Fallen just to rise.

– Солнышко. Дилюк издаёт смутный недовольный звук, упорно не отрывая лба от плеча Кэйи. Ему кажется, что он может простоять так вечность, и такой вариант выглядит весьма привлекательно: Кэйа тёплый, пахнет калла-лилиями, мех его накидки приятно щекочет лицо, а руки нежно поглаживают по спине - контакта кожа к коже нет из-за многослойного костюма магната, но Дилюк помнит каждую мозоль от меча, каждую царапину и пятно от чернил на смуглых пальцах. – Меня не было всего неделю, ну в самом деле, – бормочет Кэйа. Дилюк знает, что он не злится (не то чтобы Кэйа в принципе часто злится - он помнит такое всего пару раз за всё время их знакомства), однако чувство вины за эгоизм быстро расползается в грудной клетке, будто нефть по морской глади. – Где ты был, кстати? Джинн ничего толком не сказала, только что это какая-то секретная операция или что-то в таком духе, – интересуется аристократ, наконец заставляя себя отстраниться и сверля возлюбленного хмурым взглядом. Рыцарь мягко смеётся, и Дилюк чувствует, как тщательно выстроенное ложное раздражение рушится, подобно карточному домику под дуновениями ветра. – Я работал вместе с Миллелитами над обезвреживанием одной особо наглой группировки "Похитителей сокровищ", – говорит Кэйа, снова притягивая Дилюка к себе и легонько целуя его в челюсть. Винодел невольно выдыхает, и, хотя он всё ещё хмурится, напряжение постепенно исчезает из черт лица. – Я не мог сказать, потому что сам узнал в последний момент - за минут десять до назначенного отъезда, – капитан коротко касается губами лба Люка, а, отстранившись, смотрит с нежной насмешкой в алые глаза. – Всё, больше не злишься? "Не то чтобы я умел на тебя действительно злиться" – думает Дилюк, но вслух, конечно, не озвучивает (хотя он уверен, что Кэйа всё знает - это легко читается в изогнутых во влюблённой улыбке уголках губ), лишь выдыхает и устало качает головой, наконец обнимая кавалериста в ответ. – Просто напоминаю, что тебе стоит следовать своим же советам и иногда обращаться ко мне за помощью. – Я учту, – кивает Кэйа. – Что насчёт того, чтобы пойти домой? Ты выглядишь уставшим, – отмечает он. Дилюк полагает, что "уставший" - мягко сказано: он нервничал всю неделю, практически не спал, носился по крышам и проводил вечера за бумагами или в таверне. Но, конечно, он не собирается говорить ни о чём таком. – Ты только вернулся, и явно устал больше, – безапелляционно заявляет Дилюк, а затем окидывает быстрым взглядом таверну, прикидывая, сколько ещё ему придётся возиться. Кэйа следит за ним и недовольно прищёлкивает языком. – Если ты собираешься убираться, прежде чем мы пойдём домой, то я помогу. – Я не допущу тебя до уборки, когда ты только что вернулся из путешествия, – угрожающе сужает глаза Дилюк, приподняв подбородок, чтобы взглянуть в звёздный глаз, не скрытый повязкой. – Я тебя тоже не допущу. Значит, ночуем тут, – подытоживает Кэйа. – Наверху есть комнаты, – напоминает аристократ, а затем подхватывает возлюбленного на руки. – Так что ночевать будем не у барной стойки. Капитан кавалерии насмешливо фыркает, обвивая руками плечи Дилюка и быстро целуя в щеку - винодел чувствует, как в груди вспыхивает пожар от этого простого знака внимания. Уже позже, когда он оказывается в объятиях Кэйи, в одной из комнат на верхнем этаже, и прислушивается к тихому, мирному дыханию, с губ против воли срывается тихое: – Я скучал. Кэйа, словно услышав это, прижимается ближе, и Дилюк позволяет себе зарыться пальцами в мягкие синие волосы, отбрасывая все тревоги и заботы хотя бы на ночь.