давит. Саске слишком долго был ослеплен чужими манипуляциями, чтобы сейчас не замечать подобного. Но все равно стоит отдать должное: Хината очень искусна. Ее неловкости, потерянности, отчаянию почти веришь. Почти ослепляешься. Хината давит на жалость. Проникает своей фальшивой болью в самое сердце. Молит, просит, чтобы ее пожалели. Чтобы ее поняли наконец. Саске совсем не хочет ее понимать — опять брезгует. — Я не верю тебе, — многозначительно надменно произносит Учиха, уже даже не удостаивая Хинату взглядом. Он не верит ей. Не верит слезливым скорбям по брату, отцу. Саске знал, как больно терять родных. Саске знал, как больно прощаться с братом. Хината этого не знала. Хинате было плевать. Что тогда, держа на руках уже остывающего Неджи, что сейчас, вспоминая о нем. Ее потери — всего лишь еще один повод для жалости. Пожалей ее. Посочувствуй. Восхитись ее силой духа. Обманись. Пропади. Хината только этого и ждет. Хината думала, что после смерти Неджи, после предсмертного обещания, которое он взял с Наруто, Узумаки наконец останется с ней. Примет ее. Увидит ее. Полюбит. Загорится наконец для нее одной. Хината ошиблась. Даже под гнетом обещания Наруто остался честен перед ней и перед собой — не смог полюбить. Хината снова почувствовала прилив острой жалости. Жалости к себе. Ее никто не мог полюбить. Ее либо презирали, либо вовсе не замечали. Как Наруто, как… Саске. И Саске тоже был с ней честен. Даже сейчас. — Ты правда думаешь, что я нечестна с тобой? — Хината уже не утверждает. Она спрашивает. Надеется, что Саске оступится. Ошибется. Как и все ее близкие, друзья когда-то. — Я знаю это. Я не Наруто. Я больше не обманываюсь. Пожалей себя сама. Хината застывает на месте. На белом лице нет ничего — ни одной эмоции. В Хинате будто умерла сама жизнь. Саске плевать. Плевать, что сейчас зарождается в ее душе. — Возвращайся. С собой я тебя не возьму. — Слишком жалкая для тебя? В груди Учиха на мгновение что-то дрогнуло. Хината смотрела на него — глаза в глаза. Улыбалась безумно, отчаянно. Саске ей не сдастся. Он сильней. Саске ничего не отвечает. Нет, не жалкая. Насквозь фальшивая. И вместе с тем нежная, сильная, брошенная всеми Химе. Химе, ради которой отдавали жизни. Химе, которая оплакивала ушедшие жизни. Попутно по-настоящему оплакивая только свою. Сокрушаясь только по себе. — Удачи тебе, Саске. Прощай. Учиха разворачивается. Молча уходит. Ему ведь и правда ее жаль. Только она этого так и не поймет. Ослепленная. Обманутая самой собой. Саске больше чем уверен: они еще увидятся. Когда он снова вернется. Хината ведь никуда не уйдет — останется в Конохе. Все-таки добьется Наруто — привяжет, задушит гнилым сочувствием к себе. Удержит свое счастье. Фальшивое, пустое. Как она сама.