космос

      звёзды мешались с горьковатой кровью.       вот идиот. из носа лилась багровая струйка, проходя по губам. эрен нетерпеливо слизывает каплю и следом утирает нос рукавом. на него не должны смотреть.       эрену разбивают нос и рассекают бровь, эрен сбивает костяшки, у эрена космическая россыпь синяков на спине. и всё же, своего он добился. кто бы подумал, что эрен будет драться из-за какой-то девчонки. за какую-то девчонку. это не драки за девочек, как у других мальчиков, нет. просто жан хотел слишком многого, чего не хотела микаса, а эрен хотел, чтобы ближайшая подруга была в порядке, вот и всё. аккерман бы расправилась с ним и сама, и даже без видимых повреждений. но в курсе драки она, конечно же, не была. слишком дурное, чтобы ставить её в известность.       ровно до тех пор, пока его не загребают в ментовку. и тогда от капитана полиции, который, по счастливому стечению обстоятельств, приходится ей дядей, она узнаёт о том, что «её балбес попался на драке и его нужно вытащить». по ту сторону трубки слышится тяжёлый вздох и короткое «я не могу».       эрен торчит в участке ещё с час. за это время заполняют протокол и капитанка ханджи приносит ему кружку чая и печенье. леви кажется, эта женщина слишком мягко относится к пацану, но ему так же кажется, что высказывать ей это ни к чему, она йегера очень жалует. от аккермана в грудь прилетает рулон бумажных полотенец, эрен бормочет короткую благодарность и вытирает отовсюду сгустки крови.       фиолетовые пятна на теле и багряные ручейки на лице и руках формируют собою космос, в котором гаснут звёзды. а звёздами был блеск в его глазах.       но если звёзды горят, значит, они кому-то нужны?       к десяти вечера в дверь стучатся, и она со скрипом открывается.       — можно?       леви поднимет глаза скептически, но вошедшего всё же впускает, кивком давая разрешение. в голубых глазах блещет обеспокоенность.       — как ты… — его обрывают на полуслове.       — микаса позвонила, сказала, что забрать тебя не может.       возражений у капитана, конечно, не было, он с миром отпускает обоих, взяв с армина клятву, что доберутся без приключений на их задницы, а эрену отпустив лёгкий щелбан и назвав чудиком. арлерт на это устало улыбается, аккерман заменял ему отца в последние годы, как микаса сестру.       эрен, хоть и победил в драке, выглядит ужасно. но держится отлично для избитого, ни слова жалоб по дороге домой. армин разглядывает небо, усыпанное белёсыми точками.       йегер помнит с детства, армин космос обожает.       он любит всё далёкое и необъятное, а эрен был близким и вполне себе объятным, вот тебе и исключение из правил. когда космос появляется на его теле, ничего кроме беспокойства в его глазах не наблюдается, ни доли восхищения.       и йегер, конечно, никому и никогда не скажет (даже себе), что третье попадание в участок за весну, вызвано желанием быть замеченным (армином). и граффити на стене в узком проходе — тоже его рук дело, хоть его и не поймали. но если ему нужно внимание — он слабый. а слабость в йегере была под семью замками, вместе с эмоциями, которые ему не нравились. а ещё вместе с дурацкой влюблённостью в лучшего друга детства.       и это как чёрная дыра — тоже часть его космоса. его затягивает и вырваться нет ни малейшего шанса. по-подростковому горячая и трепетная. и армин, вообще, заменяет ему целый космос, и для него светятся все звёзды эрена.       хотя в чёрные дыры засасывает даже свет.       у армина дома всегда тепло и всегда хватает места на троих. у армина всегда сладковатый тягучий запах и всегда есть чай на любой вкус. у армина прижилась куча его вещей — несколько футболок, полотенце, щётка, бритва, тушь, подводка, пара цепей на джинсы; где-то столько же от микасы. разбирать где чьё, когда это не касалось гигиены, особо не приходится. они же друг другу семья.       арлерт кладёт на стиралку его полотенце и одну из футболок, истинного владельца которой опознать вряд ли получится. в душ эрена без обсуждений пропускают первым. горячие струи воды обжигают пораненную кожу и он едва слышно шипит под нос, стирает остатки запёкшейся крови. с длинных волос стекают капли, йегер является хозяину квартиры в растянутой футболке и белье.       и армин, честно, старается дышать.       в руках — йод и ватные диски, на столе пластыри и две кружки зелёного чая («чтоб спал лучше», — объясняется). йегер чувствует жгучее касание и дёргается, йегер чувствует себя ребёнком, когда ему обрабатывает раны его любовь, а он едва ли держится, чтобы не захныкать.       его любовь, какой ужас. как высокопарно. по-тинейджерски.       по-тинейджерски, как май кемикал романс в наушниках, как драные на коленах джинсы, как небрежно собранные пряди и как мечты о поцелуях под лестницей до дрожащих коленок и тягучих бабочек в животе. как синдром отличника на пару с выгоранием, когда хочется быть в центре внимания, но на хорошее сил не остаётся. и всё же, армин на него смотрит. армин сидит сейчас напротив, с убранными за уши пшеничными волосами, слегка прикусив язык наклеивает ему на костяшки пластыри. а йегер с ума по нему сходит. чемы в одних на двоих беспроводных наушниках сменяются на мьюз.       армин закуривает первым. когда он начал, эрен как-то пропустил. наверное, после смерти дедушки. по мнению эрена, курит он дрянь. но сигарету у него всё же стреляет.       — целоваться с курящей девушкой то же самое, что целоваться с пепельницей, — даже не смотря на него, отшучивается.       — а ты предлагаешь?       — предостерегаю, чтобы потом анни не расстраивал.       смеются оба, стряхивают пепел в окно кухни. в свете лампы на вытяжки всё нечёткое и волшебное. в глазах эрена сверкает изумруд, в глазах армина он видит вселенную. у них и остаётся она на двоих улыбка и потупленный взгляд.       — а вообще, я был бы не против.       — что?       — поцеловаться с тобой, — йегер выпаливает, вспыхивает моментально, армин улыбается неловко.       — вот с пепельницей и целуйся, — встаёт со стула и в его наушнике музыка начинает барахлить.       эрен чувствует, что он невыносимый дурак, а следом чувствует чужие губы на своих и привкус вишнёвого марвела на них же. недокуренная сигарета остаётся тлеть на подоконнике. всё как в мечтах, с бабочками в животе и дрожащие коленки. лестницы не хватает, правда. йегер отрывается на секунду и спустя миг уже приживает арлерта к стене. на часах половина двенадцатого, завтра занятия на восемь, и сексуальной фантазией эрена оказывается их прогул, и плевать, что выпускной класс и экзамены на носу, майские ночи слишком обворожительные, чтобы в них спать. потому что в майские ночи зажигаются новые звёзды в их одном на двоих космосе.