Ахимса

Голова Миджины запрокинулась, рот широко раскрылся в непередаваемом удивлении. Разрез на шее обнажился: стали видны прожилки желтоватого жира в красном, кусочек кости, пульсирующее нутро. Ни капли крови не пролилось. Миджина откинулась её больше. Олимпия, всё ещё держа скво за волосы, отшвырнула от нас Ошку: девушка с перерезанной глоткой отлетела, словно ничего не весила, и пропала в белизне в мгновение ока. Я с внутренним трепетом вгляделась в глаза Маджестии, но привычных мне голубых радужек так и не увидела. Вместо них оставались два бельма, от которых лицо Олимпии выглядело потусторонне жутко. Слабая улыбка ничуть это впечатление не изменила. — Маринетт… — Сделаешь ещё один шаг — и я завизжу! Она фыркнула. — Будто от этого что-то изменится. — Порву тебе барабанные перепонки? — Инопланетные-то? — женщина приблизилась и села рядом со мной по-турецки, но кинжал так и не отложила в сторону; я с опаской посматривала на чистое поблескивающее лезвие, словно сама была в списке на заклание. — Вот уж вряд ли. — Я очень постараюсь. Миджины не было видно: белость полностью поглотила её тело, не оставив даже напоминания о сумасшедшей девице. Я приложила руку к груди, пытаясь угомонить панически заходящееся сердце, при этом продолжая отслеживать окрестности. Не верилось мне, что так просто закончилась эта эпопея. К тому же, желание Медвэй-Ошки о долгой жизни было исполнено, так что вряд ли она умерла от простого перерезания горла… может эта сумасшедшая вообще была бессмертна, кто её знает. Уж точно не я: хоть в прошлой жизни я занималась магией и интересовалась темой инкарнаций, здесь эти знания было практически некуда приткнуть. Олимпия моргнула, и глаза у неё вернули свой обычный голубой цвет. Женщина потёрла шею и опёрлась на руку, чуть завалившись назад. — Так ты, получается, обманула Ошку?.. — На меня не действуют никакие гипнозы. Я промолчала, думая о том, что, вообще-то, дуйствуют: не так давно Олимпия сражалась с Нуаром, будучи под воздействием Талисмана Лиири. — Знаешь, — сказала Маджестия, смотря на белый верх нашего никогде, — скорее всего, Миджина обозналась. — Всмысле? — Ну, с её романтическими штуками, — женщина невесело хмыкнула. — Обозналась. Она не меня ждала, а Игноблию. Вот это промашечка-то. — Ты с чего это решила? — Именно Игноблия потянула нас сюда, когда мы только-только начали свою космическую Одиссею, — она пожала плечами. — Честно говоря, ни она, ни я не понимали, почему её так тянет куда-то. Если уж совсем откровенно, то ваша Солнечная система довольно убога. В галактике есть более интересные варианты для внепланетного туризма… но она летела сюда, словно слышала какой-то сигнал. — Довольно грустно это слышать. — Про Солнечную систему? — Да нет, в общем. Действительно, грустно: Миджина, получается, искала Игноблию, а нашла её близнеца. Замутила с Олимпией, думая о ней, как о прошлом воплощении её сестры… строила сложные планы, продумывала тысячу шагов наперёд. Всё, чтобы разбиться о кораблик реальности и собственной ошибки: — Знаешь, — Олимпия потёрла лицо. — Будь на моём месте Игноблия, всё бы повернулось совсем по-другому. Она, конечно, любит своего Гейта, но при этом… в ней есть нечто вроде внутренней тоски, которую она сама не понимала раньше. И о которой нам ей нельзя рассказывать. — Я могила! Гм, фигурально выражаясь. — Спасибо, жукодевочка. Было странно сидеть и обсуждать такие вроде бы отдалённые темы, учитывая, что меня только что тут кондрашка не хватила. Чем-то подобный сюр напоминал мне наши посиделки с Адрианом после очередной поверженной акумы: опасность вроде бы позади, так что можно слегка подурачиться и повоображать себе всякого. Или спеть что-нибудь. И обязательно поесть! А ещё — накормить квами, и!.. Но это всё только при поолном ощущении безопасности. Которой тут сейчас и не пахло. — Ты что-то помрачнела, — заметила Олимпия. — Есть такое. Во-первых, я не уверена, что с твоей Миджиной покончено до конца. Слишком уж легко всё произошло. — Вот тут не согласна, — возмутилась подобной оценке Олимпия. — Влияние на сознание было таким сильным, что я едва чувств не лишилась! На миллилитр меньше удачи, и нас бы тут уже не сидело! — Ты первая, кто удачу измеряет как жидкость, — захихикала я. — Ну а во-вторых просто мне не нравится происходящее. Неспокойно как-то. Мир вокруг оставался белым, однако назвать его неподвижным у меня не получалось. Я, конечно, поначалу ничего не понимала и не видела: супергеройское зрение покинуло чат вместе с кошачьими ушами и другими усовершенствованиями тела, едва только я оказалась в ловушке Миджины. Однако даже с обычными глазами было ясно, что что-то происходит… что-то, что мне не очень нравилось, говоря откровенно. Я вскочила на ноги и отошла от Олимпии шагов на двадцать. Передвигаться у меня получалось без проблем, никаких искажений пространства не было — уже хорошо. Только вот шагов через пятьдесят от нашего места для посиделок мир словно обрывался: пытаясь пройти дальше, я словно натыкалась на невидимую, но очень прочную стену. — Ска, — прошипела я, потирая нос, которым знатно приложилась об этот невидимый барьер. — А может и завалили мы Миджину… — Что у тебя там? — Очередная проблема! — довольно безрадостно откликнулась я. — Надеюсь, что не смертельная. Словно в насмешку над моим высказыванием, барьер начал сужаться. Я поняла это только из-за того, что стояла рядом: невидимая стена, сокращающая доступные нам с Олимпией квадратные метры, начала сдвигаться внутрь. Немного, по сантиметрику, но неотвратимо; меня эта стена двигала с такой лёгкостью, будто я была в бахилах на ледяном катке. Я быстро пробежалась по кругу, ведя при этом рукой по невидимым граням барьера. Получалась замкнутая территория, из которой даже никакой норы на выход не было. Внизу тоже ничего, наверху… По моей просьбе Олимпия сначала подсадила меня к себе на плечи, а потом выпрямилась во весь нехилый рост. Я вытянула руки и нащупала крышу нашего невидимого купола: сверху тоже никакой дырочки для побега не обнаружилось. — Потрясающе, — выдохнула Маджестия, успевшая вернуть свой геройский боевой настрой. — Что делаем дальше? Пытаемся продолжить то, на чём нас Миджина остановила? — А? — Призыв твоих волшебных малышей, — пояснила Олимпия для самых недогадливых. — Мы на этом остановились. — А! Да, отличная идея. Итак, мы пробовали позвать Лиири, Тикки и Плагга, а Медвэй-Ошка, то есть Миджина, остановила нас на моменте, когда я пыталась вспомнить имя какого-то квами из пропавших. Вроде так, — я потёрла бровь. — Значит, надо поднапрячь извилины… и не думать о том, что нас с тобой запаковывают в маленькую коробочку, как Фрекен Бок из «Карлсона». — Откуда? Я махнула рукой и повернулась к Олимпии лицом. Разглядывая правильные черты инопланетянки, я пыталась выудить из памяти имена квами из американской шкатулки Чудес. Только, как назло, ничего мне в голову не приходило. — Как же их там, — я плюхнулась на белый «низ» и взлохматила волосы. — Так… У них были забавные имена, это я помню. Один из них любил не своё настоящее имя, а прозвище. Лиири говорила, что это из-за того… из-за того… Я щёлкнула пальцами, наконец ухватившись за нужную ниточку в своей голове. — Это было из-за того, — более уверенно продолжила я, — что в его имени не было «ч», как у его друзей-квами. Так, так… имена. Риичи. Муаччи. Чи-Чен. М-м-м-м… ещё двое. Хорошо, что Олимпия не прерывала моего мозгового штурма, потому что, потеряй я нить собственных размышлений и ассоциаций — мы бы никогда не узнали, как зовут оставшихся двух квами. А так, немного посидев и попыхтев от натуги, я вспомнила, что оставшихся малышей звали Гаттч и Чикку. — Значит, нам остаётся их только позвать? — спросила Олимпия, когда я разобралась с собственной памятью. — И всё? — Ну, на имя Лиири белое пространство реагировало, так что почему бы и… и у нас не получится, да? Она мрачно кивнула. Мы обе в одно мгновение потеряли хорошее настроение: странная «болезнь» Олимпии, мешающая ей произносить «ч» в именах и фамилиях, могла буквально стоить нам с женщиной жизней. — Может, оно исправилось? — не очень уверенно пробормотала я. — Попробуй… я не знаю, попробуй мою фамилию произнести. — Дюпен-Тшэн. — Созвучно с «полный тлен», отлично, — я спрятала лицо в ладонях. — Так. Так. Ладно. Из любой ситуации есть как минимум два выхода. У одного из квами его «чекающее» имя ненастоящее, так что у нас всё ещё есть возможность выбраться отсюда, правильно? — Не хочется тебя торопить, конечно… — Ну так и не торопи! Фух. Ладно, надо позвать их. Посмотрим, может, это вообще как-то по-другому работает. Чувствуя себя довольно глупо, я принялась выкрикивать вспомненные имена квами. К моему удивлению, в этот раз не было никаких визуальных эффектов; даже пространство не зарябило, как это произошло при призыве Лиири. Однако между мной и Олимпией, — которая стояла очень ко мне близко, и я даже думать не хотела, почему; навязчивые мысли о сжимающемся невидимом барьере всё равно пробирались в голову и сжимали когтистой лапой сердечко, — начали проявляться пять крошечных фигурок. И, судя по ошеломлённому выражению лица Маджестии, она тоже видела квами — наконец. — Давай со мной, — буркнула я, поняв, что один-единственный раз «позвать» квами будет недостаточно для их полного проявления. — Риичи, Муаччи, Чи-Чен, Гаттч, Чикку. Риичи, Муаччи, Чи-Чен, Гаттч, Чикку… — Риитши, Муатши, Гаттш… — Нет, так дело не пойдёт, — я подняла руку, останавливая Олимпию; интуиция подсказывала, что неправильно называть имена квами может быть не только бесполезно, но ещё и опасно. — Давай-ка, раз ты не можешь выговаривать, зови одного квами. Который Муаччи вроде… или Чи-Чен? Точно, Чи-Чен — ненастоящее имя, так его звали Маару. — Маару? Это я могу. Мы сели, прижавшись друг к другу спинами и разобрав полупрозрачные фигурки проявляющихся квами. Мне отчего-то казалось, что, даже ничего не зная, мы правильно разделили непроявленных малышей: именно у Олимпии в руках оказался переименованный Маару, к которому наконец обращались по его настоящему имени. Упёршись ногами в прозрачный барьер, мы с Олимпией начали делать единственное, что могли: заполошно шептать имена волшебных малышей-помощников, надеясь, что это спасёт наши с Маджестией жизни. Ну а серьги Миджины, — естественно, вытащенные из чужих ушей, фу, — я сжимала между пальцами. Вдруг помогут, правильно? Пара миллилитров удачи ещё никому не мешали.