Сундучок с теплом

— Пряня! Ну вот как так, а?.. Вторые носки за утро… эх.       Вообще-то он Пряник. Но Поршу, живущему на одну спортивную стипендию и небольшую зарплату за подработку в местной кофейне, гораздо больше нравится называть этого имбирного оттенка ушастика Пряней.       Негодуя мысленно и вслух на своего питомца, Порш достает последнюю пару носков, быстро натягивает их и, забив на завтрак — чего твердо пообещал себе не делать в новом году — спешит на учёбу. — Чтобы вёл себя как пай-зайчик и не сыпал свои «горошки» по всей квартире, обед на кухне, к ужину вернусь, ясно тебе, морда?       Пряник водит ушами и наклоняет голову. — Что? Или хочешь в клетку на целый день?       Опустив ушки, кролик пятится в угол. — То-то же.       Закрыв за собой дверь, Порш морщится и чуть не бьёт себя по лбу: вот я растяпа!       Приходится открывать дверь обратно, чтобы сменить домашние шлепанцы на его прохудившиеся зимние ботинки. Дело занимает всего минуту, но за это время в незакрытую дверь успевают прошмыгнуть длинные пушистые уши. — Пряня, стой!       Ну где там…       Порш, запинаясь о снег, бежит за своим шустриком. И хотя ноги у него намного длиннее кроличьих лапок, Пряника не удается догнать до самого конца улицы.       Аккуратный домик, где летом, наверняка, разбивают красивый сад. Дверь открывает девочка лет шести-семи, со смешными косичками разной толщины. — Какой ты пушистик! Замёрз, да?       Пряника подхватывают на руки и уносят в дом.       Отлично!..       Порш переводит дух, приглаживает растрепавшиеся волосы и звонит в дверь, которую вновь открывает маленькая хозяйка. — Здравствуйте, — улыбаются ему, прижимая к себе его ушастика. — Привет… э-э… вообще-то это мой кролик.       Девочка хмурится и недоверчиво спрашивает: — Да? Откуда мне знать, что вы говорите правду?       Порш играет желваками и суёт руки в карманы: — Доказательств у меня нет. Кроме моего честного слова. Дверь случайно осталась открытой, а он выбежал. Вот.       Маленькая хозяйка открывает рот, чтобы ответить, как оба слышат мужской голос: — Мэй, с кем ты там разговариваешь?       Мягкий мужской голос. Порш бы даже сказал… бархатистый. Напоминающий один из видов кофе. Обладатель голоса вскоре появляется сам. И по прошествии многих лет Порш бы не стал утверждать, будто что-то ёкнуло у него в сердце при виде этого мужчины… но определенно стало волнительно. А ещё странноое ощущение тоски и… беспомощности. Правда последнее, как оказалось, было напрасным.       Даже несмотря на то, что из-за угла сначала показались части инвалидного кресла, а уже потом он сам. — Папа! Этот дяденька говорит, что его кролик сбежал от него, и требует его вернуть! Но у него нет никаких доказательств, что пушистик принадлежит ему.       Порш не может не улыбнуться, когда слышит такие деловитые рассуждения от малышки. Но едва мужчина поднимает руку с кружкой кофе в ней, Порш морщится: что за дрянь он пьёт? — Аа… да, — очевидно, реакцию Порша замечают, — кофе мне пока запрещают пить, так что приходится заменять его не самым вкусным кофейным напитком.       Порш краснеет. Его с самого детства одёргивали за слишком динамичную и выразительную мимику, но тут уж ничего не поделаешь. — Д-да я… собственно… в общем, скажите вашей… э-э… — Это моя дочь. Мэй. — Ага. Вот и скажите вашей Мэй, чтобы она всё-таки вернула мне Пряника.       Услышав свою кличку, Пряня поднимает ушки и кусает Мэй за кончик косички. Порш благодарит судьбу за то, что укус не пришелся на ушко или носик девочки. — Ай! Тебе мои косички нравятся, да? — малышка хохочет, начиная кружиться с кроликом по комнате. Порш подсвечивает экран телефона: на первую пару он уже точно не попадает. — Ну хватит, Мэй. Верни питомца хозяину. И давай-ка перезаплетём тебе косы.       Хм… а мама?       Девочка надувает губки, но возвращает кролика Поршу. Последний кивает то ли хозяину дома, то ли обоим — отцу и дочери — и собирается уйти, как вновь слышит кофейный голос: — Сорок четыре с половиной? — Э-э… что? — Размер ноги. — Ну, вообще-то… да. А это вы как... — Вы не удивляйтесь. Я… — Да-да, мой папа лучше всех на свете ремонтирует обувь! Вот ваш левый ботиночек каши просит, так вы снимайте, папа вмиг отремонтируют — будет, как новенький!       И всё это произносится с придыханием, слоги не поспевают друг за другом, щёки краснеют до ушек. Девочка явно самая главная ценительница труда своего папы. И снова Поршу сложно удержаться от улыбки: — Ух ты! Здорово… но мне уже пора. Вернее, нам обоим, — он кивает на чего-то пережевывающего Пряника. — Всего доброго. Поправляйтесь… чёрт, что я несу!       Поршу так стыдно: он ведь чисто автоматически выпалил неуместное «поправляйтесь», а этот обувных дел мастер стопудово принял мои слова за издёвку или насмешку… ну кто меня вечно дёргает за язык?!       Прошептав «извините», Порш, стараясь не пялиться на хозяев дома, со скоростью света вылетает наружу и, ещё больше запинаясь о снег, несётся к себе.