Царица моря

Я стояла на коленях перед Пику и слезы наворачивались на глаза, а я заставляла себя не плакать. Победа имела свою цену.       Сжимая ее руку, я гладила ее по густым волосам, слипшимся от крови. Экка тоже была здесь, стояла напротив меня, на коленях и держала Пику ладошками за щеки. Несколько девочек лили воду на рану моей сестренки.       — Я умру? — спросила Пику. Я замотала головой.       — Нет, конечно нет, ты не умрешь.       Я невольно скосила глаза на рану в ее животе и мелко задрожала от страха. Ее живота уже не было, если говорить откровенно. Был фарш из обрывков плоти и внутренностей. Именно так выглядит встреча с пастью акулотипии. С ее пастью, полной тонких крючкообразных зубов.       Все другие девочки тоже выглядели потрясенными. Пику была их сестрой по оружию, многие хорошо ее знали. Как и мне, им казалось немыслимым то, что их боевой подруги не станет.       Капитан Фара явилась, растолкав нас в стороны. Она все еще была густо покрыта кровью чудовищ.       — Кто-нибудь объяснит мне, что это вы, дурочки, тут устроили?       — Мы лечим нашу подругу!       — Выливая на это месиво воду, которой у нас, напомню, запас не бесконечный?! Тупая деревенщина, вы что, не знаете, как лечатся такие раны? Живо тащите ее в мои покои, прямо в бадью для помывки! И принести два бочонка воды. Нет, три!       В каюте капитана мы уложили Пику в бадью для помывки. Влили туда два бочонка воды. Уровня хватало, чтобы полностью покрыть рану Пику.       — Теперь пошли вон отсюда! Палуба все еще не отчищена от крови этих мерзких тварей. Чтоб меня изменили, ненавижу, когда мне не дают помыться после боя!       И все? Мы просто положим ее в воду и будем ждать?       У меня не укладывалось в голове. Конечно, я не была совсем уж глупой и уяснила целебные свойства воды. Но масштаб раны Пику, вся эта кровь, все эти ужасные лоскуты рваной плоти — разве могла вода исцелить это?       — Эй, подружка. Ты не переживай так.       Юта. Она вышла из этого сражения с расцарапанной мордашкой. Ее тоже попыталась укусить акулотипия, но все обошлось гораздо легче. Тварь убили прежде, чем она успела вдоволь поработать челюстями.       — Подружка, иди сюда.       Она обняла меня, прижала к себе. Мы с ней были назначены оттирать палубу от крови. Нам досталось совсем чуть-чуть. Порезы, пара рваных ран, но неглубоких. Многие девочки были ранены куда сильнее. Те, кто ранены были не так сильно, ухаживали за ними.       — Подружка, не волнуйся. Ну будет у твоей сестрички на пару шрамов больше. Живот будет не очень красивый, да. Но ведь останется много других красивых мест…       — Красивых…       Ее слова показались мне неуместной шуткой.       — Она вот-вот умрет!       — Э… нет. Подружка, от такого она не умрет. Это только выглядит страшно, и только в первый раз. Я уже видела, я знаю. Если тебя не перекусило пополам, если осталась хоть ниточка, соединяющая внутренние пути, то все срастется и заживет. Если нет, то потребуется изменительница или медикантка. Но решить все равно можно.       — Правда?       — Конечно. А ты что, сучка, уже похоронила нашу подружку? Дура, через пару дней она смеяться над тобой будет!       Я все равно не до конца верила словам Юты. Не укладывалось в голове. Мы до самых сумерек трудились на палубе. Доставали из-за борта воду ведрами на веревках и разливали по мостику, оттирая от въедавшихся в грибной материал лужиц крови.       К вечеру дождь усилился, морось сменилась редкими крупными каплями, потом брызнул легкий дождь. Я все еще была на палубе, искала следы крови, которые нужно оттереть. Меня похлопала по плечу рука. Я обернулась и встала. Передо мной была Фара Черная душа. Боковое зрение показало, что на палубе в свете светоносных цветов осталась только я одна.       — Пойдем, что скажу.       Я зашагала вслед за капитанкой в ее покои. Тут не было дождя, было светло, тепло и уютно. А еще тут была Пику.       — Она в порядке, — Фара предугадала мои действия и заслонила путь мне рукой. — Спит. Видишь? Ей нужен покой и много питания. Ее Фа сильно пострадала, у нет куска тела. Потребуется время, чтобы все это нарастить. А во сне, как ты знаешь, все растет быстрее.       — Можно мне рядом с ней посидеть?       — После того, как поговорим.       Я все еще плохо соображала. Только сейчас я заметила, Что в каюте мы не одни. Кроме Фары, Пику и меня, тут присутствовали обе офицерки Фары, всадницы Рока и Эда.       Фара положила мне руку на плечо.       — Как спина? Не болит?       Она развернула меня. Погладила жесткими пальцами по спине.       — Все в порядке, госпожа.       — Вот и правильно.       Она развернула меня обратно. Ее мертвый черный глаз будто всегда смотрел в меня, даже когда внимание живого переключалось на что-то другое.       — Ты себя недурно проявила на палубе. Подняла строй в атаку. Что важнее, атака удалась.       — Что?       — А то, что все живы. Не все целиком, но живы! Скажу тебе по секрету, половина новичков на кораблях — это ходячие мертвецы. Не переживают первое сражение. И это если не драться с исчадиями дна морского! Люди такие дуры… Падают за борт на ровном месте, разбивают себе головы об рею при повороте паруса, или еще как умудряются умереть.       Ну а чтобы ни одна девочка не погибла в первом бою, богиня свидетельница, я такого не припомню. Знаешь, что я сделаю, когда вернусь в Ладеликон? Пойду к Наде и расцелую ее пизду. Она чертовски хорошо вас обучила. Когда мне сказали, что боевой состав будет полностью состоять из новобранок, я ожидала совсем другого уровня.       — Смотри не перехвали этих желторотых, капитан! — бросила одна из офицерок, другая усмехнулась.       Фара ответила им невозмутимо:       — Они в десять раз лучше, чем вы были в свой первый поход. Вы, может, не помните, но я помню. Не-ет. Надя определенно заслуживает некоторых обрядов вокруг ее пизды.       Ухмылка стерлась с лица Фары, когда она посмотрела на меня.       — Софи, не так ли?       — Да, госпожа.       — Когда все были перепуганы, не знали что делать, и молили богиню забрать их пизду взамен на возможность выжить, ровно в тот момент, когда мои богини войны пошли на таран и стряхнули с корабля кучу врагов, что побудило тебя призвать боевых сестер к бою и выбить остатки тварей за борт?       — Ну, во-первых, госпожа, у меня не такое богатое воображение, чтобы помыслить, будто пизду можно обменять на возможность выжить. Иначе я бы думала так же. А во-вторых, если бы мы проиграли, то мы бы все умерли.       — Вижу, в логике тебе не откажешь. Сама скромность, только гляньте.       Пристально глядя мне в лицо без тени улыбки, Фара положила мне руку на плечо.       — Будешь моим офицером?       — Если вы cчитаете меня достойной, госпожа…       — Значит, решено. И больше без госпожи. Отныне ты свободная женщина и гражданка, я тебя освободила, все свидетели. Обращайся ко мне как гражданка к гражданке, но не забывай добавлять уважительных интонаций, деточка. Я все еще твой капитан. Документы и знак получишь в ближайшем порту.       Фара положила мне руку на губы влагалища, другой рукой обвила меня за шею, притянула к себе и поцеловала в губы. Рока и Эда подошли ко мне, они прикасались ко мне, гладили, несильно хватали за задницу и грудь, приглашая делать то же с ними. Они хотели почувствовать мою Фа и дать мне почувствовать их.       Так я стала офицером на Зеленой Жабе. Это почетное звание нагружало кучей обязанностей. Теперь в свою вахту я была ответственна за все, что происходит на борту. Площадка сверху на кормовой надстройке называлась рулевым мостиком, оттуда я управляла маневрами корабля, а также сверялась с курсом по звездам. Для этого использовалось хитроумное приспособление, весьма технологичное, я не ожидала увидеть чего-то подобного на весельном корабле. Это был монокуляр с огромной силой приближения и светящейся красной голографической точкой посередине — прицельная марка. В те моменты ночью, когда облака немного разойдутся в стороны, я должна была поймать в это приспособление три звезды — устройство соединяло их тонкой светящейся линией, — после чего прибор показывал мне положение корабля относительно этих звезд, и по карте с координатной сеткой я определяла, где мы находимся, и как нам скорректировать курс. Также я следила за постановкой и связыванием паруса, за выдачей завтраков, обедов и ужинов, в общем, в свою смену я была капитаном.       Фара в полной мере пользовалась тем, что у нее аж целых три помощницы, и почти не появлялась на мостике — все дремала в своей каюте, забросив ногу на ногу. Всегда, когда я заходила проведать Пику, Черная душа либо крепко спала, либо читала книгу, попивая вино из кувшина.       — Будешь?       Она протянула мне кувшин.       — А можно?       — Пропади моя пизда! Детка, ты уже не рабыня, тебе не нужно спрашивать разрешения!       Я отпила из кувшина. Вино было кисловатое, настоянное на семени фруктов. И оно сильно пьянило.       — Ничего, привыкнешь. Жизнь морячки неразрывна с выпивкой.       По поводу ран Пику Юта оказалась права. В самом деле, они заживали. Небыстро, но ощутимо. На вторые сутки после битвы рана облагородилась, все рваные лоскуты кожи и плоти стянулись, образовав в животе ровное отверстие, которое тоже стягивалось не по дням а по часам. Все было чисто и аккуратно. Однажды Фара решила дать мне урок человеческой анатомии. Спящая Пику была выбрана в качестве учебного снаряда.       — Это — анальный путь, — она бесцеремонно ткнула указкой в розовую трубу из плоти, хорошо видимую через широкое отверстие в коже и плоти под ней.       — Он пролегает через все тело человека, начинается здесь, соединяется с желудком, заканчивается здесь. — Она коснулась кончиком указки губ Пику.       — Существует пять типов телесной материи. Нежная, мягкая, жесткая, твердая и заполняющая. Анальный путь выстлан изнутри нежной материей, снаружи окружен мягкой. Анальный сфинктер это мышца, жесткая материя. Все органы состоят из комбинаций нежной, мягкой и жесткой материи. Кожа и мышцы — жесткая материя.       Она взяла Пику за сиську и помяла:       — Внутри материя мягкая. Скелет состоит из твердой материи. Все виды материи восстанавливаются с разной скорость. Быстрее всего — нежная. Мягкая чуть медленнее, дольше всего твердая. Заполняющая материя стоит отдельно. Она занимает в твоем организме все место, не занятое другими материями. Тело само знает, сколько ему нужно заполняющей материи, оно легко наращивает или удаляет ее.       — А мозги это какая материя?       — Ученые дамы говорят, что мягкая. Но чем дольше живешь, тем больше убеждаешься, что у большинства там либо заполняющая, либо кость. Вот что ты должна запомнить. Повреждения мягкой и нежной материи несущественны. Почти все ранения в область живота не угрожают жизни. Нужно просто быстро найти воду и промыть рану, чтобы вода начала процесс регенерации в перерезанных кровеносных сосудах. Все кровеносные пути состоят из нежной материи, они затянутся очень быстро и не дадут тебе истечь кровью.       Куда опаснее ранения в область груди — там находится сердце и легкие. Ранение в сердце — быстрая смерть. Оно состоит из жесткой материи, это мышца, перекачивающая по телу кровь. Даже если быстро положить девочку в воду, это редко когда поможет спасти жизнь. Ранение в легкое — смерть медленная. Легкое нельзя исцелить водой, оно ее отторгает. Тебе потребуется быстрая помощь медикантки. Другое важное место — голова. Мозг. Он состоит из мягкой материи, но ты не успеешь его исцелить. Любое повреждение мозга смертельно опасно. Ранения в руки и ноги лишат тебя мобильности, но сами по себе к смерти не приведут, просто помним о кровопотере и своевременной обработке ран. И еще, есть несколько вещей, которые не восстановятся сами по себе. Это глаза.       Она указала на свой глаз.       — Уши. И зубы. Потеряв что-то из этого, водичкой ты уже не вернешь это назад. Глаза, уши и зубы даются тебе раз и на всю жизнь.       Получилось очень увлекательно. Перевернутость этого мира открывалась мне с новых и новых сторон.       — Надя не учила вас этому?       — Она рассказывала, куда нужно наносить удары и какие места следует беречь… Но не так научно.       — Потому что эта черная задница не умеет читать книжки. А вот я выучила грамоту! Я прочитала всю «Анатомию» Дары Светлоликой. Тебе тоже лучше бы научиться читать. За грамотного офицера в наших морях дадут его вес кольцами.       В другой раз я заметила, что Фара как-то задумчиво смотрит на меня.       — Что?       — Ты как-то нищенски выглядишь для офицера на моем корабле, Софи. Надо бы тебя приодеть. Тащи вон тот сундук.       Я вытащила сундук на середину каюты и Фара открыла его ключом. Внутри сундука были аккуратно составлены коробочки разных размеров.       — Это мои старые вещички. Из тех времен, когда я была еще не так стара и хороша. Начнем с обувки. Не по рангу офицерке ходить босиком.       Фара натянула на меня черные туфли-босоножки, составленные из кожаных ремней, с фиксацией ремешками по всей голени до колена. Подъем был просто головокружительный, обувка как раз из той категории изящных туфель, в которых стопа лежит практически вертикально. Вместе с массивной платформой, высота была сантиметров пятнадцать. Я как раз собиралась задаться вопросом, как вообще можно перемещаться в такой обуви без подготовки, но Фара уже подняла меня с койки и поставила вертикально.       И… ничего! Я стояла как обычно. Делала шаг — и снова ничего, никаких неудобств, никакого снижения устойчивости. Я чувствовала поверхность и держалась на ногах даже лучше, чем босыми ногами. Вскоре я выяснила еще, что в отличие от босой ноги, подошва этих туфель не скользит по мокрой поверхности. Откуда бралось это сцепляющее воздействие, оставалось для меня тайной.       Потом наступил черед широкого пояса из грубого жесткого материала черного и темно-зеленого оттенка. По словам Фары это была шкура тинной жабы-людоедки. Он полностью покрывал живот и затягивался спереди пятью расположенными друг под другом ремешками. Я хотела попросить не затягивать слишком туго, у меня совсем не было опыта ношения подобной одежды. Но потом как-то и не захотела возражать.       Мне казалось, что он будет жать и давить, и да, он действительно жал и давил, но, внезапно, это оказалось вполне положительным эффектом. Это было не только приятно, неведомым образом это давление даже тонизировало. Кто бы мог подумать, что от сдавливания тугим поясом я не только стану тоньше в талии, но еще и почувствую себя легче и свободнее?       — Это не простые тряпки, подружка. Они изготавливались с пропиткой Фа. Надеваешь эту штуковину, и тебе становится хорошо. Снимаешь — тоже по-своему хорошо.       Спереди и сзади на моем поясе-корсете были расположены по четыре кожаные стропы, накрепко пришитые и образовывающие тренчики, на которые можно повесить подвесные карманы или, к примеру, фляжку с водой. Мой пояс был не просто декоративной шмоткой, а элементом тактической экипировки.       Мне также достались наручи из того же материала, что и пояс. Толстые, жесткие, с блестящими металлическими клепками, выглядели они очень внушительно. Как я догадывалась, шкура тинной жабы-людоедки не зря использовалась в производстве военного снаряжения. Она совмещала в себе красоту и бронезащитные свойства.       — О, смотри, солнце выглянуло.       За окном блестела спокойная поверхность моря. Дождь совсем прекратился. Нам здорово везло, видимо Ута устраивала бури где-то в другом регионе моря, а про нашу область совсем забыла.       — Я на мостик, разомнусь немного. А ты пока покопайся еще тут. И если тебе надо что-то из этого барахла, то смело бери. Я это давно не ношу, просто слишком хламарка, чтобы выкинуть это или продать. А так — хоть буду знать, что вещички пригодились хорошей девочке.       Моей добычей стали две тактические сумочки из того же комплекта, что и пояс с наручами. Они крепились на бедро двумя тугими ремнями (я не удивилась, что от давления ремней появилась приятная энергия и сила в ногах). А еще безумно классный блокнот формата А5 в обложке из приятной на ощупь изумрудной кожи какого-то другого земноводного или пресмыкающегося. Даже с кобурой под карандаш на переплете (карандаш тоже был на месте). Блокнот был пустым, страницы слегка пожелтевшие, фактурные, восхитительные. Их было около сотни, можно написать солидную книжку, если бы я только умела писать.       Меня немного грызла совесть. Все эти вещи были просто безумно крутыми, стоили, должно быть, горы колец! А Фара отдавала мне их вот так, даром. Кроме прочего, в сундуке были еще и комплекты сугубо декоративного нательного белья, да такого, что Victoria’s Secret и Passionata выйдут нервно покурить в сторонку. Украшения, драгоценности — глаза разбегались. Все хотелось изучить, примерить, потрогать, и все забрать себе. Но я почувствовала себя совсем уж обнаглевшей шкурой и ограничилась тем, что уже выбрала.       Когда я появилась перед подружками в своем новом наряде, они удивленно вытаращили глаза и сразу окружили меня. Всем хотелось потрогать, рассмотреть в деталях.       Теперь они мне не подружки, а подчиненные, — я напомнила себе.       Не все были в восторге от моей обновки. Ночью я обходила корабль, проверяла работу вахтенных. На носовом мостике я обнаружила совсем не ту вахту, которую ожидала увидеть.       — Вы что тут делаете? Где Мека и Хаки?       — Спят в гамаках. Мы их на сегодня подменили. Сами вызвались.       — А-га. Вызвались сами.       — Я смотрю, подружка, ты принарядилась?       — А вам нравится?       Я чуяла, куда дует ветер. Уже некоторое время Гита и ее подружки так поглядывали на меня. Очевидно, мое назначение пришлось Гите не по душе. Она еще в учебке почувствовала в себе тягу командовать, и даже какое-то время действительно командовала нами — когда вела колонну к причалам Ладеликона. Свое звание командирки она тогда заслужила в поединке с Лели, другой девушкой, оспорившей ее право командовать. Ее знатно бесило то, что на командную должность выбрали не ее.       — Да, нравится. — Гита подступила на шаг ближе. Злые черные глаза на ее смуглом массивном лице смотрели на меня с вызовом.       — Может и для нас с подругами что найдется?       — Для вас найдется задача. Отправляться вниз и спать. И позовите тех, кто должен был заступить на вахту.       Девушки рассмеялись. Попытаться стоило, все равно однажды я должна была с этим столкнуться. С сомнениями в моем авторитете офицера. Авторитета, откровенно, никакого и не было. В Алых огнях я была совсем не выделяющейся ученицей, не такой как Гита или Лели, на меня ни у кого не было особых надежд. Да для меня самой было шоком, что Фара выбрала меня в офицеры. Но уж раз выбрала…       На своих новых туфлях я была одного роста с Гитой, но она все еще была заметно крупнее меня. К тому же, с ней было двое ее прихлебательниц.       — Пожалуй, нет! — Гита снова усмехнулась, и ее помощницы тоже посмеялись. — Вот тебе встречное предложение. Ты встанешь в покорность и как следует поработаешь языком.       Как офицер, я обязана была пресекать любые конфликты среди подчиненных. Но Гита забыла, что она уже не в Алых огнях, а я уже не простая ученица, равная с ней в правах. За оскорбление офицера есть жестокое наказание. Конечно, в таких обстоятельствах я не могла привести его в исполнение. Но я была молода, глупа и обязана была попытаться.       Молода, глупа, и не умела считать. Трое на одну! Попытка решить вопрос агрессией не могла закончиться для меня ничем иным, кроме покорности.       Меня скрутили и бросили на колени. Гита довольно скалилась.       — Открывай рот, мелкая шлюшка, или, ты знаешь, будет больно.       Да, я знала, будет больно.       — Лижи, как следует! — Гита схватила меня за волосы и влепила звонкую пощечину.       Я прикоснулась языком к ее клитору, припала губами к губам ее вагины.       — Вот так, шлюха. Ты простая рабыня, а никакая не офицерка. Вот и доставь мне удовольствие, как послушная рабыня.       Помощницы Гиты довольно посмеивались.       — Вот так, рабыня. Сейчас ты обслужишь нас всех.       — Что у вас там происходит?!       Я услышала стук шагов. Несколько пар ног влетели на носовой мостик.       Гита выпустила мои волосы и отступила на шаг от меня, выхватывая меч. Ее подружки тоже взялись за оружие.       Напротив них стояли Юта, Экка и, внезапно, Пику. Все трое с копьями наизготовку. Во главе была Юта. Ее взгляд упал на меня, потом, по очереди, на троих моих обидчиц.       — Гита! — Юта закричала на нее шепотом, вешая копье ремнем на плечо. — Ты тупая пизда! Она — офицер!       — Какая из нее офицер?! — Гита самодовольно усмехнулась. — Так, мелкая пизда.       — О, богиня! — Юта, глядя на Гиту, обхватила лицо ладонями в тихом ужасе. — Гита! Софи — ОФИЦЕР! Она ЯВЛЯЕТСЯ офицером, НЕЗАВИСИМО от того, считаешь ли ты так, или нет. О, богиня! О БОГИНЯ! Какая же ты ТУПАЯ ПИЗДА.       Самодовольство Гиты растаяло. Искренний ужас на лице Юты серьезно пошатнул ее уверенность в своих действиях.       Юта, тем временем, продолжала, широко всплескивая руками и сокрушенно качая головой:       — Тупая ты дуреха… О, богиня… Из тебя теперь на публике вырвут пизду! А, может, и вообще мысли лишат… Сделают из тебя живую игрушку, кожаное кресло с функцией кунилингуса! А мозги поставят в банке на складе храма тела… О, богиня, я не могу поверить… А вам, тупые дурочки, отрубят ваши члены и выбросят их за борт, прямо к Уте, чтобы вы их никогда не нашли! И это в лучшем случае!       Дух Гиты, кажется, был полностью подорван этими словами. Ее подружки откровенно тряслись от страха и в отчаянии смотрели на атаманшу в поисках поддержки, но в поддержке нуждалась она сама. Нуждалась и не могла понять, откуда ей взяться. Только сейчас Гита осознала, в какие неприятности она сама себя втянула.       Она, потрясенно раскрыв рот, посмотрела на меня. А я, все еще стоя на коленях, мило улыбнулась ей и пожала плечами.       — Да, Гита. Я — офицер.       — Чего вы стоите?!       Юта орала на них, выпучив глаза от ярости, но не повышая голоса, чтобы не разбудить команду и не вовлекать в дело лишних свидетелей.       — БРОСАЙТЕСЬ ЕЙ В НОГИ! Лбы разбивайте! Молите о пощаде!       Гита стояла в нерешительности. Как это она, Гита, самая сильная, самая умелая на курсе, может падать ниц и просить прощения?       Я медленно встала, но не произнесла ни слова.       Юта подступила к Гите вплотную:       — На колени, все трое! И в слезах молите богиню, чтобы Софи вас простила. Если она сообщит Черной душе, завтра утром ваши пустые бошки будут на копьях!       На Гиту было жалко смотреть. Остатки духа покинули ее. Она упала на колени, сию же секунду на коленях оказались ее приятельницы.       — Прости нас, госпожа Софи!       — Тихо! — Юта прикрикнула на них. — Просите прощения тихо! Без шума.       Как было приказано, все трое слезно молили не казнить их, умоляли о прощении, обещали стать самыми послушными подчиненными и предлагали себя в рабство, если, конечно, я сочту их достойными для этого. И делали это очень тихо, шепотом, как велела им Юта.       Послушав, как мне показалось, достаточно, я велела Гите и ее помощницам встать.       Они были все в слезах, лица печальные и скорбные, жалко смотреть.       — Отправляйтесь спать. Я решу, что с вами делать, завтра. Вам понятен приказ?       Троица понуро поплелась вниз по лестнице.       — Поспешите, — я бросила им в спину. — И не забудьте прислать сюда тех, кто по расписанию должен был заступить на вахту.       Когда Гита с подружками исчезли в лестничном проеме, я перевела взгляд на Юту и моих сестричек.       — Спасибо.       Юта весело подморгнула мне в ответ:       — Всегда рады помочь, госпожа офицер.       — Правда. Благодарю вас, девочки. Без вас все было бы хуже.       По палубе застучали торопливые шаги. На мостик взбежали две полусонные воительницы в красных накидках.       — Госпожа! Мы готовы заступить. Просто немного это… Ну, это…       — Заступайте на вахту. Доклад каждые два часа, как обычно. Я буду на корме.       — Так точно, госпожа!