Ты просто болен.

Поздняя ночь. Воздух свежий и прохладный наполняет грудь, заставляя с каждым вдохом просыпаться от находящего сна. Раскольников стоит на мосту, тревожно оглядываясь и пряча окоченевшие ладони поглубже в карман. "Неужто обманул? Или сейчас выйдет с засадой. Это всё было лишь для того чтобы я расслабился? Потерял бдительность? Я уверен, он с ними заодно... " Родион вздрагивает, когда слышит хриплый кашель позади, резко оборачивается, прижимаясь спиной к холодным перилам. Он оглядывает стоящего перед ним Свидригайлова, что ухмылялся, хитро щурясь и разглядывая знакомого товарища. Мутный и пугающий тип. – Вы... Вы запоздали. – поправив рукова пальто, и встревоженно оглядываясь, хмыкнул Раскольников, пытаясь понять, не привёл ли этот ещё кого сюда. И не подслушивают ли их... Свидригайлов уже хотел подать голос, и извиниться за задержку, как чуть дрожащий, вроде бы от холода голос юноши прервал его. – впрочем, не важно. Поскорее говорите о чем хотели со мною толковать, и я уйду. Мужчина вскинул брови в удивлении, когда ему не дали высказаться и оправдаться, но после растянулся в ложно-добродушной улыбке. Тяжко выдохнув мужчина подошёл ближе, доставая табак из внутреннего кармана пальто. – честно... Я думал... Нет... Нет. Надеялся что вы не явитесь на встречу. – хмыкнул он, протягивая табак Раскольникову. Тот нахмурился, поднимая взгляд на Свидригайлова, сунув руки в карманы, давая понять что ничего не хочет брать с его рук, чуть отошёл. – что это вдруг? Назначаете встречу, и надежду таите что я не прийду. Странный. Тот хохочет басисто. – да я же думал что вас сегодня и повяжут... – он вздыхает, и улыбка с лица медленно сходит. Он вставляет сигару меж зубов, – должны были, по крайней мере. Раскольников нахмурился, напрягаясь куда сильнее. Сглотнув, и тихо, судорожно выдохнув, сжал ладони в карманах. – не понимаю о чем вы... Я не виновен и оставаться там мне не следует. Свидригайлов усмехается раздражённо, и начинает тараторить. – Прекратите, Радион. Не стоит обманывать меня... И себя. Впрочем, не суть. Если вас ещё не усадили за решетку, это значит что это случится в скором времени. Я вас уверяю. Он поджигает сигарету, и вздыхает, выпуская тяжёлый, едкий дым. – Вы так скоритесь узнать зачем же я вас сюда позвал. Отнюдь, не только для того чтобы убедиться что вас усадили за решетку. Если бы я был уверен что вас посадят, обговорил бы всё заранее. Раскольников бегает глазами по тротуару, после смотрит на мужчину. – ну так и не томите же. Рыкнул он, и Свидригайлов, стряхнув пепел, увёл взгляд куда то в даль, пряча руки в карманы. – куда ж вы всё спешите, батюшка... Смотрите как красочны улицы Питера по ночам... М..? Не согласитесь? Родион стиснул зубы так, что челюсть заскрипела. – ежели вы не собираетесь вести со мной разговор по делу, я не собираюсь вести с вами беседы о красоте улиц. Я устал, и желал бы скорее вернуться домой. Либо же мы сейчас- – Понял, понял... – сухо перебил его Свидригайлов, и хмуро глянул на собеседника. – Ваша сестра в острой опасности. Я не мог вас не предупредить об этом. Она просила меня умолчать об этом, но как я могу... Раскольников распахнул обеспокоенные, большие глаза в удивлении и страхе за сестру. – как "в опасности"? Что? Что ей грозит? И как же мне не сказала... Не верю! Как она могла вас первей меня оповестить... Лжёте! Вскрикнул тот, наступая на Свидригайлова. Тот поднял ладони вверх, говоря о том что его совесть чиста. – что вы, батюшка! Позвольте выразиться, я даже, в кои-то степени оскорблён. Такая едкая клевета давит на и так проступившие от ваших слов раны. Не в силах больше терпеть, Раскольников хватает того за грудки. – да не молчи же ты, варвар! Что с Дуней?! Мужчина мягко улыбнулся, так добродушно, легонько убирая чужие руки от своего пальто. – не волнуйтесь вы так, батюшка... – протянул он. – Всему своё время... Моё дело было вас... Предупредить... А дальше вам уже решать. Смахнув с плеча Раскольникова пыль, он улыбнулся, и похлопав того по плечу, сунул ладони в карманы, стал неспеша удаляться вдоль моста. Родион смотрит тому в спину растерянно. – как... Да постой же! Он бежит к тому, хватает за плечо, поворачивая к себе, трясёт. – Коль не скажешь мне в чем горе, я уснуть не смогу! Слышишь!? Если ты замешан в этом... Я убью тебя, не пожалею. Не сомневайся, убью. Только тронешь её, и я... – Свидригайлов вздыхает, сводит брови домиком. Он тушит сигарету о чужую ладонь на своём плече, от чего Раскольников вздрагивает, отдергивая руку, отходит от мужчины. – усмерите свой пыл, будьте добры. Я не так низок, что бы Авдотью Романовну обижать. Советую вам это запомнить... Теперь явно оскарбленный, и обиженный, он развернулся, стремительно удаляясь прочь. Радион смотрит тому в спину, потирая свежий ожог, сводит брови к переносице. – я не спущу с тебя глаз... Душегуб проклятый... Обещаю... Убью. Такова моя воля. С этой мыслью Радион покидает мост, и направляется к дому Дунечки, дабы проведать ее и матушку...