На краю срыва

Доен просыпается тяжело и медленно и сразу чувствует, как у него саднит горло и жжет глаза, но он усердно фокусирует зрение, тут же натыкаясь взглядом на королеву, сидящую в кресле около его постели. Омега приподнимается, чтобы ее поприветствовать, но та только подрывается с места, укладывая его обратно. - Не стоит вставать, Доен. Полежи. К тебе еще не пришли силы. Доен чувствует ужасную слабость во всем теле и внутри. Это было похоже на состояние после родов, однако сейчас ощущалось куда тяжелее. Наверное, из-за того, как воспоминания поглощают его. Юта. Мертв. - Юта... Где Юта? У королевы сжимается сердце от того, насколько слаб был этот обычно мелодичный голос, и как Доен был бледен. Он лежит, укрытый теплым одеялом, и пристально глядит на женщину в ожидании ответа. - Пока он лежит в отдельной комнате. Там тихо и спокойно, никто и ничто не потревожит его до захоронения. Я подумала... ты захочешь с ним проститься. Доен прикрывает глаза, сдерживая слезы, и вспоминает за этот короткий миг каждый момент, проведенный с Ютой. Какой он был яркий. Какой живой. Какой верный. - Я хочу, чтобы Юту похоронили на нашей родине рядом с усыпальницей моей семьи. Прошу Вас, прикажите все подготовить к этому отъезду, я же напишу письмо своей семье с просьбой. Я приду к Юте перед отправкой. - Конечно, я все сделаю, как ты желаешь. Ни о чем не волнуйся. Доен благодарно ей кивает, слабо прикрывая глаза, а затем все же тихо спрашивает: - Сколько я спал? Надеюсь, Джемин не беспокоится и ни о чем не знает. - Ты был без сознания всю ночь. Джемин ни о чем не знает, конечно же, однако... я понимаю, твое сердце болит, и ты до сих пор не до конца осознал все, но... ты знаешь, кто убийца? Доен знал, что это сделал Джонни. Убил его Юту. Однако еще он осознавал даже в такой слабости, кто отдал этот приказ, и вспоминает, что в глазах Джехена даже чувства вины не промелькнуло. Он ведь даже не сожалел о том, что сделал. Только глядел тогда на Доена влажными глазами с приподнятым подбородком. Он снова чувствовал свое превосходство, и Доен был намерен это прекратить. - Я не знаю. Когда пришел, то увидел уже только Юту на полу. Больше ничего подозрительного не заметил. Ее Величество только кивает, а затем покидает покои. Джехен же расхаживал из угла в угол в одной из комнат и нервно потирал руки, не зная, что ему делать. В голову не приходило совершенно какого-либо оправдания или аргумента в собственную защиту, а в том, что его отец догадался обо всем, он не сомневался. Король слишком Доена любил, почти как своего родного сына, и действительно повелся на его милый и невинный образ благородного принца. Теперь на стороне Джехена не было никого, кроме Джонни, что теперь стоял у стены все это время. Он был бледен и явно не спал всю эту ночь, и Джехен оглядывает его с головы до ног, размышляя о том, что же он натворил, чтобы сделать Доену больно. Жизнь Юты в глазах Джехена была ничтожна, слишком мелка, слишком ничего не значила, чтобы о чем-то сожалеть, и единственное, чего альфа мог бы устыдиться, - это того, что Доен теперь был так слаб. Он из-за собственной боли даже не понял, каковы были намерения Джехена. Как он теперь хотел этой ответной любви, но омега больше не желал его видеть. Джехена отец вызывает к себе слишком неожиданно, и тот, понимая, что его жизнь слишком драгоценна, чтобы вот так ее губить руками короля, делает тот самый шаг. В тронном зале король сидит, возвышаясь над всеми, и даже не смотрит в сторону сына, не давая даже шага сделать к себе поближе. Джехен стоит перед ним, склонив голову и ожидая каких-то слов, а у самого руки мелко дрожат от страха. Он отца любил, тот был справедливым, мудрым и милосердным, однако всегда его боялся. Джехен прекрасно понимал, что его отец не просто родитель, но еще и его повелитель. - Ты можешь не оправдываться в моих глазах, поскольку я все прекрасно понял еще в тот момент, как увидел твои глаза сегодня ночью. Я всегда растил и воспитывал тебя с мыслями, чтобы быть честным, благоразумным и добросердечным. Чтобы ни одно твое действие или слово не заставляло кого-либо страдать. Однако еще два года назад ты не внемлил моим словам и намекам. Принц Доен... ты сам его выбрал, я не давил на тебя, поскольку мы с матерью хотели для тебя лишь счастья и долговечного брака с тем, кто наполнял бы твое сердце одной радостью. Мне неведомо, отчего ты так возненавидел его. Он так добр, мил, благороден. Доен все тебе простил - и позорные карточные игры, и ночные уходы из дворца, и избиения. Какого недостойного сына я вырастил! Последние слова мужчина почти выплюнул, наконец, обращая внимание на Джехена. У альфы все внутри холодеет от этих слов, от этого презрения и разочарования, что теперь отец испытывал к нему. - Конечно же, я уверен, что это не ты лично убил слугу, однако мне интересно, для чего ты приказал лишить его жизни. Джехен сглатывает, чтобы смочить пересохшее горло, и отвечает: - Он... соблазнил моего мужа. Ревность затмила мой разум, повелитель. - Есть доказательства непристойного поведения принца Доена? - Нет, но... Джехен вздрагивает, когда король резко повышает голос и поднимается с трона: - Тогда как ты смеешь обвинять его в подобном?! Да даже если бы и были хоть самые веские доказательства, в чем был повинен тот юноша?! Ты мог развестись, мог решить этот вопрос лично с принцем, в конце концов, предать слугу суду, но все, что ты в итоге сделал, так это совершил гнусное преступление, пусть и чужими руками! Джехен поднимает голову, уверенно глядя на отца: - Я с принцем разводиться не намерен, как и он со мной. Да, я совершил ошибку, лишив слугу жизни, однако я своей цели достиг - принц теперь целиком и полностью мой, никто не смеет его касаться даже желанным взглядом, кроме меня. Это Вы меня всегда учили добиваться своих целей несмотря ни на что! Кажется, это злит отца только сильнее, и он буквально подлетает к альфе, гневно крича: - Презренный! Ты еще смеешь меня обвинять в собственных преступлениях и ошибках?! Сейчас же говори, кому ты приказ отдал! Джехен выпаливает: - Джонни! Джонни его убил, с него и спрашивайте за все! Король вдруг затихает, будто глядя на своего сына другими глазами. Будто он лишь сейчас увидел его истинную сущность, и это настолько пугает и поражает его, что мужчина резко выдыхает. Джехен... Его сын, его единственный сын. Его надежда и будущее. Его гордость и продолжение. Его кровь. Он не был тем благородным и любящим юношей, которого всегда видели в нем отец и мать. Он всегда был чудовищем - без души, без сердца, без какого-либо сострадания. Джехен не понимал ценности человеческой жизни, не мог сострадать, не мог любить. Мог лишь ненавидеть и проявлять жестокость. - Прочь. Этого тихого слова Джехену достаточно, чтобы в ту же секунду скрыться за дверями. Доен просыпается от звука упавшего подноса и подрывается с места, замечая какого-то юношу, который склонился перед ним. Принц зло спрашивает: - Кто ты и что делаешь в моих покоях? - Простите, Ваше Высочество. Её Величество послала меня к Вам в услужение, я... - Вон. Слуга удивленно поднимает голову, и его голос дрожит: - Что? Доен подходит к нему, повышая голос, и грубо выволакивает юношу из покоев под руку: - Я сказал, прочь отсюда! Не смей попадаться мне на глаза, иначе не пощажу! Юта мой слуга! Доен захлопывает двери и прислоняется спиной к ним, сползая на пол. Ах, как же горько и пусто было без Юты теперь, и Доен снова плачет, уткнувшись лицом в собственные холодные ладони. Он теперь даже не понимал, как жить в этом дворце дальше без него.