Алая королева

      Неспешно прогуливаясь по лесной тропинке, Мария наблюдала за тем, как с деревьев опадает желтая листва. Ей нравилось поглядывать на сына, который только начинал свой жизненный путь, радуясь и удивляясь каждой мелочи. Он был ещё ребенком, не знающим горя и проблем, живущим в детском мире радостей и сказок, не подозревающем о том, насколько бывают жестокими люди на этом свете.       Возвращаясь с долгой дневной прогулки, Мария взяла Генри за руку, чтобы тот не убежал слишком далеко. По её приказу в прошлом месяце был сооружен сад, напоминающий ей о родной Сарагосе. Теперь тут цвели разные растения, окруженные забором из кустов. Теперь королева собиралась соорудить в центре искусственный пруд с фонтаном, однако эту задумку пришлось отложить на следующий год.       Проходя вдоль одного из таких высоких кустарных заборов, Мария услышала голоса. Королева взглянула на сына, приложив палец к губам, чтобы тот не шумел. Принц понял всё с первого раза, и, улыбаясь, ответно приложил палец к губам. Мария довольно кивнула, на носочках подкравшись к повороту. Заметив силуэты двух мужчин, королева спряталась, подслушивая их разговор.        — О какой армии может идти речь? — усмехнулся герцог Норфолк, не веря словам своего собеседника. — Неужели Людовик решил пожертвовать своими войсками, чтобы удовлетворить желания «блудного» принца?       — Не смейтесь, Ваша Светлость, — вздохнул граф Девон. — Он вполне мог так поступить, взамен требуя от Йорка вассальную зависимость.       — Чтобы Англия стала подчиняться Франции? — Норфолк изогнул одну бровь. — Может, Уильям и глуп, но он всё же брат Ричарда, а значит — ненавидит французов не меньше нашего.       На этих словах терпение Марии внезапно исчерпало себя. Сделав шаг за поворот, она столкнулась взглядом с герцогом Норфолком. Тот поклонился, а Девон, стоявший к королеве спиной, повернулся, и лишь после этого сделал то же самое.       — О каком брате идет речь? — Мария заметила, что Генри направляется в обратную сторону от сановников, поэтому быстро подхватила сына на руки.       — Ваше Величество, — герцог Норфолк явно не спешил рассказывать обо всем сразу, но так как королева общалась с ним лучше, чем с лордом-казначеем, она немедля передала сына Оливеру. Лорду Девону не оставалось ничего, как взять наследника на руки, пока королева, взяв Норфолка за локоть, потянула его в сторону.       — Ваша Светлость, поздравляю с победой битвы при Краване, Вы вновь показали себя выдающимся полководцем, — королева встретила герцога впервые с его возвращения, поэтому решила не упускать возможности выразить своё почтение.       — Благодарю, мадам, но я очень сильно измотался за последнее время, — честно признался герцог. — Хочу попросить короля уйти в отставку, чтобы заняться бумажной волокитой.       — Я Вас понимаю, — кивнула Мария, и вскоре решила продолжить свой «допрос». — Скажите мне, о чем Вы говорили с лордом Девоном?       — Как только Ричард взошел на престол, у него не было родных или двоюродных братьев, — начал издалека герцог, чуть приврав. — Как Вы знаете, четвероюродному брату короля, графу Саффолку, было всего 5 лет, поэтому существенной угрозы для его правления он не представлял. Однако у Ричарда так же есть троюродный брат, герцог Йоркский, которому было 19 лет, когда умер предыдущий король. Он отрицал, что собирается претендовать на престол, однако лорд Дорсет ему не поверил, и заключил его в Тауэр. Уильям успешно сбежал из него, и тогда лорд-протектор объявил охоту на герцога, однако тот, по слухам, нашел убежище в Бретани.       — Но Вы с графом говорили про Францию, — напомнила Мария.       — Верно, кажется, около двух лет назад Уильям перебрался в Геную, — продолжил Норфолк. — А в этом году он прибыл ко двору Людовика, чтобы просить его о военной помощи.       — И как Вы считаете, Людовик пойдет на это предложение? — нахмурилась Мария.       — Думаю, что да, — кивнул Норфолк. — Однако, кто знает, что твориться в голове этого француза?

***

      После разговора с герцогом, Мария долго обдумывала сказанные им слова. Безусловно, брат короля захочет вернуть трон себе, особенно после нанесенного оскорбления, когда граф Дорсет объявил на него охоту, как на дикого оленя. А, как королева уже успела понять, нет ничего страшнее обиженного мужчины.       — Как думаешь, герцог Йоркский действительно вторгнется в Англию? — спросила королева, наблюдая за тем, как полыхают языки пламени в камине.       — Надо рассматривать все возможные варианты, — Джон не прервался, продолжая играть с распущенными волосами Марии. — Однако я не думаю, что у него действительно что-то получиться. Его армия против нашей? Просто смехотворно.       — Ты, правда, так думаешь? — королева всё же смогла оторвать взгляд от огня, сконцентрировавшись на мужчине. — И тебе совсем не страшно?       — Мне — нет, — он улыбнулся. — Если этот герцог осмелиться на нас напасть, и, каким-то чудесным образом, сумеет попасть внутрь замка, то ему вскоре придется с позором.       — Почему же? — ухмыльнулась Мария, повернувшись к Джону.       — Потому что тебе достаточно грозно взглянуть, чтобы герцог впал в мандраж, — ответил де Вер.       — Ты смеешься, — Мария наигранно обиженно отвернулась, но Джон нежно повернул её лицо обратно к себе.       — Нет, лично у меня пробегают мурашки по коже каждый раз, как ты на меня смотришь, — граф Оксфорд кратко поцеловал королеву в губы.       — От страха? — улыбнулась королева, бегающим взглядом осматривая Джона.       — От желания, — прошептал он, на этот раз, поцеловав её дольше и глубже.       Мария обвила руками шею Джона, наслаждаясь приятными ощущениями от того, как парень целует её в шею и губы. Уже через несколько минут поцелуев, когда у королевы, откровенно говоря, разболелись губы, она услышала, как щелкнула пряжка ремня. Мгновенно остановившись, Мария в непонимании взглянула на Джона.       — Что ты хочешь сделать? — на выдохе спросила королева.       — Я хочу целовать тебя всю ночь, — признался де Вер, вновь поцеловав Марию. Однако через несколько секунд королева отстранилась от своего любовника, не решаясь на продолжение.       — Ты сделаешь мне больно? — уточнила она, вспоминая о тех ужасных ночах в компании мужа.        — Ни за что в жизни, — ответил граф, взяв девушку за руки. — Я люблю тебя, и хочу, чтобы тебе было приятно.       — Я тоже тебя люблю, — Мария кивнула, давая своё согласие, решив всё же довериться Джону.       Они продолжили целоваться, и с каждой минутой на пол и диван падала одна из частей одежды, после чего любовники остались в одних ночных рубашках. Мария чувствовала, будто бы по её телу разливается приятная жидкость, когда Джон нежно касался её тела через рубашку. Он отстранился, нежно проведя рукой от ключиц девушки до низа живота. Чем ближе его рука приближалась к лону девушки, тем сильнее было чувство жажды и нетерпения.       Он медленно коснулся кончиками пальцев внутренней стороне бедра, заставляя Марию порывисто вздохнуть. Джон придвинулся к девушке, аккуратно устраиваясь между её ног. Де Вер вновь поцеловал девушку, после чего осторожно и мягко вошел в неё. Королева вздохнула от неожиданного приятного чувства, которое появилось внизу живота. Она на мгновение отстранилась от Джона, заглядывая в его глаза. Когда же он начал двигаться, Мария обняла его так крепко, как только могла, наслаждаясь тем, как он целует её в шею.       Королева и представить не могла, насколько бурный спектр эмоций и ощущений она может испытать. Де Вер смотрел на неё влюбленным взглядом, восхищаясь ею, будто поэт или художник смотрел на свою музу. Он был её спасительным островком любви и нежности в море ненависти и жестокости.

***

      На улице стояла теплая и солнечная погода, такая необычная для апреля в Англии. В честь новой беременности королевы был устроен роскошный пир, одной из составляющих которого, конечно же, выступал рыцарский турнир. Почему-то именно сейчас Мария боялась, что она ждет ребенка от Джона, а не от мужа. Хотя, это было маловероятным, так как де Вер, по его словам, закончил акт вовремя. Да и королева спала с ним лишь один раз, в то время как с мужем — каждую неделю.       Марии не нравились эти жестокие развлечения англичан, вроде поединков. Она видела, какие могут быть печальные последствия, если противник не рассчитает силы удара, поэтому запретила мужу участвовать в подобном занятии. Однако был человек, которого она любила даже больше Ричарда, и, соответственно, переживала за него больше. Однако королева и подумать не могла, что Джон решиться на такую глупость.       Предупредив мужа о том, что она вынуждена отлучиться, Мария спустилась с ложи, откуда быстрыми шагами направилась к мужчине. Пока пажи надевали на него рыцарскую броню, Джон не спускал ненавистного и злобного взгляда с другого человека.       — Джон, я тебя очень прошу, откажись пока не поздно, — у королевы появилось плохое предчувствие, и она попыталась успокоить графа, заглянув глубоко в его глаза.       — По-твоему, я должен терпеть это оскорбление? — он кивнул в сторону своего противника, после чего Мария увидела, что Джон собрался вступить в поединок с герцогом. — Минуту назад моя жена прикрепила свою ленту с платья к шлему Норфолка. Я это так просто не оставлю, и даже не отговаривай меня, Мария.       — Боже, Джон, одумайся, — теперь королева запаниковала ещё сильнее. — Он участвовал не в одном десятке сражений, в отличие от тебя. Ты проиграешь, и ещё сильнее разозлишься, а я не хочу, чтобы ты потом подрался с герцогом.       — Ты считаешь, что я проиграю? — удивился граф. Мария, задумавшись, отрицательно покачала головой. Оторвав от своего платья ленточку, и протянула её графу.       — Дарю тебе свою благосклонность, — королева попыталась скрыть волнение за улыбкой. Граф кивнул, улыбнувшись в ответ, и прикрепил ленту к своему шлему. Взглянув на короля, он убедился в том, что тот даже не заметил жеста со стороны своей жены.       — Благодарю, — Джон сделал легкий поклон. Королева, заметив коня графа, поспешила удалиться обратно в ложу.       Спустя несколько минут, когда оба рыцаря были полностью готовы, они, наконец, забрались на своих лошадей. Пажи подали мужчинам их копья и щиты, и в этот момент у королевы замерло сердце. Мария взглянула на Ричарда, который сидел на троне, скучающе наблюдая за происходящим, неспешно попивая пиво из кружки. Королева же вся сжалась от напряжения и волнения, молясь о том, чтобы всё окончилось хорошо.       И вот, решающий момент. Соперники двинулись друг на друга, выставив копья вперед. Конечно, Мария понимала, что основной целью является сбить противника с седла, однако это было слишком опасно для здоровья и жизни рыцарей. Лишь во время этого турнира уже погибли трое молодых людей. Вспомнив про них, королева уже была готова вскочить со своего места, чтобы предотвратить состязание, однако было уже поздно.       Когда Томас и Джон приблизились на максимальное возможное расстояние друг к другу, копье герцога попало в броню графа, и Джон тут же упал со своего коня на землю, не в силах удержать равновесие. Ричарда, как и Марию, это испугало, и они вдвоем помчались к раненному Джону. Герцог Норфолк, осознав произошедшее, немедленно вскочил со своего коня и так же побежал к графу, который лежал на земле.       С Джона сняли шлем, и тот взглянул на королеву виноватым взглядом. Пажи аккуратно, но при этом быстро, освободили графа от брони. Ричард нахмурился, оглядывая непрочный панцирь, который прогнулся от резкого удара. Осмотрев тело Джона, придворные пришли к мнению, что рана не смертельная, однако с медицинской помощью затягивать не стоит. После того как лорд-канцлера забрали, Ричард принял решение последовать за ним, соответственно, заканчивая турнир.       Мария, до этого ещё как-то сдерживавшая слезы, после ухода мужа всё же заплакала. За те несколько часов турнира пусть и произошло три летальных случая, но в большинстве случаев всё заканчивались легкими ушибами пораженных. Однако эта травма была уникальной, так как при запоздалой помощи у графа были все шансы скончаться от заражения крови.       Почему-то у королевы появилось четкое осознание вины герцога, который эту травму и нанес. Более того, если бы Норфолк не оскорбил честь Оксфорда, то тот бы не стал участвовать в поединке. Однако королева решила, что разумнее в этой ситуации будет промолчать, не развивая ненужный конфликт. Но вскоре её решение изменилось.       — Ваше Величество, мне очень жаль, — тихо начал Норфолк, стоявший сзади плачущей королевы.       — Què? — Мария повернулась, опустив глаза в пол. Однако вскоре, вытерев слезы, она устремила на герцога взгляд полный боли и ненависти. — Вам жаль? Вы понимаете, насколько велика Ваша вина, Ваша Светлость? Мало того, что Вы прилюдно унизили графа, когда приняли у его жены ленту, так Вы ещё и нанесли ему травму, действуя резко и неосторожно. Вы — воин, разве могу я принять такой недочет случайностью?       — Но я, правда, не хотел ранить графа, — признался Норфолк, чувствуя себя так, будто бы он вернулся в детство, когда отец отчитывал и ругал его за какой-то проступок. — В этом и суть турнира, что мы соревнуемся в том, кто лучше в воинском искусстве. Я не заставлял лорда Оксфорда со мной сражаться.       — Да как Вы смеете такое говорить?! Вы виновны, но при этом перекладываете всю ответственность на графа? Я была о Вас лучшего мнения, милорд, — Мария разозлилась ещё сильнее, услышав слова герцога.       — Я прошу у Вас прощения, мадам, — он виновато опустил глаза в землю, уже не зная, как он может улучшить ситуацию. — Что я могу сделать, чтобы искупить свою вину?       — Вы сделали достаточно, милорд, — Мария взглянула в его глаза. — Я хочу, чтобы Вы немедленно ушли и более не появлялись, — твердо и решительно ответила королева. Нахмуренные брови герцога в то же мгновение расслабились, он отвел взгляд в сторону, после чего сделал низкий поклон и поспешил уйти. После того как он скрылся из виду, Мария заплакала ещё сильнее, понимая, что сорвалась.

***

      Джону стало легче уже спустя несколько часов после получения травмы, и дворцовые лекари прогнозировали, что ему нужна ночь покоя, и на утро он уже сможет ходить. Эти новости обрадовали королеву, однако с этим и пришел весь страх осознания того, что она очень сильно обидела герцога своими словами, виня его в случившемся так сильно, будто бы он пошел с копьем на безоружного графа и специально ранил его, намереваясь лишить жизни. Эта мысль не давала Марии спать, так что, недолго думая, она встала с кровати и в одной ночной рубашке направилась в сторону кабинета герцога, надеясь на то, что тот всё ещё занят работой.       Королева долго стояла около дверей, не решаясь войти. Она набиралась смелости, придумывая слова извинения перед мужчиной. Однако она также боялась, что тот не примет её слов, так же как и она его несколькими часами ранее. Едва ли сдерживая слезы, она всё же подняла кулак на уровне головы, намереваясь постучать. Однако её опередил герцог, который собирался возвращаться домой. Мария взглянула на него со всей возможной виной и печалью в глазах. Норфолк, будучи всё ещё обиженным, специально медленно поклонился, как бы показывая своё низкое положение перед девушкой.       — Я хочу попросить у Вас прощения, — слетело с дрожащих губ королевы. Однако герцог даже не предпринял попытки к разговору, держа голову прямо, и глядя на девушку сверху вниз ровным безразличным взглядом. — Я поступила неправильно, положив всю вину на Вас. Просто, из-за беременности и нервов, я сама не своя в последнее время, — попробовала оправдаться она, но, не увидев никаких изменений на лице мужчины, поспешила продолжить. — Я повела себя по-детски.       — Потому что Вы и есть ребенок, — вздохнув, ответил герцог.       — Да, и в первую очередь, я не имела права с Вами так разговаривать, так как должна была иметь уважение к человеку старше меня, — на этих словах у Марии заслезились глаза, а вскоре по щекам покатились слезинки. — Вы — первый человек, который был ко мне добр при этом дворе. И, возможно, Вы даже заменили мне отца…       Мария опустила взгляд, однако тут же его подняла, не зная, что говорить дальше. Герцог взглянул на неё, и кивнул, всё же сжалившись над девушкой. Он расставил руки по сторонам, и королева тут же влетела в его объятия, заплакав ещё сильнее.       — Не переживайте, Ваше Величество, я не смею на Вас обижаться, — он грустно улыбнулся, поглаживая девушку по спине.

***

      На следующее утро, не увидев Джона в замке, Мария поспешила к графу домой. Там, от слуг она узнала, что ему всё ещё плохо, поэтому врач назначил ему ещё один день постельного режима. Почему-то королеве показалось уместным, чтобы без спроса войти в спальню де Вера, и эта идея выглядела очень заманчивой.       — Тук-тук, — Мария приоткрыла дверь, улыбаясь. Джон лежал в ночной рубашке на кровати, читая книгу. Увидев королеву, он отложил чей-то труд на прикроватный столик, после чего обнял подошедшую девушку. — Как ты?       — Хорошо, — чуть приврал он. — Рана уже не болит, — пояснил он.       — Бедняга мой, — сжалилась Мария, погладив Джона через ткань по торсу. — Но больше никаких рыцарских турниров. Ты человек политики, а не войны.       — Что ты, я после этого буду сторониться любого события, где упоминается слово «рыцарь», — рассмеялся он, но от резкого напряжения рана на животе вновь начала болеть.       — Родной, теперь тебе и смеяться нельзя, — Мария состроила жалобное личико, поцеловав его в щеку. — Сколько дней ты будешь валяться в кровати?       — Не знаю, — честно признался он. — Как только рана заживет, так сразу примчусь к тебе.       — Может, тебе что-нибудь надо? — на глазах королевы появились слезы. — Я могу приказать привезти сюда твои документы и книги.       — Хочешь, чтобы я во время отдыха работал? — слабо улыбнулся он.       — Нет, отдыхай, — покачала головой Мария, поглаживая его по руке. — Ты должен набраться сил, чтобы на следующей неделе продолжить свои дела.       — Не плачь, — он вытер поступающие слезы со щек девушки. — Я же не при смерти, просто немного ранен.       — Ты явно не воин, — королева улыбнулась сквозь слезы, вспоминая про то, как другие мужчины после битв спокойно ходят и продолжают работать.       — Это точно, — улыбнулся Джон. — Но ты меня всё равно любишь.       — Люблю, — тихо ответила Мария. За дверью послышались шаги, поэтому королева поспешила вскочить с кровати, спешно вытирая слезы. Боковым зрением она заметила Анну, жену графа, поэтому сделала самое серьезное и безразличное лицо, которое только могла. — Что ж, лорд Оксфорд, я удостоверилась, что Вы идете на поправку, так что теперь могу возвращаться в Виндзор. Выздоравливайте.       — Спасибо, Ваше Величество, — он кивнул в знак благодарности, после чего Мария направилась к выходу, кратко поприветствовав жену графа.       Однако в коридоре она встретилась с ещё одним членом семьи де Вер, единственным сыном Джона. Тот узнал королеву, так как они виделись один раз на празднике в честь Рождества, однако не общался с ней, наблюдая издалека.       — Ваше Величество, — он засмотрелся на её красоту, однако вскоре опомнился, поклонившись. — Меня зовут Уильям.       — Вы сын лорда Оксфорда? — Мария специально обратилась к ребенку с уважением, чтобы мальчик почувствовал себя взрослым и важным.       — Верно, мадам, — улыбнулся младший де Вер.       — Сколько же Вам лет, виконт Балбек? — она осмотрела его с ног до головы.       — Мне 12, Ваше Величество, — ответил мальчик, кивнув. Мария ещё раз взглянула на него, поняв, что он действительно ребенок: беззаботный и счастливый. Но если бы он был девочкой, то, без сомнения, уже бы был в браке. Такая весомая и несправедливая разница пугала и разочаровывала Её Величество.       — Была рада с Вами познакомиться, милорд, — королева сделала легкий реверанс, опустив глаза в пол.       — Имел честь разговаривать с Вами, мадам, — сын графа ещё раз поклонился.

***

      Около часа Мария сидела неподвижно, стараясь дышать тихо и спокойно, чтобы не мешать работать мастеру. Лишь спустя несколько лет Виргилио Джерамалетто подвел работу с портретом королевы к завершающему этапу. Было тяжело сидеть ровно и прямо, как статуя, находясь при этом на последнем сроке беременности, поэтому Марии приходилось иногда вставать и разминать спину.       — Ну что там, леди Элизабет? — королева вздохнула, погладив рукой живот.       — Замечательно, Ваше Величество, — графиня взглянула на портрет через плечо художника.       — Скажите мне, миледи, раз уж Ваш муж француз, Вы тоже знакомы с его родным языком? — поинтересовалась Мария, сощурив глаза.       — Bien sûr, Votre Majesté, — усмехнулась Елизавета. — Конечно, мой муж не француз, в полном понимании этого слова. Его далекие предки были родом из Аквитании, однако, сам он французов не жалует.       — Здесь мало кто их жалует, — вскинула брови королева, а потом вспомнила про своё знание родного языка, и решила поразить графиню. — M'agrada quan una persona està educada.       — К сожалению, мадам, я не обладаю достаточными знаниями, касающимися Вашего родного языка, — рассмеялась графиня. — Какая речь преобладает в Вашем общении с детьми?       — Я стараюсь разговаривать с ними на двух языках, ведь нет ничего плохого в том, чтобы наследники престола были образованы, так ведь? — улыбнулась Мария, продолжая позировать молчаливому художнику. Тем не менее, уже через несколько секунд королева почувствовала знакомую схватку внизу живота, от которой мгновенно напряглась. Графиня Девон поспешила отблагодарить художника за проделанную работу и выпроводить его, после чего подбежала к Марии, помогая ей встать со стула.       — Началось? — нахмурилась графиня Девон. Королева, закрыв глаза, быстро закивала. Спустя несколько секунд её отпустило, после чего они с Елизаветой под руку направились в сторону спальни королевы.       — Как же я это ненавижу, — призналась Мария, пока она вразвалочку шла через коридоры, полные придворных. — Снова боль, снова слезы.       — Не переживайте, мадам, с каждым разом будет легче, — подбодрила её графиня. Взглядом, отыскав своего мужа среди толпы остальных министров, ожидающих начала Тайного совета у дверей в кабинет, Елизавета подбежала к нему, оставив королеву стоять у окна. — Оливер, — графиня кивнула остальным сановникам, кратко их поприветствовав. — Передай Его Величеству, что у королевы начались роды.       — Хорошо, — понимающе кивнул лорд-казначей. — Помоги ей принять роды, не оставляй её надолго, — посоветовал он, взглянув на Марию.       — Как скажешь, — вздохнула Елизавета, невольно вспомнив собственные роды.       Несмотря на то, что это были уже третьи роды королевы, каждые из них были по-своему сложными. Около шести часов Мария спокойно ходила по своим покоям, разговаривала с фрейлинами, принимала посетителей вроде мужа и детей, делала пометки в дневнике. Последний же час, когда роды перешли во вторую фазу, королева была уже не в состоянии заниматься чем-то и разговаривать. Она не позволила уложить себя на кровать, решив рожать стоя. Несмотря на то, что врачи противились, боясь, что тогда им будет неудобно оказывать роженице помощь, королева настояла на своем.       Процесс вертикальных родов действительно протекал легче и менее болезненно, так что королева приняла решение делать так всегда. Во время первых и вторых родов она была маленькой девочкой, послушной и «удобной» для других людей, теперь же она была девушкой, готовой отстаивать свои интересы.       Ничто не могло сравниться с тем облегчением и удовольствием, когда ей на руки дали новорожденного ребенка. Мария с благодарностью взглянула на Елизавету, которая была с ней всё это время, помогая ей и утешая. Именно она передала королеве её третьего ребенка, и в тот же момент Мария решила, что именно графиня Девон станет его крестной.       После того как королева взяла плачущего малыша на руки, она, пытаясь устоять на дрожащих ногах, аккуратно и медленно отодвинула покрывало с тела ребенка, дабы проверить пол новорожденного. Королева улыбнулась сквозь слезы, поцеловав малыша в лоб.       — Я хотела девочку, — грустно усмехнулась она. У неё уже было трое сыновей, и теперь она доказала не только всему дворцу, но и всей Англии, что способна выносить и родить здоровых наследников.       Спустя несколько дней прошли крестины. Королевская чета стояла на своеобразной трибуне вместе с детьми, наблюдая за тем, как лорд-казначей вместе со своей женой крестят их малыша. Мария крепко держала Генри за руку, второй рукой держа Эдуарда. Однако когда Елизавета принесла крещеного принца Уильяма, королева взглянула на Ричарда, в надежде на то, что он поможет ей и возьмет кого-то из детей, чтобы никто не чувствовал себя лишним.       Однако король лишь улыбнулся, взяв младшего сына за ручку, после чего отпустил, как бы держась в стороне от «женских» забот. Мария нехотя отпустила руку Генри, переняв Уильяма из рук его крестной матери. Старший сын не растерялся, обняв мать за ногу. Королева осталась стоять с Ричардом, перегруженная детьми, однако чувствовала себя так, будто её мужа здесь нет. Можно ли назвать это семейным счастьем?