почему именно у Вилки есть мозги

Долгое время Лиза думала, что асексуальна. Даже в отношениях с Хикканом она не чувствовала возбуждение. Первое время ей было приятны его прикосновения, но не более. Заниматься с ним сексом было неприятно. Он часто давил, часто делал то, что ей не нравилось, был грубее, чем она хотела… в общем, вертел ей, как хотел, а она позволяла, потому что любила. После этих отношений она избегала влюбленностей, боялась снова потерпеть крах в любви и обжечься. Но Кира… Кира зажгла её в самом положительном смысле, заставила почувствовать себя привлекательной и любимой и… Андрющенко решила попробовать со своей девушкой и интимную сторону отношений. Она нервничала, честно очень нервничала, но была уверена в том, что это нужно. Не потому что она хотела принести себя в жертву, нет. С Медведевой это было не нужно. Индиго просто хотела быть ближе к своей любви, перейти на новый этап их отношений. Кира тоже переживала, хоть и совершенно не показывала этого. Она боялась слишком сильно давить, боялась причинить боль или напугать. Барменша не собиралась быть жёсткой, грубой, слишком быстрой. Медведева хотела показать свою нежную сторону, свою влюблённость и свою заинтересованность. Блондинка очень боялась, чтобы будет ограничивать Андрющенко. И она пыталась с этим работать. Читала про здоровые отношения, просила советов у подруг и друзей с такими отношениями и… в принципе, была довольна собой. Она не ограничивала Лизу, не ревновала её даже, ведь была уверена в том, что Индиго никогда не сделает ей больно, ведь это Лиза. Лиза не такая. Лиза сама скорее в лепешку разобьется, чем позволит разбиться сердцу Киры. Они готовятся к их первому разу усердно, морально и физически. Не говорят на эту тему, но знают, что обе думают об этом. Лиза учит себя доверять, пытается расслаблять свое тело и думать позитивно, ведь это же Кира. Её Кира, её барменша, её сильное солнышко, которое она, кажется, действительно сильно любит. Индиго не хочет торопить события в плане любви, боится делать поспешные выводы, но, кажется, только себе и врет. Медведева читает про то, как правильно вести себя с партнёром, перенесшим насилие, мысленно прокручивает в голове все возможные исходы событий и… все-таки, понимает, что готова. И что она никогда не позволит кому-то причинить Андрющенко вред, а в особенности себе. Это случается ночью после двойного свидания. Когда Лиза просит её остаться, Медведева понимает, что та готова. И она остаётся, чувствуя, как внутри все пылает от бесконечной ласки. Они в начале целуются и неловко посмеиваются: обеим неловко, они смущены, но они знают, что готовы. Теперь окончательно. И маски наконец скинуты. Ладони Киры лежат на щеках Лизы, когда они целуются. Раздвоенный язык нежно скользит сначала по чужим губам, ненавязчиво просят открыться, а потом, когда губы приоткрываются, скользит внутрь. Это их первый поцелуй подобного рода, первый поцелуй с явным оттенком страсти. Они целуются несколько минут, греются в объятиях друг друга, а потом Индиго садится на кровать позади себя и тянет блондинку на себя. Та улыбается, в её тёмных глазах зрачки уже расширены и Лиза радуется, ведь это она так повлияла на Кирюшу. Барменша аккуратно укладывает свою девушку на подушки, устраивается сверху и вновь целует, скользит по уголкам губ, внутрь горячего нежного рта, а потом, очень осторожно, скользит по нежной коже щеки вниз, к уху. Целует его, а потом едва не падает, когда слышит тихий, надрывный вздох Лизы. Та только шею послушно открывает и жмурится, положив ладони на плечи Медведевой, но не отодвигает от себя, скорее наоборот, прижимает к себе ближе, не желая расставаться. Блондинка касается губами кожи под челюстью, скользит мокрыми поцелуями ниже, впитывая всем своим существованием чужие вздохи. Наслаждается тем, как Индиго сжимает пальцами её футболку на плечах, как льнет ближе, хотя, кажется, уже и некуда. Кира на пробу слегка прикусывает зубами чужую шею и добивается восхитительного тихого стона. Лиза вся красная, смущенная, прикрывает ладонью лицо, но барменша качает головой и, убрав руку Индиго от лица, сжимает ту в своей и целует прохладные костяшки: — Малышка, не стесняйся. Я очень рада, что тебе нравится то, что я делаю. Темноволосая краснеет ещё сильнее, прикрывает глаза и пытается расслабиться. Она никогда не была возбуждена, её никогда не будоражили чужие прикосновения в интимном плане, но Кира… Кира открыла для неё новый мир. Это пугало и воодушевляло одновременно, заставляло хотеть растаять в чужих объятиях, как снег под лучами яркого солнца. Медведева была её солнцем. Кира, сжимая чужую ладонь в своей, вновь целует нежную шею, обласкивает татуировку «Индиго», спускается ниже, туда, где открытой кожи совсем мало. Блондинка целует ключицы Лизы, а потом тихо спрашивает, заглядывая в красное лицо: — Лиза, я могу снять с тебя майку? Та замирает, пару секунд не двигается и молчит, словно вообще не здесь, а потом несмело кивает. Блондинка выдыхает и медленно снимает названный элемент одежды, убирает в сторону, чтобы не мешал. Теперь Индиго перед ней в спортивном топе и в чёрных джинсах. Кира любовно гладит кончиком указательного пальца татуировки на ключицах и плечах, добивается мурашек на коже и тихого вздоха. Лиза на этот раз смотрит на неё, её глаза уже блестят и Медведева знает, что точно не от слез. Она мягко улыбается и целует косточки ключиц, чуть прикусывает и спрашивает, не отодвигаясь от чужой кожи: — Я могу оставить на тебе засос? Лизонька всхлипывает совсем тоненько и кивает, давая позволение показать, что она теперь с Кирой. А Кира тут же прикусывает чужую кожу, где ключица, ставит небольшой засос и покрывает его поцелуями, скользя ниже. Андрющенко скользит ладонями к светлым волосам, ложатся на них, направляют аккуратно, не давят совершенно, дают почувствовать чужое тепло, но точно не принуждение. Медведева целует небольшую аккуратную грудь сквозь ткань топа, касается напряжённого маленького соска губами и замирает. Индиго тихо стонет и прогибается в спине, она выглядит как гребаное произведение искусства в своём возбуждении, как самая прекрасная картина, которая только может быть. Темноволосая брови свои поднимает, яркие от поцелуев губы приоткрывает и выглядит так, что хочется навсегда запомнить этот момент, вплавить его в память и никогда не забывать. Барменша ладонью мягко сжимает чужое бедро, губами же продолжает целовать-ласкать-покусывать мягкие полушария, то одно, то другое, заставляя Лизу то приподниматься, то опускаться и издавать такие звуки, какие Кире и не снились. Медведева спускается поцелуями ниже, ласкает подтянутый живот, покрывает выпирающие ребра поцелуями-бабочками, такими же лёгкими и невесомыми. Сжав ладонь на бедре чуть сильнее, хрипловато спрашивает: — Могу я снять твои джинсы? Лиза жмурится сильнее, до точек перед глазами, но кивает, приподнимает таз, когда барменша растеривает её штаны и тянет вниз. Вскоре она остаётся в одном белье перед полностью одетой блондинкой. Та в том невозможном, ужасно ей идущем, костюме. Выглядит так, словно совершенно не запыхалась, но это не так. Сердце Киры бьётся так, словно она пробежала километр на одном дыхании, а на деле она просто дышала Лизой. Поднявшись к лицу Индиго, светловолосая трется носом о чужой нос и шепчет: — Всё в порядке? Индиго открывает глаза, смотрит в глаза напротив и уверенно кивает, хотя и выглядит так, словно готова упорхнуть от смущения и раскрытости. Она чувствует себя очень беззащитной, но не хочет себя защищать, не хочет закрываться, она хочет впустить Киру в свое пространство и поселить её там, прямо под сердцем, там, где так нужно, где так важно. Кирюша улыбается добро-добро, целует красную щеку, а потом шепчет: — Если вдруг захочешь закончить — оттолкни меня, скажи, сделай то, что посчитаешь нужным, но не терпи. Я никогда не заставлю тебя делать что-то, терпеть что-то. Хорошо, малыш? Лизе плакать хочется от нежности, сердце внутри сжимается так сладко, что кажется, будто она умерла и попала в рай, ведь как она смогла заслужить Киру? Что она сделала, что та пришла в её жизнь? Не уверенная, что сможет говорить, темноволосая кивает и тянется за поцелуем. Кира целует её, а ладонью скользит по бедру, сначала по внешней стороне, а потом и по внутренней. Мягко гладит, совершенно ненавязчиво, чуть раздвигает чужие ноги и вклинивается между ними, ведь она порядком устала стоять в одном положении. Хотя ради Лизы она бы часами стояла на коленях, лишь бы та была довольна и счастлива. Медведева касается кромки ткани белья цвета индиго, а потом, не получив толчка или просьбы остановиться, касается горячего нутра через тонкую ткань. Выдыхает, ведь там мокро. Держится, чтобы не торопиться, чтобы растянуть момент их единения, сделать его незабываемым. Двумя пальцами поглаживает, а Лиза стонет громче, раздвигая ноги шире, устраивая их по обе стороны от тела Киры. Та придвигается ещё ближе, вновь целует чужую шею, скользит к ключицам, где наливается краской одинокий засос. На бледной коже он выглядит как пятно краски, выглядит так, как надо, это радует барменшу и заставляет чувствовать себя ещё лучше, хотя куда лучше? Куда? Кира аккуратно стягивает топ с Лизы и ладонью не даёт прикрыться, ведь Индиго прекрасна. В одежде, без… Она прекрасна вся. Настолько, что Медведева хочет научиться рисовать только для того, чтобы нарисовать Андрющенко, запечатлеть её на века. Барменша, не переставая гладить Лизу сквозь белье, целует открытую грудь, губами втягивает соски и вытягивает из груди Индиго уже громкие стоны. Радуется, что они на кровати, ведь от таких стонов она бы упала. Андрющенко кажется, что она парит высоко-высоко в небе, она чувствует себя так хорошо, как никогда раньше. Чувствуя губы на своём теле, нежные тёплые пальцы, она растворяется в этом вся, проваливается куда-то, а потом вновь возносится на верхушку удовольствия. Лиза уже не может сдержать стонов, выдающих её положение. Не может и не хочет сдерживаться, ведь рядом Кирюша, Кирюше можно показать то, насколько она, оказывается, чувствительная, при Кирюше можно побыть такой беззащитно-открытой. Наконец, преграды падают, расступаются перед прикосновениями светловолосой, последний предмет одежды ложится в сторону и Кира смотрит на обнажённое тело под собой, не в силах сделать вздох. То, что она видит, откликается у неё внизу живота и в сердце. Ладони вмиг влажнеют и начинают дрожать, Лиза выглядит такой хрупкой, словно стоит её сжать чуть сильнее — рассыпится. Андрющенко дышит тяжело, её грудь быстро поднимается и опускается, плоский живот подрагивает, она вся как оголенный нерв. Это подкупает, заставляет Киру действительно дрожать от желания. Но она сегодня планирует только давать и давать, она и так много получает от Лизы. Чего стоит только её отдача… Кирюша целует Лизину шею, а двумя пальцами начинает мягко гладить то место, где так влажно и горячо. Скользит ими легко, касается напряжённой горошины, трёт её, заставляя Индиго задыхаться и хвататься за чужие плечи. Её ноги дрожат сильно, как от напряжения, и барменше это нравится. Нравится то, как она влияет на девушку. Нравится так, что хочется остаться в этом моменте, хотя она и знает, что таких моментов будет ещё много, очень много. Кира целует грудь темноволосой, ласкает её внизу и словно впадает в сладкий транс, слушая чужие стоны как самую лучшую музыку. Внезапно Лиза замирает и, открыв глаза, смотрит на Киру. Шепчет тихо, хрипло, ведь давно не говорила: — Кирь… Подожди. Та послушно замирает, не двигается, ждёт. Лиза облизывает сухие губы и просовывает ладонь между их телами, скользит под брюки Киры, а потом и под белье, заставляя блондинку ахнуть и задрожать. Прохладные пальцы брюнетки скользят по мокрым складкам, заставляя Медведеву забыться. А Андрющенко, почувствовав влагу, потрясенно говорит: — Кирюш, я… ты такая там из-за меня. Вау. Она восхищена. Очень восхищена. Ведь она довела барменшу до такого состояния, именно она, никто другой. Это было приятно. А ещё было приятно ощущать пальцами, насколько блондинка готова для неё, насколько ей нравится происходящее. Индиго улыбается, когда Кира краснеет совсем непривычно, поддаётся бёдрами навстречу ласканию и начинает так же ласкать в ответ. Прислоняется лбом ко лбу Лизы, смотрит на губы и тяжело дышит. Лиза одной ладонью двигает под чужим бельём, кружит вокруг комочка нервов, а другой сжимает сильное плечо, так же тяжело дышит и тихо повстанывает. Они наслаждаются такими интимными прикосновениями несколько минут, которые кажутся непередаваемой вечностью, а потом Лиза прогибается в спине и громко стонет в губы Киры. Её бедра сжимают Киру, а пальцы на пару мгновений замирают. Медведева впитывает в себя чужое наслаждение, вдыхает сладкий аромат, который витает в комнате, сама находится на грани. Когда Андрющенко более менее приходит в себя, то целует Киру в шею и возобновляет мягкие движения, постепенно ускоряется, чувствуя чужое быстрое дыхание волосами и ухом. И, наконец-то, светловолосая хрипло стонет и жмурится, напрягается вся, её ноги дрожат и она почти падает на Андрющенко. Перед глазами белые вспышки, в ушах шум. Она ложится рядом, а Лиза переползает ей на грудь, кладёт свою голову на мягкое полушарие и слушает стук чужого сердца. Она чувствует себя такой расслабленной и такой счастливой… Как никогда раньше. Кира чувствует себя так же. Девушка устало перебирает тёмные волосы, другой ладонью прижимая обнаженную Индиго к себе. Они лежат так вместе, в тишине, нарушаемой дыханием друг друга. И засыпают так же, вместе. Спят так хорошо, как от снотворного.