Будь со мной

Сынмин сидит на диване и читает книгу. Хёнджин лежит на его коленях и выводит непонятные узоры на его левой коленке. Младший чувствует, как его ноги начинают затекать, но он не жалуется. — Сынмин, а если бы тебе сказали выбирать между мной и айфоном, то что бы ты выбрал? — Что за вопрос? Тебя конечно. На какое-то время Хёнджин замолкает и продолжает выводить узоры на ноге младшего. Сынмин почти сразу забывает о странном вопросе, но не проходит и пять минут как Хёнджин задаёт ещё один: — А между мной и квартирой ты бы что выбрал? — Тебя. Хёнджин успокаивается на пару минут, а потом опять спрашивает: — А если бы тебе предложили миллиард долларов, но сказали бы расстаться со мной? — Родной, что бы мне ни предложили, я бы выбрал тебя. К чему такие вопросы? — Просто скучно. — Я сейчас главу дочитаю, и можем сходить погулять. — Ладно. Сынмин возвращается к чтению, но влиться в сюжет у него уже не получается. Он не перестаёт думать о вопросах старшего. — Просто мой бывший говорил, что вещи денег стоят, а во мне ничего кроме красоты нет, поэтому меня легко заменить. — Солнце моё, любовь моя, тебя нельзя заменить. Ты единственный и неповторимый. Я вижу перед собой безумно трудолюбивого и талантливого человека. Ты интересный собеседник и мне с тобой никогда не скучно. Ты очень добрый и отзывчивый. Разве может тебя что-то или кто-то заменить? А Феликс просто идиот, который тебя не ценил. — Я не заслуживаю тебя. — Ну что за глупости ты говоришь, солнце? Сынмин чувствует, как ткань на шортах начинает намокать и не удивляется, когда видит, что Хёнджин плачет. Старший никогда с ним о Феликсе не говорил. Просто упоминал, что они были в отношениях и что его скрывали, как какой-то грязный секрет. Сынмину ещё тогда Феликс не понравился. — Что он ещё тебе говорил? — Ничего такого. — Солнце, поговори со мной. — Правда, больше ничего такого. Ну, только говорил, чтобы я сбросил вес. Но он был прав, поэтому я похудел. — Не оправдывай его. Он не имел никакого права тебе такое говорить. — Он просто не хотел, чтобы я его перед друзьями позорил. — Ещё лучше. И каким это образом ты его позорил? — Серьезно, ты не видел какие у меня щёки были, и ляжки. — А сейчас, по-твоему, лучше? Одни кожа да кости. Хёнджин вздрагивает, а Сынмин кусает себя за язык. Он тут же о своих словах жалеет, потому что сказать хотел совсем не это, а в итоге Хёнджина обидел. — Боже, солнце, я не это имел в виду. Прости, пожалуйста. Ты прекрасно выглядишь, честно. Ты мне очень нравишься. Просто мне больно это слышать. Я ведь замечаю, как ты на наших посиделках отказываешься от жирного и сладкого. — Да все нормально. Мне Минхо-хён уже говорил это. Сказал, если продолжу худеть, то из команды выгонит. Поэтому я завязал. — Я рад это слышать. Ещё раз прости меня. Мне не следовало это говорить. — Я не обижаюсь. Хёнджин меняет положение и садится на колени младшего. Сынмин сразу же его ближе прижимает и целует. Хёнджин только довольно мычит и ёрзает на коленях. Сынмин обещает себе, что он обязательно убедит Хёнджина в том, какой он драгоценный. И он сделает ради этого все.