Соль и Железо

Королевская гавань никогда не спит. День, ночь, зима, да хоть гребаный конец света — здесь всегда кипит жизнь. Узкие улочки, что переплетаются между собой, создавая целый лабиринт, в котором и самый опытный патруль, не угонится за знающим воришкой. Крики, шум, гам, строительные работы, зазыв покупателей — целая какофония звуков, которой пропитана вся столица. Запах, конечно, хуже всего. Хоть и ввели закон о запрете вываливать нечистоты из окон, и вырыли для них, специальные отхожие места, в разных частях города, это не избавило от всех «ароматов». Естественно улица, где находился Рыбный переулок — будет вонять тухлой рыбой и прочими морепродуктами. На улице Стали, воздух будет заполнять запах горна и горячего металла. Мучная улица в Блошином квартале, наверное, самая скверно пахнущая. Сотни стоил, скота, мясников и прочих зловонных деятелей; там никогда не наступает время, когда запах становится легче или улетучивается. Нет. Все кто там живет, просто не имеет иного выхода, кроме как привыкнуть к этому. В противовес Западной части города — Восточная. Богатые кварталы. Самые лучшие заведения города: постоялые дома, таверны, бордели. Любой путник, пребывающий в столицу, обязательно попадёт сюда. Лучшая выпивка. Лучшие развлечения. Лучшие шлюхи. Здесь найдётся все: на любой карман и вкус. О, здесь определённо веселее всего. Музыка льётся отовсюду, слышны смех и улюлюканье. Продажные девушки и парни стоят на разных углах, балконах, завлекая путников потратить деньги внутри. Менее дорогие шлюхи, за медяки, отдаются прямо на улице, в темном переулке, если повезёт. Не обходится и без драк. Вышибалы вышвыривают из заведения зарвавшихся посетителей и они продолжают свои выяснения отношений, и того, что не поделили. Кто-то перепив, блюет в узком закутке, не обращая внимания, на отключившегося рядом собрата по состоянию. Все это происходило рядом друг с другом. Буквально в шаге. Трахаются. Пьют. Дерутся. Блюют. Кто-то даже подыхает, от неудачного сочетания своих развлечений. Только это мало кого волнует, жизнь просто перешагивает через неудачника, и идёт дальше. Стыд и порядочность, не те качества, что бывают тут частыми гостями. Скорее они прощаются с обладателем, ещё на подходе в эту часть города, и маша ему платочком, отпускают подопечного на все четыре стороны. Если здесь пройдут люди, завёрнутые в плащи, озирающиеся по сторонам, не показывающие лиц... Даже это не всколыхнёт ни в ком любопытства или удивления. Какие только персоны не забредают в Королевскую гавань! Местных уже ничто не удивляет. Наверняка, если бы по центру улицы таинственный тип проводил ритуал, убивая животное или младенца, взывая к Владыке Тьмы, его, максимум, окружающие попросили бы читать свои мантры потише, и вернулись бы обратно к своим делам. Девушка, шедшая рядом с мужчиной, старалась увидеть как можно больше, не показывая при этом лица. С жадностью первопроходца, цеплялась за каждую деталь. Ее, как ни странно, не смущали все эти низменные желания людской плоти. В откровенном, не приукрашенном виде. В гребаной истине человеческой души. Порой настолько неприкрыто, словно с людей сняли не только маски, манеры, показной слой для общества, но и вместе с одеждой содрали кожу. Слой за слоем. Как бы говоря: «Глядите! Вот мы каковы на самом деле!». И девушка впитывала это в себя, прикасаясь чистенькими пальчиками к самой, что ни на есть, грязи. Она смотрела на все это, чувствовала, и ощущений на кончиках пальцев ей было недостаточно. Хотелось погрузить руку глубже. Сначала ладонь. Почувствовать между пальцами вязкую субстанцию. От которой становится вроде бы противно, но которой хочется ещё. Потом по локоть, уже обе руки. Бултыхать ими, дабы после, поднять и смотреть как все стекает вниз, образуя под ногами лужицы. И после, когда даже этого станет недостаточно, когда ощущение пропадёт, испарится, тогда — погрузиться полностью, чтобы частичка этого порока, все же, навсегда осталась с ней. Чтоб ее было не вымыть, не избавиться. Чтобы она оставалась всегда с ней. Внутри. Частью ее самой. Мужчина вёл девушку за руку. Не имеет значения насколько квартал богат, ублюдки есть везде. Сухая, жесткая ладонь клешнями держала маленькую, и дергала, если девушка слишком засмотрится на что-то. Он оглядывался по сторонам, силясь припомнить, куда дальше идти. Шёлковая улица почти никогда не менялась, но его здесь не было слишком давно, и реальность не совсем соответствовала его воспоминаниям. Их не должны были здесь увидеть. Предыдущие, кому они наносили визиты не принесли нужных результатов. Один завязал с грязными делами [по крайней мере с теми, что были им нужны], другой ударился в религию, и его никто не видел уже несколько лет. Сейчас он направлялся к последнему, кого помнит, и надеялся, что этот раз будет успешнее. Они пришли в публичный дом средней руки. Мужчина осмотрел заведение, и изменил первое мнение о нем. До мечты повесы он не дотягивал, но и посредственным его уже назвать нельзя было. Широкая лестница вела на второй этаж, и была такой изящной, с вручную вырезанными перилами, что становилось понятно: здание — бывший дом кого-то из знати. В арках, ведущих в соседние залы, были видны пары предающиеся удовольствиям. Смех и разговоры не прекращались, даже в столь раннее время, для подобного заведения. — Не показывай лицо, не откидывай капюшон, говорить сможешь только тогда, когда я тебе разрешу. Кивни, если поняла. Ответный кивок. Девушка стояла немного позади мужчины. Он рукой завёл ее себе за спину, закрывая широкими плечами. Это все равно не мешало ей выглядывать или осматриваться по сторонам. Она не была в подобных местах, и все было внове. Обстановка в южном стиле, повсюду тёплые цвета, много свечей и цветов. Стены и потолки расписаны узорами листьев, они вились и переплетались между собой. Создавалось впечатление, что находишься в закрытом саду, где от неба отделяет целая роща над головой. Кадки с разнообразными композициями заполняли воздух сладким запахом, и ещё больше погружали в ощущение райского сада. — Здравствуйте, дорогие гости. Что пожелают ваши сердца? К ним спустился мужчина лет сорока пяти, слегка полноватый, холёный, в одеждах не соответствующих его статусу, и сразу намекающие на род его деятельности. За ним по пятам, шли мальчик и девочка, лет одиннадцати. В простых одеждах, они хорошо выглядели: не голодающими, ухоженными и умытыми. Они не поднимали глаз. Однако чувствовали каждое движение своего работодателя, непроизвольно сжимались, старались стать меньше... Желали быть незаметными. На подобное было тяжело смотреть. Их растили и готовили для услужения другим. Но это было лучше, чем собирать милостыню на улицах города, а потом ночевать где придется. Верно ведь? — Митрос. Поговорим там, где нас не увидят и не услышат. Хозяин заведения напрягся, его настоящее имя было мало кому известно. Точно не тем, кто бывал здесь. Не задавая больше вопросов, он жестом пригласил их следовать за ним. Они поднялись по лестнице на второй этаж. Пошли по галерее, через которую виден был зал, где развлекались господа и госпожи. Девушка смотрела на них сверху. С подобного ракурса все выглядело странно. Также непонятно, как на некоторых картинах, что висели в замке. Кучка тел, сплетающиеся между собой; издали не разобрать где заканчивался один человек, и начинался другой. Однако, кажется, тех людей это совсем не волновало. Как и то, что помимо них, в зале присутствует ещё с десяток таких пар. Жар опалил щеки девушки, когда одна из работниц посмотрела ей прямо в глаза. Смотрела, и продолжала ублажать мужчину под собой. А девушка, не могла отвести от неё взгляда. Тысяча колючек прокатились по ее телу. Рука, что держала ее, вдруг стала ощущаться отчётливее. Грубость, сила, с которой она вернула девушку к действительности, была не менее манящей, чем работница внизу. Жар усилился, спустился к ее животу, и девушка прикусила губу, чтобы не охнуть. Потом вспомнила про губы. Отцепила от них зубки, и закусила щеку с внутренней стороны. В голову ей лезли разные образы. Один непристойнее другого. Она покачала головой, чтобы избавиться от них, и обрадовалась, что тень капюшона, скрывает ее горящее лицо. Они пришли в подобие кабинета. Вдоль стен стояли резные стеллажи, множество книг, бумаг и разных безделушек были на них. Но никому, в здравом уме не придет в голову, что там хранится что-то важное. Толстый, очевидно дорогой, ковёр покрывал практически весь пол. Узоры на нем из заморских легенд, золотая нить пронизывает ключевые части и надпись: «Valar Morghulis» крупными буквами у самого основания. Тонкая, великолепная работа, видимая невооруженным глазом. Легкие шторы, закрывающие арку в соседнее помещение, не скрывали огромного ложа, что виднелось за ними. Пахло слишком приторно. Улавливались, среди этой смеси, и более приятные нотки, но они перекрывались слащавым дурманом, шедшим из пиалы с травами. После того, как они остались втроём — мужчина откинул капюшон. Митрос охнул от неожиданности, и низко поклонился. Голос превратился в елейно-заискивающий: — Ваша светлость, рад видеть вас снова. Что вас привело в мое скромное заведение? Вам нужна комната, — сводник кинул взгляд на фигурку, стоящую рядом с принцем, — без свидетелей и лишних глаз? Я с радостью все вам организую. Лучшие комнаты. — Я смотрю, Митрос, ты процветаешь. В последний раз, когда мы встречались, ты только перепродавал удовольствия, и не имел для этого целый бордель. Он, кстати, неплох. На золото не тянет, но позолоченное серебро, вполне. — Спасибо, Ваша милость, — владелец низко поклонился, не столько из уважения, как из любопытства — узнать, кто скрывается под капюшоном, — последние пару лет были для меня очень удачными. — Я хочу купить несколько наложниц. Раз ты больше не перепродаешь, скажи мне, к кому мне обратиться за этим. — Извините, Ваша милость, но вы немного опоздали. Последние торговцы отбыли неделю назад. Если вам будет угодно, я покажу, что приобрёл сам. Они свежие, их ещё никто не тронул. — Давай. С четырнадцати до восемнадцати. Девушек. Сутенер откланялся. Казалось бы в комнате больше никого не было, но Деймон не стал рисковать. И заговорил шепотом на валирийском: — Подумай хорошенько, кого ты хочешь взять. Мы не сможем постоянно ошиваться на Шелковой улице. — Мы не можем забрать их всех? — Наивно поинтересовалась принцесса. Деймон мысленно закатил глаза. Она не понимает: что даже если они выкупят весь этот бордель, то найдутся другие на их место? Порочный круг никогда не закончится, пока живы сами люди. А тех кого они освободили, даже если им дать по мешочку серебра, где гарантия, что они смогут вернуться к своим семьям, [если они у них были] при этом, не попав в ещё бóльшие неприятности? Но учить жизни принцессу, в самом центре борделя, не лучшая идея. — Нет. Ты можешь взять только двоих. Принцесса не была настолько тупой, или наивной, как могло показаться... Просто сердечность, что оставалась с ней, не могла молча стоять в стороне. Нужно было хотя бы спросить... В кабинет вошли десяток девушек. Как только Рейнира увидела их, то поняла — это судьба. — Тех двоих. — Она показала пальцем на девушек, что стояли немного оторванно от других. — У вас хороший вкус. Только плата за них будет тройная. Близняшек очень трудно найти. — Держи. Деймон кинул мешок с серебром. Сводник с неожиданной, для его комплектации, ловкостью поймал его. На секунду раздосадовано подумав, что следовало назначить большую сумму... — Всё девочки, остальные могут идти. Давайте-давайте. Самая младшая, что была среди них, кинула на фигуру в капюшоне пустой взгляд. Девочка не знала, хорошо будет ее сёстрам по несчастью, или нет. Она не знала, что с ними будет дальше. Ей не было завидно или обидно, что «выбрали» не ее. Какая разница? Ее последний год продавали и покупали, лишали свободы, и никто не говорил, что их будет ждать дальше. Сомнительно, что что-то хорошее. А к близняшкам она привязалась. Молчаливые, но, тем не менее, дающие своим присутствием поддержку для остальных. Этого девочке будет сильно не хватать. Бросив последний взгляд на них, она побрела в отведённую для новеньких комнату. Рейнира тяжело сглотнула, увидев пустой взгляд у девочки, что была не намного младше ее. Стыдливое чувство заскреблось внутри. Но она понимала, что если начнёт помогать одной, то не сможет остановиться, и не помочь остальным. Сейчас, все, что она могла — это смотреть, как они уходят за дверь. И мысленно обещать себе, что найдёт какой-нибудь способ, дабы чем-нибудь помочь наложникам, что находятся под протекторатом короны. — В мешке достаточно — вдесятеро больше, чем вы могли бы выручить за них. Надеюсь ты понимаешь, что знание о данной сделке не должно покинуть эту комнату. Будет лучше, если ты забудешь об этом, — Деймон неспешно подошёл к Митросу, — если же нет, то больше помнить, ты вообще ничего не будешь. Я доходчиво выражаюсь? — Конечно, Ваша милость. О чем шла речь? — Правильно. И проследи за своими...работниками, чтобы тоже не болтали. — Всегда рад быть к вашим услугам. Их «дружный» квартет ещё около часа плутал по переулкам, пока, они наконец, не вышли на улицу, близ Красного замка. Отыскали неплохой постоялый двор: не слишком дорогой, чтобы спутники выбивались из общей картины, но и не пускающий всех, кто достанет монету. Короче говоря — то, что нужно. Деймон снял комнату. Две постели, небольшая купель, и оплатил обед, что должны были принести минут через двадцать. Близился полдень. Им следовало поторопиться, чтобы их отсутствие не вызвало подозрений. Молчаливые сестрички, с настороженностью, оглядывались по сторонам. Пока они шли все вместе, Деймон не прекращал оборачиваться на них. В городской толпе они вполне могли скрыться, сбежать. Пекло только знает, как бы они выжили, хотя б день на улице, но в головах у людей всякая дичь творится, и на благоразумие ставить не приходится. Боги! Да, Деймон сам бы никогда не поставил на своё «благоразумие». Его просто у него не было. Девушки сели на одну из кроватей. Рейнира уже заметила, что они постоянно держаться вместе, словно приклеены друг к другу. Согласованность их движений поражала. Ей иногда казалось, что перед ней один человек, просто в глазах двоится. Но она промаргивалась, а мираж никуда не исчезал. В дверь постучались, занесли обед. Еда была отменной, не требовалось брать ее в рот, чтобы понять это. От неё был такой манящий аромат, что Рейнира почувствовала, как скапливаются во рту слюнки. Поднос поставили на столик между кроватями. Незнакомки не притронулись к еде. — Ешьте. Это вам. — Рейнира, на всякий случай, добавила жестикуляции. Секунду помедлив, одна из них перетащила поднос на кровать. Не торопясь они стали есть. Рейнира рассматривала их подробнее. Она конечно сразу увидела в них, то, что было ей нужно, но полумрак кабинета, духота стоящая там и дурацкий капюшон — все это раздражало и мешало ей. Сейчас, сбросив с себя плащ, она примостилась на соседнюю кровать. Девушки на секунду замерли от резкого движения, потом продолжили есть. Они были ровесницами Рейниры. Может на год помладше. Хрупкие, не слишком «мягкие». Каких-либо выдающихся форм у них не было. Если только таз был шире обычного, из-за чего их талия казалась ещё уже. Пшеничные волосы были собраны в простые косы. Кожа золотистого оттенка, что вполне характерно для климата Вольных городов. Обычное овальное лицо, не слишком вытянутое, без видимых изъянов. Темные, немного узкие, раскосые глаза, обрамлённые пушистыми ресницами. Губы уже, чем любят мужчины в борделях. Немного вздернутый нос, со слегка высокой переносицей. Они были миловидны. Не красавицами сшибающими с ног, ярко выраженной красотой... Скорее, чем-то, что проскальзывало в чертах лица, если смотреть под определенным углом. Разглядеть это — словно собирать мозаику — муторно, но сложно оторваться. — Вы говорите на всеобщем? — Это было такой оплошностью с ее стороны, не проверить ещё в борделе, но увидев их, в голове сразу щёлкнуло: «Они!». — Немного, кхалиси. — У говорившей был чистый девичий голос, с акцентом, происхождение которого Рейнира не могла определить. — Кхалиси? Вы разве дотракийки? — Нет. Наш дом украли, когда мы были мла-дше. Кхалиси Акания, жена великого кхала Саджана, взяла к себе...мм...служить. Мы много лет были частью кхаласара. Потом нашего кхала убили, и мы с сестрой сбежали. Но нас поймали работорговцы и продали в город Юнкай. Там нас...учили...они называют это «путь семи вздохов». Чтобы...делать хорошо...мужчинам. Когда всем испол...ис-пол-ня-ет-ся пятнадцать, их продают в...другие места. Так мы оказались здесь. В этот раз отвечала ее сестра. С длинными паузами между словами, она всё-таки смогла, понятно донести свои мысли. Поразительно было то, что в голосе у них не было страха. Он звучал ровно, и даже, чуточку гордо. От этого Рейнира про себя улыбнулась. — Вам по пятнадцать лет? — Нет, кхалиси. Почти на три года больше. Мы два года скры...скр...таили...сколько нам. Но сильно...мм...изменились. Поэтому нас продали. — Вы не так плохо говорите на всеобщем. — Другие, кто был с нами, помогли...нау...научили. Чтобы мы понимали господ, и не быть наказанными. Такое не бывает. Но Рейнире они очень понравились. Очень-очень. И они были сильными. Столько пережили, и сохранили в себе силу духа... Рейнире было почти больно произносить следующие слова. Но она должна была. — Я дам вам выбор. Мне нужны служанки, которым я смогу доверять. Которые не предадут меня. Но я хочу, чтобы это было ваше решение. Я могу дать вам сундук с серебром, и посадить на корабль, куда вы захотите... — Рейнира. — А вот и шипение от Деймона. Она полагала, что в восторге он не будет, поэтому до последнего скрывала эту часть своего плана. Если она собирается им доверять, то они сами должны выбрать ее, несмотря на альтернативы. — Вас никто не будет держать. Сможете уехать куда захотите. Я не хочу снова лишать вас свободы и права выбора. Если решите остаться, за вашу преданность и верность, вы будете под защитой королевства. Вас больше никто не посмеет тронуть или обидеть. Если, со временем, вы все-таки захотите уйти, то... то мы, по крайней мере, обсудим это. Вы больше ни чья-то собственность. Решайте сами. Комната будет оплачена, вместе с едой, на три дня. Когда прийдут убирать еду, попросите наполнить вам купель. — Она на указала на неё рукой, если девушки не знали, что это. — После я прийду, и вы скажете мне своё решение. Рейнира поднялась, Деймон недовольно сверлил ее глазами. Он ещё вправит ей за это мозги. Но следовало поторопиться, собрание скоро начнётся. Да и устраивать перед этими девушками сцены, он не хотел. Они уже выходили, оставляя, до сих пор молчавших девушек в комнате, когда напоследок, он все же посоветовал: — В городе неспокойно последнее время, на вашем месте, я бы не выходил вечером на улицу. Деймон с Рейнирой снова набросили капюшоны своих накидок и спустились вниз, для оплаты всего, что пообещала принцесса. Повторив инструкции владельцу, покинули гостиницу. Они не просто так поселили девушек именно сюда. Через два переулка находился один из туннелей в замок. Поэтому в следующий раз, не придется несколько часов петлять по городу. Рейнира с огромной радостью, скинула б с себя все эти вещи. Приняла ванну с различными аромамаслами. Смысла с волос запах городской пыли и всепоглощающей, стоящей там вони. Однако, их ждало тоскливое собрание, в компании людей, которым она не доверила бы и свой ночной горшок вынести. Сжимая с руках флакон, она радовалась, что додумалась взять его с собой. Он должен был перебить городские запахи на ее теле. Ни Деймон, ни Рейнира не предполагали, что все отнимет столько времени. И теперь, они едва успевали добраться до комнаты, чтобы сбросить накидки, и вытереть влажным полотенцем руки и лицо, прежде, чем направится в зал совета. По отдельности. Их уже ждали. Совет не мог начаться без короля или регента. Оживление, что обычно царило в зале, в связи с последними событиями, поутихло. Прошло две четверти часа, с начала заседания. Все ждали молча. Рейнира зашла первой. Спустя пять минут явился Деймон. Хайтауэр следил за их появлением с прищуренными глазами. Оба были покрасневшими, словно до зала бежали. Несмотря на невозмутимость лиц, были напряжены, и подозрительно взбудоражены... «Почему же вы опоздали? Что вы делали?» — Принц-регент, принцесса. Мы вас ждали. Что вас могло так задержать? Деймон проигнорировал десницу, сразу переходя к делам. — Отлично, карту вы разложили. Пришёл ответ от Корлиса? — Да, принц-регент. Он приедет к турниру, в честь победы на Ступенях. Однако, сейчас он не собирается отправлять только вернувшихся командиров обратно на острова. — Хорошо. Пусть будет так. Мы все равно должны собрать необходимых людей и погрузить на корабли ресурсы. В ближайшие дни необходимо отправить несколько. — Дядя, скоро будут проходить турниры и пиры. Большинство не захочет покидать столицу в это время. — Ладно. После празднеств в честь рождения ребёнка они отправятся, все, на острова. Чтобы всё к этому времени было готово. Никаких задержек из-за выдуманных причин. Пьяные или какие, они все грузятся и отплывают. За неделю пути протрезвеют. — Сир Гаррольд. Тренировки возобновились? — Да, Ваша милость. Для недавно посвящённых: пятичасовые тренировки и спарринги в день. Я немного сократил им утренние патрули, чтобы они могли до второго завтрака все успеть. По возможности, сам учу их. Те, кто не первый год на службе тренируются самостоятельно. — Хорошо, надеюсь они не провалятся, когда приедет мой заместитель. Большинство из них отправятся на Ступени. Лучше бы им быть готовыми. — Ваш заместитель? Вы всё-таки приведёте золотых плащей в город? — В чем проблема Отто? Последний раз, когда они были городской стражей, в городе была тишь да гладь. Сейчас до этого, ой как далеко. — Но они же...они же почти все наемники! Уличный сброд. В них нет ни капли чести и благородства. Пекло. Как же Деймона бесил этот трусливый слизняк. Его лицемерные суждения. Ту свору благородных ублюдков, что он одобрил в рыцарей, не смогут защитить даже стены Красного замка, не то, что весь город. Поддержку чьих лордов он купил подобными назначениями? — Раз вы такой благородный. И очевидно, достойны такой чести. Может, пойдёте сегодня вечером в патруль? — Я не рыцарь, и не воин. — Вот. Именно. Поэтому, вам лучше молчать в том, в чем вы не смыслите. Очевидно, ваши «ценные» замечания и ввергли город, к прежним преступлениям. — Отто Хайтауэр, вы же уже давно служите десницей. Верно? — Да, принцесса, меня назначили на эту почетную должность, ещё когда был жив ваш прадед, король Джехейрис первый. — Вы не думали, — Рейнира немного нервно покачивала фигурку солдата, — что вам пора уже на покой? — Такая открытая провокация. «Пепел и кровь! Принцесса, ты серьезно? Вот так в открытую? Перед всем советом?! Я готов расцеловать тебя за это...» — Моя принцесса, — голос десницы скрежетал, сдержанность и терпимость испарились из его интонаций, — все время, что я давал советы, наша страна была в относительном покое и мире. Смею надеяться, что смог приложить к этому руку. — О, да, наверняка, все так и было. Дело же в том, что за последние года вы сделали многовато ошибок... Подумайте, вам наверняка хочется отдохнуть. — Фигурку, что она раскачивала наконец упала на бок. Глядя на Хайтауэра она смахнула солдатика под стол. Рейнира была очень собой довольна, уголок губ предательски подрагивал. Видеть, как выходит из себя Хайтауэр было так сладко и приятно. Она смотрела на него и подначивала: «Давай! Скажи, что-нибудь оскорбительное. Дай повод. Дай Деймону гребаный повод отдать тебя Караксесу на обед. Пож-жалуйста.» «Таргариенская сука. Да я был советником, когда даже о твоём существовании никто не задумывался...наверняка твой дядя уже запустил в тебя свои когти...» Настроение сгущалось. Остальные члены совета сидели ошалевшие, от такого поворота событий. Да, последние дни были и так для них шокированными. Но это же все временно. Никто даже в мыслях не полагал, что принцесса или принц-регент могут их сместить. А они могли. Оба имели подобную власть. Для этого даже не нужно было позволение короля. Рука Отто под столом не прекращала движений. Деймон хищно следил за ним. Вдыхал и питался волнами гнева исходившими от десницы. Ждал ошибки. Оплошности. Да хоть ебанного намёка. Перевёл взгляд, на все ещё торчащий клинок в центре стола. Отто открыл рот намереваясь, что-то сказать... — Д... И его спас, вклинившись в разговор, «великий» мейстер Меллос: — Принц-регент, скоро все знатные лорды съедутся в столицу. Мне кажется, принцессе следует присмотреться к кандидатам. По мейстеру полоснули два разъяренных взгляда. Не самая любимая тема у здесь находящихся Таргариенов. «Пекло. Сукаблятькаквызаебали. У Рейниры, что матка отвалится, если она вскоре не найдёт себе мужа, и не начнёт, как свиноматка, производить потомство?!» Деймон крутил в руках фигурку корабля, которые принесли вместе с картой. Взвешивал ее, думая, с какой силой кинуть ее в старого ублюдка, чтобы он заткнулся и больше никогда не поднимал эту тему. — Согласен, король давно хотел, чтобы наследница обзавелась будущим королем-консортом... — Чуть ли не довольно щерился десница. Отто знал, что это самая нелюбимая тема для Рейниры. И сейчас отыгрывался за предыдущие нападки. А ещё, он надеялся, что сбагрив принцессу подальше, хотя бы на Драконий камень, сможет лучше укрепить позиции внука. Рейнира не будет больше мельтешить перед взором Визериса, и возможно, Отто наконец сможет уговорить того поменять решение о наследнике. «Блятьблятьблять. Заткнись. Захлопнись. С у к а. Завали ту дырку, из которой ты произносишь эти слова. Съебись отсюда нахуй, пока я не укоротил твою и так слишком долгую жизнь...» — ...ухудшается. Ваш отец уже не так молод... Деймон мало, что слышал. Кровь в ушах шумела слишком...дохрена-слишком-громко. «Какого пекла они вообще завели этот разговор? Сейчас. Сегодня. В этом блять столетии?» — Для принцессы нет достойных кандидатов. — Он даже не осознал, как его губы сложились в какие-то слова. Как он вообще выдал человеческую речь, а не в нечленораздельные звуки? — Вы меня извините конечно, но мой брат вполне достоин. Джейсон единственный наследник Утеса Кастерли. На охоте они с принцессой вполне неплохо поговорили. Только мало. «Мало здесь то, что Искра не окончательно отбила Ланистеру способность к производительности. И вообще желание близко ко мне подходить...» — «Принцесса», все ещё здесь. Среди вас. И не желает сейчас обсуждать это. — Принцесса Рейнира, это ваша обязанность как... — Все, кто хочет претендовать на руку Рейниры — должны будут сразиться со мной. Их вытянувшиеся лица были лучшим успокоительным для него. Понемногу стало возвращаться нормальное настроение. Повисло тяжелое молчание. Что было на это возразить? Всем известно — Деймон искусный мечник, мало кто с ним способен посоперничать... Рейнира не сдержала победную улыбку, которую подарила, каждому сидящему за столом. Кандидатов сразу поубавится. После подобного отбора-то. — Но принц... — Визерис сам попросил меня помочь племяннице с выбором будущего мужа. Если кандидат не сможет победить меня, или хотя бы достойно сразиться, то он априори не является достойным. — Деймон довольно скалился. Чисто волчья ухмылка, того, кто почуял запах крови. — На турнире в честь победы на Ступенях, я готов принять их вызовы. Можете всем передать. Поддержка Визериса. И то, что Деймон, как дядя, может устраивать подобную отбраковку. И все основания вызывать на поединок будущего жениха племянницы... Деймон сам чуть ли себе не хлопал от такой гениальной, мгновенно родившейся идее. Он никого не подпустит к Рейнире. — Раз больше нет претензий по поводу поиска будущего короля-консорта... Скажите, кому вы ещё послали воронов, для поиска лекаря? — В Винтерфелл, там мейстеры, конечно, слишком суеверны, но в их библиотеке можно встретить такие рукописи, которых нет даже в цитадели. — В Браавосе, люди поклоняются богу Смерти, возможно кто-то из них может знать о чём-то подобном. Я отослал весточку одной...знакомой, она постарается передать ее кому-нибудь из братства. А то прямых связей у нас нет... — Лорд Стронг, какие у вас любопытные знакомые. — Некоторые мои источники, говорят, что в Асшае жрицы могут воскрешать мёртвых. Я послал ворона сегодня утром, но лететь далеко, я не уверен сколько ему потребуется времени. Регент стрельнул в десницу настороженным взглядом. Тот вернул себе привычную непоколебимость, но не смотрел на представителей дома Дракона. «Откуда у тебя такие далекие сведения? Твои заграбастые руки смогли дотянуться и до края другого континента?» — Это неплохо... Мейстер Меллос, вы отправили запрос в цитадель? — Принц-регент, я вам уже говорил, цитадель не давала никаких новых све... — Да не о сведениях. Я о другом лучшем мейстере. — Но, Ваша милость, я верховный мейстер шести королевств, это и определяет меня, как лучшего. — Вы за четыре года не смогли определить чем болен мой брат. Это снимает вас с позиции «лучшего». Отправьте запрос в цитадель. Пусть пришлют другого для экспертной оценки. Почему вы вообще не сделали этого раньше? — Мейстер бросил взгляд на Отто, но не увидя ответной поддержки, промолчал. «Хоть ещё раз я помогу кому-то кроме себя. Пусть вылезают сами из той могилы, что им готовят...» — Как скажите принц-регент. — Тогда, на сегодня, думаю все. По поводу завтрашнего заседания я вас извещу. Нам всем есть, чем заняться. А некоторым, нужно и подумать о важных вещах... — о ч е н ь ненавязчивый взгляд на Отто, который быстрее всех оказался у дверей. Услышав Деймона, он замер, хотел было обернуться, но устоял перед искушением, и вылетел вон. «Терпение вознаграждается, а гордость может свести в могилу», — как молитву, бормотал себе под нос Хайтауэр. После обеда Рейнира с Деймоном встретились в библиотеке. Ему было необходимо продолжить изучать кипу бумаг, до которых он ещё не добрался. А Рейнира просто бездельничала. Прийдя туда в компании Коля, и очередной романтической истории, она завалилась в глубокое кресло. Так как находились в библиотеке они одни, она закинула свои длинные ноги, в белых чулках, на подлокотник. Деймон погрузимся в изучение текста, не обращая внимания на племянницу. Рейнира дочитывала последнюю свою находку — «Принцесса из Асшая». История была о принцессе Áниле, которая сбежала из своего дворца, потому что, ее хотели отдать на службу жрецам. Девушка хотела свободы и повидать мир. Она собрала столько золота сколько смогла унести, и отправилась в долгое плавание на запад. Все было хорошо, пока капитан корабля, на котором она находилась не пристал к берегам древней цивилизации, которая была уничтожена сотни лет назад. Там в первую ночь на них напали люди, что звали себя каменными. Ей помог юноша, что отличался от своих собратьев. Он укрыл ее в одних развалинах. Со временем она узнала, что все каменные люди больны, и ей нельзя к нему прикасаться. Áниле влюбилась в этого парня, и настаивала, чтобы он поплыл с ней, к ней домой. Она была убеждена, что там ему смогут помочь... « — Пожалуйста, поехали со мной. Зачем тебе здесь оставаться и чахнуть? — Áниле хотелось встряхнут парня, чтобы иметь возможность достучаться до его желания жить, что есть в каждом живом существе... Пока он ещё человек. Но сильнее всего ей хотелось упасть в его объятия, и ощутить вкус таких идеальных губ. — От серой хвори люди теряют рассудок, я не могу рисковать тобой. — Чем скорее мы отправимся, тем вероятнее, что этого момента не наступит. Наши жрецы помогут тебе...» На этом моменте она заложила страницу. Было волнительно гадать, что произойдёт дальше. Особенно, учитывая то, что осталось совсем немного до конца книги. «После того, как дочитаю, надо будет дать ее Маргери. Эта история довольно-таки редкая, сомнительно, что она ее читала...» Прошло два часа их тихого «партнёрства». Коль стоящий у дверей наблюдал за принцессой, таращась на ее открывшиеся ноги. Деймон выколол бы ему глаза за подобную дерзость, но парень ничего не мог с собой поделать. Представлял, как проводит по этим чудесным ногам своими руками, как выше поднимает ее юбки... Кристон отвёл взгляд. Подобная пытка была выше его сил. Но ещё труднее, казалось не смотреть на неё, и его взгляд всегда возвращался к ней, как единственному центру своего существования. Глядел на Рейниру, и вспоминал их поцелуй. Каким окрылённым он себя чувствовал тогда. Как горело все естество, от одного прикосновения к ее тёплым губам, к открытой кожи плеча или груди... «Ох...» Эти мгновения много ночей не давали ему покоя. Влекли прикоснуться руками к горящей плоти... В первые недели он сдерживался, не позволял себе подобной непристойности. Но с каждым днём это становилось все труднее, видя принцессу каждый день, постоянно находясь на расстоянии вздоха... Одним вечером он сдался. Рука легла на возбужденный член, и хватило всего двух движений, чтобы избавиться от напряжения. С того дня, Кристон проводил этот нехитрый ритуал, каждый вечер, а порой ещё и утром. Спустя некоторое время, думал: «Хорошо, что ничего не зашло дальше. Ведь она — принцесса, наследница шести королевств...» А кто он? Сын управляющего лорда. Его великое достижение и честь, стать рыцарем и служить в королевской гвардии. Где она, и где он. Не его полёта пт...дракон. Вот так он стоял. Смотрел и вздыхал. И несмотря ни на что, он с радостью был готов броситься к ее ногам, запачкать свой белый плащ, если Рейнира ответит на его зов души... Рейнира беззаботно болтала ногами, все выше поднимая подол платья. За пару часов оно скучковалось на ее бёдрах, открывая точеные коленки. Читая книгу, она регулярно чувствовала, что на неё смотрят. Бросала взгляд на Деймона — он закопался в свои свитки. Посмотрела в сторону Коля — он отвернул голову в сторону двери. В ней взыграла кровь. «А почему бы не применить твои уроки дядя? Все нужные кандидаты в этой комнате...» Устроившись поудобнее, она стала ненавязчиво водить кончиками пальцев по ногам. И продолжала «читать» книгу. Спустя минут пять, ничего не изменилось. Не теряя энтузиазма, она на валирийском, обратилась к Деймону: — Что так увлекло тебя, дядя? — Дела государства. Может ты хочешь помочь мне разгрести их? Деймон поднял глаза от очередной сводки лорда Стронга. И уставился на открытые ноги племянницы. Медленно прошёлся взглядом по каждому дюйму стройных ножек. До коленных ямочек. Ещё дальше. До края подола, что скрывал от него все остальное. Задержал на нем взгляд, мысленно рисуя себе окончания ее чулок, бёдер, и дальше... Не упустил из внимания и ее легкие касания к своей плоти. Плавные узоры, что она чертила, обводя коленные чашечки. Все легко и невесомо, как прикосновение крылышек бабочек. Только Деймон понимал, что ей этого будет мало. Подразнить? Да, сойдёт. Но для настоящих, всепоглощающих чувств, ей этого не хватит. Деймон знает, как бы ей понравилось. Как он вцепился бы в ее бёдра, чтобы она сначала дернулась от неожиданной боли, а потом растаяла от чувственной волны прокатившейся по ее телу... «Чертовка слишком хороша...» — Что ты делаешь? — Голос слишком вкрадчивый, он ненамеренно вложив в него чувственные нотки. А может и намеренно. Следить за открывшимся зрелищем было слишком приятно. — Читаю. И немного тренируюсь. Следую твоим советам. До него не сразу дошло, что она: решила применить знание на практике. Слишком быстро учится. Невероятно способная ученица ему попалась. И очень...инициативная. А ведь, когда он утром зашёл к ней, она не была столь непоколебима и уверена в себе. Эта лежебока, зовущая себя его племянницей, мирно посапывала в семь утра, раскинувшись звездочкой на постели. Деймон поначалу опешил от подобного. Она должна была быть уже собрана. Ну или хотя бы быть почти готовой. Для него «утро» начиналось в пять утра, но не заявится же он к Рейнире с первыми лучами солнца? Он собирался, как раз, избежать подобной картины. Она спала сном сурка. Ее никак не потревожило чужое присутствие в помещении... «Да-а, племянница, шпион из тебя никудышный» Деймон стал медленно стягивать с неё пуховое одеяло. Следил, как открываются очертания ее фигуры, скрытые полупрозрачной тканью. Рейнира заворочалась. От утренней прохлады, гулящей по комнате, соски сжались в маленькие горошины, что отчётливо были видны сквозь ночную тунику. Она приоткрыла глаза. Увидела Деймона, и сонная улыбка коснулась губ. Хотела было зарыться обратно в подушку, дальше смотреть сны... Как до неё наконец-то дошло, что: она почти голая, а в комнате мужчина! Покрывая обожаемого родственника, всеми нелицеприятными эпитетами, Рейнира натянула одеяло до самого носа. Прикрывая не только тело, но и пылающее лицо. Он тогда силился не смеяться над нею. Сказал только, что-то вроде: «Ты проспала. Живо одевайся. Или никуда с тобой не пойдём. У тебя пятнадцать минут». И ушёл, обратно в ледяной коридор. Конечно, Рейнира собиралась больше пятнадцати минут, но туалет у неё сложнее, чем у простолюдинки, поэтому он не стал ее попрекать. Тем более, она так торопилась, что почти ничего не поела. И сейчас, новоиспечённая искусительница, решила показать свои зубки. — Как думаешь: у меня получается? — Деймон ухмыльнулся краешком рта, видя, как племянница слегка порозовела. — Если ты перестанешь глазеть на меня, и повернёшь свою чудесную головку в строну Коля, то увидишь, что он минут двадцать не может оторвать от тебя взгляд. — Деймон знал этот вожделеющий взгляд. Его трудно игнорировать. Рейнира или в действительности ничего не замечает, либо очень искусно делает вид. Деймона разрывали противоречивые чувства. С одной стороны — он испытывал настоящее удовлетворение, глядя на этого рыцаря, и видя, как тот желает то, что никогда не будет принадлежать ему. С другой — раздражение. Как он смеет смотреть на Рейниру? Как смеет даже допускать мысль, что она может быть его? И от подобных мыслей он заводился сильнее. В глазах плясали красные всполохи, а дыхание стало слишком тяжёлым, чтобы списать на обычную физиологию. Было всего лишь два варианта: поддаться очень соблазнительному желанию, или... Или утолить жажду насилия, прокручиванием разнообразных способов пыток, которые сможет проделать с белоплащником... Рассудив, что для продолжения их уроков, племяннице пока еще нужен Коль — он выбрал второе. Рейнира не прекращая увлекательного занятия посмотрела из-под ресниц в сторону Коля, и его покрасневшие щеки приятно пощекотали ее самолюбие. Такой милый. Он был ее настоящей опорой последние несколько лет. Ей очень не хотелось бы потерять его дружбу. Как ни погляди, было бы проще, если она смогла б ответить на его нежные чувства... Наверное такого как он полюбить не так уж и трудно. Но она уже сделала попытку, и ничего не почувствовала... Поддерживать его заблуждение будет несправедливо. А вот дядя, словно Темный принц из какой-нибудь легенды. Такие обычно не побеждают. Всегда встают на пути у другого принца на белом коне. Темные принцы похищают, обещанных другим, принцесс, и стараются перетянуть их на свою сторону, пока не явится суженый и не спасёт ту... Только Рейнире всегда больше нравились Темные принцы. Она, каждый раз, сетовала на тех глупышек из легенд, которые не понимают: что жизнь, не по правилам, куда интереснее. Что Темный принц увезёт их в закат, к приключениям, к свободе. А их обожаемый Белый принц, увезёт в замок, в золотую клетку, откуда они уже никогда не выберутся. Она это все прекрасно понимала, ведь сама провела всю свою жизнь, с правилами и ограничениями. Деймон же, из раза в раз, давал ей почувствовать настоящий вкус жизни. Открывал ей окно, своими рассказами о путешествиях, к остальному миру. Маленькой она мечтала улететь вместе с дядей на другие континенты. Посмотреть, каким большим является мир, на самом деле. Когда дядя уезжал, или его прогоняли со двора, Рейнире жутко не хватало его рассказов. Его невероятной любви к миру и жизни. Родители ее очень оберегали. Она любила их всей душой, но ей хотелось большего, чем быть той, чья обязанность рожать детей. Рейнира жаждала — приключений. И сейчас, он сидел такой загадочный напротив неё. Смотрел, как она выполняет его указания. Молча. Не комментируя, не поправляя. Рейнира не могла ничего прочесть в его темнеющих глазах, это раздражало, ведь ей хотелось увидеть какую-нибудь реакцию. Она ничего не видела. Однако, каждым участком тела, куда падал его взгляд. чувствовала его одобрение. И это ощущение, до болезненно-приятных спазмов у неё в животе, — было много приятнее, чем простая щекотка от взглядов Кристона. — Так, что ты все время читаешь? — Отчеты мастеров над законом и монетой. Во время войны, они не снижали налоги на поселение. На столицу это сильно не повлияло, но в деревнях пришёлся не очень хороший год. А мы сейчас ещё и Ступени собираемся застраивать. Думаю, следует ослабить поводок, по крайней мере на год. Казна не бедствует, да и война окончена. Пусть те, кто смог вернуться залатают появившиеся дыры во время своей службы. — К тому же, нашим торговым кораблям теперь не нужно платить каждый раз пошлину, проходя мимо островов. Купцы не будут так сильно завышать цены. — Рейнира потянулась через стол к одному из свитков, Деймон отодвинул их подальше, прибавляя: — Ты вроде оттачиваешь уроки, вот и продолжай. «Не лишай меня такой приятной картины» Рейнира совсем не как принцесса фыркнула, и откинулась обратно на кресло. Оставив свои ноги в покое, она переключилась на остальные части тела. Например, на открытую шею. — По поводу приезжих купцов и налогов нужно будет все обговорить на следующих заседаниях. Таможенников следует или сменить, или установить над ними жесткий контроль... Рейнира играла со своими волосами, и Деймон готов был смотреть на это ведь день. Хотя ему многое с ней нужно было обсудить. Визериса. Им стоило навестить его. Брат постепенно набирался сил, и их присутствие его приободрит... Ее слишком откровенное противостояние Отто. Последствия которого могут быть намного хуже. И утреннюю выходку, за которую она не получила, по своей заднице, от него... И наверное, ещё с десяток вещей, которые он сейчас не может припомнить. Зачем это все? Зачем ему какие-то законы, бумаги, разговоры? Он уже устал от них за эти несколько дней. Можно же просто смотреть на Рейниру, и больше ни о чем не думать... *** Конверт одиноко был прислонен у туалетного столика. Вернувшаяся девушка не заметила его появления. А он ждал, чтобы та взяла его в руки, вскрыла и прочла. Сереброволосая ходила по своим покоям, принимала слуг, что приходили и уходили. Распаривала свою кожу и смывала с себя пережитое за день. Очевидно, она летала в облаках, потому, что даже не обратила на него внимание, когда подошла так близко к нему, протянула руку...и взяла баночку крема с аромамаслами, и присев на софу втирала его в кожу. Конверт уже и не надеялся, что его вскроют до отхода ко сну. Но девушка наконец заметила его. Протянула руку. Погладила. Обвела, мягкими пальцами, восковую печать, с одной единственной буквой: «Д». Вскрыла. И наконец прочла послание, ждавшее ее: «Завтра вечером. После ужина. Жду тебя в своих покоях. P.S.: Думаю, не стоит говорить, что послание нужно сжечь?» На лице у девушки расплылась широкая улыбка. Она несколько раз прочла написанное. Провела по наклонному, слишком острому почерку, пальцами, очерчивая каждый завиток. На мгновение, ее посетило желание: оставить его себе, как напоминание... Пальцы сильнее сжались на записке. Решение было принято. Конверт, без сожалений, полетел в топку камина, и огонь быстро начал поедать плотную бумагу, с каждым мгновением превращая послание в пепел.