Будь по-твоему

      — Гермиона, ты потрясающе выглядишь! — восторженно воскликнула Джинни, обходя подругу по кругу и придирчиво разглядывая.       Завтра в Хогвартсе состоится Рождественский бал, после которого студенты разъедутся по домам на каникулы. Младшая Уизли буквально насильно притащила Грейнджер в магазин волшебной одежды в Хогсмиде. Джинни считала, что ничто не способно поднять дух девушки лучше, чем новое платье, тем более повод для этого самый подходящий.       Последние три недели рыжая, как могла, поддерживала подругу. Гермиона весьма расплывчато поведала ей о размолвке с Малфоем и Ноттом; Джинни мало что поняла из ее рассказа, кроме того, что подруга утверждала, что все в прошлом. Отбросив причины подавленного состояния Грейнджер, Уизли решила, что во что бы то ни стало обязательно вытянет подругу из этого безразличного состояния — Джинни понимала, что значит расставание и знала, что в этом случае помогут лишь время и дружеская поддержка.       — Ну не знаю, — немного устало протянула Гермиона, всматриваясь в отражение в зеркале. — По большому счету, мне все равно. Я ведь даже не собиралась идти туда.       Дни сменяли ночи; медленно, но верно, девушка приходила в себя. Сначала она не могла поверить в то, что случилось, и до последнего отказывалась принимать данность, потом злилась на себя и несмешливую судьбу, теперь она смирилась; сердце ныло в груди, но кровью больше не обливалось. Гриффиндорка признала, что плохо разбиралась в людях и впредь пообещала себе быть более осторожной.       Свободное время она вновь стала проводить в окружении книг и изредка в кругу друзей. Джинни не отходила от нее ни на шаг, что иногда приводило Грейнджер в бешенство, но видя в зеленых глазах подруги искренние переживания, сразу же остывала. Рон полностью посвящал себя тренировкам и Лаванде, Гарри часто пропадал с Паркинсон. Недавно Джинни поведала, как ходила на свидание с Забини, на котором странным образом атмосфера из юмористической так и не перетекла в романтическую; рыжая решила не торопить события. Так или иначе, но Гермиона не хотела, чтобы Джинни нянчилась с ней и все чаще и чаще пропадала в библиотеке. Еще с детства девушка заметила, что погружаясь в чтение, она могла отвлечься от чего угодно. В начале этого учебного года у нее была цель — сдать все ЖАБА на «превосходно», к которой она шла теперь с двойным усердием.       Страсти поулеглись; видя, что ни Нотт, ни Малфой больше не ходили вокруг нее, сплетники переключились на более интересные и животрепещущие темы. Например, на отчаянно-безбашенные выходки слизеринского принца, который в последнее время нашел себя в бесконечных попойках и кратковременных интрижках. Его даже временно сняли с должности капитана и поставили вместо него Теодора, но, казалось, блондину было плевать. Нотта Гермиона не слышала и не видела — парень отсутствовал даже на совместных парах. Решив перестать терзаться, Гермиона больше не задумывалась о причинах. Драко никак ее не беспокоил и об обете не напоминал — через три недели истекал срок его срок и вскоре она забудет об этом навсегда. Каждый раз, видя его с новой девушкой, Гермиона убеждала себя, что ей должно быть все равно и почти верила в это; блондин на нее и вовсе больше не смотрел. Все вернулось на круги своя, но легкости бытия девушка не чувствовала. Джинни говорила, должно пройти время.       — Перестань; в этом белом платье ты похожа феникса, что возродился вновь! — преувеличенно восторженно восклицала Уизли, поднимая волосы подруги наверх в подобие прически.        В зеркальном лабиринте примерочной по меньшей мере семь отражений Гермионы и Джинни повторяли все движения девушек. Теплый мерцающий свет мягко подсвечивал и выравнивал кожу, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки, делая обновку еще более желанной.       — У фениксов красные и золотые перья, — недоумевающе возразила Гермиона и аккуратно расправила невесомую ткань на своем животе; она действительно была очень хороша в этом платье.       Вечернее платье без бретелей и корсетом со струящимся шлейфом подошло бы даже королеве. Гермионе оно сначала показалось слишком вычурным, но Джинни настояла на примерке и не прогадала.       — Не суть, — рыжая склонила голову набок, разглядывая Гермиону и ее отражения. — Ты поняла, что я имею ввиду. И что значит, ты не собиралась идти? А как же тот парень? Как его… Курт?       Вопрос сбил Грейнджер с толку; она вскользь упомянула Стоуна при подруге и благополучно забыла, но Джинни нет.       — Я не дала ему никакого ответа.       — Уверена, положительный будет в самый раз, а даже если и нет, то просто проведешь время с друзьями, потанцуешь с Роном, выбесишь Лаванду…       Девушки, переглянувшись через зеркало, звонко рассмеялись. Как и положено младшей сестре, Джинни слегка недолюбливала девушку брата.       — Иногда я задаю себе вопрос, — Уизли неловко запнулась, опустив глаза. — Почему Рон выбрал ее, а не тебя?       — Лаванда понимает его лучше меня, — мягко улыбнулась Гермиона. — А я слишком часто заставляла его учиться; это мало кому понравится. К тому же, Рон не мой типаж.       — А кто твой типаж? — оживилась Джинни. — Брюнеты? Блондины? — но тут же осеклась.       Гермиона хмыкнула, покачав головой. Подруга носилась с ней, как с хрустальной вазой.       — Брюнеты, Джинни, брюнеты. Давай уже купим это платье и сходим за перьями — мои все растерялись.       Уизли согласно закивала:       — А потом сразу в «Сладкое королевство»! Хочу ванильный пудинг!       — Хорошо.       — Только я заберу твое платье в свою комнату — боюсь, Лаванда ненароком испортит его, если увидит такую красоту!       — Джинни, ты перегибаешь палку, — Гермиона расстегнула молнию на спине, придерживая корсет на груди. — Лаванда славная.       — Я знаю, — цокнула Джинни, выходя из примерочной. — Просто хочу немного поработать над ним!       — Но это платье в пол, его нельзя укорачивать, — непонимающе нахмурилась Грейнджер.       — Я знаю! — из коридора послышался раздраженный голос подруги.       Переодевшись в форму и теплую мантию, Гермиона потрогала платье и слабо улыбнулась. Все же новое платье — лекарство для женской души.

***

      Со стороны казалось, что Драко Малфой ушел в веселый отрыв, некоторые даже завидовали ему. Что могло быть лучше, чем беззаботно раствориться в бутылке отменного алкоголя в компании ненавязчивой милашки? Малфой знал ответ на этот вопрос, но упорно запрещал себе признаться в этом. Это просто не могло произойти с ним, только не так. Только не она.       С каждым днем он все глубже и глубже тонул в этом отрицании. Забини, посоветовавший парню выбивать клин клином, уже жалел о своем глупом совете — очень скоро мулат понял, что друг потерял чувство меры. Скоро это станет известно всем — от профессоров до левых обывателей магического мира; только личные запасы антипохмельного и бодрящего зелий Забини удерживали потомственного аристократа на плаву. Блейз всерьез подумывал рассказать о проблеме Люциусу и Нарциссе, но боялся, что друг не простит ему этого никогда и поэтому пока пытался справиться своими силами. Объединив усилия с Вивьен, слизеринцы заметали все следы кутежей Малфоя.       Даже у кицунэ меньше хвостов, чем было у Драко по всем предметам, но это не имело большого значения для него. Пытаясь отвлечься и забыться, он снова и снова возвращался к тому, от чего убегал, только с каждым разом слизеринцу было все более и более тошно от самого себя. И сейчас, стоя в коридоре седьмого этажа под синим огнем факела, Малфой был сам себе противен, но одновременно с этим парень ощущал небывалое предвкушение — он сорвался и летит прямо в бездну.       Вечер пятницы блондин провел ища ту, от которой так долго шарахался. Он еще ничего не решил, но захотел посмотреть, что будет. Не желая прочесывать Хогвартс и его окрестности, слизеринец пошел самым легким путем — притаился в тени коридора по дороге в гостиную Гриффиндора. Драко ждал уже больше двух часов, но терпеливо ждал возвращение девушки. В конце концов, она обязательно покажется.       Толпы гриффиндорцев сновали туда-сюда и, пока не село солнце, ему приходилось прибегать к чарам невидимости. Малфой стал всерьез опасаться за свою затею — ему хотелось поговорить наедине, а не на виду у всех. К его счастью, ближе к отбою поток львят неизбежно иссяк; за последние десять минут мимо не прошло ни одного студента. Вскоре ожидание было вознаграждено — Драко послышал звонкие и отрывистые шаги; он готов был отдать руку на отсечение, утверждая, что это шаги Грейнджер. Блондин узнал ее и почувствовал злую необъяснимую радость от предстоящей встречи.       Девушка шла по коридору и, несомненно, торопилась, прижимая к груди пакет со сладостями. Ее буйная грива развевалась за ровной спиной, а глаза выдавали беспокойство; Драко ухмыльнулся, покидая убежище и выходя на красную ковровую дорожку, в конце которой был вход в гостиную Гриффиндора.       Едва услышав шаги за спиной, Грейнджер резко развернулась и обомлела. Брови удивленно взлетели, а рот изогнулся в болезненной гримасе. Этого парня ей не хотелось видеть.       — Так-так, и почему в такое позднее время ты еще не в своей гостиной? — с неприятной ухмылкой на устах Драко осмотрел девушку с ног до головы; гриффиндорка сжала пакет в руках и невольно отступила назад;       Парень медленно подходил ближе, нервно сжимая палочку в руке.       — Ты не староста, чтобы делать подобные замечания. И я, в отличие от тебя, уже почти в своей гостиной, — Гермиона поджала губы, недружелюбно встретив взгляд серых ледяных глаз.       Мерлин, ну почему Джинни, когда она так нужна, ушла искать профессора Вектор? Разговоры с Малфоем наедине не сулили Гермионе ничего хорошего.       Враждебность во взгляде девушки ожесточили сердце парня. И на что он рассчитывал? Он бы сам себя не простил за все, да то ли еще будет.       — Пойдешь завтра на бал со мной, — Малфой мрачно усмехнулся, расслабленно засовывая руки в карманы мантии; от негодования девушка потеряла дар речи; Грейнджер вспомнила, что решила быть сильной.       — Не пойду, — прошипела гриффиндорка, ощущая на запястье неприятное покалывание — обет все еще имел власть над Гермионой. Ноги едва не сгибались в коленях.       Губы Малфоя дрогнули, он угрожающе навис над девушкой.       — Ты знаешь, что пойдешь. И передавай Стоуну, что он пролетает.       От такой наглости рот гриффиндорки приоткрылся, а глаза распахнулись. Ее воинственный настрой на мгновенье обескуражил Малфоя, но раз она не хочет по-хорошему, то всегда можно по-плохому.       — Малфой, оставь меня в покое. Ты сам сказал, что я надоела тебе. Хватит с меня твоих игр, — жжение на запястье девушки распространилось на всю руку.       — Я сам решу, когда хватит, — низко прорычал Малфой.       — Да что тебе нужно? Я не твоя подружка! Найди себе кого-нибудь другого!       — Это ревность в твоем голосе? — веселясь, Драко облизал губы; ревность означала бы, что он все же небезразличен ей. — Хочешь сказать, что что-то чувствуешь ко мне?       — Я пойду с тобой, — Гермиона мрачно смотрела исподлобья и цедила слова — обет заставлял повиноваться. — Но, клянусь Мерлином, я лучше умру на месте, чем снова пойду у тебя на поводу или поверю хоть одному твоему слову. Больше я не твоя игрушка.       Не дожидаясь ответа, Грейнджер развернулась на каблуках и пошла в дом своего факультета. Ее сердце, словно умирающая птица, неистово билось, но гриффиндорка ни за что больше не покажет, какое влияние он имеет над ней. Он, а не обет. Грейнджер слушала его злые надменные слова, но смотрела на красивые губы, нет так давно ласкавших ее и многих других. Девушке снова стало горько.       Драко остался стоять в коридоре. Грейнджер даже не соизволила оглянуться. Она стояла так волнующе близко и несколько мгновений злость боролась с этим странным чувством, чтобы в итоге победить. Он не ожидал теплого приема, но и откровенной враждебности тоже. Закрывая глаза на собственные пороки, Малфой сосредоточился на ее непокорности. По-плохому, значит, по-плохому.

***

      Уизли постаралась на славу. И без того восхитительное платье Гермионы стало поистине великолепным.       — Мерлин, Джинни, это что, моя грудь? — Грейнджер удивленно разглядывала свой профиль. — У меня появилась грудь!       Польщенная гриффиндорка скромно пожала плечами:       — Немного поработала над корсетом, — девушка сидела на деревянном стуле перед подругой.       — Знаешь, — растерянно призналась Гермиона, крутясь перед зеркалом в гриффиндорской спальне Джинни. — Я не узнаю себя, но мне нравится.       — Перемены тебе к лицу. Думаю, это то, что тебе нужно.       Два часа рыжая боролась с неукротимыми волосами подруги, теперь собранными в высокий гладкий хвост; и ни намека на кудри. Джинни нанесла на ресницы подруги немного туши, подчеркнула брови, а губы Грейнджер она накрасила темной вишневой помадой.       — Помада сладкая на вкус, — хихикнула Уизли, заметив, как Гермиона водит пальцем по контуру губ, ставшими немного более пухлыми. — Ты как Снежная королева; тебе идут чистые холодные цвета. Надеюсь, твой Кай оценит по достоинству.       Уизли словила от подруги крайне не свойственный той ледяной взгляд и стушевалась:       — Шутка! Шучу.       — Ты сама как героиня сказки, Джинни, — смягчилась Гермиона, разворачиваясь к подруге.       Уизли поднялась со стула и встала рядом:       — Да, сегодня я — Красная шапочка!       Гермиона хихикнула — она догадывалась, что подруга приведет именно это сравнение. Джинни мастерски трансфигурировала свое любимое красное платье, которое теперь туго охватывало ее стан, а книзу становилось свободным. Платье дополняла красная мантия, которую Джинни, недовольно хмурясь, стянула и бросила на кровать.       — Нет; пожалуй, это лишнее. Все же мы идем на Рождественский бал, а не на вечеринку в честь Хэллоуина.       Под капюшоном мантии Джинни скрывала милые упругие кудряшки, что были ей так к лицу.       — Ты красива, — отметила Гермиона, улыбаясь.       — Как и ты, — подмигнула Уизли.       Грейнджер, вмиг растерявшись, повернулась к сестре Рона.       — Я должна тебе кое-что сказать.       — Вся внимание, — Джинни не уловила тревожности в голосе Гермионы; девушка искала глазами свою сумочку. — Говори.       — Я иду с Малфоем, — на одном дыхании произнесла девушка.       Забыв про сумочку, Джинни недоверчиво ответила:       — Но он же променял тебя сначала на Натали из Пуффендуя, потом на Линду с Когтеврана… Не понимаю…       — Это просто бал и ничего больше; не бери в голову, — убедительно произнесла Гермиона, делая глубокий вдох. — Хотела, чтобы ты знала заранее.       Пару секунд зеленые глаза недоверчиво сверлили Грейнджер.       — Ладно, как скажешь. Мне точно не о чем беспокоиться?       — Точно, — как можно более беззаботно произнесла Гермиона и принялась демонстративно рассматривать свои белые туфли с острым носом.       Джинни хмыкнула, но ничего не сказала. Заметив на подоконнике маленькую сумочку из стеклянных бусин, девушка облегченно выдохнула:       — Вот ты где! Акцио «сумочка»!       Гермиона, неловко улыбаясь, подошла к двери:       — Идем? Начало через десять минут.

***

      — Друг, это чертовски отвратительная идея! — Блейз закрыл ладонью рот и не мигая смотрел на Драко; тот делал вид, что не понимал опасений мулата и ухмылялся.       Оба слизеринца в строгих костюмах с иголочки и торжественных мантиях стояли у лестницы в вестибюле, ожидая спутницу Малфоя. Блейз умышленно остался без пары и решил действовать по обстановке; до этого момента слизеринский староста и не подозревал, кого друг пригласил на бал; думал, это будет очередное мимолетное увлечение.       — Грейнджер плохо влияет на тебя, — мулат привел слабый довод, судорожно соображая, как отговорить друга от очередной глупости; еще Забини терзала мысль, что Малфой что-то задумал; что-то очень нехорошее.       В вестибюле было не протолкнуться — зал наполнился нарядными студентами; негласно это было местом встречи со своей парой перед балом. Здесь стоял гул из восторженных голосов и музыки, доносящейся из Большого зала.       — Расслабься, Забини, — Драко дружелюбно похлопал мулата по спине. — Это всего лишь бал, а ты уже строишь теории заговора.       — Хотелось бы в это верить, — задумчиво бросил итальянец в никуда.       Головная боль от Малфоя и его загонов отлично помогала Блейзу отвлекаться от собственной настоящей головной боли — парень считал дни до каникул, чтобы покинуть Хогвартс хоть ненадолго. Пэнси убивала его и теперь Забини стало не до сожалений о потерянной любви. Салазар, какая ирония! Блейз проклял сам себя.             Драко то и дело бросал нетерпеливые взгляды на лестницу и был вознагражден за ожидание — держась за поручень, по ней спускалась Грейнджер; Блондин невольно сглотнул, в его глазах Забини увидел едва прикрываемый малфоевской ухмылкой восторг. Проследив за направлением взгляда друга, мулат наткнулся на двух гриффиндорок, разительно отличающихся от самих себя, но от этого не менее прекрасных.       — Салазар, Малфой! Если бы не твоя одержимость Грейнджер, я бы приударил за ней!       — Если так тянет на Гриффиндор, то советую присмотреться к Уизли, — Драко голодными глазами пожирал Гермиону; Забини может поддевать его сколько угодно, ему плевать. — Говорят, он неплохо управляется с метлой.       — Чего? — брови мулата недоуменно приподнялись, он резко переключился на друга; что за неприятные намеки?       Блондин злобно хмыкнул и, не дожидаясь пока Грейнджер грациозно преодолеет последние пять ступеней, широкими шагами преодолел разделяющее их расстояние и подал ей руку.       — Грейнджер.       Девушка сжала вишневые губы, но руку приняла; ухмылка Малфоя стала еще шире, его пальцы стали беспорядочно сжимать ладонь девушки, выдавая нервозность.       Джинни подошла к Блейзу и обменялась с ним настороженными взглядами.       — Уизли, — Забини непринужденно улыбнулся, на его лице не осталось ни капли озадаченности или тревоги — он был из тех парней, что считали недопустимым грузить девушку проблемами. — Если ты Красная Шапочка, то я твой Серый Волк. — Блейз задорно прищурил глаза, встретив лукавую улыбку гриффиндорки и, облизав губы, добавил:       — Если ты не против.       Джинни звонко рассмеялась, задрав голову.       — Хорошо, но до тех пор, пока по твою душу не явится Охотник.       — Твой брат? Надеюсь, он нам не помешает.       Рыжая, выдержав недолгую паузу, вложила ладонь в протянутую руку мулата. Драко и Гермиона одновременно почувствовали себя неловко, наблюдая, как их друзья обхаживают друг друга. Малфой прочистил горло:       — Увидимся на балу, — блондин потянул Грейнджер за собой в Большой зал;       — Эй, друг, подожди! — внезапно возразил мулат, переглядываясь с Джинни, и отправился со своей новообретенной парой следом за ними.       Губы Драко дернулись от раздражения; он, все еще тиская руку Грейнджер, остановился и прямо посмотрел на Блейза:       — Мне не нужна нянька.       Определенно, Забини и рыжая не вписывалась в представления Драко об этом вечере; в нем было место лишь для него, Грейнджер и… кое-кого еще.       — О чем ты говоришь? — Забини мгновенно раскусил друга и прикинулся дурачком. — Потусим вместе? Можно сказать, это двойное свидание!       Грейнджер хмыкнула от фарса мулата.       — Боюсь, Гермиона никогда не захочет идти с Малфоем на свидание, — зеленые глаза Уизли презрительно взирали на блондина; его присутствие тяготило ее, девушка переживала за подругу, которая из-за него собирала себя по кусочкам.       — Джинни, — устало пробормотала Грейнджер, закрывая глаза; лучше бы она ничего не рассказывала подруге, чтобы та не терзалась понапрасну; иногда полуправда хуже лжи.       Драко напрягся, выпрямляясь в натянутую стрелу и задвигая Грейнджер за свою спину.       — Что ты имеешь ввиду, Уизли?       — Ты бы не мог просто отвалить от моей подруги? — Джинни никогда не боялась говорить напрямую; она была терпелива с Гермионой, но с ним не будет.       Пытаясь потушить разгорающееся пламя скандала, Забини неосознанно потянул Джинни на себя. Студенты вокруг заинтересованно косились на них — надо же! Малфой снова с Грейнджер!       — А не могла бы ты не совать свой нос в чужие дела? — Драко презрительно сощурился; Уизли, не скрывая ненависти, смотрела на него снизу-вверх. Она не собиралась нападать на Малфоя, но не сдержалась.       Забини принял единственно верное решение:       — Джинни, пойдем поговорим, — мулат потянул рыжую подальше от друга; они найдут их чуть позже, когда Уизли немного отойдет.       Гриффиндорка и слизеринец растаяли в толпе. Малфой развернулся лицом к Грейнджер.       — Нажаловалась на меня? — голос блондина сочился насмешкой. — А говорила, что я ничего не значу.       Драко бегло прошелся глазам по лицу гриффиндорки, отмечая аккуратный макияж. Она была хороша.       — Я никогда не говорила такого. Ты все переворачиваешь, — тихо ответила Гермиона в сторону; встречаться с его взглядом не хотелось.        Длинными пальцами Драко взял девушку за подбородок и аккуратно развернул к себе:       — Продолжаешь брыкаться? К чему бы мы не пришли сегодня, не забывай про желание.       Грейнджер, недовольно поджав губы и сверкнув глазами, скинула руки парня со своего лица.       — Мои глаза радуются, глядя на тебя, — Малфой снова одарил ее оценивающим взглядом и недобро улыбнулся.       Девушку передернуло — такие же слова говорил ей Люциус, унижая.       — Ты можешь растопить самое холодное сердце, — задумчиво произнес Драко в никуда; его взгляд на пару мгновений застыл; опомнившись, парень приобнял девушку за талию и они направились в Большой зал.

***

      Едва переступив порог Большого зала, Гермиона и ее неоднозначный спутник попали в Хрустальный замок. Права была Джинни, сравнивая Гермиону со Снежной Королевой — девушка прекрасно вписывалась в сказочную атмосферу зимнего бала. Повсюду стояли ледяные статуи сказочных существ, в воздухе витали волшебные снежинки.       После короткой речи директора, которую слизеринец и гриффиндорка благополучно пропустили, начались танцы. Зал погрузился в полумрак, а лучи светомузыки окрашивали белоснежное убранство всеми цветами радуги. То здесь, то там располагались многочисленные столики с безалкогольными напитками.       Танцевальная музыка грохотала; казалось, грани между факультетами стерлись — сейчас здесь не было гриффиндорцев, когтевранцев, пуффендуйцев и слизеринцев; были лишь счастливые студенты Хогвартса, которые завтра утром попрощаются и разъедутся на каникулы до следующего семестра.       Мельком осмотрев толпу, Малфой наткнулся на полный ненависти прищур Уизли-старшего в цепких объятиях Браун и отвернулся. Сбитый с толку Рональд наклонился над ухом своей девушки, сбивчиво шепча и наступая ей на ноги. Лаванда театрально закатила глаза.       Драко повернулся к Гермионе, которая всем видом выражала недовольство. Малфой догадывался, что она все еще злится. Возможно, сегодня он принесет ей извинения, в своей манере, разумеется.       — Я внезапно понял, что мы много чего делали, — слизеринец выдержал паузу, за которую Гермиона успела покраснеть, прикусив губу. — Но никогда не танцевали. Предлагаю исправить это упущение прямо сейчас.       Драко странно улыбнулся, потянув девушку на танцпол в центре Большого зала. Гермиона послушно шла за парнем. Среди мелькающих в ритме музыки тел, Грейнджер встретилась глазами с Ноттом, а затем и с Келли, блаженно тающей в его руках. Гриффиндорка, закрыв глаза, повернулась к ним спиной. Быстрая динамичная песня сменилась медленной, давая Малфою повод прижаться к Грейнджер. Настойчивые руки сминали талию девушки, поглаживая. Гермиона, в отличие от Малфоя, старалась отвести взгляд; Драко же, казалось, питался ее эмоциями, то и дело щурясь и усмехаясь.       — Чего ты добиваешься? — не выдержала Грейнджер, чувствуя его пальцы на своих ягодицах. — Снова решил поиграть?       — Даже если и так, — Драко игриво зарылся носом в гладкие волосы Грейнджер. — Что в этом плохого?       Мрак был ему на руку — в темноте он мог делать все, что хотел. Аккуратно отодвинув прядь волос за ее ухо, Малфой прикусил мочку.       Гермиона судорожно вздохнула — ее грудь терлась о его живот; тончайшая ткань корсета будоражила соски; все это было неправильно — прежде всего, гриффиндорке хотелось доказать себе, что слизеринский принц не имеет над ней власти; пока что выходило наоборот.       Девушка немного отстранилась; когда до нее дошел смысл его слов, Грейнджер вспыхнула:       — Что плохого? Что плохого, в том, что ты играешь на моих чувствах, Малфой? Ты серьезно?       — Значит, чувства все же есть? — властные руки неторопливо поднимались по талии девушки к груди. — Скажи.       Низкий требовательный тон взывал к чувствам, которые девушка старательно, но безуспешно, душила все эти дни; просыпаясь, они тянулись к своему источнику, а обет, разливаясь режущим покалыванием на коже, подстегивал.       — Есть, — на выдохе призналась девушка, глядя в торжествующие серые глаза.       Улыбнувшись блаженной улыбкой, Малфой прикрыл глаза, притягивая Грейнджер за талию. Ладони девушки сомкнулись за его шеей; стиснутая руками слизеринца, Гермиона признала свое поражение и крепко зажмурилась.       — Как хорошо, что ты не умеешь врать, Грейнджер — от самодовольства в голосе Драко девушку передернуло.       — Какой же ты! — гриффиндорка несильно толкнула Драко в грудь, отстраняясь.       Девушка смахнула непрошенную слезу и намеревалась уйти, но слизеринский ловец поймал ее за руку.       — Куда-то собралась? — Драко ехидно ухмыльнулся, сжимая ее тонкую ладонь. — Пойдем, выпьем.       Они отошли к стене, возле которой стоял небольшой стол, на котором стоял графин и несколько бокалов. Гермиона взяла один из них и прикрыла глаза, пригубив напиток. Чары, наложенные на бокалы, делали воду в них напитком, который человек желал в данный момент. В безалкогольный, разумеется.       Не томясь муками выбора, Гермиона загадала холодную воду и наслаждалась ее освежающей прохладой. Малфой достал из кармана мантии маленький пузырек из темного стекла, откупорил его и, не скрываясь, вылил содержимое в свой бокал.       — Что это? — насторожилась Грейнджер, замерев со свои бокалом в руках.       — То, что сделает это пойло для детей огневиски, — отмахнулся слизеринец, выпивая напиток с зельем.       Гермиона безразлично пожала плечами — пусть заливает в свой поганый рот все, что хочет. Закончив, Драко крепко взял Гермиону за руку и повел на выход. Грейнджер тщетно пыталась вырвать руку из его мертвой хватки; пока она была на людях, ей и ее сердцу ничего не угрожало. Слишком хорошо она помнила ту боль, что испытала, увидев Малфоя с той пуффендуйкой.       Они вышли в коридор перед Большим Залом, за дверями которого грохотала музыка. Здесь, как и в зале, тоже было много народа. Малфой повел их в примыкающий пустой коридор и всем телом прижал девушку к стене. Почувствовав его сильные бедра своими, Гермиона судорожно вздохнула. Лихорадочный блеск серых глаз не успел погаснуть, когда Грейнджер почувствовала его губы на своих. Драко запустил ладони в волосы девушки и прижал к себе. Парень запустил язык в девичий рот, лаская все, что встречалось на его пути. Гермиона ожидала почувствовать привкус огневиски, но чувствовала только слабый терпкий вкус; мысли об этом терялись на фоне настойчивых прикосновений. Девушка начала терять голову — Малфой обрушил на нее всю свою страсть и нетерпение. Со стоном закрыв глаза, она, проклиная свою слабую волю, подалась навстречу его рукам и губам. Электричество между ними растекалось по коже и поднимало волоски на руках. Рваное дыхание Малфоя било набатом в голове девушки — превознемогая отчаянное притяжение, она собралась с силами и оттолкнула Драко. Как только контакт был разорван, гриффиндорка почувствовала болезненное разочарование, будто сердце не просто боролось с разумом, но и одерживало убедительную победу над ним.       Драко резко отвернулся и прислонился лбом к стене, пытаясь отдышаться. Он хотел, чтобы гриффиндорка не заметила его состояния, но было поздно — распахнув в беспокойстве карие глаза, Гермиона рванула к нему, почти грубо разворачивая к себе. На высоком лбу выступили бисеринки пота, пальцы мелко подрагивали, черные зрачки расширились и почти вытеснили серый цвет его глаз.       — Что ты выпил, Малфой? — дрожащим голосом пролепетала девушка; по телу пронесся озноб, а во рту пересохло.       Слизеринец, глядя с вызовом, оскалился, но из ее рук не вырывался.       — Что это было за зелье? — ужас накрыл девушку с головой; Драко продолжал хранить зловещее молчание. — Ты отравил меня через свой поцелуй!       Гриффиндорка уронила руки и прислонилась к стене. Глаза щипало — ей хотелось плакать, но, вероятно, из-за действия зелья, слез не было.       — Не бойся, Кудряшка, это всего лишь амортенция.       — Что? — потрясенно прошептала девушка. — Зачем ты сделал это, Малфой? — от его низкого голоса по телу Грейнджер прокатилась волна мурашек.       Драко выпил весь флакон, поэтому зелье действовало на него многократно сильнее; он держал себя в руках из последних сил. Пытаясь облегчить страдания, парень потянулся к центру своего мира на ближайшие несколько часов. Малфой обвил девушку руками, которые беспорядочно гладили и гладили ее тело. Парень призвал на помощь все свои способности — от силы воли до окклюменции, чтобы противостоять любовному зелью и довести начатое до конца. Слизеринец знал, что скоро зелье подействует и на Грейнджер; он постарался, чтобы она тоже получила свою порцию снадобья, недостаточно большую, чтобы потерять связь с миром, но и не настолько маленькую, чтобы просто проигнорировать притяжение; а вот ему придется куда хуже. Пора начинать действовать.       — Хочу доказать тебе кое-что, — шумно втянув воздух носом, Малфой впитывал запах волос девушки, которая прижималась к нему всем телом. — Надо спешить; просто помни — ты в моей власти.       Гриффиндорка прижала лицо к торсу парня, борясь с зельем:       — Чего бы ты не добивался, умоляю, остановись!       Драко тяжело выдохнул, отталкиваясь от стены и потянул Гермиону за собой в коридор; сейчас, как никогда, он был благодарен Белле за многочасовые изнуряющие занятия окклюменцией — благодаря им сейчас он был способен противостоять силе любовного зелья. Иллюзий парень не питал — как бы он ни старался, скоро блок в его сознании падет, но до этого у него есть еще немного времени. Ему необязательно было пить зелье самому, достаточно было дать его только Гермионе, но, говорили, что амортенция, несмотря на то, что не создает любовь, помогает понять человеку открыть глаза на уже существующие чувства. Конечно, по такому назначение зелье использовали крайне редко, все же большинство людей были способны сами распознать свои чувства, не прибегая к опасному зелью, а Малфой уже успел отчаялся.       Слизеринец вел их обратно на бал; Гермиона нервничала, но прикосновение горячей ладони к ее руке странным образом успокаивало. Они вошли в шумный зал, Малфой, оглядываясь, искал кого-то и вскоре нашел. Блеснув хищной улыбкой, он двинулся в сторону дивана у стены, где расположились его однокурсники. Ребята удивленно провожали его взглядами, когда он с Грейнджер подошел к Нотту; сидящая рядом с ним Вивьен одарила их предупреждающим взглядом — Тео только недавно начал приходить в себя после всего и вот — на тебе! Малфой легок на помине, да еще и Грейнджер за собой притащил. Так Теодор ее никогда не забудет!       Гермиону не смущали ни недружелюбные взгляды слизеринцев, ни внимательный взгляд Тео; он не ожидал увидеть этих двоих снова вместе.       — Что происходит, Драко? — Вивьен, нахмурившись, скрестила руки и сверлила взглядом то Малфоя, то Грейнджер.       Щеки гриффиндорки странно алели, сама она едва ни блаженно улыбалась и прижималась к другу. Глаза Малфоя пугающе почернели и мерцали в темноте. Вивьен подумала, что они оба просто очень пьяны.       — Нотт, надо поговорить, — Драко лениво обнимал гриффиндорку за талию, пряча подрагивающие пальцы; тело желало сию минуту покончить эти бессмысленные разговоры и заняться девушкой.       — Говори, — мрачно отрезал Теодор, исподлобья смотря на недруга.       — Здесь слишком шумно, — Драко жестом указал на выход.       Теодор поднялся с дивана, прожигая Гермиону нечитаемым взглядом, и обратился к встрепенувшейся Вивьен:       — Подожди, я скоро, — не дав девушке вмешаться, Нотт быстрым шагом пошел из зала.       К этому моменту Теодор был довольно пьян. Он не желал топить свою боль в алкоголе, но сегодня вышло именно так. На первый план вышли мысли, что Малфой и Грейнджер снова вместе и судя по ее довольному умиротворенному лицу, ей было глубоко плевать на него и все это время он терзался понапрасну. Сжимая кисти в кулаки, Нотт со злой решительностью на лице захотел узнать, чего такого ему захотел поведать Малфой. Брюнет усмехнулся — Малфой был прав на счет Грейнжер с самого начала, а он просто идиот. Ей даже хватило наглости стоять перед ним и льнуть к его сопернику.       Они вышли в коридор; Грейнджер глубоко в душе коробило находиться рядом одновременно и с Ноттом, и с Малфоем, но близость последнего успокаивала. Неожиданно, она отчетливо поняла, что хочет его, Драко. Закусив от шальной мысли губу, она не обращала на витающую между парнями неприязнь.       — Пошлите в гостиную Слизерина, — ровным голосом предложил Малфой. — Здесь нас могут подслушать.       Крепко обвив талию Грейнджер, Малфой, не дожидаясь ответа, пошел через коридоры к лестнице, ведущей в подземелья. Скривив губы, Теодор пошел за ними, задавая себе вопрос, чего такого ему хотел поведать однокурсник, что не должно достичь чужих ушей.       Миновав множество коридоров, проходных галерей, по которым праздно шатались развеселенные студенты, они спустились в холодное подземелье. Дойдя до гостиной, они одновременно услышали доносящиеся из нее смех и звон бокалов.       Неприятная догадка сразу же подтвердилась — в гостиной праздновали шестикурсники; они пили, танцевали, смеялись и расходиться явно не собирались.       — И что теперь? — насмешливо бросил Нотт, глядя на открывшуюся их глазам вакханалию.       Грейнджер смотрела на Малфоя, как потерявшийся в пустыне смотрит на воду; Теодор решил, что она пьяна. А ведь ему когда-то говорила, что почти не пьет. Лгунья.       — Остался только один вариант — пойти в нашу спальню. Надеюсь, Забини ее еще не занял.       Два слизеринца и гриффиндорка, провожаемые любопытными взглядами студентов, вышли из гостиной и, миновав пару-тройку коридоров, оказались перед голой каменной стеной.       Нотт скучающе сложил руки на груди. Малфой усмехнулся, словив недоумевающий взгляд Грейнджер и взмахнул волшебной палочкой. Перед ними появилась темно-коричневая резная дверь.       Драко пропустил Гермиону вперед, последним зашел Тео. Гермиона осмотрелась — ей еще ни разу не доводилось бывать в спальне парней. В целом, планировка мало чем отличалась от ее собственной гриффиндорской спальни, за исключением того, что здесь преобладали темные зеленые тона и не было окон. В просторной комнате у стен располагались три кровати с балдахинами, а центре лежал персидский ковер, на котором они стояли.       — Так что ты хотел сказать? — Нотту надоело ходить вокруг да около и искать подходящее Малфою для этого место.       Драко встал напротив Нотта, но за Гермионой и не спеша стал разминать ее плечи; гриффиндорка блаженно закрыла глаза. Теодор не мог не смотреть на ее вздымающуюся под белой тканью грудь. Зрелище завораживало.       — Хотел предложить тебе зарыть топор войны, — Драко поймал недоуменный взгляд Теодора; брюнет не ожидал ничего подобного и даже перестал пялиться на Грейнджер.       — Что ты имеешь ввиду? — Теодор сглотнул; он все еще не понимал, к чему клонил блондин.       Сильные руки поглаживали Гермиону по спине; сосредоточившись на ощущениях, девушка выпадала из реальности, разговоры не интересовали ее, хотя она все слышала.       — Вспомни, мы ведь были друзьями.       Не ответив, Теодор усмехнулся. Нервничая, он засунул руки в карманы брюк и стал перекатываться на пятках и злиться. Очень сильно злиться.       — Поздно сожалеть о потерянной дружбе.       — Да? — Драко насмешливо приподнял бровь, водя пальцами вверх-вниз по позвоночнику девушки.       Она ластилась к нему, что ставило под угрозу весь его план. Хотелось послать все к дракклу, выдворить Нотта и… стиснув зубы, Малфой велел себе терпеть.       — Я дал тебе время остыть и вижу, ты готов двигаться дальше. Мы были не в ладах, но, ответь, разве оно стоит того? Она стоит того? Зачем враждовать из-за девчонки, которая не имеет значения ни для меня, ни для тебя?       В последних словах Драко сильно сомневался, особенно относительно себя, но мину на лице держал безукоризненную — надменную, важную; в лучших малфоевских традициях.       — Грейнджер все равно ты или я, — в подтверждение своих слов Драко властно, но не резко схватил девушку за затылок, заставив раскрыть глаза и смотреть прямо на Нотта.       Зелье полностью всосалось в ее кровь и достигло пика действия. В руках слизеринского принца она была готова на все. Ее млеющие глаза смотрели на Тео, но сквозь него.       — И в честь перемирия предлагаю тебе насладиться этой девушкой вместе со мной, — Малфой, не давая себе времени передумать, медленно перекинул длинные гладкие волосы гриффиндорки со спины на грудь и начал расстегивать молнию на платье.       Ноздри Теодора раздулись от негодования, злости и вожделения. Парень не знал, как правильно поступить; Малфой унижал его или это его извращенный способ помириться?       Злая улыбка перекосила лицо Теодора, он стал медленно приближаться к Малфою и Грейнджер. Если раньше Нотт считал своим недругам только Драко, то после этого спектакля и Грейнджер тоже; она разбила вдребезги его сердце, изменила, бросила и объединилась с врагом, чтобы посмеяться над ним. Он подыграет им и неизвестно, кто в конце выйдет победителем; если она не против, то он только за. Они пожалеют об этом.       Драко до конца расстегнул молнию, белое платье упало к ногам девушки. Дыхание парней сбилось — на гриффиндорке остались лишь туфли и белые трусики. Прохлада подземелья окутала обнаженную кожу, поднимая волоски на ее руках. Розовые соски затвердели, моля о большем. Сладостный спазм прошелся по ее телу — ей нравилось то, что делал Драко.       Малфой резко развернул ее лицом к себе и впился в раскрытый рот. Гермиона мелко дрожала — зелье в ее крови заставляло сердце перекачивать кровь с бешеной скоростью. Хотелось касаться его голой кожей.       — Видишь, он ничем не лучше меня, Кудряшка, даже хуже, — прошептал Драко в мягкие губы Грейнджер. — Смотри, на что он готов пойти…       Девушка не отвечала, продолжая исступленно водить языком по губам блондина. По началу она пыталась противостоять зелью, но, смешавшись с ее собственными гормонами, оно стало лишь еще сильнее действовать на нее. Лавину, сорвавшуюся с вершины горы, остановить невозможно.       Теодор, принявший вызов, подошел к Гермионе со спины; почти обнаженная девушка оказалась зажата между слизеринцами. Нотт осторожно, едва дыша, прикоснулся кончиками пальцев к ее спине, будто девушка могла ударить его током. Судорожно вздохнув, проглотил стоявший в горле ком. Это не то, чего он желал, но они первые начали эту грязную игру, а ему, как слизеринцу, ничего не стоило принять в этом участие. Не стоило же?       Малфой неистово терзал рот Грейнджер, заняв свои руки ее грудью. Дразня пальцами ее соски, он вырвал из ее уст первый сладостный стон. Глаза Нотта за ее спиной горели от страдания и мук желания, он гладил ее по спине, не решаясь на большее. Драко замер и широко ухмыльнулся, глядя на Нотта; Гермиона, не заметив заминку, продолжала целовать его.       — Милая, наш гость может почувствовать обделенным и нежеланным. Поцелуй его, ради меня.       Гермиона удивленно распахнула глаза и пару секунд пристально смотрела в серые глаза, будто сомневаясь — правильно она ли поняла его? Волшебное зелье связало ее с Малфоем, кроме него, она не хотела никого.       Пауза затянулась, Драко не мигая смотрел в ответ; жар бурлил в крови, но Гермиона заледенела от ужаса — несмотря на действие амортенции, питавшей ее собственные чувства, она была в своем уме и хоть одурманенный разум не обращал внимания на разговоры вокруг, все же все слышал и понимал. Малфой едва заметно кивнул ей, надменно скалясь, но его разум тоже протестовал этому жестокому решению. Запястье гриффиндорки пронзила острая боль, ведь зелье давало силы сопротивляться, но борьба продлилась недолго. Малфой насильно развернул ее лицом к Нотту, по лицу блондина пронеслась болезненная судорога. План был на грани провала и внезапно он испугался, что в таком состоянии был способен даже убить своего соперника и это было не то, чего он добивался. Сомнения Драко привели этих троих в слизеринскую спальню. Малфой не мог просто признаться девушке в своих чувствах, вместо этого он сначала снова втоптал ее в грязь лицом, а потом пустил в ход хитроумный план, который должен подчеркнуть его превосходство над уже поверженным соперником, который, к огромному сожалению Малфоя, не спешил показать себя перед его Грейнджер грязным похотливым животным, в то время как член в тесных брюках Малфоя уже болезненно пульсировал.       Нотт тяжело сглотнул; встретившись с ее неверящим взглядом, он растерял всю свою решительность и замер, как изваяние. Злость испарилась, парня охватил стыд, близкий к отчаянию. Как он мог даже на мгновение подумать о том, чтобы таким образом воспользоваться девушкой, которую любил? Нет, все еще любит, даже несмотря на то, что в ее сердце, казалось, ему места не было. Осознание ударило по гордости, когда Тео вновь понял, что повелся на уловки Малфоя. Лихорадочно соображая, Теодор все же не мог понять, чего добивался Драко.       Гермиона смотрела на Тео, как в первый раз. Превознемогая себя и подталкиваемая Малфоем в спину, она положила руки на плечи Нотта, крепко зажмурила глаза и потянулась к его губам. Если бы амортенция не одурманила ее, она никогда бы не смогла этого сделать. Тео словно молнией пронзило — видя явное несогласие на лице девушки, он хотел мягко оттолкнуть ее, закончить этот фарс и проклясть Малфоя, но не успел. Ее мягкие губы решительно раскрыли его, запуская в рот горячий и желанный язык. Прерывисто выдохнув ей в рот, Тео, как и она, зажмурился, проклиная себя и весь свет за муки. Она стояла перед ним почти голая, но Тео не решался протянуть к ней руки. Грейнджер углубила поцелуй, робко поглаживая плечи Нотта. В конце концов это то, что ей велел сделать Драко. Ей было больно — тело хотело Малфоя, обет обязывал повиноваться его воле, а он приказал целовать другого, пусть даже это был Тео. В глубине души, где заканчивалась магия зелья, она испытывала настоящее отчаяние — как он мог быть таким жестоким? Заставить ее против воли отдаться Тео, с которым он разлучил ее? Как она могла влюбиться в такого?       Грейнджер целовала Нотта, их отчаянные всхлипы мешались со стонами; Малфой ласкал губами кожу на шее девушки, болезненно кривляясь и мечтая кинуть в Нотта аваду. Салазар, ему нужен целитель.       Теодор, сжимая руки в кулаки, продолжал целовать Грейнджер, несмотря на ненависть к себе и ее молчаливое несогласие. Терпение Малфоя подошло к концу:       — А ведь правду говорят, Нотт? Что в споре рождается истина, — Драко вырвал Гермиону из дрожащих рук Теодора и прижал к своей груди. Оказавшаяся в руках Малфоя, девушка заметно расслабилась; неприятные мысли испарились, около объекта ее вожделения зелье снова работало, как надо. Руки блондина порхали по плоскому животу Грейнджер, а на лице отражалось явное облегчение; Теодор же выглядел отчаянно и растерянно.       — О чем ты? — Нотт нервно запустил ладонь в свои волосы и растрепал их; он не мог отвести взгляда от девушки, что так не хотела его.       Блондин торжествующе покачал головой, немного выпустил гриффиндорку из объятий и поддел пальцем ее подбородок, разворачивая лицом к себе, чтобы увидеть выражение ее лица, когда она услышит:       — А мы ведь поспорили на тебя. Когда вы еще были вместе, Нотт разрешил мне подкатить к тебе.       Лицо Гермионы вытянулось, а рот приоткрылся. Несомненно, она поняла, о чем шла речь, даже несмотря на амортенцию в крови. Она ошарашенно посмотрела на Нотта; Теодор, сжимая кулаки, яростно смотрел то на Гермиону, то на Драко.       — Все было не так! Я прекратил это, как только…       — Слышала? — бесцеремонно перебил Малфой. — Он все же согласился… И это еще при том, что он изначально хотел использовать тебя в своих целях.       Сердце Гермионы неистово билось бы в груди от боли и разочарования, если бы не прикосновения Малфоя и магия, которой он напоил их. Настоящее понимание обрушится на нее как только перестанет действовать амортенция. Пока что она воспринимала новость довольно равнодушно, в отличие от Нотта, который снова позволил Драко просвети себя вокруг пальца.       Теодор сделал шаг назад, затем еще один, развернулся и пулей помчался к двери. Гермиона вздрогнула, услышав грохот закрывшейся за ним двери.       Малфой достал из кармана волшебную палочку и запечатал дверь:       — Пусть Забини и Нотт спят сегодня, где хотят!       Драко сильнее стиснул ее в своих руках. После ухода Тео обоим стало легче дышать. Малфой мог позволить себе немного расслабиться — желание убивать исчезло вместе с Ноттом. Осознав, что он остался вдвоем с Гермионой в его слизеринской спальне, кровь в его жилах забурлила с новой силой. Не в силах противостоять, он, отрывисто дыша, начал целовать лицо девушки. Голова Гермионы вмиг стала пустой, поддавшись искушению, она боролась с пуговицами его черной рубашки. Когда этот предмет одежды оказался на полу, она прильнула губами к его груди, играя с твердыми сосками Малфоя. Болезненный стон вырвался из его рта — еще один такой поцелуй и он трахнет ее так, что оба позабудут свои имена.       — Грейнджер, я ведь говорил тебе, что никогда не делюсь, — Драко поднял девушку за талию и почти грубо толкнул на ближайшую кровать.       Тело девушки будто не принадлежало ей — после всего услышанного она должна была сильно озадачиться и попытаться поговорить с Малфоем, но она всего лишь удобнее располагалась на изумрудном покрывале. Слизеринец снял с нее туфли и отбросил в сторону и начал покрывать дрожащими поцелуями ее ноги. Перед глазами все плыло, единственное, что теперь имело значение — Грейнджер.       — Ты хотел, чтобы ты, я и Тео…? — Гермиона собрала волю в кулак, чтобы задать этот вопрос, пока нетерпеливые пальцы Драко поглаживали ее через трусики, даря ощущение порочного блаженства.       Малфой оторвался от созерцания ее колен и поднял на нее затуманенный похотью взгляд:       — Что? Нет! Хотел, чтобы ты поняла, на что он способен и никогда больше не сомневалась на его счет, — слизеринец низко застонал, отодвигая в сторону белье извивающейся Грейнджер и проникая в нее двумя пальцами. — Салазар, как же я тебя хочу…       Гермиона сжала пальцами покрывало и прогнулась в спине, когда парень большим пальцем сильнее надавил на ее чувствительный бугорок.       — Я поняла, на что способен ты… — девушка тяжело сглотнула и закрыла глаза, сосредоточившись на волнительных ощущениях внизу живота. — Просто… зачем? Опять?       — Теперь он точно отвернется от тебя, — Малфой обоими руками стянул нижнее белье Грейнджер и, приподнявшись, расстегнул ремень. — А я нет.       — Зачем ты опоил меня?       — Чтобы Нотт увидел, как ты его не хочешь.       Гермиона села, опираясь на руки. Она горела изнутри — тело отчаянно желало Малфоя, но…       — Почему ты так жесток ко мне? То, что ты делаешь, хуже поступков Тео в тысячу раз.       Слизеринец хотел снять брюки, но замер. Минуту он напряженно смотрел в ее глаза, ждущие ответа. Амортенция взяла над ним верх; тяжело дыша, он облизал губы и накрыл своим ртом грудь гриффиндорки. Девушка прикусила язык, чтобы не застонать. Малфой лизал, сосал, оттягивал зубами ее чувствительные горошины. В бедро ей упирался напряженный член. На подрагивающий руках парень приподнялся над Грейнджер и, запинаясь, произнес:       — Я… я освобождаю тебе от обета, больше ты мне ничего не должна, Грейнджер.       По телу гриффиндорки пронеслось легкое покалывание магии, она удивленно выдохнула, глядя в напряженные ледяные глаза. Вместе с облегчением, девушка почувствовала смятение, до конца не веря, что Малфой больше не может приказывать ей. Драко невесело усмехнулся:       — Я смог удивить тебя?       — Прикажи мне что-нибудь, — Грейнджер нетерпеливо заерзала, отводя глаза. — Хочу убедиться.       — Приказываю тебе не получать удовольствия, — низко прошептал Малфой, нежно целую ключицу девушки.       Поцелуи переместились наверх, к нежной шее. Драко мысленно отругал себя за внезапный порыв освободить Грейнджер — что-то неприятное нашептывало ему, что теперь он потеряет ее навсегда. Теперь все в ее тонких руках; дни бессмысленных кутежей и случайных связей помогли осознать слизеринцу глубину ямы, в которую его загнало глупое сердце. Потерять контроль было для него трудным, но вселяющим надежду решением. Последней каплей стала амортенция, которая для него теперь пахла Грейнджер.       Лаская языком нежную кожу шеи, Драко не удержался и оставил багровый засос. Грейнджер протестующе зашипела, распахивая глаза. Довольный проделкой, Малфой уставился на распухшие губы гриффиндорки.       — Работает?       — Нет, — облегченно ответила девушка; действие амортенции тоже прекращалось; Грейнджер чувствовала смятение — что дальше? Наверное, ей стоит уйти.       Уголки губ Драко напряженно дернулись — парень тоже заметил эту перемену в ней.       — Останешься со мной?       — Что? В каком смысле? — растерянно пролепетала Гермиона, хмурясь.       Малфой снова призвал окклюменцию на помощь — зелье требовало решительных действий и мешало трезво рассуждать. Тело хотело Грейнджер и отзывалось болью с каждой секундой промедления, но, отменив обет и задав такой важный для него вопрос, он больше не мог потакать зелью. Влечение между ними повисло в воздухе, сменившись мучительной неопределенностью. С каждой секундой Грейнджер чувствовала все сильнее — оковы обета спали, зелье рассеялось. Перед собой она видела напряженный, но беззащитный взгляд Драко; в тот же миг ей открылся истинный смысл вопроса.       — Я не понимаю… Та девушка, с Пуффендуя… Ты же с ней…       — Я был идиотом, Грейнджер! — вспыхнул слизеринец, отчаянно гладя девушку по щеке. — Всё это не важно… Все, что было.       Гермиона на миг закрыла глаза — этот разговор казался сном; она обещала защищать свое сердце и больше не верила ни Нотту, ни Малфою. То, с какой легкостью последний шел на жестокие уловки, пугало, как и отчаяние в его серых глазах.       — Я должна подумать, — Гермиона прочистила горло, оперлась на подушки и отодвинулась от парня.       Волна боли прокатилась по напряженному телу Малфоя; вены на лице и шее вздулись, он не хотел верить в отказ. Грейнджер смотрела настороженно — в отличие от нее, слизеринец был еще во власти любовного зелья. Какие бы противоречивые чувства она не испытывала, нужно было быть начеку.       — Думай сейчас, Грейнджер, ты же такая умная! — взревел слизеринец, поднимая полные ярости глаза — он предложил ей себя, свое сердце, а она еще подумает! — Или проваливай к драккловой матери, иначе я за себя не ручаюсь!       Гермиона резко поднялась с кровати, юркнула к платью, валяющемуся на ковре, наскоро натянула его, подобрала туфли и кинулась к двери. Дернув ручку, Грейнджер бросила отчаянный взгляд на Малфоя. Голый по пояс слизеринец смотрел перед собой в никуда.       — Малфой, дверь! — сбивчиво прошептала девушка.       — Алохомора! — парень безучастно взмахнул палочкой, отменяя заклинание.       Грейнджер бесшумно вышла, оставив парня на растерзание своим мыслям. Теперь она никогда не захочет даже взглянуть на него. Освобождать ее от обета было ошибкой.

***

      Никогда прежде Теодор Нотт не желал покинуть подземелья так быстро, как хотел этого сейчас. Дверь в его спальню захлопнулась, оставив внутри Гермиону и Малфоя, которым наверняка не терпелось припасть друг к другу. Тео яростно сжимал глаза, борясь со слишком сильными чувствами, что испытывал по их воле.       Злость — Малфой не только показал ему свое место, но и зачем-то рассказал Грейнджер об их споре. Надо было больше доверять интуиции — еще вначале Нотт догадывался, что спор, каким бы он ни был, выйдет ему боком; растерянность и отчаяние — Малфой постарался сделать так, что Гермиона теперь знала о нем все, что тому нужно было. Нотт не сомневался — в глазах гриффиндорки он выглядел ужасным человеком — во-первых, сам признался в своих корыстных мотивах, во-вторых, поспорил с Малфоем на нее в разгар их отношений и в-третьих… В-третьих, поддался на провокацию Малфоя в их спальне. Чем он думал? Неужели и в правду бы занялся сексом вместе с Малфоем и Грейнджер?       От осознания собственной глупости его начало трясти. Салазар, Малфой бы ни за что не допустил, чтобы он прикоснулся к Гермионе; блондин в очередной раз играл, а он, раненный своей любовью, снова повелся. Теперь он в клочья, а они… вдвоем. Нотт подавился воздухом, вспомнив наполненный нежностью и любовью взгляд Грейнджер, обращенный на Драко. Тео не просто повержен, он уничтожен.        Перед глазами мелькали полупустые коридоры Хогвартса. Нотт шел, не разбирая дороги и ноги привели его обратно в Большой зал. Громкий звук неразличимой песни ударил по барабанным перепонкам; пошатываясь, он упал на диван рядом с обеспокоенной Вивьен.       — Тео, что случилось? — слизеринка без церемоний развернула парня к себе; он ушел полчаса назад с Драко и Грейнджер в сносном состоянии, а вернулся совершенно разбитым. — Что произошло?       Вырвавшись из ее рук, Тео поставил локти на колени и закрыл глаза.       — Просто хочу уйти отсюда. У тебя есть, что выпить?       Вивьен рассеянно закивала, оглядываясь по сторонам. Теодор поднялся и пошел на выход. Зачем только приходил сюда? Что хотел найти?       — Пошли в Выручай-комнату, — несмело предложила Вивьен, взяв его под рукав; Нотт рассеянно закивал.       Вместе они поднялись на последний этаж замка, прошли мимо зарослей плюща и остановились у каменной стены. Вивьен отдала Тео зачарованную бутылку огневиски, что ей подарил Забини; Нотт прикладывался к ней снова и снова. Пока они шли на восьмой этаж, бутылка опустела наполовину.       Ребята молчали. Вивьен сосредоточилась, представляя образ комнаты, что желала увидеть. Теодору было все равно — немигающим взглядом парень смотрел на ту часть коридора, где скрывалась их с Гермионой тайная комната.       Спустя некоторое время перед слизеринцами появилась дверь в Выручай-комнату. Нотт отворил ее, пропуская девушку внутрь. Перед ним возникла небольшая комната, в которой он никогда раньше не бывал. Перед небольшим камином лежала пушистая белая шкура, на которой валялась россыпь маленьких подушек; за шкурой располагался диванчик. Теодор удивился, увидев окна и снежную бурю за ними; здесь царила ночь.       — Воспоминание из детства, — Вивьен пожала плечами, встретив вопросительный взгляд черных глаз, села на шкуру и протянула руку к огню в камине. — Это охотничий домик моих родителей… Был.       Нотт опустился рядом и, сделав глоток огневиски, уставился на танцующее пламя. Между ними снова повисло молчание. Вивьен ерзала от нервозности и косилась на Теодора. Разум парня затуманился от боли и алкоголя.       — Расскажешь, что случилось? — Вивьен взяла бутылку из рук Тео и сделала маленький глоток.       Ветер дергал входную дверь, сквозняк гулял по комнате.       — Здесь довольно неуютно, — Тео сел по-турецки и достал сигарету. — Но ты все равно представила это место.       — Однажды я гуляла по зимнему лесу с мамой и папой; пошел сильный снег и мы укрылись в этом доме. Это единственное счастливое воспоминание о моих родителях.       — Мне жаль.       Вивьен пожала плечами.       — Это в прошлом, — девушка осторожно пододвинулась к Тео, передавая огневиски. — У меня всегда был ты, этого достаточно.       Теодор усмехнулся, глядя на пламя, но позволил Вивьен положить голову ему на плечо. Девушка не открыла ему ничего нового и в каком-то смысле это дарило покой. Картинки переплетенный тел Малфоя и Грейнджер в его голове постепенно вытеснил тихий голос Вивьен. Элитное пойло мягко оседало в желудке, тепло струилось по венам, а веки тяжелели. Он проиграл.       — Ты всегда рядом, — задумчиво протянул Теодор. — Нравится мне или нет.       Довольная девушка улыбнулась.       — Не все готовы отпускать.       Усмехнувшись, Тео сжал в руках бутылку. А он готов отпускать? На самом деле, у него не было иного выбора. Готов он или нет, это уже ничего не изменит.       Вивьен водила пальцами по рукаву белой рубашки парня; ей придавало смелость то, что Тео не отталкивал. Просто бездумно пялился в пустоту. Робкие прикосновения стали настойчивей, слизеринка тяжело дышала, ком сдавил горло — Тео был так близко и так открыт. Что-то произошло между ним, Малфоем и Грейнджер, что-то, что вновь сделало его уязвимым, а Вивьен устала ждать. Она решила — сейчас или никогда.       Большой глоток огневиски, следом еще один. Осторожные поглаживания девичьих рук — Тео больше не понимал, где и с кем находился. Глаза пекло; зажмурившись, он тер их тыльной стороной ладони. Вивьен целовала его лицо, ее руки блуждали по телу. Он должен был прекратить это, не не прекратил. Девушка трясущимися руками расстегнула верхние пуговицы его рубашки; кажется ее совсем не смущал отсутствующий вид Нотта.       — Я так сильно тебя люблю, Тео, — шептала Вивьен сквозь слезы — ее страсть смешалась с отчаянием; он был здесь, но не с ней. Пусть так.       Слизеринка поймала губами его губы и ощутила медовый вкус огневиски, которого в теле парня стало слишком много. Завтра его точно ждет жестокая расплата за злоупотребление, но сейчас он чувствовал желанное онемение и этого было достаточно. Будто бы со стороны он наблюдал за тем, как всхлипывающая Вивьен ласкала его. Закрыв глаза, он заторможено отвечал на ласки. В конце концов, пусть это было не то и не та, но все же довольно приятно.       Вивьен стянула с себя платье, оставшись в белье, толкнула Нотта на шкуру и села сверху. Поцелуи обжигали, тело парня слабо, но откликалось. Отметая доводы рассудка, он вовлекся. О последствиях он подумает завтра.

***

      Утро обрушилось на Теодора тошнотой и дикой головной болью. Открыв глаза, он не мог понять, где находился, а когда понял, его накрыло волной безнадежного отчаяния. Что он наделал?       Под боком на шкуре спала Вивьен, ее русые волосы рассыпались по спине. Теодор, до этого обнимавший девушку за талию, отстранился. Сам он был в брюках, но без рубашки. Недалеко от них валялась бутылка, пропитавшая белый ковер вокруг себя огневиски.       Парень заметил, как Вивьен напряглась, но продолжала делать вид, что спит. Мысли метались в голове, слизеринцу стало стыдно и больно. К тому же он плохо помнил, что было вчера и как далеко они с Вивьен продвинули рамки дружеских отношений. По количеству обнаженной кожи на ее теле, он мог предположить, что далеко.       — Доброе утро, — слизеринка, натянуто улыбаясь, повернулась к Тео; ее сердце замерло — в черных глазах она отчетливо увидела борьбу и неловкость.       — Доброе, — невнятно пробурчал Нотт, притягивая к себе белую рубашку. Нотт стал сомневаться, что утро уже наступило — за окном волшебной комнаты все так же стояла ночь и шел снегопад. Одному Салазару было известно, сколько времени они провели вдвоем и чем занимались.       Вивьен приподнялась на локтях; радость и эйфория сходили на нет. Заметив, что Нотт отводит глаза, девушка занервничала.       — В чем дело, Тео?       Застегнув рубашку на все пуговицы, Нотт нашел силы посмотреть слизеринке в глаза:       — Надеюсь, ты простишь меня когда-нибудь.       — Что? — губы девушки дрожали, а в серых глазах заблестели слезы.       Теодор закрыл глаза, с силой сжимая переносицу. Его тошнило от похмелья и от самого себя. Как низко он пал, воспользовавшись чувствами своей подруги.       — Вивьен… Это было ошибкой. Мы не должны были.       Девушка резко поднялась, поправляя белье, схватила платье и стала наскоро одеваться. Хмурые глаза метали молнии.       — Ошибкой? Почему, Тео?       — Я не люблю тебя, ты же знаешь, — парень устало поставил локти на колени и закрыл лицо. Было невыносимо видеть боль на лице подруги.       — Я люблю за нас двоих, Тео! — девушка опустилась на колени, чтобы быть на одном уровне с парнем. — Как ты не понимаешь? — слабый голос дрожал, слезы капали с подбородка.       — Прости меня, — Нотт позволил Вивьен оторвать его руки от лица; того и гляди, его вывернет на этот ковер. — Это неправильно! Я ведь люблю другую…       — Другую, — безразлично повторила слизеринка. — Грейнджер? Да что ты в ней нашел? Я была с тобой с самого начала и несмотря ни на что была рядом! Ты не нужен ей, Тео! У нее есть Драко! А я всегда буду…       Нотт прервал сбивчивую тираду, положив ладонь на щеку Вивьен, но она в гневе оттолкнула ее.       — Чем она лучше меня? Что в ней такого, чего нет во мне?       Вивьен хотелось, наконец, узнать ответ на этот самый главный вопрос, но Теодор упрямо молчал. Жалость на его лице разрывала сердце — так смотрят на безнадежно больного домашнего питомца — жаль, конечно, но ты знаешь, что переживешь это. А она не могла. Не могла представить себя без Тео. Обида целиком и полностью завладела девушкой. Обычно выдержка так сильно не подводила ее на нелегком любовном пути, но сейчас все было по-другому. После вчерашнего у нее появилась надежда, которая сразу же умерла, как только сон развеялся, принося девушке нестерпимую душевную боль. Теодор никогда не полюбит ее и никогда не любил.       Вивьен схватила лежащую рядом бутылку огневиски, залпом выпила остатки, поднялась, и не глядя на Нотта, покинула Выручай-комнату. Больше она никогда не сможет спокойно вспоминать охотничий домик из ее детства, теперь он будет для нее символом навсегда потерянной любви.       Глотая слезы, слизеринка осторожно спускалась по ступеням.       — Вивьен? — со спины донесся настороженный голос. — Что ты делаешь здесь в такую рань?       Девушка остановилась, но не обернулась. В голове мгновенно созрел план. Не одной же ей теперь страдать! Неважно, что ею управляли эмоции, а месть это блюдо, которое подается холодным.       — Я иду на кухню, — поведал Финниган, спускаясь к слизеринке. — Ужасно хочу есть, а до завтрака еще несколько часов!       Бодрый голос стух, когда Симус увидел лицо Вивьен. Черная тушь размазалась по заплаканному лицу, красные глаза лихорадочно блестели, губы тряслись. Парня насторожило помятое платье, в котором она была на вчерашнем балу и растрепанные волосы. Сердце гриффиндорца заледенело от предчувствия беды.       — Вивьен? — Финниган схватил Келли за запястья, разворачивая к себе и всматриваясь в ее лицо. — Милая, в чем дело?       Девушка, всхлипывая, обняла парня и разрыдалась.       — Симус…       Ирландец мечтал о ее объятиях, но только девушка перед ним сейчас была в пугающем состоянии. Усилием воли он отодвинул ее трепещущее тело от своего торса и требовательно заглянул в воспаленные глаза:       — Что произошло?       Вивьен боролась со сбившимся дыханием, которое не позволяло ей внятно говорить.       Она смотрела на парня с мольбой в глазах и, заикаясь, произнесла:       — Тео… Он…       Слезы с новой силой полились из серых глаз, девушка отвернулась от Финнигана.       — Вивен, что он сделал? — Финниган с силой сжал ладони на плечах слизеринки, заставляя продолжить. От негодования и злости ирландца начало трясти. Отчаянный вид этой девушки сводил гриффиндорца с ума. — Я убью его!       Сглотнув, Вивьен осмелилась заглянуть Симусу в глаза.        — Я не хотела, но он настаивал. Я правда не хотела, — девушка зажмурилась, кусая губы и припадая к груди гриффиндорца. — Симус, я не хотела…       — Я убью его! — Финниган понял все, что пыталась донести Вивьен.       Его кулаки сжимались, он уже представлял себе расправу над слизеринцем, посмевшим тронуть девушку, которая давно жила в его сердце. Финнигану стало больно от того, через что пришлось пройти Вивьен. Его не было рядом, чтобы защитить и теперь она страдала. Она пыталась помириться с ним много раз, но он отворачивался от нее. Все или ничего! Так он считал? Он подвел Вивьен; если бы они помирились, то ничего бы не произошло.       Вивьен решительно отказалась идти к мадам Помфри и Финнигану не оставалось ничего, кроме как проводить ее до слизеринского подземелья. Симус предлагал ей пойти к директору, ведь то, что произошло, было очень серьезно, но девушка заставила его поклясться, что он никому ничего не скажет. Он списал все на ее шок, но его клятва не мешала ему разобраться с Ноттом лично.       Вивьен крадучись добралась до своей кровати и скрылась за тканью балдахина. Рыдания прекратились; разглядывая свое бледное отражение в старинном маленьком зеркальце, она чувствовала злую уверенность — ее разбитое сердце скоро будет отомщено.

***

      Теодор, выдыхая серый дым, упер пустой взгляд в Запретный лес. До завтрака оставалось полчаса, после которого студенты разъедутся на каникулы. Дома его ждал угрюмый отец, который в сотый раз будет доказывать, что место Ноттов в Визенгамоте и нигде больше. Это не сулило Теодору ничего приятного, но, по крайней мере, могло помочь на время отвлечься от насущных проблем, одна из которых, после вчерашней ночи, многократно увеличилась в масштабах. Нотт бесконечно сожалел о том, что произошло между ним и Вивьен; будь он немного трезвее и менее отчаяннее, никогда бы не перешел рамки дозволенного. Девушка второпях покинула Выручай-комнату и этим утром больше не попадалась парню на глаза. Осознание низости своего поступка болезненным спазмом прошибало внутренности Нотта; все же его воспитание не позволяло ему так обращаться с девушками.       Запретный лес укрылся под снегом; на востоке алел восход, отражаясь от белоснежного покрывала тысячами зеркальных осколков. Теодор сделал последнюю затяжку и выпустил струю никотинового дыма. Его движения были дергаными, что выдавало глубокие внутренние переживания. Хорошо, что в переходной галерее он был один; любое общество тяготило парня, но желанному уединению пришел конец.       — Эй, Нотт! — над ухом раздался резкий возглас; повернувшись, Теодор встретился с презрительным прищуром Рональда Уизли. — Я искал тебя.       — Чем обязан? — безразлично ответил Тео; какую бы проблему Уизли не принес на хвосте, она точно не будет хуже тех, что у него уже есть.       Рон замялся, на скулах заходили желваки. Хмурясь, парень выдавил через силу:       — Где Гермиона?       От удивления лицо Нотта вытянулось. Только сейчас слизеринец увидел, как его гриффиндорский недруг взволнован — зеленые глаза бегали, а ладони, в ожидании ответа, сжимались в кулаки. Красно-золотой шарф небрежно свисал с плеча старшего Уизли.       — Уверен, что я тот, кто знает ответ на этот вопрос?       Рон закатил в глаза и сделал от Нотта шаг:       — Забей.       Облизав губы, Тео нетерпеливо вскинул руку и придержал рыжего за локоть.       — В чем дело?       Рон замер и несколько мгновений смотрел на руку Нотта, а после поднял на слизеринца холодный взгляд. Тео тут же отпустил гриффиндорца и примиряюще спросил:       — Что с Грейнджер?       После недолгой борьбы с собой Уизли протяжно выдохнул и выдал, как на духу:       — Гермиона не вернулась в гостиную этой ночью. Мы с Гарри ищем ее уже час. Скажи, если тебе что-то известно!       — Тогда тебе лучше спросить Малфоя, — глаза Теодора непроницаемо смотрели на Уизли, но уголок его рта все равно дрогнул.       Рыжий устало выдохнул:       — Гарри говорил с ним, он не сказал ничего важного. Уверен, гаденыш что-то недоговаривает, — Рон скривился и плюнул на пол. Знал же, что этим все кончится! Лишь бы Гермиона была в порядке.       Внезапно Теодор замер, уставившись в начало галереи, где открылась входная дверь. Он отошел за колонну и потянул Уизли за собой. Ошарашенный повторным прикосновением Рон оторопел.       — Ты что творишь? — недоумевающе прошипел рыжий. — Пусти!       — Как насчет того, чтобы немного погреть уши?       Уизли осторожно выглянул из-за колонны. В их сторону шли бодрый Забини и помятый Малфой. Глаза Рона метались между ними и Ноттом, когда последний наложил на себя и гриффиндорца чары невидимости.       — Подслушивать нехорошо, — слабо возразил Рон, отходя к стене.       — Ты же хочешь найти подругу? — парировал Нотт, надеясь, что рыжему хватит ума не выдать себя, по крайней мере до тех пор, пока они не услышат ответ на свой вопрос.       Слова Уизли озадачили слизеринца, где-то глубоко внутри завязывался узел беспокойства — даже если Грейнджер провела ночь с Малфоем, почему тот ничего не сказал Поттеру и почему Гермиону до сих пор не видели друзья?       Забини громко шаркал ногами, подходя к окну недалеко от затаившихся студентов. Малфой понуро шел следом. На аристократическом лице залегли серые тени, но сам он выглядел очень прилежно — отглаженная одежда и безупречно лежащие волосы.       Оперевшись спиной о стену, Драко закурил сигарету и, жмурясь, сжал переносицу пальцами. Забини все утро болтал не умолкая, чем только раздражал мрачного друга.       — Так вот, представляешь, я хотел подразнить ее, смахнув крем с ее губ, а она поймала зубами мой палец и прикусила! Клянусь, эта девчонка такая же горячая, как и цвет ее волос! Я подумал, что это приглашение, но она вскинула свою изящную ладошку и оттолкнула меня!       Теодор вжался в стену, медленно подходя к однокурсникам и молил Салазара, чтобы Уизли не догадался, что Блейз говорит о его сестре. К несчастью, чары скрыли гриффиндорца и от него и оставалось надеяться, что тот не сорвет его план.       Малфой, казалось, был на своей волне; Нотт подумал, что ответа не будет, когда раздалось насмешливое:       — Тебе стоит меньше пить! Помниться, ты тоже был пьян, когда наехал на Пэнси. Алкоголь и девушки несовместимы для тебя.       — Ой, кто бы говорил! — отмахнулся мулат, скрестив руки. — Кстати!       Блейз засунул руку в карман расшитой золотом мантии, достал склянку их темного стекла и передал Малфою.       — Это что такое?       — Флакон, — Драко безразлично пожал плечами и сделал глубокую затяжку.       — Я вижу, что флакон, — терпеливо ответил Блейз, внимательно рассматривая блондина. — Я нашел его на полу в нашей спальне.       Отвернувшись, Драко уставился на Запретный лес.       — Может, Нотт обронил.       — На флаконе гравировка. Буква «М» тебе ни о чем не говорит? — мулат мог хоть до ночи играть в эту игру; он выведет друга на чистую воду.       — Забини, это допрос? — Малфой выкинул сигарету в окно и резко развернулся к однокурснику. — В чем дело?       Справа раздался не вызывающий подозрений тихий шорох, поглощенный гулом ветра. Зимнее солнце плавно скользило по небу.       — Малфой, почему от этого гребаного флакона несет духами Пэнси? Как пустая склянка от амортенции оказалась в нашей комнате? — Блейз кинул темное стекло Малфою, который ловко поймал его. — Кому ты дал его?       Драко равнодушно покрутил склянку перед глазами и положил в карман мантии.       — Выпил сам и немного угостил Грейнджер.       Большие ореховые глаза Забини едва не вылезли из орбит. На его лице явно читалось недоверчивое изумление. Затаивший Нотт у стены почувствовал, как сердце пропустило удар. Плоды слежки оказались очень противоречивы. Теодор чувствовал оковы ужаса, липкими щупальцами опутывающие позвоночник и тошноту. Он не ожидал такого поворота, просто не считал, что Драко способен на нечто подобное. Парень едва сдерживал себя, чтобы не выйти из тени, но нужно было узнать, что еще блондин поведает лучшему другу.       Малфой молчал, сверля ледяными глазами мулата; с нездоровым любопытством ожидая, что на его признание ответит друг. На сколько вещей он готов был закрывать глаза ради него?       — Малфой, ты перегнул палку! — Забини дергано провел рукой по коротким волосам. — Мало того, что ты связал ее обетом желания, так еще и это? Она же и так не может тебе отказать!       — Вчера я освободил ее, — оправдываясь перебил Драко; Блейз шумно выдохнул, качая головой.       — Друг, ты меня пугаешь! У тебя проблемы с кукухой, ты знаешь об этом?       Не успел блондин ответить, как воздух вокруг него подернулся, являя разъяренное лицо Уизли-старшего и его тяжелый кулак.       — Ах ты, паскуда! — взревел грифиндорец, всю силу вкладывая в удар, который вновь рассек Малфою бровь.       Уизли ненадолго обескуражил Забини и Малфоя своим внезапным появлением; Драко пропустил два тяжелых удара по печени и скорчился от боли. Матерясь, Забини схватил Рона за талию и попытался оттащить его от друга, но рыжий выкрутился, наугад ударив мулата локтем по носу.       — Ты, поганая тварь, за все ответишь! — глаза Рона налились красным; он вновь атаковал блондина, но тот уже успел опомниться и собраться.       Алая кровь залила красивое лицо Драко и щипала глаза. Ему удалось увернуться от идущего на его тараном Уизли и ударить его лопатке. Блейз стоял в стороне и зажимал болезненно пульсирующий нос; веки мгновенно отекли, что не сулило ничего хорошего.       — Разве мамочка не научила тебя, что подслушивать нехорошо? — огрызался Драко, ладонями вытирая кровь с лица; во рту ярко почувствовался вкус собственной крови.        Уизли замахнулся для очередного удара, но невесть откуда появился Нотт и перехватил летящий в лицо Малфоя кулак. Его трясло от осознания и жажды мести, но физическая расправа не то, на что полагался Нотт. Парень едва мог сейчас переварить услышанное, но понимание буквально прошибало мозг — Малфой пошел на всё, чтобы забрать у него Гермиону, а он был идиотом, не замечая этого. Грейнджер стала жертвой и неизвестно, через что ей прошлось пройти по вине наивности Теодора.       — Успокойся, Уизли! — рычал Теодор, опаляя Драко взглядом, наполненного ненавистью. — Ты подставляешься!       Нотт едва мог удержать гриффиндорца, ему на помощь пришел Забини. Малфой пошатывался и ехидно поглядывал то на Уизли, то на Нотта:       — А я смотрю, у нас тут целый кружок любителей подслушивать? — парень жутко рассмеялся, обнажая окрашенные красным зубы; Нотт рыкнул, сдерживаясь. — Однако, надеюсь, вы понимаете, насколько плохими друзьями оказались для Грейнджер?       Блейз метнул злой взгляд на друга — он из последних сил сдерживал натиск рвущегося вперед Уизли, как будто блондин сам мечтал получить по физиономии.       — Мне ничего не стоило завладеть ее волей и телом, — слизеринец блаженно прикрыл глаза и тихо замычал. — А как она стонала…       Выдержка Теодора треснула — отпустив Уизли, он сам кинулся на Драко. Удар пришелся в область почек. Теперь Драко не сопротивлялся — ничком упав на пол, он, откашливаясь, продолжал смеяться. Салазар, у него реально поехала крыша — в такой напряженный момент он намеренно ухудшал свое побитое положение. Парень принимал удары в надежде на то, что Грейнджер почувствует себя хоть немного виноватой. Все же это ее друзья.       Малфой корчился на полу и не сопротивлялся, на его лице появилось несколько обширных синяков; Забини, будучи верным другом, он пытался оттащить то Нотта, то Уизли. Несколько раз он безрезультатно пытался отправить патронус, чтобы вызвать подмогу. Ситуация вышла из-под контроля — услышав тошнотворный звук ломающейся кости, побитый мулат впал в отчаяние, но неожиданно перевес сил изменился.       В конце коридора появился спешащий к ним Финниган. Блейз рассчитывал, что он поможет ему угомонить Уизли и тогда мулат сможет справиться с Теодором. Забини опешил, увидев пелену ярости в глазах крепкого ирландца. Недолго думая, тот с размаху двинул Теодору в челюсть, сопровождая удар отборной бранью и угрозами.       — Я убью тебя, тварь! Это тебе за Вивьен!       Нотт растерялся от этого заявления и звенящей боли в голове. Ирландец настойчиво рвался в бой, а непонимающий Теодор слабо отбивался, пропуская удары. Симус достал волшебную палочку и направил ее на обидчика Вивьен:       — Баубиллиус!       Тонкая желтовато-белая молния ударила Теодора в грудь.       Парень мешком упал на холодный пол. Розовые от драки и морозного воздуха щеки Нотта стремительно бледнели. Слизеринец хватал губами воздух, в ужасе распахивая черные глаза. Растерявшийся Финниган принялся неистово трясти соперника за плечи. Глотая кровь, обездвиженный Малфой немигающе смотрел в потолок; Забини метался между ним и Ноттом. Опомнившись, Уизли схватился руками за голову. Двое из трех присутствующих здесь слизеринцев казались пребывающими на грани жизни и смерти.       Малфой не понял, когда около него начали сновать перепуганные домовики. Придавленный собственным весом к полу, он краем глаза увидел склонившуюся над Ноттом мадам Помфри. Отовсюду раздавались крики, голос директора Снейпа звучал громче остальных.       Напрасно мужчина предвкушал послабление своих обязанностей перед Рождеством. Он рассчитывал, что вскоре студенты покинут замок и директор, наконец, сможет вздохнуть с облегчением. Но не тут то было — когда пятью минутами ранее на пороге его кабинета возник вусмерть перепуганный эльф, директор понял — его ожиданиям не бывать. Едва зельевар оказался в промозглой галерее, что так любили курящие студенты, он понял — его ожидания ничто, по сравнению с последствиями этого происшествия. Старшекурсники устроили жестокую потасовку, вина за которую целиком и полностью лежит на нем.        Салазар будет очень милостив к нему, если с этими ребятами все будет в порядке. Это был крах его работы, как директора и позорный конец преподавательской деятельности; студентам же грозило неминуемое исключение.