Проспект Разочарования

По пятницам у Влада был расслабленный учебный день — первая пара начиналась только в 11:40. День выдался довольно скучным: если бы Влад захотел его нарисовать, то взялся бы только за серо-чёрные краски. Из серого были нудные преподы с бесконечными доёбами по оформлению лабораторных, да ещё и куча конспектов за весь семестр, которые Макаров благополучно откладывал по причине: «да что, там дел на пять минут, потом сделаю». Из чёрного: сначала по мелочи — проспал, завалил самостоятельную, да ещё и Серёга постоянно доставал со своим «ну го в клубешник, Влад, пятница-развратница, ты же знаешь». Сложно было продолжать отмахиваться от такого заманчивого предложения ради долгов, но Влад старался изо всех сил. Утром, правда, парень ещё не знал, что всё самое неприятное только впереди. *** Услышав манящее «Идите кушать», доносящееся из кухни, Влад покинул своё ботанское убежище (комнату, заваленную кучей тетрадей и листов с напечатанными клеточками и «рукописными» словами) и поплёлся на зов. Только войдя в просторную комнату-гостиную, Макаров сразу же почувствовал напряжение, заполнившее собой всё пространство вокруг. Он взглянул на Риту, но на её лице осведомлённости о ситуации было ничуть не больше. В тишине они сели за накрытый стол. Брат с сестрой пожелали всем приятного аппетита, а их мама нарочито отрешённым голосом произнесла: — Приятного аппетита, Влад, Рита. Макаров привык к подобной фразе, правда, обычно вместо парня его мама желала аппетита только своему мужу и дочери, обиженная на сына за его очередные проступки. Хотя сложно было сказать, что родители Влада безумно любили друг друга, всё же на его памяти Марина никогда не выносила сор из избы, не позволяя становиться своим детям свидетелями их разногласий. Отец промолчал, лишь недовольно хмыкнув, и приступил к трапезе. В гнетущей тишине раздавался лишь звон вилок о тарелки. Влад взглянул на Риту и увидел в её глазах то же, что и было у него на душе — единственное желание поскорее доесть и убраться подальше от этой неприятной, липкой атмосферы. — Мам, пап, всё нормально? — тихо и робко произнесла Рита, не поднимая глаз от тарелки. — Всё хорошо, дочь, — прозвучал спокойный голос отца, — просто у нас с твоей мамой возникло некоторое недопонимание, не переживай. — Недопонимание, — пробубнила Марина себе под нос, передразнивая, и встала из-за стола. Виктор даже бровью не повёл, что было непривычно для его властного характера и желания держать всё под контролем. Мама тем временем отправилась на кухню, открыла ящик и, пошуршав столовыми приборами, что-то достала оттуда. Затем, выдвинув бутылочницу, она невозмутимо достала своё любимое вино. Все члены семьи оторвались от своих тарелок и недоумённо смотрели на неё. Влад никак не мог опустить свои брови, преисполненный изумления и ошеломления от того, что происходит — до этого момента если вдруг она и доставала спиртные напитки, то это было исключительно по праздникам, поскольку женщина не была сторонником алкоголя. Не понимая, как ему на это реагировать, он вопросительно взглянул на отца, ожидая его реакции. Она не заставила себя ждать. — Марина! — наконец, раздался гулкий и строгий бас мужчины, параллельно со звуком наливающегося в бокал вина. Спустя несколько секунд тяжелого молчания и тотального игнорирования, повысив интонацию своего голоса, он продолжил: — Это ещё что за представления? — в конце уже почти перейдя на крик, отец стукнул ладонью по столу. От этого непривычного, такого чужого и до жути незнакомого звука, все кроме Виктора дёрнулись. Рита непроизвольно скрестила руки на животе, сжимаясь в комок, Влад, наоборот, расправил плечи — это была его привычная реакция на страх, выученная за множество драк, а Марина лишь сделала вид, что ничего особенного не происходит, поставив бутылку и грациозно подхватив бокал. Она развернулась к своей семье и свободной рукой облокотилась на барную стойку, явно пытаясь показать своё наплевательское отношение. Однако, она, видимо, не учла, что кроме мужа, никто из присутствующих вообще не понимает, что происходит. — А что, у меня стресс, мне же нужно как-то расслабиться. На твою поддержку теперь рассчитывать не приходится, — ядовито протягивая слова, наконец, произнесла Марина. — Ну почему тебе нужно каждый раз устраивать сцену, я не понимаю. Мы уже всё выяснили, вот зачем, — чуть ли не прокричав последние два слова, Виктор подскочил со своего стула, — ты показываешь всё это детям?! — отец угрожающе направился в её сторону, резко понизив интонацию, словно превратившись в хищника, крадущегося к жертве. — Я думал, мы с тобой всё обсудили, но ты решаешь устроить спектакль, — сделав паузу, Виктор вырвал бокал из рук матери, стукнув им по столу, — и выставить меня виноватым? — Это я устраиваю сцены? Если бы ты просто сидел и молчал, как ты делал это все двадцать лет, сейчас не было бы никакой сцены. Или, ой, — Марина состроила изумленное лицо, — погоди, мне нужно было, как ты, бросить семью, как преступник в потёмках свалить подальше, будто меня это не касается, и шататься чёрт знает где, как псина бездомная?! А замечал, кто ещё, кроме тебя, любит так делать? — взмахнув рукой в сторону недоумевающего сына, продолжила она. — Думаешь, он не видит, как ты просто уходишь от любых проблем? Да Влад же весь в тебя! Каждый раз, когда ты недоволен его поведением, не забывай, что это — твоё наследство. — Марина! Ты совсем с ума сошла, что ли? Истеричка, да приди ты в себя! — процедил Виктор, схватив свою жену за плечи и слабо встряхнув. — Раз уж завела речь о нём, то давай я напомню тебе, как мало времени ты уделяла своему ребёнку! Да ты была настолько зациклена на себе, своей карьере, что совсем забывала о существовании сына, пока не стало слишком поздно. Но знаешь что, Марина? — наконец, отпустив женщину, произнёс он, закрывая ладонями лицо. — Ты не только никудышная женщина, ты — никудышная мать, озлобленная на весь мир и совершенно неспособная на сочувствие. Я не понимаю, как я мог связаться человеком вроде тебя. Ошеломленный и разбитый Влад глядел на эту сцену. Что он мог сделать? А мог ли вообще хоть что-то? Может, именно из-за его поведения беспризорника родители и стали винить друг друга? Может, они хотели бы видеть в нём поддержку и опору, которая, как кажется, им сейчас так нужна, а не сплошное разочарование? Из ступора его вывела мелочь, на которую кроме него никто не обратил никакого внимания — по щекам Риты потекли жгучие, горькие слёзы. Парень положил свою руку сестре на плечо, чтобы она на него взглянула, и мягко улыбнулся ей, как делал это всегда. Чтобы защитить то немногое дорогое, что у него осталось, он встал из-за стола, громко хлопнув по нему ладонями, чтобы, наконец, заставить Марину и Виктора прийти в себя. — Спасибо за ужин. Мы пойдём в комнаты, — раздался ровный голос Влада в тишине. Макаров протянул руку сестре, приглашая её поскорее убраться оттуда. Ни секунды не медля, она крепко схватила брата за эту руку, которая очень часто представлялась спасительным кругом. Они быстро удалились в комнату сестры. — Да уж. Ну и представление, — произнёс парень, закрыв за собой дверь. — Ты только не пугайся так и не переживай, ладно? Всё будет в порядке, Рита. Только не плачь, я тебя очень прошу. — Я… я просто не понимаю, что на них нашло. Они никогда себя так не вели. Я знаю, что это нормально, во всех семьях родители иногда ссорятся, но… Это так неожиданно и непривычно для нашей, — прошептала девушка, всхлипывая. — И это совсем не похоже на обычную ссору, это как будто… Не знаю, как будто это намного хуже. Тогда Влад нежно обнял её за плечи и начал ласково гладить по голове, как котёнка — это всегда успокаивало сестру. Уткнувшись носом в толстовку Макарова, она продолжала периодически вытирать слёзы. Хотя он и старался оставаться для Риты спокойным и уверенным, надёжным братом, у Влада внутри тоже что-то оборвалось. Он продолжал неосознанно прокручивать в голове слова родителей, связанные с ним. Если в этой перепалке они так быстро затронули эту тему, значило ли это, что они довольно часто ругались из-за него? Понятное дело, у них явно были претензии друг к другу, о которых они всё это время молчали, но… Был ли Влад замешан в том, что из кухни продолжали разноситься их гневные реплики? Он не умел справляться с тем, что казалось ему абсурдным, нелепым. Ему отчаянно нужно было найти кого-то, виновного во всей этой ситуации. Судя по всему, его разум не придумал ничего лучше, чем принять свою кандидатуру. В одну минуту Владу казалось, что только накажи виновного — и всё снова встанет на свои места. Исправься он, и Рита не будет страдать сейчас, два когда-то любящих человека перестанут с ненавистью кидаться друг в друга оскорблениями и обвинениями. В другую ему хотелось выть от безнадёжности и собственной беспомощности: что он может сделать? Его ли это вообще вина? Есть ли хотя бы чья-то вина в том, что сейчас в их родном доме бушует такой непривычный скандал? Постепенно приходя в себя, всё больше и больше отрешаясь от этой ситуации, не в силах прямо здесь и сейчас с ней справиться, найти какое-то объяснение, решение, вписывающееся в его рамки правильного, Влад решил помочь хотя бы своей сестре. Тем более за это мгновение, которое тянулось вечностью, снова раздались крики на кухне. Понимая, что Рите будет от этого только хуже, Макаров легонько толкнул её. — Давай зарубимся во что-нибудь, а? Нам не помешает сейчас отвлечься, — сказал Влад ласково. Рита робко кивнула, тоже желая забыться и не слышать, не понимать, что происходит. Наушники были только одни, и парень уступил их сестре. Она выкрутила звук погромче и включила сложную игру-платформер на двоих, чтобы её голова сосредоточилась только на том, что показывает ей безжизненный экран монитора. Владу пришлось стать невольным слушателем диалога родителей. Ещё около полутора часов он невольно вслушивался в каждую фразу, поджимая губы. Привычка контролировать ситуацию никуда не делась — ему было бы тяжело просто абстрагироваться от всего этого. Возможно, он просто был готов вмешаться, если бы конфликт грозил перерасти во что-то большее. Правда, об этом думать не хотелось. Влад понимал, что его отец полностью опустился бы в его глазах, если бы попробовал поднять на мать руку. Да и это было маловероятно, но Влад всё же не мог заставить себя не беспокоиться об этом. С каждой минутой, когда он всё подробнее узнавал причины их конфликта, парень всё больше чувствовал гнетущую пустоту, заполнившую всё его сердце. Оказалось, он и правда был одной из них. Почти что главной. *** Наконец, крики стихли, свет погас везде, кроме комнаты Риты, а уставшая сестра зевала и пыталась из последних сил не провалиться в сон. Влад снова погладил её по голове и спросил: — Ну, может, пора ложиться? Я же вижу, ты устала очень. В ответ Рита лишь только качнула головой и выключила компьютер. — Тогда спокойной ночи, — успокаивающе произнёс Влад, закрывая за собой дверь. Зашёл в свою комнату, разделся и лёг в постель парень на автопилоте. Ему было очевидно, что спокойной ночи у него сегодня не будет. Мысли копошились в голове, словно черви, разъедающие то, что уже умерло. Получается, вот, что родители думают про него на самом деле — что он неудачный эксперимент, неудавшийся сын, бессмысленный человек. Следствие всех их ошибок в одном лице. Ему казалось таким нелепым продолжать лежать в этой постели, в этом доме, где ему, как оказалось, нет места. Но Влад не мог бросить сестру, оставить её наедине с ними, ведь она явно чувствовала себя не лучше. А вот кто мог спокойно покинуть место, от которого его тошнит, так это его отец — около часа ночи парень услышал лязг ключей, которые теперь звучали словно цепи, освободившие руки старого заключённого и с грохотом свободы упавшие на пол. Дверь захлопнулась, поставив жирную точку в сегодняшней ситуации. *** Влад не помнил, как он уснул. Очевидно, что это произошло из-за усталости, в которой пребывал его мозг, разъедая всю душу сомнениями, сожалениями и обидами. Он просто отключился без сил. Взглянув на телефон, он увидел несколько уведомлений и время — была уже половина первого. Из кухни доносился вкусный аромат обеда и, казалось, что вчерашний день просто был дурным сном. Однако это было не так. Открыв Вк, парень увидел, от кого были уведомления. Серёга прислал несколько фоток из клуба, а на последней, утренней, была изображена какая-то девушка, стоящая у плиты в одной футболке, ничуть не скрывающей её длинные ноги и филейную часть. Влад с лёгким раздражением вздохнул, но всё же ответил.

Владислав Макаров: Красава, братух Владислав Макаров: Приятного аппетита Владислав Макаров: Серёг, переставай уже мне слать фотки своих девушек, это реально супер странно

С Серёжей нельзя было поделиться какими-то проблемами, он был довольно простым человеком, поэтому для него Влад старался поддерживать образ легкомысленного одногруппника, чтобы не было лишних вопросов. Да и кому нужно будет знать подробности его жизни и личности? Обычно, в образе очередного поверхностного друга, у Макарова получалось поддерживать общение хоть с кем-то. Ещё пару уведомлений были из беседы группы, куда опять скинули какие-то лабы. Сейчас Макарову было совершенно не до этого. А вот в диалог с Берником Влад зашёл. Они собирались встретиться сегодня, но парень понимал, что не вывезет веселья, а втягивать Макса в семейные проблемы, когда у него самого уже давно по сути нет семьи, было по мнению Макарова просто несправедливо и глупо. Поэтому он слился, сославшись на погоду. Получив ответ от Макса, и, почему-то мысленно прочитав этот самый «хуёк» недовольным голосом Берника, парень слабо улыбнулся. Бессознательно одевшись и умывшись, Влад надел самый необходимый сейчас аксессуар — доброжелательную и заботливую улыбку и постучал в комнату к Рите. — Доброе утро. Ты как, конфетка? — тихо и вежливо спросил он, вспоминая кличку, которую использовал в обращении к сестре ещё в детстве. — Доброе. Ты знаешь как, заходи. Девушка была уже собрана, нарядилась и накрасилась она как-то по-особенному, поэтому Макаров спросил: — Ты куда-то собираешься сегодня? — Да. Хочу выйти, развеяться. Не хочу здесь быть. Пойду с подругами в кино, — ответила Рита, собирая волосы в высокий хвост. Влад прекрасно понимал, насколько ужасно, что его родной человек хочет сбежать из отчего дома. Но у него не было альтернативы или решения, другого выхода. Да и сам он чувствовал подобное. — Хорошо. Только будь на связи. Я, наверное, тоже свалю сегодня куда-нибудь, — сказал Влад, чтобы хотя бы немного успокоить сестру тем, что он тоже будет в порядке. — Пойдём поедим тогда, после этого уже по делам. Зайдя на кухню, Влад и Рита прочувствовали последствия вчерашней войны: больше не чувствовалось уюта, а мамино притворное спокойствие лишь прибавляло уверенности в серьёзности проблем. Единственный раз нарушила тишину Рита, пожелав всем приятного аппетита. Макаров поддержал её, а вот мать решила их тотально проигнорировать. После еды Влад проводил сестру, ещё раз напомнив, чтобы она оставалась в зоне доступа и не гуляла допоздна, а сам скрылся в своей комнате подальше от всех конфликтов. *** Пару часов парень просто втыкал в телефон, слушая музыку в наушниках, чтобы ничего и никого не слышать. Но из кокона его вытащил вежливый стук около десяти вечера и фраза, произнесённая Ритой: — Привет, я вернулась. Там отец пришёл, и они с мамой зовут нас на кухню для важного разговора. Влад встал с кровати, вздохнув, и нехотя поплёлся на семейное собрание, которое не сулило ничего хорошего. До этого подобные серьёзные разговоры устраивались исключительно из-за поведения парня и тогда это не было так тяжело. Ну, да, дурак. Ну, сделал глупость. «Исправлюсь». И дальше он снова был предоставлен сам себе. Теперь же Влад понимал, что сейчас его слова уже ничему не помогут, но самое страшное, что он ничего не может сделать или изменить. Мама и папа, вернее, Марина и Виктор, хотя и сидели рядом, больше походили на двух незнакомцев, ведущих общее хозяйство. Парень обратил внимание на одну деталь — на их безымянных пальцах не было колец. Он понял, к чему всё идёт, но бежать было поздно, тем более, Рита уже сидела напротив них, нельзя было бросать её им на растерзание. Влад сел на стул и превратился в камень душой и телом, боясь принимать то, что ему сейчас скажут, отказываясь от боли. Он надел маску стороннего наблюдателя, словно это не его семья, не его дом, словно парень просто проходил мимо и на нём это никак не скажется, что бы ни произошло. — Итак, дети, — с официозом в интонации, но до жути неловко начал отец, сцепив руки в замок, — как вы, наверное, поняли, у нас с вашей мамой возникли разногласия, которые мы не можем решить… В конце фразы Марина недовольно хмыкнула, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Виктор глянул на неё исподлобья, но продолжил: — Может, это и неправильно, что до этого мы никогда не делали вас свидетелями наших с ней проблем, поэтому сейчас эта новость может показаться очень неожиданной. В общем, мы хотим, чтобы вы знали — мы подали на развод три недели назад, и совсем скоро мы официально разойдёмся. Поэтому вам нужно решить, с кем вы хотите остаться жить. Конечно, это не значит, что вы не будете постоянно общаться со вторым родителем, но всё же полноценно жить придётся либо со мной, либо с Мариной. Воцарилась тишина. Хотя Влад и пытался максимально откреститься от того, что происходит, но пребывал в дичайшем шоке. Как можно вот так спокойно заявлять своим родным детям, что у них больше нет семьи, что им придётся покинуть их дом, что они вынуждены выбирать, «кого они больше любят». Как они могли все эти три недели делать вид, что всё в порядке, хотя уже подали на развод? А, может, они делали вид гораздо дольше? Макаров взглянул на Риту и увидел, как глаза её мгновенно наполняются слезами. — Как же так? Что случилось? Вы уверены? — дрожащим голосом спросила девушка, совершенно не понимая, как всё могло дойти до такого. — Да, Маргарита. Мы бы не сказали вам, если бы не были уверены, — отчеканила строго Марина, словно отсекая гильотиной голову их с Виктором браку, их семье, после чего отвернулась от отца её детей. Рита сразу стихла, опустив голову. Влад сжал челюсть, крайне недовольным поведением матери, но заставил себя замолчать, в отличие от отца, который укоризненно прошипел: — Марина! Ты можешь вести себя адекватно? — Снова начинается, что ли? Опять будешь мне доказывать, что я ненормальная? Хватит выделываться перед детьми, они уже взрослые, просто скажи им как есть, можешь не делать вид, что тебя вообще волнует их реакция! — Замолчи! — выкрикнул отец, снова стукнув по столу, что опять вынудило Риту дёрнуться от страха. — Ты понимаешь, что ты говоришь сейчас? Дети, — обратился он, наконец, к двум ошеломлённым людям, которые были вынуждены ощущать последствия бездумных действий взрослых, поддавшихся своим эмоциям, — в общем, вы должны решить, с кем вы хотите жить. Я, скорее всего, останусь здесь- — Да, приведёшь сюда свою новую жену, — саркастично перебила его Марина, — которая будет дрожать и пресмыкаться и не посмеет тебе ни слова сказать. Это же такая жена, в твоём понимании, «нормальная», да? — Итак, а ваша мама будет искать себе другое жильё с другим мужиком в комплекте, — проигнорировав её слова, продолжил плеваться ядом Виктор. Влад взорвался. Ему хотелось дать пощёчину им обоим, чтобы привести их в чувства. Люди, которые вызывали у него исключительно уважение, сейчас опустились до уровня злобных гиен, грызущих друг другу кости. Они оба неимоверно его сейчас раздражали. — Вы тут продолжайте выяснять отношения, а я больше не хочу смотреть на это и слушать этот бред. Мы пойдём прогуляемся, ночью нас не ждите, приходите в себя, поговорим обо всём как-нибудь потом. Когда вы будете готовы нормально разговаривать. Парень взял сестру за руку и увёл Риту в её комнату. — Вот видишь?! Знакомая тактика, да? Сбегать от проблем! — послышался за спиной голос Марины. Отец ей что-то продолжал отвечать, начался новый поток взаимной грызни, который Влад усиленно игнорировал, захлопнув дверь комнаты. — У тебя ведь есть подруги, у которых можно переночевать? Ты у кого-то оставалась, я помню. Тебе лучше пойти туда, по крайней мере, хотя бы сегодня. Слушай, они сейчас просто очень злые друг на друга, поэтому несут всю эту чушь, не воспринимай всерьёз их слова, хорошо? — сказал Влад, прижимая к себе девушку. Когда Рита, наконец, перестала задыхаться от слёз, она написала одной из своих подруг и начала собирать вещи. Влад проводил её до такси и попросил написать, когда она будет на месте, а сам заперся в свой комнате. Парень сидел на полу, облокотившись на стену, поджал колени и положил на них свою голову, которая сейчас была заполнена невыносимо тяжёлыми мыслями. Влад не привык делиться с кем-нибудь тем, что у него на душе. Он чувствовал себя привычно в одиночестве, оно ему было родным. Парень всегда вывозил все проблемы сам. Но тут он оказался в тупике, из которого ему было никак не выбраться. Макаров должен просто отпустить это и жить дальше, но как это сделать — большой вопрос. Около часа он просидел, судорожно перебирая всевозможные варианты того, что ему сейчас делать со всей этой болью. В каком-то беспамятстве Влад набрал Макса, вроде делая вид, что всё в порядке, но всё-таки немного проговорившись, давая понять, что не так уж и хорошо у него дела, но единственная фраза, брошенная Максом о «пиздеце в его жизни», мгновенно охладила его пыл, заставив замять тему и быстро повесить трубку. Действительно, Макс не совсем тот человек, которому стоило бы жаловаться на развод родителей, со стороны Влада это было глупым и эгоистичным поступком. Макаров не был из тех, кто мог принять жизнь такой, какая она есть. Если ему что-то не нравилось, он всегда отстаивал свои интересы, не давал себя в обиду. А кто его здесь обидел? Кому можно набить морду, чтобы стало легче? Привычные методы ничем не помогут. Влад не чувствовал агрессии, только безграничную несправедливость. Понимая, что ему больше нет места здесь, желая подальше убраться от всего и всех, Макаров написал Серёге:

Владислав Макаров: Слушай Владислав Макаров: Я кнш вчера отказался от твоего предложения Владислав Макаров: Но я дела раскидал, мб затусим всё-таки сегодня?

Ответ не заставил себя долго ждать. Сергей Краснов: да го Сергей Краснов: тыщу лет не отдыхали Сергей Краснов: поехали братик Сергей Краснов: лови адрес Натянув на себя чёрный гольф, белую футболку с ярким принтом и джинсы, Влад захотел ещё больше спрятаться за внешностью. Поэтому он вставил другой септум, застегнул на шее и поясе цепочки и напялил тёмные очки. Рассмотрев своё отражение в зеркале, он довольно усмехнулся. Да, это был точно не Влад Макаров, а какой-то мажористый, петуховатый незнакомец. И именно этого он и добивался. И Влад ушёл, хлопнув дверью, никому не сказав, куда и зачем, с явным настроением забыться и убиться. Глупо, конечно, но действенно.