Stay with me

      Несмотря на то, что весть о поимке Джокера разлетелась почти мгновенно, администрация города пока не спешила отменять комендантский час. Готэм был тих и пуст. Только протяжный вой сирены скорой помощи, стремительно несущейся по словно вымершим центральным улицам в сопровождении двух патрульных машин, взрезал мёртвую тишину вечернего города.       Неприятный рёв всё приближался, бил в уши. В какой-то момент Брюс почувствовал, что этот звук пульсирует где-то в животе и внутри черепной коробки. Сделав вдох, обжёгший болью грудь и спину, он открыл глаза и обнаружил, что находится в машине скорой помощи, на лице у него кислородная маска, над ним суетятся медики, а Селина сидит рядом, крепко сжимая его руку в своей холодной и вспотевшей ладони, и что-то неразборчиво шепчет, глядя ему в глаза.       Тело горело, хотелось раздеться и подставить пышущую жаром кожу прохладному весеннему ветру. Брюс потянулся к шее, намереваясь освободиться от костюма, но с удивлением обнаружил, что костюма на нём нет, и вообще нет ничего, кроме тяжёлого пледа, укутывавшего его словно коконом.       Брюс повернул голову, отчего тонкая резиновая трубка, идущая к кислородной маске, натянулась.       — Всё хорошо. — Поднявшись, Селина чуть потянула трубку на себя, ослабляя натяжение. — Мы почти на месте.       — Джон, — прохрипел Брюс в маску. — Барбара.       — С ними всё в порядке, не волнуйся, — живо отозвалась Селина, снова взяв его за руку. — Джона уже вернули обратно в Gotham Central Hospital. Барбара с ним.       — Джокер, — одними губами произнёс Брюс.       — Живой, — усмехнулась она. — Ноги переломаны. А глаза… — Селина не договорила, передёрнула плечами, словно от холода. — Жуткое было зрелище. Он просто псих, — покачала головой она.       Брюс кивнул и закрыл глаза. Что ж, всё закончилось. Для Джокера, возможно, навсегда. Вырвать себе глаза только потому, что Бэтмен собирался раскрыть свою личность… Брюс никогда не понимал его, да и вряд ли когда-нибудь поймёт. Джокер — существо из другой Вселенной, но всё-таки Брюс не желал ему зла. Кто знает, может, инженеры из WayneTech достанут из закромов свои наработки по вживлению чипов в зрительный нерв и проведут эксперимент? Скажет ли Джокер за это спасибо? Брюс был уверен, что скажет, но непременно в своей оригинальной, запоминающейся манере. По крайней мере, сейчас он неопасен, а значит, Брюс может вздохнуть свободно. Но, конечно, полиции и психиатрам из Аркхема нужно быть начеку. С Джокером никогда не знаешь, чего ждать в следующую секунду. В одном Брюс был уверен: Джокер не простит ему того, что он сделал сегодня, а значит, жажда мести Бэтмену и Брюсу Уэйну только окрепнет в нём.       Но это будет потом, когда Джокер залижет свои раны. Времени для того, чтобы подготовиться, у Брюса будет предостаточно. А сейчас ему самому тоже снова придётся заниматься зализыванием ран — удар о землю даже в броне Бэтмена выбил из него дух, Брюс с досадой подумал о том, что титановые пластины и шурупы в позвоночнике — результат кропотливой работы команды Вернера — вполне могли сместиться или разрушиться.       Протяжный вой сирены снова отдалялся, постепенно превращаясь в назойливый писк где-то на границе сознания. Машина скорой помощи мчалась по улицам города, Брюса слегка покачивало из стороны в сторону, убаюкивало, словно на ласковых морских волнах. Он всё силился открыть глаза, взглянуть на Селину, но тяжёлые веки не желали размыкаться, кисти рук весили целую тонну, лицо словно придавило бетонной плитой — Брюс чувствовал себя застрявшим в вязкой, густой массе и не мог пошевелиться, затем вдруг ощутил себя парящим в невесомости, а в следующее мгновение сила притяжения увлекла его вниз. С каждой секундой Брюс всё глубже проваливался в пустоту.       Перед глазами у него возникали образы Уэйн Мэнор. Брюс приближался к глубокому колодцу в саду. Он заглянул во тьму, затем перегнулся через ограждение, не удержав равновесие, соскользнул и с пронзительным криком упал вниз. Летучие мыши в пещере больше не пугали Брюса — он прогнал их, а затем чья-то рука выдернула его наверх, к свету. Это была рука Селины, тёплая и мягкая, но в то же время сильная и твёрдая.       

***

      — Зачем люди падают? Чтобы подниматься, — откуда-то издалека донёсся знакомый голос, такой родной и приятый.       Брюс хотел позвать Альфреда, но абсолютный вакуум вокруг и бьющий в глаза белый свет делали тело тяжёлым, неповоротливым — напрячь мышцы, пошевелить губами, чтобы издать звук, было выше его сил. Брюс послушно дрейфовал в этом белоснежном океане небытия, пребывая в невесомости и в то же время под тяжестью невидимой силы, удерживавшей его.       — Ох, мисс Селина, опять он чуть не погиб, — с затаённой болью в голосе говорил Альфред.       — С ним всё будет в порядке, он поправится, не волнуйтесь, — ласковым тоном успокаивала старика Селина. — Ему очень повезло.       Брюс словно сквозь толщу воды слышал, о чём они говорили, он хотел прикоснуться к Альфреду, похлопать его по плечу и обнять так, как сын обнимает отца, с теплотой и благодарностью, успокоить его, но тело не желало подчиняться.       — Мистеру Брюсу повезло, что вы были рядом. И вообще повезло, что он встретил вас, — пробурчал тот.       — Ну, строго говоря, этой встрече мы обязаны вам, Альфред. Вы его ангел-хранитель, — с теплотой в голосе отозвалась Селина. — Поезжайте домой и отдохните немного. Я позвоню вам, когда Брюс придёт в себя. Вы и так провели здесь всю ночь.       — Но миссис Уэйн, вы ведь тоже совсем не отдыхали. Давайте я пока побуду с ним, а вы съездите домой, — слабо запротестовал Альфред.       — Вы выглядите уставшим, Брюс будет недоволен, что я не выпроводила вас отсюда, — тихо, почти шёпотом продолжала убеждать Альфреда она.       Брюс, силясь вынырнуть из состояния полусна, безмолвно благодарил Селину, продолжавшую мягко, но настойчиво уговаривать Альфреда хотя бы ненадолго покинуть свой пост. Голос его звучал слабо и приглушённо, и Брюс предполагал, что старика совсем вымотала ночь без сна и сопровождавшие её переживания.        Тихий, но уверенный голос Селины словно излучал тепло, которое обволакивало Брюса, проникало внутрь, распространяясь по всему телу, неся с собой покой и умиротворение. Он снова медленно погружался в забытьё, голоса отдалялись, затихали и трансформировались в мерное гудение. Отдельных слов было не разобрать, суть разговора ускользала от Брюса, он опять падал, падал, падал в пустоту, тело стало невообразимо лёгким, почти невесомым. Вдруг новый голос, слишком громкий для почти осязаемой тишины, произнёс: «Я не помешал? Как он? Тут такое завертелось, я всю ночь провёл в мэрии, только что освободился», заставив Брюса на мгновение прервать его падение в бездну. «Гордон», — успел подумать он, прежде чем окончательно погрузиться в небытие.       

***

      Тело снова стало тяжёлым и неповоротливым. Брюс с трудом разлепил веки и, медленно повернув голову влево, к окну, обнаружил рядом с собой свернувшуюся в кресле Селину, одетую в толстовку и брюки оливкового цвета и кроссовки. Пышные волосы наполовину скрывали расслабленное во сне лицо, на кончиках её длинных ресниц искрились лучи закатного солнца. Брюс потянулся, чтобы коснуться её, но словно тысячи иголок одновременно вонзились в левое плечо, он застонал, откинув голову на подушку, и Селина, мгновенно проснувшись, подскочила со своего места и, положив тёплую ладонь Брюсу на грудь, склонилась над ним.       — Тише-тише, Брюс. Наконец-то ты пришёл в себя. Что болит?       — Плечо, — сфокусировавшись на полных нежности глазах Селины, тихо ответил он, стиснув зубы. — Вообще-то, кажется, всё тело болит, — поразмыслив несколько секунд, добавил Брюс.       — С плечом ничего серьёзного, просто вывих. — Она говорила тихо, осторожно, почти невесомо поглаживая его грудь. — Неудивительно, что у тебя всё болит. Ты ведь упал с крыши, забыл?       Мягкий, полный тепла голос Селины, её улыбка, едва заметные касания действовали на него успокаивающе. Брюс окончательно проснулся, в голове прояснилось, он вдруг вспомнил то ощущение, будто тело расплющило, а весь воздух мгновенно покинул лёгкие в тот момент, когда он рухнул на землю, и похолодел.       — Насколько всё плохо? — спросил он приглушённым тоном, с ужасом ожидая ответа. — Удар о землю был чудовищной силы. Мы падали слишком быстро, я не сумел погасить скорость.       — На самом деле, тебе очень повезло, Брюс, — выдохнула Селина, покачав головой. — У тебя два ребра сломано, небольшое сотрясение мозга, ушибы, порезы. Больше ничего.       — Ничего? — Сердце Брюса забилось чаще, брови поползли вверх. — А все эти шурупы и пластины в спине?       — На месте и даже ни на миллиметр не сместились, — улыбнулась она. — У меня не было под рукой твоих снимков, пришлось звонить в ночи дяде Эрвину. Он, кстати, ужасно зол на тебя.       — Представляю, — потрясённо прошептал Брюс.       — Звонил мне уже раз десять, спрашивал, как ты. Свежие результаты обследований сам посмотрел, сравнил с теми, которые были сделаны после операции. Так что не сомневайся, всё в полном порядке. — Селина осторожно сжала левую руку Брюса в своей ладони, продолжая улыбаться.       — Альфред, с Альфредом всё хорошо? — нахмурившись, спросил Брюс. — Я, кажется, слышал. Он был здесь.       — Мы с ним просидели у твоей постели всю ночь, — кивнула Селина. — Утром я отправила его домой отдыхать и пообещала, что позвоню, как только ты проснёшься.       — Спасибо, — выдохнул Брюс, прикрыв глаза. Тупая боль гнездилась в голове, мышцы и суставы, отвыкшие от нечеловеческих нагрузок, которые в былые времена испытывало тело Бэтмена, ныли и гудели, мучительное ощущение скованности давало о себе знать каждую секунду, не давая полностью расслабиться.       — Альфред, кстати говоря, тоже ужасно зол на тебя, — со смешком произнесла Селина, заставив Брюса открыть глаза и посмотреть на неё.       — Не сомневаюсь, — прыснул он и тут же замер, не решаясь сделать вдох от пронзившей сломанные рёбра боли.       — Прости. — Погладив Брюса по щеке, Селина внимательным взглядом уставилась на него. — Больше не буду тебя смешить, — сдвинув брови, прошептала она, осторожно проведя кончиками пальцев по его по груди.       — Нет-нет, — перехватив её запястье и снова приложив ладонь к своей щеке, попутно коснувшись губами, тихо отозвался Брюс. — Пожалуйста, продолжай. Я так люблю твой смех.       — Не пытайтесь соблазнять меня и заговаривать мне зубы, мистер Уэйн. Я, кстати, тоже ужасно злюсь на вас, — одарив его обворожительной улыбкой, прошептала Селина.       — И что же мне с этим делать, миссис Уэйн? — решив подыграть ей, шутливым тоном спросил Брюс.       — Ничего. — Пожав плечами, Селина отстранилась, выпрямилась и, глядя на него сверху вниз, покачала головой и вдруг посерьёзнела. — Я чуть не умерла от страха, увидев тебя лежащим на земле, — замерев и широко раскрыв глаза, едва слышно добавила она.       — Ты помнишь это? Мне казалось, в тот момент там была она. — Брюса охватило странное волнение, он почувствовал, как быстро забилось сердце и участилось дыхание, попытался приподняться, но Селина, моментально среагировав, тут же ринулась к нему и в следующую секунду уже придерживала Брюса и подкладывала ему под спину подушку. Он, расслабившись и полностью доверившись Селине, позволил ей делать с собственным телом всё, что нужно, зная, что она не причинит ему боли, а наоборот убережёт и сделает так, чтобы он не чувствовал дискомфорта. — Вы как всегда искусны, доктор Уэйн, — через силу улыбнулся Селине Брюс, когда она закончила устраивать его на подушках.       — Я помню всё, что было вчера вечером, — после некоторой паузы ответила она, отведя взгляд. — Это так странно, я помню всё, что чувствовала сама, и что чувствовала она. Помню все события очень чётко и ясно, хотя раньше мне вспоминались лишь отдельные образы, кусочки пазла, будто бы я видела сон или что-то вроде того.       — Это хорошо или плохо? — слегка потянув Селину за руку, осторожно спросил Брюс.       Она встрепенулась, взглянула на него, рассеянно улыбнулась и, обойдя больничную кровать, присела на самый её краешек, взяла Брюса за руку.       — Мне бы очень хотелось снова работать здесь, — вздохнув, произнесла вдруг она, немного помолчав.       Тень грустной улыбки промелькнула на лице Селины и тут же исчезла. Она снова вздохнула и окинула взглядом палату, затем уставилась на окрашенные в тёплые оранжево-жёлтые тона облака, освещаемые закатным солнцем, и, рассеянно поглаживая мягкими пальцами ладонь Брюса, застыла на месте, невероятно прекрасная несмотря на печать усталости и тревог, отразившихся на её лице. Брюс любовался её точёным профилем; пухлые, чуть приоткрытые губы Селины манили его, очертания её мерно вздымающейся груди угадывались даже под бесформенной толстовкой. Как ему хотелось сейчас слиться с ней в длящемся целую вечность поцелуе, спрятать её ото всех тревог этого мира в своих объятиях. Но кроме ласк Селине нужна была точка опоры, Брюс со всей ясностью осознавал это. Он должен дать ей что-то, за что она может зацепиться, чтобы выбраться из этой бездны сомнений. Решение пришло вдруг само собой, и Брюс, прокашлявшись, отчего снова на мгновение пришлось замереть от боли, заговорил:       — Мой отец работал здесь много лет назад. — Он чуть сильнее сжал руку Селины, чувствуя, что она всё глубже погружается в свои мысли и совсем не реагирует на него. — Он был владельцем огромной корпорации, но всегда говорил мне, что его истинное призвание — лечить людей, — тихо продолжал Брюс, поглаживая ладонь Селины.       — Я не знала об этом, — обернувшись к нему, едва слышно отозвалась она. Широко распахнутые глаза Селины выдавали её замешательство.       — Он был хирургом, — обрадовавшись, что она снова с ним, с улыбкой продолжал Брюс. — Было бы символично, если бы в Gotham Central Hospital снова работал доктор Уэйн.       — Ты знаешь, что сейчас это невозможно, — упрямо тряхнула головой Селина, поднялась со своего места, медленно двинулась к окну, обхватив себя за плечи. — Меня нельзя подпускать к пациентам, — с горечью добавила она и вздохнула, прижавшись лбом к оконному стеклу.       — Ты наконец пройдёшь полный курс терапии и всё будет хорошо, — постаравшись придать голосу уверенности, ответил Брюс. — Мы найдём того врача, к которому ты ходила осенью. Как её звали, доктор Дин? Или другого, неважно. Селина, ты сильная, ты, чёрт возьми, пережила столько всего за эти месяцы и не сломалась. Другая на твоём месте уже давно сдалась бы, но не ты, — мягко, но настойчиво продолжал убеждать её он. Видеть Селину такой растерянной и подавленной было страшно, сердце Брюса переполнялось нежностью, любовью и жалостью к этой сильной духом женщине, которая, выдержав столько испытаний, всё ещё продолжала упрямо двигаться вперёд несмотря ни на что. — Я обещаю, что буду с тобой рядом и во всём тебя поддержу. Иди ко мне, пожалуйста, — вытянув правую руку, позвал её Брюс.       Она обернулась, распущенные волосы вспыхнули золотом в ореоле света закатного солнца. Брюс не видел её лица, он всё держал раскрытой ладонь, не торопил, не давил, просто ждал, когда она сама захочет сделать шаг. Селина опустила руки, всем телом подалась вперёд, словно сомневалась, а затем в несколько шагов приблизилась к Брюсу, вложила свою ладонь в его руку. Он притянул её к себе, игнорируя слабые протесты, произнесённые едва слышно, почти шёпотом.       — Тебе же больно.       — Плевать.       — Я не могу…       — Верь мне.       — Верю.       Действовать одной рукой было непросто. Брюсу хотелось ласкать Селину, обнимать её и одновременно избавлять от плотного слоя одежды, но приходилось всё делать последовательно: молния толстовки, выступающие ключицы, плечо, рукав, тонкая шея, другой рукав, футболка, которую она любезно стянула сама, обнажив шелковистый бюстгальтер чёрного цвета, отделанный тонким изящным кружевом и тем самым давая Брюсу доступ к своей груди.       Осмелев, Селина сбросила кроссовки и, забравшись к нему в кровать, встала на четвереньки, нависла над Брюсом, так что он оказался полностью под ней. Он хотел её всю, без остатка, прямо здесь и сейчас, и желание это было почти нестерпимым. Брюс чуть приподнялся, провёл рукой по спине Селины, отчего она ахнула, затем просунул пальцы под резинку её трикотажных брюк, слегка сжал бедро, ощущая под пальцами разгорячённую кожу. Селина наклонилась и, поцеловав Брюса, хищно улыбнулась, облизнула губы, сдвинулась ниже, к изножью кровати и, приподняв край его больничной рубашки, опустила голову. В следующую секунду Брюс уже хватал ртом воздух и сжимал пальцами правой руки простыню. Она втягивала его податливую, набухшую под её умелым ртом плоть, посасывала, облизывала, словно леденец, затем вдруг переставала терзать и отстранялась, отчего Брюс издавал разочарованные вздохи. Пах сковывало спазмами, член болезненно пульсировал, тело требовало разрядки, а она всё играла с ним.       — И снова вы сверху, миссис Уэйн, — простонал он, хватая ртом воздух, когда Селина в очередной раз дала волю зубам.       — Это потому, что вы снова угодили в больницу, мистер Уэйн, — оторвавшись от своего занятия, растянула губы в усмешке Селина, глядя на него, а затем облизнулась и опять склонила голову над его бёдрами, так что её распущенные волосы рассыпались, полностью закрыв Брюсу обзор и щекоча живот и пах.       — Не боишься, что нас застанут, как в тот раз? — В голову вдруг некстати пришло воспоминание о том вечере, всего лишь несколько дней назад, когда добропорядочная сестра Бренда застала их в такой же больничной палате на другом краю света. От мысли, что ситуация может повториться, Брюс на мгновение замер и уже чуть было не остановил Селину на полпути, но затем, мысленно послав всё к чёрту, расслабился и выбросил из головы свербящее воспоминание.       — М-м, — игривым тоном промычала она, не выпуская его член изо рта.       — Тогда держитесь, миссис Уэйн, — отозвался Брюс, сжав зубы и игнорируя посыпавшиеся из глаз искры, сел на постели, схватил Селину за плечи, рывком перевернул на спину, отчего она взвизгнула, навалился сверху, резко стянул с её бёдер трикотажные брюки, чуть бережнее обошёлся с чёрными кружевными трусиками, коленом раздвинул её ноги и, глядя в глаза, прошептал:       — Ты не перестаёшь удивлять меня. — Брюс вошёл в неё быстро и резко, отчего Селина вскрикнула и запрокинула голову. — Я люблю тебя.       — И вы не прекращаете меня удивлять, мистер Уэйн, — прерывающимся голосом ответила она. — Я тоже тебя люблю.       

***

      За окном окончательно стемнело, на стенах больничной палаты теплились отблески огней вечернего Готэма. Селина уже привела себя в порядок, полностью оделась и, насколько сумела, ликвидировала последствия бурного выражения взаимных чувств в самом неподходящем для этого месте. Встающие перед глазами воспоминания заставляли щёки краснеть, а сердце — замирать, а потом биться чаще. Селина вообще в последнее время замечала за собой много таких несвойственных ей мыслей и действий, на которые она раньше ни за что бы не решилась.       Спохватившись, что так и не сообщила Альфреду о том, что Брюс пришёл в себя, она отыскала свой мобильный телефон, быстро набрала номер, успокоила старика, добавив, что «мистер Уэйн всё так же невыносим, продолжает игнорировать здравый смысл и последовательно уничтожать своё здоровье», пока сам виновник переполоха тихо лежал на больничной кровати, глядя на расхаживающую с мобильным телефоном возле уха Селину и не смея шевелиться — миссис Уэйн оказалась той ещё штучкой и, пока приводила в порядок постельное бельё и поудобнее устраивала имевшего неосторожность несколько раз застонать Брюса, заявила, что разведётся с ним, если он не перестанет выкидывать подобные фокусы в больничных палатах. Его слабый протест и брошенная фраза: «Хорошо же было» были встречены испепеляющим, способным уничтожить всё живое взглядом. Продолжать он не решился и предпочёл молча наблюдать за этой странной вспышкой гнева.       «Что это с ней? — думал Брюс, провожая взглядом расхаживающую вдоль окна Селину. — Да она же просто боится за тебя, идиот», — внезапно осенило его.       Она попрощалась с Альфредом, убрала телефон в карман брюк и, вздохнув, обернулась к Брюсу. В полутьме палаты он не видел её лица, и, напрягая зрение и интуицию, всё пытался уловить, какое у неё настроение после разговора и прошла ли буря.       — Селина, — тихо позвал Брюс.       — Прости, — едва слышно отозвалась она и, в два шага приблизившись к нему, села в кресло, под свет люминесцентной лампы, висящей над кроватью. — Не знаю, что на меня нашло, — выдохнула она, глядя Брюсу в глаза.       В её взгляде он уловил замешательство, в интонации — панику, в движениях — нервозность.       — Не извиняйся, я понимаю, что ты заботишься обо мне и пытаешься уберечь от последствий, — кивнул Брюс и, попытавшись потянуться к ней, чтобы взять за руку, начал поворачиваться влево, травмированное плечо взорвалось болью, и он откинулся на подушку, изрыгая проклятия, втягивая носом воздух и поскуливая.       — Ну вот ты снова, — выдохнула Селина. Она положила ладонь Брюсу на грудь и принялась осторожно поглаживать его.       — Больше никакой самодеятельности, обещаю, — глухим тоном отозвался он, глядя в потолок. — Буду лежать смирно и выполнять все предписания врачей.       — Неужели? — Брови Селины взлетели вверх, а ладонь замерла в воздухе.       — Даю вам слово, миссис Уэйн, — усмехнулся он, повернув к ней голову.       — Сделаю вид, что верю вам, мистер Уэйн, — улыбнулась она. — Вообще-то тебе уже давно пора спать. Мы тут и так нарушили все мыслимые и немыслимые правила приличия.       — Нет, погоди. Расскажи, что было после того, как Джокера арестовали, я, вроде бы, в тот момент отключился, — нахмурился Брюс, силясь восстановить последовательность событий прошлой ночи. — И вообще, что было дальше. Кажется, сегодня днём Гордон приходил?       — Приходил, — кивнула Селина. — Это было утром.       — Расскажи, — повторил Брюс.       — В общем, из-за того, что вчера Готэм на полдня исчез со всех спутников, Конгресс жаждет крови. — Вдохнув поглубже, Селина откинулась на спинку кресла и неспешно начала рассказ. — Гордон всю ночь провёл в мэрии, его там чуть ли не допрашивали. Доблестные законотворцы очень заинтересовались вчерашними событиями и уже отправили запрос властям Готэма. Они хотят знать, кто мог такое провернуть. Будет проведено тщательное расследование.       — Что насчёт Фокса? — спросил Брюс. — Он приходил?       — Заходил ненадолго, — отозвалась Селина. — Ему пока никаких вопросов не задавали. Он, кажется, выглядел расстроенным, — сдвинув брови, добавила она. — Мне показалось, мистер Фокс жалеет о том, что помог тебе.       — Он не жалеет. Просто вчерашние события снова всколыхнули в нём то, что мучило его всегда. Для Фокса применение таких разработок — тяжёлая моральная дилемма. Он всегда помогал мне, но чувствовал себя при этом крайне паршиво. Каждый раз говорил о том, что мы нарушаем все нормы морали и законы Соединённых Штатов. Но не отказывался, — ответил Брюс.       — А ты что обо всём этом думаешь? — настороженно глядя на него, спросила Селина.       — Я думаю, что демократия — лишь иллюзия. Всегда найдётся кто-то, кто знает о жизни людей гораздо больше, чем следует, — вздохнул он.       — Как думаешь, Конгресс докопается до правды? Они смогут как-то узнать, что это твоя компания создала эту систему?       — В любом расследовании, миссис Уэйн, самое главное — не выйти на самого себя, — усмехнулся Брюс.       — Что ты хочешь этим сказать? — поьрясённым тоном прошептала Селина.       — Никто не станет вести разработки просто так, я имею в виду такие специфические разработки. Селина, мы делали этот проект по заказу правительства США.       — Ты хочешь сказать, что правительство Соединённых Штатов заказало у Wayne Enterprises программу для слежки за своими гражданами? — широко раскрыв глаза, спросила она.       — Именно, — кивнул Брюс. — И, если они начнут расследование, широкой общественности станет известно о том, что наше доблестное правительство рассматривало возможность поместить всех под колпак. Они на это не пойдут.       — Но, выходит, что, использовав эту систему, ты выдал сам себя. Они найдут источник.       — У них ничего не выйдет, Фокс замёл все следы. Официально мы сообщили заказчикам о том, что проект оказался нереализуемым. Разработки велись, мы тестировали разные возможности, но в конечном счёте ничего не вышло, — спокойным тоном говорил Брюс. — Неофициально, для тех немногих сотрудников, кто был в курсе результата работ, все данные по проекту были утеряны зимой из-за аварии на файловом сервере, когда не было электричества. Сервер восстановлению не подлежит, резервных копий нет. Фактически же данные по проекту есть только у Фокса, но он будет хранить эту тайну.       — Погоди, то есть ты взял деньги у правительства и сказал, что ничего не вышло? — всё так же продолжая удивляться, спросила Селина.       — Да. И предоплату мы, как ты понимаешь, не вернули, изыскания же проводились, сотрудники компании потратили кучу времени и ресурсов, — усмехнулся Брюс.       — А на самом деле проект был полностью реализован.       — И помещён под надёжную охрану. Об этом знал ограниченный круг сотрудников Wayne Enterprises. А теперь им сообщили, что проекта «Купол» больше не существует.       — И остался только Фокс.       — Но он никому не расскажет, — подтвердил Брюс.       — Ловко придумано, мистер Уэйн, — рассмеялась Селина.       — Ты разочарована во мне? — серьёзным тоном спросил он.       — Нисколько, — замотала головой она.       — Это бизнес, — вздохнул Брюс. — Я должен играть по их правилам, если хочу, чтобы моя компания оставалась на плаву, чтобы у нескольких тысяч моих сотрудников была работа, и чтобы мы имели возможность развиваться. Но одновременно я не хочу создавать монстров, подобно «Куполу» и «Чистой энергии». Такие разработки крайне опасны, в них больше недостатков, чем достоинств.       — Но ведь кто-то из твоих людей может попытаться воспроизвести результаты своей работы ради денег или славы, — осторожно заметила Селина.       — Над такими проектами работают сотни разных специалистов, в одиночку собрать воедино весь код и оборудование вряд ли возможно, — спокойно ответил Брюс. — На этот счёт у меня нет опасений.       — Выходит, Конгресс упрётся в железобетонную стену?       — Именно. Раздувать скандал они побоятся. Пошумят для вида пару недель, изобразят тщательное расследование и на этом всё, — пожал плечами он. — Что происходит в городе?       — Ну, Бэтмен снова вне закона, — ответила Селина, настороженно наблюдая за реакцией Брюса.       — Это старая новость, — усмехнулся он.       — Гордон говорит, большие шишки из Вашингтона сложили два и два и пришли к выводу, что Бэтмен может быть как-то связан с тем, что Готэм пропал со всех спутников, так что любые упоминания о нём запрещены. Официально Бэтмен мёртв и похоронен и никак не участвовал во вчерашних событиях — всё сделала полиция и ФБР.       — И почему я не удивлён, — съязвил Брюс. — Что с Робином?       — Его имя не упоминалось, но Гордон считает, что пока Робину лучше залечь на дно.       — Разумно, — отозвался Брюс. Он замолчал на мгновение, задумался, а затем, встрепенувшись, взглянул на Селину. — Милая, иди ко мне в кровать.       — И не подумаю, — запротестовала та.       — Я хочу держать тебя за руку, но плечо болит, — поморщился он. — А так мне не придётся тянуться, — добавил Брюс.       — Хорошо, сейчас. — Селина с готовностью поднялась со своего места, обошла больничную кровать и присела на самый край, взяв Брюса за руку и с улыбкой взглянув ему в глаза. — В постель вы меня сегодня больше не заманите, мистер Уэйн.       — Чёрт, а ведь хороший был план, — усмехнулся Брюс. — Да нет, я чувствую себя так, словно меня грузовик переехал, — серьёзным тоном продолжил он. — На сегодня с меня хватит какой бы то ни было активности.       — Тогда отдыхай, всё остальное я расскажу тебе завтра, — отозвалась Селина, нежно поглаживая ладонь Брюса большим пальцем.       — Нет, пожалуйста, расскажи, как Джон. И Барбара. Я всё пропустил.       — Джон расстроен, что Джокер дважды обвёл его вокруг пальца, — вздохнула она. — И что он не сумел тебе ничем помочь вчера. Барбара до сих пор до конца не определилась, что чувствует насчёт всего, что случилось. Ей было страшно, но в то же время она говорит, что ощущала себя частью чего-то большого и очень важного. В общем, кажется, Барбаре этот адреналин пришёлся по душе.       — Джокер кого угодно обведёт вокруг пальца. Я думаю, что знаю его как облупленного, а он каждый раз выкидывает новые фокусы, — покачал головой Брюс. — Джону не в чем себя винить. А миссис Блэйк — отважная девушка, я ещё в тот день это заметил, когда отдал ей бэтцикл и отправил расчищать тоннели. Такая же смелая, как и вы, миссис Уэйн. — Протянув руку, Брюс погладил Селину по щеке, она закрыла глаза, сделала резкий вдох и потянулась к его ладони.       — Не такая уж я и смелая, — открыв глаза, тихо ответила она.       — Самая смелая женщина из всех, кого я знаю, — продолжая ласкать её, произнёс Брюс.       — Говорите об этом чаще, мистер Уэйн, — с улыбкой отстранив его ладонь, пошептала Селина, — и я вам поверю.       — Буду иметь в виду, — кивнул Брюс. — Итак, что же я по официальной версии делаю в больнице? — переплетя свои пальцы с её пальцами, спросил Брюс. — И почему вся наша прекрасная компания вдруг оказалась в том здании?       — Ты встречался с Фоксом по делам Wayne Enterprises, когда объявили комендантский час, я была с тобой. Мы не успели добраться до пентхауса, — чётко, словно заученный наизусть текст, проговорила Селина. — Джокер случайно напал на твой след и решил воспользоваться ситуацией. Никто ведь не знает, что в голове у этого ненормального. Он просто увидел знакомое лицо и решил поиграть, — театрально пожала плечами она. — Джона с Барбарой Джокер похитил прямо из больницы. Всё-таки Барбара — дочь комиссара полиции, Джон — детектив и её муж. Тут, вроде бы, никаких несоответствий возникнуть не должно. Все, кто что-либо знал, будут молчать. Гордон лично поговорил с каждым полицейским, кто приехал брать Джокера на 52-ю улицу и видел хоть что-то. С медиками, которые приехали по вызову, он тоже побеседовал. В машину скорой помощи тебя внесли уже без костюма, мы с ней, — усмехнулась Селина, — тоже успели переодеться.       — Хорошо, — сдвинув брови, кивнул Брюс. — Значит, беспокоиться не о чем.       — Наша тайна под надёжной охраной, — улыбнулась она.       — И это не может не радовать, — выдохнул он.       

***

      Брюс лежал в постели, стараясь не двигаться, чтобы не тревожить свернувшуюся у него под боком и мирно посапывавшую Селину — он всё-таки заманил её в кровать, клятвенно пообещав вести себя прилично. Ночные огни города проникали во тьму больничной палаты через неплотно закрытые жалюзи. Всполохи приглушённого света плясали на потолке и стенах, создавая причудливые фигуры; эта странная игра теней завораживала Брюса. Глядя на сменяющие друг друга отблески, он плыл по волнам своих мыслей. Сон не шёл.       Джон Блэйк, молодой детектив с горячим сердцем, чуть было не распрощался с жизнью, но сгорал от стыда и разочарования в себе, думая, что ни на что не годен. И о чём бы ни думал в эти часы Брюс, всё равно мыслями он возвращался к Джону Блэйку, который был сейчас где-то рядом, возможно, даже в соседней палате. Промучившись в бесполезных попытках уснуть и перестать думать о Блэйке, Брюс очень тихо, чтобы не разбудить мирно спящую Селину, стиснув зубы и собрав все силы, поднялся с постели и, накинув больничный халат, медленно побрёл на поиски.       Долго бродить по пустынным и тихим, погружённым в полутьму коридорам не пришлось — оказалось, что палата Брюса находилась на том же четырнадцатом этаже, куда поместили Джона Блэйка. С минуту постояв возле двери и вглядываясь внутрь сквозь опущенные жалюзи, Брюс всё-таки вошёл, стараясь не создавать лишнего шума, и замер на пороге. Он сам не знал, что заставило его идти к Джону посреди ночи, наверняка тот крепко спит. Брюс уже собирался было уйти — поговорить ведь можно и утром, — развернулся и потянулся к ручке двери, но за его спиной раздался приглушённый голос Блэйка:       — Мистер Уэйн? Это вы? — Щёлкнул выключатель, и палату залил тёплый свет лампы, висящей над кроватью.       — Да, Джон, — тихо отозвался Брюс, медленно развернувшись и прислонившись спиной к двери. — Прости, что побеспокоил, просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. Я уже ухожу.       — Я не спал, сэр, — садясь на постели, с усилием произнёс Джон. — Проходите.       — Давай утром, — попытался было возразить Брюс.       — Мистер Уэйн, вы ведь пришли сказать, что я всё испортил, так? — прервал его Блэйк с болью в голосе.       — Нет, Джон, я пришёл, чтобы сказать, что ни в чём тебя не виню, — спокойным тоном ответил Брюс, наконец приняв решение и двинувшись вглубь палаты.       Он медленно пересёк помещение, не отрывая внимательного взгляда от выглядящего расстроенным и поникшим Блэйка, прижав левую руку к корпусу и ладонью правой руки придерживая другую руку за локоть. Двигаться было тяжело и больно — Брюс не рассчитал силы — даже такая недолгая прогулка по больничным коридорам была для него сейчас непосильной задачей, тело протестовало и требовало отдыха. Приблизившись к стоявшему возле кровати креслу, Брюс почти рухнул в него, закусив губы и задержав дыхание.       — Вы как? — подал голос Джон.       — Бывало и лучше, — вздохнув, ответил Брюс после небольшой паузы.       — Джокер чертовски силён. Не представляю, как вы с ним справились. Я вообще чудом от него ноги унёс. — Джон замолчал, растерянно улыбнулся, затем отвёл взгляд. — Ну вот, не хотел же оправдываться, и что из этого вышло, — усмехнулся он.       — Джон, — позвал Брюс. — Посмотри на меня. Ты нигде не облажался, — после того, как Блэйк медленно, словно не решаясь взглянуть Брюсу в глаза, повернул к нему голову и поднял виноватый взгляд, продолжил тот. — Ты был не готов схлестнуться с Джокером в одиночку, это верно. Но это не означает, что ты что-то испортил.       — Да как же, мистер Уэйн, я ведь подставил и вас, и доктора Уэйн, и Барб, — повысив голос, возражал Джон. — Я пришёл туда и чуть было не сорвал все планы.       — Джон, ты поступил как честный и храбрый человек. Ты увидел бэт-сигнал и решил, что что-то пошло не так. И ты боялся, что что-то плохое случилось с твоей женой и друзьями. — Брюс подался вперёд, издав приглушённый стон. Он на мгновение сжал запястье Джона, пытаясь выразить действиями то, что никак не получалось облечь в слова. — Я поступил бы так же, — добавил он, отпустив руку Джона и откинувшись на спинку кресла. — Что, собственно, не может не характеризовать нас обоих как безнадёжных идиотов, — усмехнулся Брюс.       — Но, — запнулся Джон, растерянно моргая. — Вы же говорили, что я всё сделал… Я не понимаю, мистер Уэйн, — наконец выдохнул он, покачав головой.       — Я знаю, что ты готов стоять на страже Готэма до последнего вздоха, но это тупик, Джон, — помедлив некоторое время и глядя куда-то вдаль, начал Брюс, затем переведя взгляд на Блэйка. — Посмотри на меня, — он раскинул руки, — мне сорок, большую часть жизни я провёл в одиночестве, без надежды. То, что я до сих пор жив, что в моей жизни появилась эта самая надежда, Селина, — всё больше воодушевляясь, говорил Брюс, — я считаю истинным чудом. И больше всего на свете боюсь лишиться всего этого. Мне столько всего хочется успеть, Джон, но иногда кажется, что время безвозвратно упущено. На мне живого места нет. Поверь, тебе есть для чего беречь себя.       — Боли и травм я не боюсь, если вы об этом, — растерянно ответил Блэйк.       — Знаешь, — вздохнул Брюс, — я ведь даже не столько о боли и травмах хотел тебе сказать. Возможно, ты не поверишь, но я был таким как ты двадцать лет назад. — Он сделал паузу, задумавшись, словно на мгновение окунувшись в воспоминания. — Я хотел очистить Готэм от преступности, возродить его, и всё это в одиночку, представь, — горько усмехнулся Брюс, глядя на Блэйка. — Но всё, чего я добился — лишь отсрочил неминуемое, пуская пыль в глаза и отрубая головы этой без конца возрождающейся гидры. Гордон с моей помощью пересажал всю готэмскую мафию, но это не помогло. Я был слеп. И был так одинок. У меня не было никого, кроме Альфреда, но он был лишь безмолвным хранителем моих тайн. Он лечил мои раны, украдкой лил слёзы, когда было особенно плохо, но не мог ничем помочь, — покачал головой Брюс. — Меня сжирала ярость, я хотел отомстить за смерть родителей, Рэйчел, Харви Дента. Позади себя я всегда оставлял трупы. Моё личное кладбище всё росло и росло. Из-за меня они все умирали. Все, кто был мне дорог. — Он вдруг понял, что слёзы подкатывают к глазам, горло сжимается от спазмов, пальцы подрагивают, а грудь словно разрывает изнутри. Голос предательски задрожал.       — Мистер Уэйн, — прошептал потрясённый откровениями Брюса Джон, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Я не…       — Тебе не обязательно класть свою жизнь и здоровье на алтарь защиты Готэма, не обязательно повторять мою судьбу. — Вдохнув поглубже, Брюс жестом остановил возражения Джона и продолжил уже спокойным тоном: — Я ни за что не хотел бы такой судьбы для своего друга. Ты, безусловно, можешь стать новым Тёмным рыцарем на ближайшие лет пятнадцать, но потом тебе придётся найти преемника, который согласится встать на твоё место. У этого корабля всегда должен быть капитан, — грустно улыбнулся Брюс. — Но это тупик.       — Тогда что же мне делать? — растерянно глядя на него, тихо спросил Джон.       — Мы все будем хранить покой Готэма: ты, я, Гордон, Барбара, Селина, Фокс. И все, кто захочет к нам примкнуть. И наши потомки, — вновь оживившись, заговорил Брюс. — Идеального мира без преступности не существует, и мы никогда не сумеем до конца очистить Готэм. Мой отец говорил, что нужно помогать людям, чтобы они жили лучше, вкладывать деньги в образование, в науку, медицину, — перечислял он. — И я намерен пойти этим путём. Помогать полиции ловить преступников всё равно придётся, это я осознаю. Но речь идёт о помощи, а не о попытках взять на себя всю ответственность за эту работу. Я больше не хочу прыгать по крышам, Джон. И тебе не позволю. Герой-одиночка против целого мира — старая история, которая больше не работает. Я буду финансировать все возможные программы и проекты, но больше никто из нас не пострадает, клянусь, — с чувством заключил Брюс.       — Звучит как предвыборная программа, мистер Уэйн, — усмехнулся Блэйк.       — А почему бы и нет? — улыбнулся Брюс.       — Значит, создадим тайное общество? — заговорщически подмигнул ему Джон. — Проникнем во все сферы жизни города, опутаем своими сетями? А что, мне нравится!       — Готэму нужны хранители, это факт, — кивнул Брюс. — Чем больше у нас будет сторонников, тем лучше.       — Вы же понимаете, что рано или поздно времена спокойствия и стабильности закончатся? В нашей чудесной ещё не созданной организации начнутся конфликты, борьба за власть. А там и до гражданской войны недалеко.       — Всё когда-нибудь заканчивается, Джон. Это философский вопрос. Скажем, если мы сумеем обеспечить Готэму хотя бы десять-пятнадцать лет стабильности и процветания, я уже буду считать нашу миссию успешной.       — Ваша правда, мистер Уэйн, — с улыбкой отозвался Джон. — Лучше синица в руке, чем журавль в небе.       — Именно, — кивнул Брюс.       — Организации нужно название. — Джон Блэйк с мальчишеским азартом и блеском в глазах уже приготовился обсуждать варианты.       — Давай завтра, — простонал Брюс, прикрыв глаза ладонью. Свет лампы вдруг показался ему слишком ярким, у него кружилась голова, во рту пересохло, тело ныло и требовало отдыха.       — Так вот вы где, мистер Уэйн, — неожиданно раздался голос вошедшей в палату Селины. — Ну и почему вы оба не спите, м?       — Простите, доктор Уэйн, — неуверенно начал Джон.       — Вы как всегда вовремя, миссис Уэйн, — вздохнул Брюс, протянув руку. — Я, кажется, за сегодняшний день выспался на неделю вперёд, никак не мог заснуть, вот и пришёл к Джону, который, как выяснилось, тоже не спал.       Селина в ответ сжала ладонь Брюса, прильнула к нему, обняла за плечи.       — Идём обратно в палату.       — Это именно то, чего мне сейчас хочется больше всего на свете, миссис Уэйн, — с усилием проговорил Брюс. — Джон, не обижайся, но мне, кажется, надо в постель, — обратившись к Блэйку, добавил он.       — Конечно, мистер Уэйн, — с энтузиазмом кивнул тот. — Отдыхайте.       — Спокойной ночи, Джон. И думать забудь о том, что ты сделал что-то не так, — ещё раз напомнил ему Брюс. — Ты поступил как настоящий герой.       — Спасибо, мистер Уэйн, — улыбнулся Блэйк. — Я постараюсь помнить об этом.       

***

7 июня, два месяца спустя

      Начало лета выдалось хмурым и меланхоличным. Циклон накрыл Готэм, и вот уже неделю над городом висели густые серые тучи, ежедневно разверзавшиеся проливными дождями. Новый день в готэмской квартире Селины, в последние недели ставшей их с Брюсом общим домом — отсюда можно было легко и быстро добраться до любой части города, — начинался так же размеренно, как и предыдущие.       Брюс потянулся, зевнул, отложил документы, которые прислал ему Фокс, перевёл ноутбук в спящий режим и, осторожно поднявшись с дивана, опираясь на трость, двинулся на кухню, откуда доносились аппетитные ароматы свежесваренного кофе и поджаренных тостов.       Селина, одетая в домашнюю футболку и брюки, легко скользила вдоль шкафов и полок, гремела посудой и что-то тихонько напевала себе под нос. Ещё не успевшая до конца проснуться, она выглядела немного сонной, но даже в это хмурое утро её лицо озаряла мягкая улыбка.       Из кофемашины в белую кружку с силуэтом чёрной кошки тонкой струйкой лился кофе, горячий пар поднимался вверх, распространяя пленительный аромат, который Брюс всегда любил больше вкуса самого кофе. На плите поджаривалась яичница, готовые тосты уже остывали на тарелке.       — Вы голодны, мистер Уэйн? — заметив его, спросила Селина и скользнула к холодильнику.       — Готов съесть слона, миссис Уэйн, — поддерживая эту уже ставшую привычной игру в любезности, ответил Брюс.       — Тогда располагайтесь поудобнее, завтрак будет через минуту, — роясь в нижних ящиках, бросила она. — Как нога? — переключившись на серьёзный тон, спросила Селина. Она закрыла холодильник, на секунду замерла с пригоршней помидоров черри в руках, взглянула на Брюса.       — Болит, — поморщился он, опустившись на стул. — Честно говоря, я не ожидал, что всё это будет так долго. Все твердят, что после операции чуть ли не через пару недель ты уже спортсмен, а я второй месяц страдаю.       — Потерпи ещё немного. Недели через две должно стать полегче, — точным броском отправив помидоры в раковину с другого конца кухни, ответила Селина, вновь переведя взгляд на Брюса.       — Ну да, — рассеянно произнёс тот, глядя в одну точку. — Повторяйте эту мантру каждые две недели.       — Я серьёзно, Брюс. Ты слишком многого требуешь от своего тела. Как продвигается твоё расследование?       — Да, — встрепенулся тот и взглянул на Селину. — Фокс прав, кто-то действительно всё это время копался в наших системах. Этот кто-то совершал на первый взгляд хаотичные действия, но, если собрать все эти разрозненные факты воедино, картина получается совершенно не радужная.       — Вы потеряли деньги? — Селина оперлась о столешницу и сложила руки на груди.       — В том-то и дело, что нет, — покачал головой он. — Всё это выглядит как мелкое хулиганство: там файлов не хватает, тут данные неверны, — перечислял Брюс. — Но он делает это нарочито небрежно, а на самом деле пытается получить доступ к засекреченной информации. Я написал небольшую программку, которая проанализирует все действия нашего таинственного гостя. Попробуем поймать его с поличным.       — Думаешь, это кто-то из своих? — сдвинув брови, спросила Селина.       — Даже не сомневаюсь в этом, — ответил он. — Потому Фокс и не хотел поднимать волну. Давай поедим? — взмолился Брюс.       — Точно.       Оттолкнувшись от столешницы, Селина принялась раскладывать яичницу и тосты по тарелкам, затем вымыла помидоры, поставила на стол кружки с кофе. Вдруг её внимание привлекли крики и шум, доносившиеся из проулка. Селина подошла к окну, оперлась ладонями о подоконник, взглянула вниз, туда, где возле кирпичной стены соседнего дома стояли мусорные баки.       Грузный мужчина, одетый в засаленную футболку, когда-то, в прошлой жизни бывшую белой, и такие же заношенные шорты, отчитывал девочку лет пяти, сжимавшую испачканный чем-то тёмным подол своего бледно-розового летнего платьица. Нависнув над девочкой, понуро опустившей голову, мужчина прижал её к стене и, видимо, продолжал ругать за испорченное платье.       Селина инстинктивно дёрнула оконную ручку и, забравшись на подоконник, вылезла на пожарную лестницу.       — Твоя мать опять мне весь мозг проест за платье. Синди, чёрт тебя побери, когда ты уже перестанешь быть такой неуклюжей кобылой, а?       Хриплый, прокуренный голос мужчины становился всё громче, Селина задрожала — этот голос въедался под кожу, проникал в самое сердце, заставляя её холодеть и одновременно цепенеть от ужаса.       — Эй, оставьте в покое ребёнка! — выкрикнула Селина, глубоко вдохнув и стараясь придать тону стали.       — А не пойти ли тебе куда подальше? — огрызнулся тот, обернувшись на звук.       — Мы вызываем полицию и социальную службу, — раздался голос Брюса за спиной у Селины, и она с облегчением выдохнула, ощутив его тёплые ладони у себя на плечах.       — Это мой ребёнок и я воспитываю её как хочу! — заорал мужчина, для пущей убедительности ткнув пальцем девочке в живот. — Правда, детка? — нарочито ласковым тоном обратился он к дочери, всё так же беспомощно прижимавшейся к кирпичной стене и не смевшей поднять голову.       От этой небрежно брошенной фразы Селину вдруг прошиб холодный пот. Она замерла, широко раскрыв глаза. Сердце уже колотилось у самого горла, она хотела сделать вдох и не могла. «Правда, детка?» — набатом звучало в ушах. Перед глазами калейдоскопом проносились воспоминания, запрятанные так глубоко, что, казалось, этого не могло произойти. Не в этой жизни.       — Я спущусь вниз и научу этого идиота манерам, а ты пока позвони в полицию, — где-то на границе сознания раздался шёпот Брюса. — Селина? Что с тобой? Ответь мне! — Его полный тревоги голос всё отдалялся, затихал, сливаясь в сплошной белый шум.