О ярмарке, инспекции и конфетах из глинтвейна

Ни один протокол и ни одно логичное обоснование не могли бы оправдать Гето, но вот он, после работы приехал на ярмарку. Не то чтобы у него остались дела по инспекции, которые бы стоили вечера под одеялом и глупым шоу на телевизоре. Но он здесь, под мигающими гирляндами, пробирается через длинные гусеницы очередей, и кивает в ответ на приветственные крики продавцов. Сегодня на ярмарке как-то особенно шумно, хотя это всего лишь вторник. И песни достаточно странные, ноты там и рядом не стояли. Гето едва пробрался на площадь, откуда и разносились издевательства над скрипичным ключом. На площади сбоку от елки разместили огромный проектор с колонками ростом с Гето. На белый экран выводили праздничные песни с текстом, а люди поочередно подходили к микрофону и выбирали трек. Конечно, Годжо был там, эту вакханалию же нужно было контролировать. Но только Гето думал, что эта ярмарка не может стать страннее, как возле Годжо он увидел двух близняшек, завлекающих людей попробовать караоке, и принимающих всё большие суммы на выбор композиции. Гето подошел к ним. — Мимико, Нанако, — удивления в голосе он скрыть не смог. Девушки замерли с красно-белыми шапками в руках и с широченными улыбками повернулись к Гето. — Гето-сан! — крикнули он и бросились обнимать инспектора. Гето растрепал их волосы, все еще недоумевая. Но, впрочем, они всегда брались за любую работу, особенно аниматорами, так что их появление здесь не совсем чудо. Но Гето уже пару лет их не видел. — О, неужели наш инспектор не совсем социопат? — подошел к ним Годжо. Из колонок доносился нескладный подростковый хор «Last Christmas». Гето покосился на него, натыкаясь на глаза ярче гирлянд и такую же ослепляющую ухмылку. — Гето-сан нас три года назад спас, когда мы работали без документов, — засмеялась Мимико. — А сейчас вы с ними? — прищурился Гето. Девушки переглянулись и вдруг убежали к людям. — Ты не проверял у них документы. Годжо посмотрел на чистое небо, отмечая сколько созвездий сейчас видно. — Господи, тебя правда стоит лишить управления, — хмыкнул Гето. — Нет, знаешь, спрашивай у всех документы и опыт работы — останешься без сотрудников, — пожал плечами Годжо. — И ведь ты же их не выгонишь? Гето вздохнул, недовольно глядя на Годжо. Как он мог лишить работы близняшек, которые сами добывали себе деньги на жизнь с подросткового возраста? Тогда Гето им даже помог найти нормальную работу, а потом... потом он даже себе не смог бы помочь, не то что еще кому-то. — Ты хочешь услышать признание в служебной халатности? — Да, желательно в микрофон, — Годжо вдруг охнул, и звучало очень даже угрожающе. — Пойдем споем. — Помилуй, — Гето сделал шаг назад, но Годжо схватил его за запястье и потащил к микрофону. Годжо подозвал близняшек и бросил в шапку пару купюр. Возле колонок Гето увидел надпись «Все деньги пойдут на благотворительность», и он всё больше задавался вопросом — а что Годжо за человек? Перед первым декабря Гето думал, что Годжо обычный ребенок богатых родителей, который берется за городские проекты ради забавы, упоминания в СМИ или денег, как это делала Мей Мей. Но, кажется, Годжо здесь совсем не за этим. Вот Годжо ставит близняшек за второй микрофон, приглашает любопытных маленьких детей, родители которых сразу включают камеры на телефонах, и выбирает самую популярную песню. — Поем все! — кричит он в микрофон и площадь возбужденно переговаривается. Годжо касается своим плечом плеча Гето, подмигивает, а толпа людей и громкая мелодия из колонок исчезают на эти пару секунд. Кажется, Гето всё же ошибался. Вот только он знал, сколько еще проверок собираются провести для Годжо, и... Гето вступает в песню со второго раза, когда Годжо дергает его за плечо, но через смех тяжело петь, как и самому Годжо. Хорошо, что поет действительно вся площадь.