Меркантильная любовь

Утро начинается не с кофе, а с причитаний Хаято о совершенно невзрослом и нерассудительном поведении его босса, который этой ночью, никого не предупредив, просто бесследно исчез. Ушел на прогулку. Хранитель терпеть не мог такие «прогулки» Тсунаеши без охраны и приличного сопровождения. «Это моя личная жизнь, Гокудера-кун». «Тебе не стоит волноваться, Гокудера-кун». Хаято был готов в такие моменты взорваться от негодования. Основа его работы, смысл его жизни — это защита Джудайме. И только из-за глубокого уважения к боссу он, правда, старался не лезть. А надо было. Узнать, где и с кем он встречается. Пробить человека по всем базам, оценивая опасность и в принципе возможность союза босса с этим человеком. И не один он волновался, не один он размышлял над этой сложной загадкой личности избранницы Десятого Босса Вонголы. Другие Хранители тоже были весьма и весьма заинтригованы и не оставляли попыток поймать прыткую и будто несуществующую любовницу босса. Тсунаеши стойко молчал, вспоминая данное Маммону обещание, и на все вопросы о таинственной возлюбленной отвечал тотальным игнором. Часто он проматывал в голове возможные разговоры со всеми ними и то, как он будет объяснять, почему вообще связался именно с этой мутной личностью. Интересно, а ему придется доказывать то, что он в здравом уме и не под влиянием иллюзий жадного Аркобалено, который просто захотел себе все деньги Вонголы? Не то чтобы Маммон и впрямь не хотел этих денег, просто… самого Тсунаеши он тоже хотел? Отмаза «это любовь, вы не понимаете» явно не сработает, а другой правды и нет. Впрочем, пока сам Маммон не даст ему зеленый свет на раскрытие их отношений, размышлять об этом всем просто бессмысленно. Тсуна потянулся, пару раз зевнул и поудобнее устроился в кресле: ночные прогулки по улицам и крышам с иллюзионистом способствовали хорошему настроению, но не здоровому сну. На периферии сознания он слышал привычное бурчание Гокудеры, который в этот раз из-за кое-кого тоже заснул куда позднее привычного. Но как только Тсуна вспомнил свое прошлое небольшое свидание, на лице его тут же расцвела радостная улыбка, на что Хаято мрачно и обиженно зыркнул, но промолчал. Потому что именно в такие дни Джудайме работал с куда большим усердием и вдохновением, чем обычно, чем постоянно удивлял Хранителя, который как никто другой был в курсе сложных взаимоотношений Тсунаеши с работой. Хотя в последние годы прекрасно был виден его прогресс — особенно в том, что касалось финансов Вонголы. Но Хаято не особенно задумывался над тем, что поспособствовало этому, и таким образом упускал маленькую, но важную детальку в огромном пазле под названием «Неуловимая Любовница Босса». Сейчас, по подсчетам Тсунаеши, этот «человек-загадка» прячет все улики и доказательства того, что Вонгола была ввязана в одно нехорошее, но весьма прибыльное дельце с другой семьей. И даже не подозревает (по крайней мере, Савада на это очень надеялся), что в это же время варийцы готовят для него небольшое празднество. Да, Маммон будет ругаться на них за то, что они потратили деньги из общего бюджета, чтобы устроить для него «бесполезный» праздник. Конечно же, он поймет и то, что с самого начала в этой операции «Успей сделать вечеринку за один день отсутствия Маммона» был замешан и Тсуна. Будет долго нудеть, вредничать и говорить, что все это бессмысленная трата денег. Но все близкие к нему люди прекрасно знают, что это для вида и что аркобалено на самом деле нравится то, что о нем не забывают, что его день рождения празднуют наравне с другими. Тсуна в нетерпении заерзал на кресле, мечтательно представляя реакцию на свой подарок, который он этой ночью вручит Вайперу. Уже совсем скоро… А пока ему стоит серьезно заняться делами своей семьи, ведь, как говорится «время — деньги». А денег ему в последнее время нужно было просто до неприличия много. Он еле дождался вечера. После работы заняться было нечем, и Тсунаеши со скуки даже собрал всех своих Хранителей и устроил чаепитие в стиле Вонголы, расспрашивая их обо всех делах и то и дело заглядывая в телефон, ища там сообщение от Маммона. Когда оно пришло, большая часть компании уже свалила по своим делам. Остались только Дождь и Ураган — последний после недавней вылазки Джудайме не сводил с босса глаз. Тсуна на такое только подмигнул Такеши и пару раз стрельнул глазами в Гокудеру, намекая. Ямамото не сплоховал, все понял без слов и, прошептав губами «Удачи», полез донимать Хаято своими приколами и шуточками, отвлекая его от дел босса. Такеши, один из немногих понимающих и сочувствующих Тсуне людей, всегда был на его стороне, когда вопрос касался личной жизни, и частенько помогал ему сбежать из особняка на очередную головокружительную встречу с «любовницей». Каждый раз Тсуне было смешно от этой идиотской ситуации, в которой он вынужден красться, словно вор, по собственной же базе, избегая камер, своих Хранителей и обычных служащих. Гиперинтуиция прекрасно в этом помогала, и вот он уже ехал до места «Икс», прихватив с собой телефон, деньги и подарок для своего жадюги. Музей, как обычно, был «на реставрации». Небольшое, но прекрасное в своем пафосе и символизме здание для обычного человека выглядело обветшалым, старым и нуждающимся в срочном ремонте. Савада только хмыкнул на эту душераздирающую картину, смотря сквозь тончайшие и филигранные иллюзии «стройки». Маммон славно постарался над ними: ни одной несостыковки, ни одной мысли о ненатуральности и обмане. Если бы не интуиция и годы дружбы и работы с сильнейшими иллюзионистами, Тсуна бы тоже поверил. Доставая ключ и открывая им двери, он проматывал в голове прекрасные и сладкие воспоминания, связанные с этим местом. Свет уже сиял под потолком, а это значило, что Вайпер уже здесь. По привычке Тсуна сразу начал подниматься по лестнице на второй этаж, где его встретил блеск золотых монет и много-много витрин с ними же. Многие люди даже не представляли себе всю ту невероятную любовь Маммона к деньгам, и для Тсунаеши тоже когда-то стало откровением то, что аркобалено имел в своей собственности не только кучу банков по всему миру, но еще и собственный, черт его возьми, Музей Денег! В котором были собраны самые древние, интересные, неповторимые монеты и купюры со всех уголков Земли. Личный музей Маммона, его основная база, место для отдыха и их встреч. Иллюзионист привел сюда Тсуну далеко не сразу: он вообще никогда не спешил, если дело не касалось любимых разноцветных бумажек. Никакой позолоты, огромных росписей стен и вычурности тут не было, а ведь Вайпер себе легко мог это позволить. Все очень лаконично, красиво, и Саваде было искренне жаль, что обычные люди никогда не смогут увидеть эту огромную коллекцию — не с жадностью и паранойей аркобалено Тумана. Не мешкая, он прошел мимо ряда витрин с редчайшими монетами и плавно шагнул сквозь иллюзорную часть стены, за которой скрывался темный коридор. Тьма вилась на полу и расползалась по стенам, шевелилась, будто живая. Иногда в воздухе появлялись маленькие разноцветные огоньки, освещающие дорогу до нужной комнаты. Они играли с ползучей тьмой, создавая прекрасную визуальную иллюзию. «Красиво.» Все в этом здании было пропитано знакомым туманным пламенным флером загадочности и нереальности. Даже свет под потолком на первом и втором этажах на самом деле был только иллюзией. «Кто-то просто очень не хочет платить за электричество» — с такими мыслями Тсуна открыл дверь. Бесшумно проник внутрь и замер, как вкопанный. Маммон спал, разлегшись на диване. Это заставило его улыбнуться. То, что Маммон позволял себе расслабиться рядом с ним, отдыхать и спать, говорило о многом. Если что-то и нельзя было купить за деньги, так это доверие, для установления которого понадобились месяцы и годы. Тсунаеши присел рядом, положив кожаный рюкзак к себе на колени, и задумчиво провел рукой по ноге спящего от икры и до бедра. Фантазма, сидящая на спинке дивана, пару раз квакнула. Вайпер не проснулся, но повернулся на другой бок, оказываясь спиной к нарушителю спокойствия. Тсуна на самом деле тоже устал. Очень хотелось прижаться всем телом к Вайперу, закрыть глаза и оказаться в иллюзорном сне, разделенным на них двоих. Когда-то это стало невероятным открытием для Савады. Он знал, что люди с пламенем Тумана могут всячески влиять на чужие органы чувств, захватывать тела, копаться в чужом сознании и делать всякие подобные жуткие вещи. Он также прекрасно помнил, как во время конфликта колец каким-то образом увидел воспоминания Рокудо. Но то, что происходило, когда он засыпал с Маммоном, до сих пор ощущалось как великое волшебство. Осознавать свой или чужой сон, изменять его по своему желанию. Он будто оказывался в другой реальности, где мог делать все, что захочет. — Именно это и является самой большой опасностью этой техники, — делился с ним Вайпер на первом таком сеансе, — Ты можешь делать тут абсолютно все что угодно. Воплощать свои мечты, тайные желания, делать то, о чем всегда мечтал. Ты будешь прекрасно осознавать, что это сон, но в какой-то момент просто не захочешь возвращаться в реальность, оставаясь сознанием навечно в красочной иллюзии, — чуть помолчав, он добавляет куда тише, — даже если ты прекрасно различаешь иллюзии и реальность, это может не спасти от подобного соблазна, — и уже громче и уверенне оповещая, — С тебя, кстати, десять тысяч йен за рассказ и раскрытие секретных техник. Тсунаеши смотрит на все еще спящего иллюзиониста и думает о том, что у него точно есть минимум один сильный соблазн. Вон он, лежит рядом. Кажется, уже можно будить. Все то время, что он провел в своих думах, его рука жила своей жизнью и уже успела облапать всего иллюзиониста. Очень аккуратно и нежно, конечно же. Все же Маммон был невероятно чувствителен и уязвим в физическом плане. Тсуна знал, как правильно нужно будить эту невероятную жадину. И что нужно для того, чтобы, проснувшись, тебя обняли и поцеловали, а не заточили в какую-нибудь кошмарную иллюзию за то, что ты прервал драгоценный сон. Он подошел к стеклянному столу, стоящему как раз возле дивана, и достал из кармана монеты номиналом в пятьдесят йен. Расположив руку над столом, он разжал ладонь. Как только раздался звон от падения первой монеты, тело спящего с прытью подорвалось с дивана, чтобы с невероятной скоростью подобрать все упавшие монетки. Запрятав деньги в свой плащ, Маммон обернулся на любовника и с недовольством в голосе спросил: — И это все, что ты нам можешь дать? Двести пятьдесят йен, серьезно? — В следующий раз я просто скину тебя с дивана, — пообещал Тсунаеши, сверкнув янтарем в глубине карих глаз. Маммон молчал и всем своим видом показывал, как он обижен. Опущенные уголки рта, нахмуренные брови, очень недовольное выражение лица — но глаза выдавали его с потрохами. Он был рад видеть Саваду. Тсуна подозревал, что это было главной причиной, по которой Вайпер скрывал их под тенью капюшона. Чтобы у иллюзиониста, человека, что талантливо скрывает правду за ширмой лжи, был такой открытый взгляд? Недопустимо. Фантазма опять квакнула, привлекая к себе внимание притихших людей. — Он тебя не кормит, что ли? — обратился к жабе Тсуна, закидывая ей в рот оставшиеся монетки. Та довольно прокряхтела, но в тот же момент Маммон выхватил Фантазму из его рук. — Выплюнь! Выплюнь эту гадость, мы тебе говорим! — Вайпер тряс жабу в руках, но та не хотела слушать своего хозяина. — Фантазма! Вы-плю-нь эту дрянь! Тсуна тихо хмыкнул. Эта сцена напоминала ему, как Такеши заставлял Джиро отдать камни, которые тот почему-то хотел съесть. Савада считал это забавным, потому что очевидно, что Фантазма и собака Такеши не были обычными животными. И он на опыте выяснил, что Фантазма, как и её владелец, предпочитает деньги. — Это ты виноват, зачем ты ей дал их?! — Вайпер выпустил жабу из рук и теперь пытался угрожающе нависнуть над Тсунаеши, что выходило плохо, ведь тот был немного выше Аркобалено Тумана. — А должен был отдать тебе? — Да, — с легкостью согласился Маммон, будто это было наиочевиднейшей вещью. — Но у меня есть для тебя кое-что другое, — попытался навести загадочности Тсуна. Но тут же прыснул от раздирающего его смеха: не получалось у него грамотно вписаться в такой образ. Маммон смотрел заинтересованно и даже отошел на несколько шагов, отдавая ему ведущую роль. Тсуна принялся копаться в своем оранжевом рюкзаке, пока не извлек оттуда нечто, обернутое слоем крафтовой бумаги. На часах полпервого ночи, а значит, что время для вручения уже давно настало. — С Днем рождения, — поздравил Тсуна, вручая Маммону завернутый подарок. Тот моментально принялся распаковывать то, что находилось внутри. Он с нетерпением разорвал подарочную бумагу, чтобы обнаружить внутри зеленую фарфоровую жабу, точь-в-точь похожую на его Фантазму. На его недоуменный взгляд Тсуна лишь пожал плечами и ответил на невысказанный вопрос: — Это шкатулка. Открой её. И Вайпер открыл, ожидая увидеть там обожаемые им деньги.