Светлая королева

      У Лайи в голове, как запертые в тесной клетке стервятники, бились одновременно сотни вопросов, но ни один из них девушка не задала, пока они с Лео в скорбном молчании следовали за своим провожатым. Стены Чёрного замка окончательно и, казалось, уже бесповоротно утратили свою былую таинственную неприступность. Стоило троим появиться в поле зрения наружной охраны, а затем переступить порог, как об их возвращении неотвратимо начал распространяться слух. В их направлении полетели встречные взгляды: удивлённые, безмолвно вопрошающие, полные надежды, но в то же время — явного подозрения. Однако им было не до оправданий и сомнительных попыток сгладить острые углы, поэтому быстрым, почти синхронным шагом все трое миновали тускло освещённые огнями факелов коридоры, старательно игнорируя повышенное внимание. В жилой части, восстановленной под отель, у одной из неприметных с виду, как и десяток других дверей, выстроилась целая шеренга часовых, напоминающих приведённый в боевую готовность отряд спецназа, готовый атаковать в любой момент. По лицам, на которых не читалось ничего, кроме напряженной готовности, по однотипной полевой форме с бронежилетами, пришедшими на смену деловым костюмам, по манере поведения и внешности с характерно крючковатыми носами в бойцах с полувзгляда узнавались Орлы — сплочённая стая, в любую секунду готовая заклевать. Неприятие и враждебность, направленные, прежде всего, в её сторону, Лайя ощущала буквально собственной кожей, пока по ней скользили изучающие взгляды. Она вдыхала запах инстинктивного отторжения вместе с запахом страха, заставляющего тренированные сердца быстрее качать кровь, разгоняя адреналин. Они смотрели на неё, она — на них и, как с открытого разворота книги, считывала с напряженных лиц, черпала из их мыслей готовность насмерть стоять между ней и заветной дверью. — Пропустите, — будто в упор не замечая общей напряженности и в один момент накалившейся обстановки, односложно велел глава Тельцов, и по тому, что он даже не замедлил шаг, было очевидно: он был убежден в беспрекословном выполнении приказа. Который прозвучал, скорее, как убедительная просьба. И мягкость эта имела свои мгновенные последствия. — Сэр. Личный врач господина Аквила не велел пускать посторонних, — по-военному четко заметил один из охранников, но под направленным на него тяжёлым взглядом, при полном отсутствии каких-либо комментариев жестом велел остальным расступиться. Однако сам продолжил загораживать дверь. — Простите, но я всё же смею настаивать, что в таком, — мужчина окинул беглым взглядом Лео и вскользь прошёлся по Лайе, — виде входить туда, откуда только что ушли хирурги… непозволительно. — Непозволительно перечить главам Ордена, когда речь идёт… — парировал Лука, и в голосе его впервые, кажется, за всё время знакомства зазвучали сталью повелительные ноты. Стоящий справа на шаг позади Лео положил руку на плечо мужчины, прерывая. Протест был выказан не на пустом месте, и замечание имело место быть вне зависимости от их статуса и текущего положения дел. Он и Лайя выглядели так, будто несколько суток провели в окопе, а затем совершили марш-бросок до точки сбора: мокрые, грязные, ещё и явившиеся прямиком из тёмного мира, откуда бог весть что они могли с собой притащить. И если сам Лео по-прежнему ни черта не смыслил в энергиях и всей остальной духовной мутотени, это вовсе не означало, что он был настолько безответственно самонадеян, чтобы отрицать их резко возросшее значение. Незаметно, но прочно закрепившееся на одной позиции с привычными для него протоколами оказания первой медицинской, раневыми инфекциями и принципиальной важностью стерильности всевозможных ран, которые в него усердно вдалбливали на курсах парамедика. Если Аквил до сих пор был жив — за что хвала небесам — Нолан уж точно не станет снижать его шансы на выживание в дальнейшем, вламываясь к нему в комнату едва ли ни прямиком из тёмного мира, где он глотки рвал тёмным тварям. — Пойдём, — Лео осторожно тронул за руку Лайю, смотрящую на запертую дверь, казалось бы, отсутствующим, невидящим взглядом. Хотя в действительности это было далеко не так, ведь она могла видеть, слышать и ощущать ничуть не меньше, а в чём-то, быть может, даже больше, чем он, со своей усилившейся остротой восприятия хищника. — Лайя, идём, нам нужно привести себя в порядок. А тем временем кто-то из вас, — Нолан обратился взглядом к бойцам Аквила, — пусть отыщет в этом бардаке девушку по имени Сандра и приведёт её сюда. Быстро. — В этом нет необходимости, — пресёк распоряжение Телец, посмотрев на Лео однозначным, рушащим разом все надежды взглядом. При этом он едва заметно отрицательно качнул головой, чем только подлил масла в разгорающийся всё сильнее огонь непонимания и, ещё хуже, внутреннего, с трудом сдерживаемого негодования. При текущем уровне жизни, развитии медицины и прочих возможностях, лежащих далеко за гранью доступных простому обывателю, они что, по-прежнему, как во времена Ветхого завета, собрались смиренно ждать, пока один из них отдаст богу душу?! Или, правильнее будет, бог в очередной раз приберёт его душу к себе… Лео мучительно тяжело было остановить поток мыслей и не торопиться с выводами. Поэтому он спешил, как мог, приводя себя в надлежащий вид, чтобы как можно быстрее вернуться и узнать недостающие подробности, мешающие ему воссоздать полную картину произошедшего. По вбитой в подкорку армейской схеме: принять душ, побриться, почистить зубы, сменить одежду… и, самое главное, — ни о чём не думать, не анализировать, не предполагать! Не позволять аналитическому мышлению зацикливаться на всплывающих на ходу деталях, не имеющих отношения к первостепенным проблемам. Например, как долго он не спал? Как давно ел? Как давно всё то же самое делала Лайя и как скоро обоих их накроют чудом отсутствующие на данный момент последствия? И могут ли эти последствия для кого-то из них оказаться страшнее того, с чем они вынуждены столкнуться уже сейчас? Влад покусился на жизнь одного из них! На этот раз не просто покусился — ранил, и неизвестно ещё, чем это обернётся. При всех имеющихся доказательствах, у Нолана в голове, глубоко в подсознании этот факт упрямо не хотел укладываться. И это злило его даже сильнее, чем зияющие пробелы в понимании произошедшего. Его ввергала в слепую, бессильную ярость собственная неспособность принять очевидное. Он отрицал свои же ощущения, на которые его учили полагаться, игнорировал обстоятельства, в которых сам же оказался, имея равные с Аквилом шансы стать жертвой Дракулы. При этом он продолжал испытывать на этот раз уж точно ничем не подкреплённое желание оправдать. Вновь! Во что бы то ни стало, здравому смыслу вопреки! И от этого желания Лео делалось так невыносимо на уже давно изодранной сомнениями душе, что впору было выть. Джинсовку — первое, упавшее с вешалки в шкафу — Лео надевал, уже полубегом по коридору, раздражающе порыкивая от того, с каким трудом грубая ткань натягивалась на ещё влажное тело. Такие же влажные волосы упорно лезли в лицо, и Нолан всё норовил сдуть назойливые пряди, но это было так же бессмысленно, как и попытки упорядочить зудящие роем диких пчёл мысли, унять эмоции. — Почему вы отказались от помощи Сандры? — без преамбулы задал вопрос Лео, едва человек Аквила, благоразумно предпочтя более не пререкаться, распахнул перед ним дверь, пропуская внутрь. Лайя уже была там, очевидно, успев справиться со своими демонами и заставить их молчать куда быстрее Лео. Так же, как и он, она сменила одежду — и ничто в ней, казалось, более не напоминало о пережитом: даже её волосы были совершенно сухими, струясь гладкими локонами по плечам. Её лицо в приглушенном свете портативных электрических ламп стало бледной маской, надёжно скрывающей истинные мысли и чувства. Её тонкие пальцы обхватывали саму себя за предплечья защитным жестом скрещенных на груди рук. На безымянном пальце правой кровавой каплей алело кольцо. — Обе ведьмы уже здесь побывали прежде врачей, и, замечу, они не очень-то спрашивали чьего-то согласия на вмешательство. В любом случае, как можешь видеть, как видите оба — безуспешно, — лидер Тельцов простер рукой, указывая на большую кровать, которая и без каких-либо указаний центровала на себе взгляд любого вошедшего с первых же мгновений пребывания в помещении. На ней, не подавая признаков сознания, полулежал головой в высоких подушках Аквил. Неглубоко и тяжело, а потому слишком громко для чуткого слуха, но он дышал, а его сердце часто билось. Бёрнелл сосредоточила на этих звуках упрямой жизни все свои ощущения, старательно оттесняя остальную информацию на задний план восприятия. В спёртом воздухе витала ядерная смесь ароматов, раздражающая обоняние резкостью составляющих. Медицинская химия, спирты, кровь — всё это мешалось со специфическими запахами трав, наверняка, ведьминских, названия которым Лайя даже не пыталась угадать. Чем бы оно ни было, оно не помогло. — Прежде всего остального Сандра дала бы ему камень Балаура, который должен был… — вслух принялась рассуждать Лайя, тут же саму себя прерывая. Потому что по состоянию лежащего, по его абсолютной неподвижности и безучастности к происходящему, по мертвенно бледному, покрытому испариной лицу и бинтам со стремительно проступающими красными следами, туго стягивающим обнажённую грудь, очевидно было, что со своей задачей на этот раз волшебная побрякушка не справилась. — Почему не сработало? — девушка вынесла вопрос на всеобщее обсуждение, продолжая скользить взглядом по периметру помещения и машинально подмечать детали обстановки. Изначально Бёрнелл собиралась адресовать этот вопрос и взгляд Нолану, наверняка, знающему, о чём речь, но внимание её, а за ним неизбежно и мысли в который раз переключились на лежащий на полу рядом с кроватью предмет. Его зловеще указующий в сторону изголовья наконечник, так же, как и до недавнего времени пронзённая им плоть, был все ещё прикрыт окровавленным перевязочным материалом. Копьё. Для нападения Влад использовал копьё. Ещё одна подробность случившегося деталью страшного пазла встала на место в её истерзанном воображении. И это снесло напускное самообладание девушки к чертям, заставив её прикрыть себе ладонью рот, а затем и вовсе впиться зубами в собственный большой палец, чтобы не взвыть во всеуслышание от отчаяния и боли, которую причиняли ей всё новые и новые прямые доказательства того, чему всё её естество сопротивлялось верить. «Не мог ты… Не мог! — твердила Лайя самой себе, как заведенная, запрограммированная кукла. — Даже если выбрал остаться во тьме, отказавшись от света, от спасения, ты не стал бы… Не та-а-а-к». Но её внутренней агонии никто не слышал, и там, снаружи её личного ада, как ни в чём не бывало, продолжалось обсуждение: — Камень, как и монстр, его породивший — проводники тёмной энергии, прямо противоположной той, что питает наши силы. Он не поможет. — Вздор! — возразил Лео, не следя ни за тоном, ни за громкостью эмоционального высказывания. Его уже тошнило от бессмысленных разглагольствований на тему вечного противостояния света и тьмы. — Камень прекрасно работал на мне! — мужчину переполняло злое разочарование, с которым он нехотя посмотрел в глаза напротив, боясь увидеть в них подтверждение догадке. — Да брось… — Лео почти простонал. — Вы ведь даже не пробовали. — Работал до или после того, как ты впервые признал в себе высшую силу? — вопрос прозвучал поучительно спокойно и задан был, скорее, риторически. Лука оставался внешне невозмутим и на попытку Лео вывести его на эмоции никак не реагировал. — Попытайся взять его в руки сейчас — и он рассыплется пылью, испепеленный твоей благодатной силой раньше, чем ты сам это осознаешь, — мужчина повернулся к Лео, открыто глядя ему в глаза, и сделал пару медленных шагов навстречу. — Прошу, не спорь о том, чего не знаешь, Лео. И не держи нас за снобов-староверов, которые под угрозой смерти не поступились бы правилами. Мы большую часть времени только это и делаем. И уж поверь, я не преминул бы сделать это снова, пусть даже перед святым распятием, — резким жестом он указал на крест-чётки и небольшую иконку с изображением Христа, лежащие на прикроватной тумбе, — если бы это помогло. Тряхнув головой от количества одновременно бурлящей в ней информации, упрямо не укладывающейся ни в одну логическую схему, Лео запустил обе руки себе в волосы, зачесывая их назад и даже не замечая, что ногти царапают скальп. Если боль и была, то лишь отрезвляющая. — Ладно. Ладно, забыли о чёртовом камне! — Нолан шумно, с усилием выдохнул и с ещё большим непониманием воззрился на оппонента. Концы с концами в его голове упрямо не сходились. Во-первых, никого из своих жертв Цепеш в живых не оставлял, если только его прямым намерением не было сделать чью-либо смерть максимально долгой и мучительной. Во-вторых, и об этом Лео поспешил осведомиться вслух: — Если Алан не умер мгновенно, то почему не исцеляется? — пресекая любые аргументы, Лео вскинул ладонь, припечатывая одним-единственным, прекрасно всем из присутствующих известным. — Я, конечно, со стороны себя не видел, но моя рана от меча Мехмеда по ощущениям была не менее серьёзной. А у меня от неё и шрама не осталось! — в доказательство мужчина оттянул горловину своей футболки, едва не разорвав натужно стонущую ткань. — Пользуясь случаем, меня медики осмотрели вдоль и поперёк. Я здоров, как бы… — в последний момент опомнившись, Лео проглотил последнюю букву. — Неважно! На мне пахать можно было что сразу после, что сейчас! — Успокойся, брат. — Успокоюсь, когда пойму, в чём проблема! — интуитивно Нолан подступил на пару шагов ближе к изголовью, внимательнее присматриваясь к лицу Аквила и его фигуре в целом. — Дракула сделал что-то еще? — Лео подозрительно прищурился, ожидая пояснений. — Он пил его кровь? Только вот и это абсурд! Вконец рехнувшись, Влад, конечно, мог попытаться, но никак не преуспеть. Выпитая без согласия, благословенная кровь тетраморфа встала бы любому тёмному поперек глотки уже в момент укуса. — Успокойся, — с чуть большим нажимом повторил свою предыдущую просьбу Телец, по-хозяйски отодвинув из-за рабочего стола стул и оседлав его резной спинкой вперёд, своим действием намекая остальным тоже найти себе место и сесть, а не метаться из угла в угол. — Ты молод и долгое время был отлучён от внутренних дел Тетры. О наших силах, как физических, так и духовных тебе известно больше из собственного субъективного опыта, чем из объективной теории, копимой нашими предшественниками и современниками на протяжении веков. У нас не было шанса обсудить это раньше, но то, что произошло в ночь обретения тобой венца, не являлось естественным ходом процесса. Наш потенциал исцеления выше, чем у обычного человека, эта правда, но его пределы не столь велики. — Естественный ход процесса? — нервно хохотнул Лео, ногой пиная стоящий у стены бархатный пуф на середину комнаты и седлая его. — Обращаться из людей в зверей и обратно, так, чтобы и одежда не страдала — вот верх естественности! — Тем не менее, из критических состояний вроде пробитой насквозь грудной клетки, — мужчина повел подбородком в сторону кровати, — даже мы не выкарабкиваемся. На то мы и смертны! — он тяжело вздохнул. — О чём очень часто забываем сами, давая повод забыться всем тем, кто в нас верит и превозносит. — Но я же выкарабкался! — Лео продолжал упрямо давить на факты, ведь ничего другого ему не оставалось. — Как это объяснить? Или чего ещё я не знаю?! Впервые с момента их сбора в одной комнате между всеми троими повисла тишина — гнетущая, как минута молчания, давящая на уши и нарушаемая лишь частыми ударами ускоренных сердцебиений, стремящихся обогнать друг друга и смерть. — Этого не знаешь не только ты, но и я. К сожалению, — наконец, прозвучал неутешительный ответ, и Лео бы истерически расхохотался говорившему в лицо, если бы не глухой беспросветный тупик, что скрывался за подобными словами. И хуже всего, что ведь Телец не врал, искренне стыдясь своей некомпетентности и бессильно за неё на себя злясь. Лео это чувствовал, какой-то особой, неподдающейся осмыслению внутренней связью, что между ними существовала. — На общей ленте времени бытия нам для жизни отведены до смешного короткие отрезки, не сравнимые с промежутками от смерти до следующего перерождения. Мы многого не знаем — не помним из того, о чём, возможно, когда-то знали. Мы даже пределы своих возможностей не в силах адекватно оценить, опираясь в этом исключительно на недоступную большей части человечества историю, хранимую нашими потомками. Ту историю, в которой во имя блага подлунного мира от начала времен в вечной борьбе сосуществуют светлый Орден и мир тьмы. — Отговорки, домыслы, догадки, — упершись локтем в собственное колено, Лео подпёр рукой подбородок, пальцами скрывая оскал разочарования. — Никакой определенности даже в том, кто мы есть! И это всё, что мы имеем в своём арсенале в преддверии начала конца света? — Твой вечный скептицизм также не лучшее подспорье, Марк, — заметил Лука, но без энтузиазма, смиренно и устало, и, устремив взгляд в пол, продолжил: — Ложа магистров каждой из четырех кровных линий на протяжении всего существования Ордена хранит нашу историю, оберегает её тайны и знакомит с ней возрождающихся Основателей по мере готовности их сознаний принимать новые знания. Но абсолютно все эти знания по, надеюсь, понятным причинам не способны уместиться в одном разуме за один отпущенный срок жизни. Как бы усердно мы ни пытались, многие факты наших прошлых воплощений и деяний мы так и не успеваем открыть для себя заново. — Историк, магистр… хоть кто-нибудь из ныне живущих может знать, почему Лео смог исцелиться от похожей раны, а Алан — нет? — неожиданно подала голос Лайя, продолжая мыслями пребывать словно в каком-то трансе, ни там, ни здесь — где-то между, саму себя не слыша и даже не осознавая, что всё это время она следила за нитью диалога в настоящем, пока вопрос сам собой не сорвался с её губ. Мужчины, видимо, тоже не ждали от неё столь резкого присоединения к обсуждению. Все это время она продолжала стоять к происходящему спиной, сохраняя дистанцию — у стены, в полумраке единственного в помещении арочного окна, занавешенного плотными шторами. — Прежде, чем вы ответите… — обернувшись, Бёрнелл обратилась к собеседнику взглядом. — Мы ведь так и не были друг другу представлены, и ваше личное дело я не читала. Как вас зовут? В этом времени. Подобный вопрос, который меньше всего можно было ожидать от прежде не подающей признаков своего присутствия Бёрнелл ещё более заметно выбил главу Тельцов из колеи, но сориентировался он быстро. — Уильям Таурус, — сам усмехнувшись подобной очевидной не оригинальности, в подсознательном приветственном жесте мужчина едва заметно повёл головой, благосклонно чуть её склонив. — Можно просто Билл. — Лайя Бёрнелл, — представилась девушка в ответ из уважения и для проформы, потому как заочно она уже была представлена всем и каждому. — Просто Лайя. — Я рад нашему воссоединению, Лайя, — мужчина приложил ладонь к груди, на стороне сердца, этим невербальным жестом углубляя искренность слов. — Хотя и желал бы, чтобы оно произошло при более благоприятных обстоятельствах. — К сожалению, благоприятные не способствуют нашему приходу в этот мир, — вежливо, но при этом достаточно однозначно Лайя пресекла все душевные любезности, желая быстрее вернуться к насущной теме обсуждения. — Кто может помочь нам понять причину, мист… Билл? — Магистры, вероятно, — Таурус неопределённо пожал плечами. — Но тех из них, которые в силу преклонных лет могли успеть познать подобные истины, мы в Лэствилл не призывали. Сейчас, в этом замке только четверо представителей ложи, по одному от каждой ветви родословной, и все из них достаточно молоды, чтобы быть достойными противниками на поле боя, а не только в шахматной партии и разгадывании сканвордов, — закончив мысль, мужчина вдруг отвёл взгляд, будто случайно сменяя фокус, но Бёрнелл легко уловила эхо его эмоций, обнажающих умысел. — Довольно недомолвок. Говорите в лицо. Говорите, как есть. Не время для тайн, какими бы непостижимо отталкивающими они ни казались. — Ну, что вы… Здесь как раз никакой тайны нет… Не должно быть, — прежде, чем продолжить, мужчина сделал глубокий вдох. — Ваш отец — один из магистров, Лайя. Насколько мне известно, он подал прошение о вступлении в ложу практически сразу после гибели Шандора Шотета — предыдущего верховного магистра вашей кровной линии. — Шотет был верховным магистром? — Лайя не сумела сдержать переполнившие её в один миг эмоции. Таурус удивлённо приподнял бровь, а затем край пухлой губы в едва заметной улыбке. — Вас так удивил этот факт, но не то, что ваш отец — его потенциальный и на данный момент самый вероятный преемник? «…убивший предшественника, — про себя подумала Бёрнелл и вслед же задалась немым вопросом о том, насколько осведомлено главенство Тетры о событиях двадцатилетней давности. Орёл и Телец на тот момент должны были быть немногим старше, если не младше, чем Лайя и Лео сейчас. Каковы шансы, что уже тогда их посвящали в подобного рода скверные детали? — Магистр, чудесно… С чего-то же нужно начать! А мы как раз недопоняли друг друга с тем, кого ко мне приставили, — Лео привстал, изнемогая от необходимости хоть какого-нибудь действия. — Интересно, не потому ли, что как глубокоуважаемый магистр, уполномоченный знать обо мне больше меня самого, он мне не представился?.. — В любом случае, нам нужен не он, — резко остудила пыл друга Лайя, припечатав одной фразой и ею же заставив его плюхнуться обратно на уже ставшую квадратной пятую точку. — Мой отец никогда не стал бы добровольно библиотечной крысой, не имея для этого глубоко личную заинтересованность. Если кто-то из современников и способен был копнуть глубже всем известной поверхности, то только он. Подобный довод звучал весьма пространно и никак не тянул на убедительное доказательство правоты, но Лайя не планировала углубляться в детали. Бросив последний взгляд сперва на Алана, затем — на не дающее ей покоя орудие несостоявшегося убийства, девушка, ничего более не объясняя, направилась к выходу. Лео, физически неспособный дольше бездействовать, сорвался следом, предпочтя игнорировать летящие в спину им обоим оклики. Содрогнувшись в дверной коробке, хлопнула дверь. — Лайя. Лайя, подожди… — почти сразу Нолану пришлось сорваться на бег трусцой, чтобы не отстать. — Куда ты? И с чего ты вообще взяла… «С того, что Шотет раскрыл мне тайну моего происхождения, моей связи с Драконом и моей роли искупительной жертвы, ещё когда мне было четыре года. А мой отец убил его за это. И, как оказалось, занял его место», — Лайя перешла на мысленный диалог, ушам других непредназначенный. «Что?.. — Нолан на секунду опешил, нокаутированный очередной открывшейся правдой. — Погоди, так ты знала?!» На одну ничтожную долю мгновения Лео почувствовал себя преданным. «Мне стёрли память об этом, и снова вспомнить я смогла лишь в процессе воскрешения. Но это теперь и не важно», — Лайя резко сменила направление мыслей. — Лео, насчёт Алана… Уильям был снаружи, защищая других и пытаясь не дать огню перекинуться на другие строения, он не видел, как это случилось, мог только почувствовать через Алана, как и мы. Здесь что-то не так. Ты же знаешь, Влад не поступил бы с ним так, не таким образом!» «Прости, Лайя, но я уже ни в чем не уверен». «Лео…» От подобных слов… мыслей, которые она пропускала через себя вместе с сопровождающими их эмоциями, сердце Лайи сжималось от невыносимой боли. Хотя, казалось, что больше, чем оно уже испытывало, оно просто не способно было выдержать. Но боль лишь прибывала… «Я пытался его вразумить, — мыслями Нолан кричал, не в силах совладать с переполняющей его болью за её боль, которую он ощущал, как свою. — Я пытался воззвать к его человечности. Но он швырнул меня в портал, а после разнёс святое место. Каким бы ни был его мотив, одно очевидно — он теряет контроль. Он теряет себя. А в таком состоянии он на всё способен». — Почему тогда он оставил Аквила в живых? — Лайя спросила раньше, чем осознала, что ответ ей по умолчанию уже давно известен. Мгновенное убийство отделило бы душу от телесного воплощения, а душа тетраморфа — это колоссальное скопление энергии, губительной для тьмы. — Нет, — девушка покачала головой, борясь с желанием кричать об этом в голос. — Нет, я не верю. Не хочу… — Думаешь, я хочу? Из-за одной из дальних закрытых дверей третьего этажа раздавались приглушенные голоса, заставив обоих умолкнуть и прислушаться. Они заранее не оговаривали, куда шли и ни у кого о местонахождении искомого не спрашивали. Обоих вели интуиция и чутьё: слух, зрение, обоняние — шестое чувство. И оно не подвело. Голоса оказались знакомыми, а в полумраке пустого коридора, меряя его ширину шагами, туда-сюда маячила знакомая фигура. Стоило обоим завернуть за угол и появиться в поле человеческого зрения, как Валентин настороженно вскинул голову на звук шагов, а узнав идущих, сам кинулся навстречу. — Госпожа! — в голосе мужчины отчётливо звучали радость и облегчение долгожданной встречи, хотя взгляд, которым он окинул Бёрнелл с головы до ног, нисколько не прояснился. В нём по-прежнему были тревога, неопределенность и ещё очень много смешанных чувств, усиливающих одно другое. — Gratias ago Deo! — на мгновение он поднял глаза к потолку, словно вознося беззвучную молитву, но затем вновь сосредоточился на Лайе, и на лице его совершенно отчетливо проступили покаянное сожаление и вина. — Госпожа, простите, мы ничего не… Лайя отрицательно качнула головой, коротко сжав руку мужчины. — Почему ты здесь, Валентин? — Бёрнелл всё же задала волнующий её вопрос, хотя ни на секунду не переставала прислушиваться к тому, что происходило за закрытой дверью. Два знакомых голоса — отца и Сандры — звучали достаточно отчетливо, чтобы понимать всё, о чем они говорили, в пылу спора то и дело переходя на повышенные тона. Румын тем временем запоздало и несколько неуверенно, но всё же протянул руку Лео, на какое-то время вовсе оставшемуся без внимания. Мужчины молча обменялись рукопожатиями и короткими кивками приветствия, после чего Валентин, предусмотрительно понизив голос до шёпота, чтобы не мешать чутким ушам слушать, ответил: — Сандре небезопасно… быть одной теперь. После того, что сделал Господин… — мужчина запнулся и отвёл взгляд. Он говорил спешно и взволнованно, отчего усилился его акцент, и стало заметно, что ему отчаянно не хватает английского словарного запаса, чтобы выразить всё, что он хотел сказать. — Люди Ордена велеть нам не покидать комнаты, приставить охрана. Но Сандра говорить, ей срочно нужно видеть ваш отец, Госпожа. Это… касаться… — окончательно сдавшись, Валентин договорил скороговоркой по-румынски: — Este vorba despre domnule Aquil. Лео резко поднял ладонь, веля смолкнуть. Продолжающийся по ту сторону двери диалог раскрывался в неожиданных подробностях: — Да, это было давно. Задолго до вашего рождения. Задолго до предыдущих смертей и новых инкарнаций четырёх живущих. И да, сам факт того, что мы об этом сейчас говорим, подтверждает нарушение всех заветов, за что наш отец и все его потомки были исключены из Ордена. Я не приносила клятвы верности ни Основателю своего рода, ни Ордену в целом. Но я знаю текст, и он гласит, что каждый в равной степени обязуется служить интересам всех четырёх существ, независимо от кровной связи с тем или иным. — По вашему собственному выбору кровное родство не связывает вас ни с кем из Ордена, мисс… Сандра. Как и клятва, приносить которую вы сами себя лишили права. Вы свободны от всех обязательств, и единственное объяснение, почему вы с таким остервенением стремитесь выспросить у меня несуществующие факты, я вижу в вашей бесконечной преданности отнюдь не Тетре. Поздно быть адвокатом дьявола, мисс. Чем бы Дракула ни прельстил вас в прошлом, перетянув на свою сторону, в настоящем вы ему уже ничем помочь не сможете. Покиньте этот кабинет. Немедленно! — Глава Ордена умирает, мистер Бёрнелл! — голос Сандры зазвучал глуше от усилия, с которым она сдерживала переполняющее её разочарование. — Армагеддон грядёт. А вас по-прежнему волнует разделение сторон?! Повисла пауза, и Лайя уже взялась за ручку, собираясь толкнуть дверь, но Сандра заговорила вновь, и на этот раз голос её зазвучал тихой мольбой. — Рукопись магистра Шотета, мистер Бёрнелл. Она ведь у вас. Я видела. Я знаю… В ней могут быть ответы, подсказки. Нолан, до сих пор позорно подслушивающий, а не стоящий прямо там и требующий, имея на это полное право, стиснул зубы, чтобы не зарычать. Терпение его было на исходе, и если в целом мире, неотвратимо катящемся в тартарары, ещё где-то существовали ответы, Лев намерен был во что бы то ни стало до них добраться. Бесцеремонно подвинув Лайю, продолжающую заграждать дверь, и даже не утруждаясь стуком, Лео толкнул преграду от себя. — Прошу прощения за вторжение. Магистр Бёрнелл. Сандра. Смею полагать, в текущих обстоятельствах не до этикета. Лайя положила руку другу на плечо и крепко его сжала, останавливая и одновременно давая понять, что это её ответственность, а значит и её переговоры. — Отец, — девушка скользнула взглядом по знакомому лицу, по фигуре, по окружающей обстановке. — Нужно поговорить. По одному ответному взгляду, такому родному и одновременно бесконечно чужому, словно девушка смотрела на совершенно незнакомого ей человека, по эмоциональному фону, в конце концов, по едва заметному движению головы — кивку-поклону, распознавать которые за короткое время Лайя научилась почти безошибочно, она совершенно отчетливо осознала для себя очередную страшную истину: стоит ей приказать, стоит лишь воспользоваться своим положением или позволить Лео сделать это за неё, как у них будет всё, что они потребуют, так быстро, как это в принципе возможно. Стало быть, они не потратят впустую ни секунды драгоценного времени… Но так ведь не должно происходить! Кем бы она ни была, какой бы титул ни носила и какой бы силой ни обладала, прежде всего, она человек, у которого ещё совсем недавно была любящая семья, был отец, готовый выполнить любой каприз своих девочек просто потому, что они его любимые дочери, а вовсе не потому, что того требовали долг и клятва верности. С другой стороны, чего может стоить ей эта очередная минута человеческой слабости и промедления, которых уже было слишком много?.. — Госпожа… — Сандра сделала шаг ей навстречу, и на её усталом лице появилась улыбка облегчения — тень её, одновременно и радостная, и грустная. Лайя попыталась ободряюще улыбнуться подруге в ответ, но получилось лишь поджать губы, чтобы сдержать очередную волну гнетущего отчаяния. Понимая, что все ждут, прежде всего, её действий, Лайя прошла чуть дальше в комнату. Слыша позади себя беззвучные шаги, ощущая чужое присутствие за спиной, девушка обернулась, поймав взгляд Лео и молча умоляя его, чтобы тот понял без лишних слов. Первые секунды мужчина смотрел на неё и непонимающе хмурился, а затем кивнул. Видно было, что через силу и борьбу с собой, но кивнул, послушно отступая назад к выходу. Туда же спешно направилась Сандра, но, поравнявшись с Лайей, вдруг потянулась к ней, точно с намерением обнять, но не сделала этого, а лишь торопливо прошептала на ухо: — Локид выкрал книгу из библиотеки Шотета двадцать лет назад. Теперь, когда его не стало, рукопись, скорее всего, вернулась на место. Я смогла увидеть немного, поэтому не стану утверждать наверняка, но в ней может быть сказано, почему рана Аквила не исцеляется. Бёрнелл-старший неплохо умел читать по губам, но лица румынской ведьмы он не видел, и слышать то, о чём она говорила, не мог. Скользнув подозрительным взглядом по сблизившимся женским фигурам, магистр проследил за закрывающейся дверью, за которой почти исчезала огненно-рыжая шевелюра, и вполголоса окликнул: — Мистер Нолан, вернитесь, — на этих словах мужчина резко отвернулся к рабочему столу, тем самым избавляя себя от необходимости встречаться взглядом с вновь вошедшим. — Вы и Лайя останетесь, — он сделал в воздухе неопределенный жест, похожий одновременно и на призыв, и на гонение. — Остальных убедительно прошу покинуть это помещение! — Времени очень мало… — шепнула Сандра одними губами, прежде чем за ней с тихим щелчком закрылась дверь. В зале, напоминающем одновременно неупорядоченную крошечную библиотеку и захламленный высоченными стопками книг и бумаг кабинет остались трое.