Расколотый лёд.

Мастер Крепус всегда распускал рабочих по домам в недели праздников. Он считал, что праздники предназначены для самых близких. Крепус каждый праздник проводил со своими сыновьями, вместе они украшали винокурню, готовили незамысловатые блюда, смеялись, пели, дурачились, и каждую праздничную ночь они спали все вместе перед камином, завернувшись в огромный плед.

Середина осени наступила, а вместе с ней и праздник ветра и свободы. Люди суетятся на улицах, покупают подарки, украшают дома, воспевают Барбатоса в церкви. Свобода и ветер- давняя традиция, что со временем переросла в праздник, в это время, когда-то давно, Барбатос создал Мондштадт, привел туда выживших после войны. Ходят легенды, что Барбатос, желая поднять в людях дух свободы, пробудить радость, начал выходить на улицы в облике в виде нищего барда и пел песни о прекрасной стране, где люди счастливы и свободны, где всегда светит солнце, а ветер подгоняет неуверенных к цели, а остальным дул в спину. Слушая его баллады и песни люди вспоминали о том, какой была жизнь до войны архонтов. В их сердце вновь просыпалось счастье, разгорался огонь. Люди выходили на улицы, собирались в группы, где читали стихи и поэмы минувшего века. Постепенно город Мондштат стал известен своими жизнерадостными людьми, бардами, писателями и поэтами. Позже он стал крупнейшей станцией меж сухопутных границ, именно здесь решались и заключались сделки между регионами. Самым известным таким договором, заключенным в Мондштате- договор о торговле и переправке товаров между Ли Юэ и Инадзумой. С тех пор город стал ещё и нейтральной территорией на случай чрезвычайной ситуации. Вот и сейчас, праздник шёл во всю. Тут и там гуляют парочки, семьи и компании друзей. Праздник свободы здесь ценится на ровне с рождеством. Люди берут короткие отпуска на работе, готовят подарки, желая угодить своим близким. Творцы готовятся к конкурсам среди чтецов, поэтов, художников и бардов. Но штаб рыцарей, таверны и рестораны остаются всегда открыты и в них кипит работа. Но всегда есть какие-то но. Например, в таверне мастера Дилюка у всех работников сокращается рабочий день в половину. Оставшееся время у барной стойки стоит сам винодел. На винокурне же осталась часть рабочих, что считали мастера своей семьей. Например, Аделинда, что растила Дилюка ещё с пелёнок. Или Ронон, который был товарищем и помощником ещё мастера Крепуса. В штабе рыцарей многие берут отпуск на пару недель. Многие хотят провести время с семьёй, а кто-то просто хочет отдохнуть от работы. Работы заметно прибавляется, но никто никогда не жаловался. *** Кейя проснулся от того, что упал со стула. Что-то тяжёлое, похожее на мешок рухнуло рядом. Голова раскалывалась, зрение мутило, тело казалось ватным. Капитан с ужасом представил сколько же он выпил, что бы довести себя до такого состояния. Медленно он поднялся на ноги, и пошатываясь стал осматриваться. Капитан не помнил вчерашний вечер от слова совсем. Кейя был в таверне, посетителей не было, как и персонала. На барной стойке, в небольшом блюдце догорала единственная свеча, слабо освещавшая помещение. Отодвинув шторку, Кейя с облечением выдохнул. На улице было светло, но первые лучи солнца ещё не коснулись земли. Уже собираясь выйти, капитан заметил упавшую вещь. Это была куртка мастера Дилюка. Что-то внутри Кэйи сжалось больным комом и рухнуло под рёбра. Судорожно выдохнув, капитан поднял куртку и спрятал ее за стойкой. Времени вспоминать былое не было. Похлопав по мятой рубашке, капитан покинут таверну через чёрный ход. До штаба рыцарей он добрался быстро, но уже поднимаясь по ступеням капитан дрожал всем телом, на улице стоял дикий холод. В кабинете капитана ждала кипа бумаг, которые, наверное, занёс кто-то из рыцарей ночной смены. От одного взгляда на стопку Кэйе стало тошно. Но жаловаться он не собирался. Мельком упавший на зеркало взгляд, заставило капитана ужаснуться. Под глазом, не прикрытым повязкой, залегла тень, лицо казалось бледным. Рубашка и брюки мятые, а местами и с заметными зацепками. Сапоги и жабо грязные и покрытые слоем дорожной пыли. Неужели он и впрямь выглядит так жалко… Не долго думая, капитан достал из сундука, что подпирал подкосившую полку, рубашку относительно новую. Так он выглядел уже немного лучше. Надевать жабо Кейя не стал. «Ну, сапоги можно и мокрой тряпкой протереть!» В этот момент в дверь постучали. Капитан вздрогнул, но поспешно бросил «Входите!», пряча вещи в сундук. В кабинет зашли. - Кого я вижу! Неужели это никто иная, как наша неповторимая Лиза!- Кейя театрально завёл руками и усмехнулся,- Неужели кто-то из рыцарей задолжал библиотечную книгу? Назови имя, и мы накажем его по всей строгости читательского закона!- он коротко рассмеялся. -Как мило с твоей стороны,- ласково проворковала Лиза, но Кейя видел, как огонь азарта мелькнул в её глазах,- Но увы и ах, жалоба пришла на тебя,- она приложила руку к сердцу, словно это известие ранило её до глубины души. - На меня?- Кейя опешил, а в голове проносились тысячи мыслей о том, до каких чёртиков он напился и, что успел сделать. - Да,- уже незаинтересованно произнесла Лиза, будто расстроилась, что капитан не поддерживал их спектакль более,- Джинн попросила позвать тебя. Так что,- она многозначительно посмотрела на стопку бумаг,- Если ты не занят срочным делом, то приходи, - девушка улыбнулась и вышла из кабинета, закрыв дверь. Кейя тяжко рухнул на крышку сундука. Что он вчера натворил? Сколько неприятностей принес в штаб рыцарей? Как сильно пал в глазах брата людей? Голова всё ещё болела, тело потряхивало. Капитан поднялся, словно в тумане, и побрёл к кабинету магистра. Они с Джинн дружили ещё со времён академии. Каждое рождество они вместе выпивают. Иногда Кейя ночевал у неё, а иногда наоборот. Сквозь года их дружба не ослабла, а стала сильнее. И даже, когда в ту ночь он пришёл к ней напуганный, заляпанный кровью, потерянный и одинокий. Она пустила его, а затем в помогала встать на ноги и вернуться в течении жизни. И вот сейчас он шёл к ней, как на бойню. Что он мог сделать? Что он такого мог сказать? Эти вопросы комом застревали в горле. Уже стоя у двери Кейя понял, что она открыта и на него встревоженно смотрит Джинн. - Ты в порядке?- серьёзно спросила магистр. - Да, задумался просто, простите магистр Джинн,- Кэйя неловко улыбнулся и прошёл в кабинет. Магистр выглядела не лучше капитана. Тени усталости под глазами, мятая одежда, да и сама девушка ходила ссутулившись. Но на Кэйю она смотрела пристальным изучающим взглядом. Её зелёные глаза были мутными от недосыпа и усталости, но полны серьёзности и решимости. - Лиза… Лиза сказала, что на меня подали жалобу…- тихо, почти прошептал Кэйя,- Я виноват, Джинн, я не помню сколько выпил вчера и тем более не отдавал отчета себе в своих действиях после. Я-я совершено не помню вчерашний день. Но могу догадаться, что я ляпнул. Я-я наверное смогу всё объяснить, только выслушай меня,- Кэйя закончил свою исповедь прерывистым выдохом. Молчание повисло в кабинете. Капитан ждал, когда Джинн обрушит на него историю минувшей ночи. Не в силах смотреть на магистра, Кэйя перевёл взгляд в окно. Прекрасный вид на восточную стену Мондштадта, где неспешно совершали обход рыцари. Затянувшееся молчание прервала Джинн. -Кэйя,- она протянула ему свёрток, её голос был полон сочувствия, но никак не гнева или обиды,- Я хочу, чтобы ты прочитал жалобу сам и...- Джинн взяла со стола ещё один лист, только уже с лентой штаба рыцарей( документ от магистра, выписанный лично Джинн). Кэйя взял обе бумаги. В его голове крутилась одна мысль, что магистр, как друг, искренне сочувствует ему, а второй свёрток- бумага освобождения капитана от должности и звание капитана. То ли Джинн не смогла смотреть на него, то ли и правда о чём-то вспомнила, она вышла из кабинета бросив тихое: «Я сейчас вернусь». Глубоко вдохнув капитан развернул свёрток с жалобой. Удивление, словно ведро холодной воды, заставило его слегка дёрнуться и почувствовать себя неуютно. Бумага имела печать винокурни мастера Крепуса Дилюка.

«Прошу обратить внимание главу штаба рыцарей- магистра Джинн Гуннхильдр, на количество нагрузки, возлагаемой на своих подчинённых. Я винодел Дилюк Рагнвиндр не намерен присматривать и собирать по окрестностям своих владений обессиливших рыцарей. Прошу вас облегчить нагрузку, возлагаемую на штаб. P.S. пожалейте хотя бы себя. С уважением мастер Дилюк Рагнвиндр.»

Кэйя сидел не в силах шелохнуться. Он понимал, хорошо понимал, что это не жалоба, а письмо, походившее более на дружеское послание. Капитан развернул вторую бумагу.

« Я магистр Джинн Гуннхильдр отстраняю капитана кавалерии Кэйю Альберих от дел штаба на время осеннего праздника свободы. Капитан имеет полное право брать задания из гильдии, но ему запрещается участвовать в делах штаба на время отстранения. По окончанию данного срока Кэйя Альберих будет возвращен и останется при своем звании и должности, и своих правах.

Первую неделю после праздника свободы капитан и его подчинённые будут иметь сокращённый рабочий/ю день/ночь, но они не лишаются права на дополнительные часы работы, то есть подработки.»

Внутри Кэйи что-то рухнуло, словно последняя ниточка, державшая его над пропастью. Ему хотелось кричать и плакать, но слёзы не шли, а крик отчаяния задохнулся где-то в горле. Кэйя чувствовал себя ничтожно слабым. «Это смешно! Это чертовски смешно!»: его трясло, то ли от смеха, то ли от немого горя. Подумать только, его брат сам винодел написал жалобу, что капитан кавалерии, в пьяном бреду, уснул в его таверне, и попросил ослабить ему нагрузку, что бы этот капитан больше не пускал слюни на стойку. Хоровод мыслей прервала вернувшаяся Джинн. За ней зашла в кабинет Лиза с чашками, что парили под действием магии электро. Магистр замерла где-то возле входа. Кэйя выглядел, словно расколотый на мелкие кусочки лёд. Его голубой, словно затянувший пеленой, глаз смотрел в никуда. Сам капитан весь ссутулился и ели заметно мелко дрожал. Лицо выражало безразличие.

Дилюк, прошу выслушай меня. Пожалуйста, посмотри на меня! Дилюк, я понимаю твою злобу, но прошу… Я не хочу сражаться с тобой! Прошу, остановись! Хватит, ты сожжёшь меня за живо! Очнись, брат! Я ведь всё ещё могу тебя так называть?

Проваливай! Пошёл вон! И не смей являться на его могилу, он тебе больше не отец!