Не будет других имён

Какие ужасные ночи без тебя. Когда-нибудь я расплету клубок

Когда она её увидела в первый раз? Наверное, в пятилетнем возрасте, в первый же день своего переезда с родителями в новую квартиру на Кавалергардской улице. Динку оставили сидеть на баулах возле подъезда, пока взрослые таскали вещи, благо невысоко, новое жилище находилось на первом этаже. И тут Диана увидела ее, Она была вся такая красивая, с белыми бантами и с каким-то футляром в руках, подошла к подъезду и спросила: «Новые жильцы? А в какую квартиру переезжаете?» На что Динка не смогла дать верный ответ, поскольку номер квартиры просто не знала. И ответила: «На первом этаже». – Ясно, - ответила девчонка, - это там, где, наверное, Петровы жили. Она жила в том же подъезде, на два этажа выше в бывшей коммунальной квартире, а теперь полностью принадлежавшей их семье, которая состояла из трёх человек – бабушки, мамы и неё. Девочка была старше Дианы на три года, звали её красивым именем Светлана. Она была совсем взрослой по Динкиным меркам, училась в школе во втором классе, а Динке еще было целых два года до школы, а пока она ходила в детский сад. Болела Динка часто, видно влажный Питерский климат совсем ей не подходил, и мать, не имея возможности так часто брать больничный, оставляла её у соседей. Зоя Михайловна была уже на пенсии, но ещё бодра, весела и с удовольствием оставалась с девочкой, тем более та не доставляла ей особых хлопот, почти всё время пропадала в комнате внучки. Подружились они, не смотря на то, что Динка была совсем мелкая, сразу. Свете было интересно с ней возиться – играть, читать книжки. Они часто гуляли вместе. Света брала её маленькую ладошку в свою руку, и они шли на качели или в песочницу. Никто еще так терпеливо не лепил с Динкой куличики из песка. Не любила Динка только когда Света уходила в школы – простую и музыкальную, то и дело спрашивала у бабушки Зои, скоро ли придёт Света. Огромным счастьем было, когда Зоя Михайловна брала её с собой по вечерам встречать Свету с занятий в музыкальной школе. Тогда Динке даже давали понести футляр, с лежавшей внутри скрипочкой. И это было невозможное, ни с чем не сравнимое счастье! Она несла её как великую драгоценность и торжественно дома вручала Свете. Почему Динке вдруг сейчас вспомнилось детство, она не знала, но было приятно разматывать маленькие клубочки воспоминаний, вплетая в них чувства, эмоции, запахи и ощущения. В школе, хоть и небольшая разница в возрасте, стала ощущаться сильнее. Когда Света училась в старших классах, они уже не гуляли вместе, были лишь встречи на репетициях школьного оркестра, где Света играла на скрипке или фортепиано, а Динка рвала меха на аккордеоне и струны на гитаре. Потом и вовсе жизнь раскидала по разным городам. В юности сталкивались несколько раз, длительного общения не получалось, друзья растаскивали в разные стороны, никто не хотел делиться своей добычей. Динка задумчиво рассматривает трубочку от коктейля. Вздрагивает от раздавшегося неподалёку голоса, голову не поворачивает, боится, что эта слуховая галлюцинация исчезнет. Да, это она, причина её юношеских страданий и бессонниц, годы совсем не властны над ней, почти не изменилась, тоненькая, красивая. Одета как всегда, просто-небрежно - легкие бермуды, светлая майка, очки на пол-лица, проходит мимо, бедром случайно задевает Динкину руку. - Простите, - явно в пустоту, даже не оглядываясь. - А с фига ли ты не здороваешься, Сурганова? Зазналась совсем? Друзей детства не узнаешь? - нарочито небрежно, даже грубо, чтобы не показать своё волнение и заинтересованность. Света оглядывается, на мгновение замирает и… узнаёт! - Я позже перезвоню, - это в трубку незримому собеседнику. - Динка, сколько лет! Здравствуй! Ты как здесь? Отдыхаешь? – кажется, радость искренняя - Да нет, на отдых времени совершенно не хватает. Я здесь по делам фирмы. - Слушай, так хочется поболтать, но сейчас очень тороплюсь, ты надолго здесь? - На две недели точно - Вот и славно, я тоже дней десять точно пробуду, запиши мне свой номер, я позвоню, как только буду более-менее свободна, - протягивает блокнот с ручкой, Динка размашисто пишет свой номер и название отеля, где остановилась. - А почерк у тебя не изменился, - Света усмехается. - Ты помнишь мой почерк? – Динка искренне удивлена. - Я много чего помню, Динь Это детское «Динь», так звонко и больно отзывается внутри Дианы, что хочется свернуться в комочек, подтянув ноги к животу, и тоненько завыть, как тогда, почти двадцать лет назад.