Расходный материал

— А я с первого месяца твоего зачатия говорил матери, чтобы она сделала аборт, пока не стало поздно, — протяжно зевнув и потянувшись, выдал Дориан.       На данный момент, старший Сондер выкурил уже целую пачку сигарет. Стрельнул несколько сигарет у коллег, чуть было не выплюнул лёгкие от кашля на предпоследней, создал в фургоне натуральную газовую камеру и успешно довёл до злобного рычания водителя, требуя включить музыку, да погромче. Музыки в салоне, к слову, так и не зазвучало, что успокоило всех, кто настраивался мысленно и физически к тяжёлой, опасной миссии.       Дирк же, не слишком расстроенный недавней перепалкой, выкурил за минувшие полтора часа лишь четыре сигареты. Полюбовался видами через крохотные, бронированные окошки, пообщался с коллегами, узнал детали миссии и проверил все стволы на наличие патрон и отсутствие проблем.       Подобные заявления никогда не трогали душу Сондера младшего, разве что в детстве. Поэтому сейчас заявление прозвучало более, чем комично. — Лучше бы она сделала аборт, честное слово, — посмеялся Дирк, взглянув на старшего, что никак не может усидеть на одном месте. — Не мучался бы сам и не мучал тебя, сплошные плюсы, — пожал плечами он, замечая, как улыбки на лицах коллег быстро пропадают. — Чего же ты, Дори, так плохо её уговаривал? — Не называй меня «Дори», Дирк, — строго потребовал мужчина, скрестив руки на груди да бровь изогнув. — Надо было тебя сразу после родов в речку выкинуть. Завёл бы там себе первых друзей, плавать бы научился, — хмыкнул он, оценивающе обводя взглядом силуэт младшего. — Или же, в лучшем случае, просто бы сдох. — Ты легко можешь исправить это упущение, — ухмыльнулся бесстрашно Дирк. Буквально копируя оценивающий взгляд, которым окинул брат, младший вызвал первый проблеск гнева в карих глазах Дориана. — А потом будешь выплачивать долги матери сам, из своего толстого кошелька. — Ну уж нет, это всегда была исключительно твоя с отцом зона ответственности, — скрестив руки на груди, категорично отзывается старший, легко покачивая головой. — Она не зря меня из наследников в мои восемнадцать выписала, а вы, дебилы, повелись на трёхкомнатную квартиру, которая и половины от её долгов не стоит. — Будто бы у меня был выбор, — пожимает плечами младший, уже не желая продолжать разговор о семейных драмах в присутствии коллег.       К счастью, разговором был недоволен не только Дирк, но и водитель, которого Дориан умудрился довести до трясучки капризами касаемо музыки. — Вы, может, прекратите трепать языками, девочки, и сосредоточитесь на миссии? — раздражённо рявкает он, намеренно резко вписываясь в поворот на чёрном, тонированном грузовике. — Никому из нас не интересно слушать про вашу мать и ваши долги. Кто выбирал, кто не выбирал, кто, кому и когда задолжал — закройте рты и создайте тишину хотя бы на пять минут. У меня голова уже болит от вашего трёпа.       Присутствующие в кузове грузовика бойцы оглянулись между собой. Водитель явно был новичком, никто ранее не видел мужчину на столь важных заданиях, вероятно, он только недавно получил повышение. Те, кто работали давно — молчали, словно воды в рот набрали, но это не отменяло абсолютной солидарности со сказанными водителем словами. Бойцы предпочитали держать недовольства при себе, ведь они прекрасно знали, чем всё может закончиться. — Слышь, ты как со старшим по званию базаришь, шестёрка? — моментально вспылил Дориан. Впившись пальцами в решётку, что надёжно отделяла основной салон от водителя, мужчина нанёс короткий удар кулаком. Решётка тихим гулом зазвенела в ответ.— О чём хотим, о том и разговариваем — тебе уши греть априори запрещено. Притворись рыбкой и крути баранку, мелочь, твоим мнением никто не интересовался. — Удивительно, как ты умудрился дослужиться до этой должности, Дориан Сондер, — уже заметно тише и спокойнее бурчит водитель, кое-как скрыв дрожь в теле, что мгновенно прокатилась по телу от резкого удара. — Ведёшь себя как подросток в пубертате, как капризное хамло. А думал, что в армии таких, как ты, уже давно перевоспитали. — Волновать тебя не должно как именно проходил мой карьерный рост, шестёрка, — выдает Дориан и вновь звучит удар, после которого мужчина садится обратно на своё место. Все, включая и самого Дирка, смотрели на старшего с лёгким страхом, интересом и раздражением. Эти взгляды и удержали Дориана от того, чтобы вынудить остановить машину и ради неравного боя прямо посреди оживленной улицы. — Ещё раз откроешь рот — я засуну этот сраный руль прямо тебе в задницу, до самого конца. — Ублюдок, — коротко, едва слышно шипит водитель, сплевывая с раздражением в открытое окно. Второй, запасной водитель, что сидел по правую руку, в ответ лишь головой покачал и переносицу двумя пальцами потёр.       По лицу Дориана поплыла явно недобрая улыбка. Все сидящие в салоне прекрасно понимали, что будет дальше, но воспрепятствовать этому никто не желал. Мужчина не был велик ростом и не имел огромную гору мышц — тем не менее, легко внушал страх даже бывалым бойцам, что слышали о старшем исключительно невесёлые истории.       Путь продолжался в полной тишине, кою и желал осмелевший водила. Сондер старший решился уважить желания противника перед тем, что будет.       По месту прибытия бойцов ждёт неоновая вывеска, с которой ещё не до конца сняли все защитные пленки, и возвышалась она над широкой, длинной лестницей вниз, ведущая в подвалы не слишком популярного торгового центра. Удивительно, что запрещённый клуб решили организовать на столь открытом месте. Все знали, что это может быть ловушкой, от того и снарядили лучших бойцов в действительно хорошее обмундирование, вручив тяжёлые, навороченные пушки каждому.       Как только все покинули фургон, находясь едва поодаль от цели, дабы не быть заведомо замеченными, Дориан ожидаемо ринулся к кабине водителя, дёргая на себя ручку закрытой двери. — Выходи, крыса, — зарычал оскалившись мужчина, впечатывая кулак в бронированное стекло двери. Естественно, прозрачная преграда не поддается никакому воздействию, даже когда Дориан бьёт по стеклу прикладом пистолета. — Выходи, тварь! Зассал, да? Я этот бычок тебе об глаз затушу, гнида, ты только выйди!       Немолодой водитель совсем не желал выходить к Дориану и выяснять отношения, сейчас это совершенно ни к чему. Лишний шум, лишние раны, как на его теле, так и на теле старшего Сондера, что не слишком благоприятно скажется на дальнейшей миссии. Но второй водитель, мужчина чуть моложе, сейчас головой качал, скрестив руки на груди. И то ли его не устраивало, что тот курит в салоне прямо с закрытыми окнами, то ли он и правда считал товарища трусом, как сейчас понять.       Мужчина воспринимает первый вариант за второй и всё же выходит из машины, откидывая тлеющий окурок в сторону от греха подальше. Он не хотел показаться трусом на первой же, действительно ответственной и хорошо оплачиваемой, миссии. Как никто другой, новичок, отсидевший некоторое время в тюрьме, знал, что авторитет и уважение строится в подобных конфликтах. «Нельзя позволять другим вытирать об себя ноги.» — Я тебя слушаю, Дориан, — сухо выдает он, смерив разъяренного Сондера оценивающим взглядом. — Ты действительно хочешь устраивать эти разборки вместо того, чтобы заняться государственно важной миссией?       Дориан не находит нужных слов, дабы парировать поведение мужчины, и в такие моменты он всегда бьёт. Стоит признать, ловкости водителю не занимать, ведь он легко уворачивается от удара. Кулак старшего Сондера впечатывается в грузовик позади, а кулак водителя летит прямо в живот противника, заставив того на мгновение прохрипеть и скрутиться, хватаясь за больное место. Толпа бойцов, в том числе и Дирк, изумлённо охнули в этот момент, восхищаясь немеренной смелости и ловкости, казалось бы, совсем не подготовленного человека.       Но Дирк легко замечает, когда брат начинает откровенно играть. Не выпрямляясь из своей позы, он, начав театрально достоверно кашлять, вдруг падает перед водилой на колени, неприятно ударяясь защитой об мокрый асфальт. Тот уже радуется победе над великим и ужасным Сондером, он помышляет пойти с гордым видом обратно в салон, но тут ноги резко хватают крепкие руки прямо за обнаженные лодыжки. Одно грубое движение и новичок летит вниз, неприятно сильно ударяясь головой о грузовик. Только оказавшись на земле — мужчина получает серию мощных, зверских ударов кулаком. Нос сломан, губы разбиты, глаза заплывают фингалами, и, кажется, выбиты парочка передних зубов.       Остановить Дориана никто не осмелился, но Дирк, считая это своим непосредственным долгом, всё же подходит ближе. Схватив руку старшего ещё в полёте, он обращает на себя всё внимание брата. Тело мельком идёт дрожью, страх окутывает сознание младшего, но тот, взглянув на едва дышащего водилу, всё же решает не отступать. В первую очередь потому, что хотелось сохранить жизнь товарищу, а во вторую… Когда-нибудь начальство накажет Дориана за постоянные конфликты с солдатами. Вдруг, если он в действительности убьёт новичка — терпению управляющих настанет конец? Тогда старший вновь рискнёт оказаться в тюрьме, откуда обратной дороги не будет. — Тебе не кажется, что с него хватит? — спрашивает осторожно Дирк, легко отпустив чужую руку, присаживаясь рядом на корточках. — Мы так всех голубков распугаем, если будем сильно шуметь, — пожал плечами он, указывая большим пальцем на здание торгового центра позади. — Идём, нам пора за работу, оставь его. — Надеюсь, впредь ты будешь следить за тем, с кем и как ты разговариваешь, шестёрка, — прорычал в лицо хрипящему мужчине Дориан. В конце концов, он слез с тела противника, брезгливо вытирая об собственные штаны окровавленный кулак. — Ты новенький, я уже понял, но незнание правил не освобождает от ответственности, — выдохнул устало он, покачивая головой. — Пойдем, братец, крошить твоих голубков, так и быть.       Водитель более не смог встать без чужой помощи. О таком исходе знали все, хотя момент славы мужчины, в котором от удара пал на колени сам Дориан Сондер, запомнится надолго. Очередная легенда, о которой будут перешептываться коллеги, уйдёт далеко в народ, и в зависимости от принятой стороны в конфликте, будет уточняться что именно стало с главным героем после.       Бойцы, расслабленно курящие в стороне всё это время, теперь двинулись на пару с Сондерами к главному входу. Двух Дориан предусмотрительно оставил снаружи, велел искать запасные выходы и входы, а также отслеживать ситуацию по рации, которые у каждого закреплены за поясом.       В клубе играет всё та же иностранная музыка, смысла которой не мог разобрать никто, из ныне вошедших. В северном государстве давно не преподавали иностранных языков в учебных заведениях, считая знание иного языка прямым доказательством предательства. Нельзя разговаривать на языке врага, иначе сам станешь врагом. Забавное правило, которое Дирк вычитал ещё в юношестве, в жутко патриотичной книжке.       Народа вокруг не было замечено. Музыка бьёт басами по ушам, яркий свет, мерцающий в такт музыке, вызывал у Дирка лёгкую головную боль. В воздухе витал сладкий аромат, явно кальяна, кажется, с каким-то ягодным вкусом. Повсюду красные дорожки, стены увешаны откровенными картинами обнаженных мужчин в объятиях друг друга, а далее и вовсе виднелись шесты, ну точно как в стрип клубе. И всё бы ничего, но ни одного из «голубков» или персонала замечено не было. Там, где должен танцевать очевидно полуобнажённый мужчина, они заметили записку. — Третий и пятый, сторожить выход, — приказал резко Дориан, указав пальцем на длинный коридор, из которого они только что вышли. — Седьмой, восьмая, сторожить бар, — продолжил он, указывая пальцем уже вправо, на абсолютно пустой бар без намёка на выпивку. — Четвертый и шестой, за мной, — заключил мужчина, махнув рукой, зазывая к себе. — Второй, девятый и десятый — сторожить ту дверь Пока не дам команду — не открывайте её, — выдохнул он, обращаясь в том числе и к Дирку. Младший имел кодовый номер два, когда как сам Дориан отзывался на один. Мужчина везде и всегда желал быть номером один, пока Дирк довольствовался любым числом, не придавая особого значения.       И только когда бойцы распределились по указанным позициям, Дориан вплотную подошёл к приклеенному скотчем к шесту клочку бумаги, резким движением сдирая с места. Быстро пробежавшись глазами по тексту, что был накорябан едва ли разборчиво на бумаге, Дориан закатил глаза. Жест вызвал массу вопросов у остальных, и те моментально завалили мужчину самыми разными вопросами, заставляя командира со злости сжать бумажку в руке, превращая тот в шар. — Это ловушка, — говорит коротко он, откидывая записку куда-то за спину. — Не сходить с мест, поднять оружие, не спускать глаз с этого драного клуба, — командует Сондер старший. Сам выполняя свой же приказ, он озирался по сторонам хмурым взором через прицел автомата.       Подвох вышел оттуда, откуда никто не ждал. Люк в потолке, коего не заметил даже сам Дориан из-за яркого света, вдруг открывается, и вниз падает один-единственный противогаз. Все моментально целятся в упавшую с грохотом вещь, а затем и в стремительно закрывающийся люк, пуская пару очередей прежде, чем тот закрылся.       Вновь воцаряется кромешная тишина, выстрелы прекратились одновременно по команде рукой, лишь музыка назойливо бьёт по ушам. С лишним шумом в первую очередь разбирается Дориан, к удивлению присутствующих делая несколько выстрелов по каждой из колонок, прекращая гул басов по помещению. — Девятый и десятый — следите за люком, я проверю, что они нам приподнесли, — произносит уже совсем тихо Дориан, осторожно подкрадываясь к вещи. Он выглядел как противогаз и являлся противогазом, но мужчина не привык доверять внешнему виду. Командир был готов к тому, что внутри спрятана маленькая бомба, что в момент разнесёт его на мелкие кусочки прямо по стенам клуба, но все равно шёл. Аккуратно поддевая противогаз дулом автомата, Дориан проверил вещь изнутри на наличие посторонних предметов, и, не обнаружив ничего подозрительного, едва успокоился. Взрывчатка могла быть весьма предусмотрительно укомплектована в фильтр противогаза, но возможность проверить предположение крылась в использовании по назначению. Если это взрывчатка — его голову также разнесет на кусочки, а если нет…       Выдохнув, набравшись смелости, мужчина опускает оружие болтаться на груди, а сам натягивает подарок врагов на голову под испуганные взгляды товарищей. Делает всего один вдох и делает точный вывод, что никакой опасности чужая вещь не представляет. В такие моменты даже у бывалого командира сердце из груди грозились выпрыгнуть. Никому не хотелось умирать столь глупой смертью под чутким надзором врага, даже Дориану. Он отвечает за жизнь каждого бойца здесь, он был готов пожертвовать собой, лишь бы убедиться в отсутствии подвоха. — Самый обычный противогаз, — заключает он, освобождая голову, вместе с тем выдирая немного коротких волос. Сжимая подарок врага в руке, мужчина вновь с опаской озирается по сторонам, нахмурив темные брови. — И НАХРЕНА НАМ ВАШ ПРОТИВОГАЗ, А?! — обращаясь куда-то наверх, к люку, кричит он, а в ответ получает весьма красноречивый, женский смешок.       Сразу после этого помещение начинает стремительно заполняться дымом. Те устройства, что буквально недавно создавали таинственную завесу клуба, вдруг выпускают едкий, удушающий дым, вводя в состояние паники буквально всех присутствующих. Окон нет, помещение ведь подвальное, оно и очевидно, однако путь отхода все же имеется.       По-прежнему сжимая в руках чертов противогаз, Дориан, замечая беспокойство на лицах неподвижно стоящих бойцов, он громко и уверенно командует: — Отступаем строем по двое, нас решили выкурить.       Все слушаются, включая Дирка, оказавшегося самым последним, замыкающим в цепочке солдат. И хоть Дориан должен был идти впереди, как главнокомандующий, он все же отступает в самый конец, предугадав очевидный ход со стороны врага заранее — закрытые двери.       Схватив за руку младшего брата, он, уже начиная мучаться кашлем, вручает противогаз Дирку, смерив суровым взглядом с ног до головы. — Напяливай давай, и не смей кому-то отдать, — говорит он в полголоса, прекрасно понимая, что боец, идущий прямо рядом с Дирком, их прекрасно слышит. — Чё уставился, олень? Я тут командир, я решаю кому он достанется.       Дирк не привык отказываться от подарков судьбы и не стал спорить со старшим, что внезапно решил поиграть в заботливого брата. Но то, что вся команда, каждому из которых этот противогаз жизненно необходим, устроит бунт против решения — совершенно ожидаемый исход событий. Кажется, именно этого и добивался враг. Раздора.       Вот они подходят к железным дверям, дёргают ручку и ничего. Ничего не происходит, как и предсказывал Дориан, ведь врагу было бы не выгодно просто выгнать бойцов из клуба. Враг, не желая вступать в прямое сражение, решил положить сразу девять, а может и десять бойцов, не ударяя и пальцем о палец, наблюдая за гибелью со стороны. — Какой наш план, командир? — спросил четвертый, бросив надежды на успешную попытку выбить дверь. — Скоро здесь всё заполнится дымом и мы передохнем один за другим. — Нам нужны мокрые тряпки, — сурово объявил Дориан, оглядываясь по сторонам. Вот он, минус по части снаряжения, о котором враг, почему-то, прекрасно знал. Будь у каждого по личному противогазу — подобная угроза никогда бы не нависла над головами. В голову мужчины начали закрадываться первые мысли о наличии предателя в рядах организации.       Дориан хватается за рацию, плотно подносит к губам и зажимает кнопку сбоку. — База, мы в ловушке, подвал заполняется дымом, — быстро тараторит он, нахмурив тёмные брови. Кашель каждого из бойцов с каждой минутой становится более частым явлением. — База, ответьте, нам нужно подкрепление, — повторяет он, бешено пальцами впиваясь в тяжёлый аппарат связи, угрожая вот-вот расшибить об стену. — БАЗА, ВАШУ МАТЬ! ПРИЁМ, УРОДЫ, МЫ НЕ ХОТИМ ЗДЕСЬ ПОДЫХАТЬ!       Естественно, никакого ответа не следует, лишь неразборчивое шуршание, стоило Дориану замолкнуть. Связи нет и на телефонах, в подвале совершенно глухо, и то неудивительно. Было бы странно, если бы враг не отрезал бойцов от связи с остальными в затруднительном положении.       Мужчины переглядываются между собой. Дориан, так и не получивший ответа, исполняет своё мысленное обещание разнести рацию в щепки одним ударом об стену. Это далеко не первая рация, погибшая от рук вспыльчивого мужчины. Одну из них он вовсе утопил в чужой крови серией ударов — очистить аппарат от кусочков чужих зубов да мозгов в дальнейшем не вышло. Верхушка всегда великодушно прощала Дориану такие фокусы, ведь то, что он делал дальше, всегда компенсировало мертвые рации и побитых товарищей.       Дым заполнял в том числе и коридоры помещения, от того находиться там стало бессмысленно. Они возвращаются в главный зал, с ужасом наблюдая за тем, как дым поднимается с пола вверх, постепенно заполняя всё пространство. Как и было приказано, все принялись искать тряпки. Многие сняли с себя один носок, намочили ткань водой из пятилитровки, что стояла под баром. И, несмотря на отвращение к явно провонявшим потными ногами предмету одежды, все равно прижали олицетворение последней надежды к лицу, заметно сморщившись.       Без носка на лице был только Дирк, стоящий в стороне от всех, спокойно поживающий в щедро предоставленном братом противогазе. — Почему это противогаз достался ему?! — спрашивает вдруг боец под номером три, высокий и крепкий мужчина. — За какие такие особые заслуги перед родиной? — Действительно! Только потому, что он твой брат, да? — восклицает вдруг шестой, мужчина пусть и ниже, но куда шире в плечах чем все присутствующие. — Интересная у нас команда получается! Мы все подохнем, а он останется жить?! — Снимай давай и делай как все, нечего тут кайфовать, пока все страдают! — крикнул восьмой, скрестив руки на груди и неминуемо, как и все остальные, идя прямо на опешившего Сондера младшего. — Давай-давай! Мы, может, тоже хотим подышать полной грудью!       Ожидаемо, в коллективе вспыхивает конфликт, которого и хотел враг. Окажись они в равном положении, то явно бы не стали тратить время на бесполезные перепалки, но сейчас каждый боец хотел выжить, никто не планировал отдавать душу дьяволу в этот вечер, и каждый желал напялить этот противогаз на свою голову.       Сопротивление же, действуя по весьма странному правилу оставления одного-единственного выжившего, сейчас с упоением наблюдало за разыгравшейся драмой прямо через камеры видеонаблюдения. — Отошли, — резко гаркнул Дориан, расталкивая надвигающуюся на брата толпу. Оказавшись прямо перед младшим, стоя спиной, он вдруг ощущает, как спины сталкиваются вместе, а руки Дирка прочно сжимают автомат. — ОТОШЛИ, Я СКАЗАЛ! ЭТО ПРИКАЗ КОМАНДИРА! — Какая уже разница, командир или нет, — рычит третий, также поднимая автомат, провоцируя к тому и всех остальных. — Если мы все сдохнем, то там никто не будет смотреть на звание, — качает головой он и направляет дуло автомата прямо в голову Дориана. — Пусть он снимет противогаз и отдаст нам. — Ты ствол-то от моей башки убери, — хмурится несколько растерянно Дориан. Снизу вверх заглянув в глаза бойца под номером три, командир уткнул дуло автомата вплотную к животу мятежника. — Вы чё, тупицы, удумали друг друга тут перестрелять на радость тварям, что нас здесь заперли? — Ну да, конечно, зачем искать пути выхода, когда можно просто поубивать друг друга за противогаз, — пробубнил едва разборчиво Дирк, голос которого сильно глушило резиновой маской на лице. — Вы гениальны, товарищи. Чем дольше вы выясняете отношения, тем меньше у нас времени. — Ты давай хлеборезку прикрой, не нарывайся, — с рыком отозвался Дориан, больно пихнув младшего в бок локтем. — Разошлись по своим местам и начали искать пути выхода из этой проклятой голубятни! Это приказ!       Дориан, прочитав по взгляду третьего, решает, что тот вот-вот начнет стрелять. Оно и немудрено, воздуха в помещении всё меньше, кашель всё протяжнее и чаще, а нервы у всех потихоньку сдают, натягиваясь, будто струна. Старший мельком шепчет брату на ухо: «вниз», и сразу после этого оба опускаются на колени. На месте, где недавно затылок к затылку прижимались головы Сондеров, свистит сразу несколько пуль, врезаясь в одну из картин с мужчинами. А следом за этим звучит несколько выстрелов уже от братьев, по вине которых замертво падают сразу два бойца.       Кровь разливается почти черной лужей в задымленном помещении, былая паника лишь усиливается. Ещё трое предпринимают попытку застрелить командира с братом, выпуская автоматную очередь, и те чудом сохраняют жизни, перекатившись по полу в разные стороны. Чужие пули пронзили бедро Сондера младшего дважды, а плечо старшего — трижды, пропитывая черную ткань обмундирования омерзительно тёплой кровью. И не успели стрелявшие вновь возобновить огонь, как тут же пали от двух метких выстрелов в головы.       Теперь их шесть. Трое из них и вовсе не затевали бунт, послушно искали выход и простукивали стены под всеобщий шум и панику. Но последний, который и попал тремя пулями по плечу старшего Сондера, встал неподвижно под прицелом сразу двух автоматов, опасаясь даже на миллиметр сдвинуться с места. Опустив оружие, боец под номером восемь побеждено поднимает руки в воздух, не желая стать одним из бездыханных тел на полу. — Какие же вы, всё-таки, тупые бараны, — выругивается Дориан и плюет в сторону, опуская в конце концов оружие и взглядом разыскивая мокрый носок, который выронил в пылу бойни. — Вернёмся на базу — я доложу о твоём поведении руководству, восьмой. Пусть сами разбираются с тобой, с меня хватит.       Перешагивая через тела товарищей, Сондер старший наконец начал размышлять над тем, как отсюда можно выбраться. Первый выход им показали ещё в самом начале. Это был люк, откуда и прилетел спасительный, но такой одинокий противогаз. Просто так дотянуться закрытого хода в потолке не представлялось возможным, стены помещения точно составляли не менее пяти метров в высоту, здесь даже стремянка не поможет.       Тогда Дирк, идущий смело туда, откуда и поступал в помещение дым, вдруг находит крохотные дыры в стенах. Благодаря им, как раз, клуб и превращался в сплошную газовую камеру, с каждой секундой приближая присутствующих к встрече с мучительной смертью. — Я нашёл один из источников, — кричит так громко, как только может, Дирк. — Теоретически, если залатать дыры, из которых идёт дым, можно выиграть немного времени, — продолжает он, закрывая дыру рукой в перчатках. — Есть идеи, чем это можно сделать? — Нам не время выигрывать надо, а выход искать, — недовольно выкрикивает Дориан, плотнее к лицу прижимая мокрую ткань носка. В помещении бойцы уже пробыли двадцать минут. Если судить по приблизительным данным в голове старшего, жить им осталось каких-то минут десять-пятнадцать. То, чем уже наполнилось помещение, легко убьёт всех присутствующих, за исключением Дирка в противогазе.       Мужчина, долгое время пребывая без тряпки в пылу сражения, стал ожидаемо сдавать позиции. Голова закружилась, в глазах всё чаще темнело, а от кашля болью саднило горло, будто лёгкие пытаются откашлять самих себя наружу. Оперевшись на барную стойку, Дориан, без остановки заходясь кашлем, вдруг начинает раскачиваться из стороны в сторону. В собравшейся дымовой завесе было трудно определить, кто именно грозится упасть у барной стойки, но по характерному мату Дирк безошибочно узнает в человеке родного брата. И как бы он не хотел смерти Дориана порой, младший всё равно со всех ног бежит на помощь, оказываясь позади.       Не спрашивая ровным счётом ничего, младший спешно снимает с себя противогаз. Пока делает, мужчина всё слабее стоит на ногах, а когда наконец снимает — Дориан уже всем весом опирается на него, выронив мокрый носок из ослабевших пальцев рук.       Аккуратно опустившись с братом на пол, под всеобщие изумленные взгляды, Дирк усаживается сверху и растягивает гладкую резину маски противогаза, сам попутно задержав дыхание. От дыма слезятся глаза, что затрудняет и обзор на то, что он делал, но младшему всё-таки удается запихать голову брата в тесный, явно не по размеру, противогаз.       Мужчина ещё какое-то время лежит без движения, вгоняя своим видом Дирка в отчаяние, но, в конце концов, тот делает глубокий вдох и открывает глаза, которые так смутно виднелись за запотевшими стеклами. — Живой? — спрашивает с лёгкой улыбкой Дирк, которую поспешно скрыл тем самым носком, что выпал из рук старшего. — Живой конечно, — недовольно бурчит Дориан, смещая взгляд в сторону. Он не привык, чтобы его кто-то спасал, поэтому и не знал как реагировать. — Вы, черти, моей смерти не дождетесь. — Рад слышать, — кивнул Сондер младший. Едва потрепав брата по здоровому плечу, он только сейчас обнаружил рану на втором. — Надо плечо перевязать, слушай, — хмыкнул озадаченно он, едва касаясь пальцами ровных трёх дыр. — А то если не задохнёшься, то кровью истечешь. — Да забей, простая царапина, — махнул рукой Дориан. Легко скидывая со своих ног тело младшего брата, он наблюдал ровно такие же дыры, только в количестве двух штук, прямо на правом бедре. — Тебе бы о себе позаботиться, дубина, — качает головой он. Старший легко шлёпает Дирка по больному месту, чем ожидаемо вызывает сдавленное шипение.       Время шло, а выхода всё нет. Стены помещения все сплошь и рядом бетонные, двери железные, закрытые, в полах ни одной дыры, вентиляция наглухо перекрыта и заварена, ни кулаками, ни пулями не пробить. Связи по-прежнему нет, и, видать, не будет, а из дыр всё поступал и поступал дым, совершенно скрывая некогда шикарное помещение с глаз всех присутствующих.       Спустя минут пятнадцать безуспешных поисков слегли не только оставшиеся четыре бойца, чьи поиски так и не увенчались успехом, но и нервы старшего Сондера. В порыве гнева тот занялся откровенными разрушениями всего и вся, находясь в крайне вульгарного вида ловушке. Разнес к чертям всю барную стойку, сломал каждый стол, выдрал с корнем блестящий шест и снёс каждую полку на баре, где, вообще-то, должен был стоять алкоголь.       Парад непрекращающегося разрушения прерывает Дирк. Он, как и все остальные, стал сперва шататься и держаться за голову. Опустившись тихонько на пол, младший черпал последние остатки кислорода через высохший кусок носка, не смея мешать своим состоянием веселью старшего, но тот всё равно заметил.       Потупив рядом буквально пару минут, Дориан, чье лицо озарила гениальная мысль, поспешил переодеть противогаз обратно на лицо младшего Сондера.       Выждав, пока Дирк придёт в чувства, мужчина вдруг схватил его за воротник обмундирования и встряс, заглядывая в глаза. — Слушай меня сюда, малец, — тихо, буквально шепотом начал он. Командир уже приблизительно понимал места нахождения камер и вероятное наличие слепых, уязвимых зон. — Тебе придётся инсценировать мою смерть. — Смерть? Зачем? — нахмурился Дирк, едва различая силуэт старшего посреди дыма как в помещении, так и перед глазами. — Выхода мы не найдем, можно даже не пытаться, — обречённо выдает он, голову больную на бок уложив. — Выживет только один, и куда будет полезнее всем, если выживешь ты. — Заткни пасть и слушай меня, мелюзга, — прорычал Дориан, вновь встряхивая младшего для надёжности. — Мы с тобой сыграем сценку, в которой якобы подеремся за этот чертов противогаз, — выдохнув, говорит он, зажимая себе нос и рот уже исключительно рукой. — Моего запаса кислорода хватит минут на пятнадцать сейчас, поэтому действовать нужно быстро, — оглядываясь, предупреждает мужчина, пронзительно покашляв. — Ты меня «убьёшь», начнёшь вопить им на камеры, они придут за тобой, и в этот момент я начну стрелять. Постараюсь выкосить всех, но не обещаю, поэтому ты тоже мордой не торгуй. — Понял, — выдохнул наконец Дирк, понимая, что план звучит весьма недурно. — Где камеры? — В другом конце, — кивнул он едва заметно, поглядывая с хитрой ухмылкой в указанную сторону.       Театральная сцена вышла на славу. Мужчины, переместившись прямо под видение камер в яростном пылу смертельного танца, вдруг опускаются на пол. Дирк натуральнейшим образом ударяется затылком об пол, перед глазами мерцают звёздочки, а расплывчатый силуэт старшего вдруг выдаёт: «Я говорю сторону — ты уворачиваешься». Младший смутно кивает, не до конца понимая о чём идёт речь, и осознает только тогда, когда прямо в лицо летит сжатый кулак грязных пальцев. — Право, — слышится за пределами противогаза и Дирк сразу отворачивает голову в указанную сторону, а кулак брата с силой врезается в пол позади, добивая и так разбитые костяшки. — Право, — повторяет старший и кулак снова обрушивается в паре сантиметров от лица Дирка, на что тот едва ли не визжит как девчонка, прекрасно припоминая тяжёлый удар брата. — Лево, — теперь выдает Дориан и левый кулак приземляется по левую сторону лица Дирка, что старался не терять темпа, ненароком не перепутать стороны. — Право и стреляй якобы мне в живот, — быстро бурчит он, наклоняясь чуть ближе.       Дирк делает всё именно так, как сказали. Уворачивается от последнего удара и прижимает автомат сбоку от брата, направляя дуло за спину так, чтобы для камеры создавалось впечатление, будто оно упиралось прямо в живот. Стреляет короткой очередью, искренне опасаясь задеть брата, а тот, максимально правдоподобно, хрипит и наваливается сверху, больно прижимая младшего немалым весом.       В первые секунды Дирк пугается, что и правда застрелил старшего брата. Ощущая, как слёзы сами наворачиваются на глаза, он ощупывает дрожащими руками в перчатках бок на предмет крови. К сожалению, младший чисто физически не может почувствовать тёплую влагу из-за лишней ткани на руках, поэтому и эмоционально резко сдергивает перчатку. Ощупав бока вновь, он неожиданно резко получает от брата ответ: — Да живой я, живой, не ссы.       Едва успокаиваясь, Сондер младший демонстративно скидывает с себя расслабленное тело брата и театрально хватается за голову в противогазе, раскачиваясь из стороны в сторону. Немыслимый крик вырывается изо рта и глушится рамками маски, тем не менее, не становясь от этого менее заметной. И дабы эмоции были чище и правдоподобнее, он до мельчайших деталей представляет исход, в котором чуть было не оказался в действительности. Дирк представил, будто вместо Амави в бордель всё-таки отняли принца, представил, как навещал его, измученного и изувеченного, представил, будто бы принц, своими нежными, бледно-розовыми губами, говорил о том, как сильно ненавидит.       Мужчина натуральнейшим образом рыдает, заливается слезами и бьёт самого себя по здоровой ноге. Театр абсурда крайне впечатлил не только наблюдателей, но и якобы мёртвого Дориана, что едва ли держался, чтобы не нахмуриться и не приказать парню заткнуться. — ЧЕГО ВАМ ЕЩЁ ОТ МЕНЯ НУЖНО, А?! — выкрикнул Дирк во всё горло. Подскочив на ноги слишком резко, едва не упав обратно, вспышка боли напомнила про свежую, кровоточащую рану. — ОНИ ВСЕ УМЕРЛИ, ВЫ ПОБЕДИЛИ!       Наблюдатели долго себя ждать не заставили, чувство жалости всё-таки взяло верх. Прошло всего минут пять, прежде чем железная дверь, до этого наглухо запечатанная, вдруг отворилась. Автоматы обоих братьев лежали буквально под рукой, наготове, снятые с предохранителей и выжидающие своего звёздного часа.       Первое время Дирк всеми силами старается изображать жертву. Измазанный в крови, как в своей, так и в чужой, он с огромными от ужаса глазами смотрел на вошедших незнакомцев в противогазах. Только вот, оборудование врага выглядело более навороченным, совсем новеньким, видно сразу — позаботились. На головах белые капюшоны, белой, впрочем, была вся одежда вошедших, даже руки облачены в резиновые, белые перчатки. Полная противоположность мужчинам в форме, что так томительно выжидали удобного момента. — Сдохли, говоришь? — с лёгким смешком интересуется явно мужской голос невысокого незнакомца, неторопливо вышагивая навстречу. — А если проверим? — Проверяйте, — гордо шмыгнув носом, заявляет Дирк. Сейчас он самым искренним образом схватился за больную ногу, зажимая рану рукой, вымазывая кожу в тёмно-алый цвет крови. Смертоносный дым постепенно рассеивался в воздухе, новый больше не поступал. — Вы продержали нас здесь с одним противогазом более часа, — уже не без сожаления говорит младший, понимая, что сегодня их потери составили целых восемь человек. — Немудрено, что они все погибли.       Проверял враг не совсем так, как предполагал Дирк. Подходя к очередному трупу, они банально стреляли в голову лежащего, лишая даже доли вероятности, что человек может притвориться мертвым. Голова за головой, выстрел за выстрелом, незнакомцы в белой форме становились ближе к Дориану, что лежал на спине совершенно неподвижно и практически не дышал. Не только боясь разоблачения раньше времени, но и для того, чтобы не помереть по-настоящему.       Дело доходит до старшего, и как раз здесь начинается веселье. Незнакомец в белых одеяниях, уже лениво прижав того к полу подошвой белых кроссовок, наводится на голову Дориана. Не успевает враг выстрелить, как тут же получает короткую очередь, падая замертво. Оставшиеся трое из вошедших тут же открывают огонь, но легко теряют братьев в остатках непроглядного, густого дыма, и обнаруживают только старшего по пронзительному кашлю, который тот не сумел сдержать.       Осознав, что дела брата плохи и всё внимание бойцов приковано к нему, Дирк слепо, буквально на ощупь, открывает огонь по смутным, белым пятнам в паре метров от себя. Двое падают тут же, а один, самый низкий, не получивший пулю в голову исключительно благодаря росту, вдруг уносится в открытую дверь.       Незнакомец пытается закрыть за собой проход, потянув бешено ручку на себя с обратной стороны, но Дирк подоспевает вовремя. Хватаясь за железные края, он со всех сил тянет дверь на себя. Побеждая противника в этом маленьком соревновании, младший наблюдает, как последний выживший уносится прочь по освещенному, узкому коридору с лестницей. — Стой, тварь! — кричал запыхавшийся Дирк, что спотылся почти на каждой ступени благодаря ране на бедре. Та отзывалась головокружительной болью при каждой попытке наступить на больную ногу, срывая с губ все новые ругательства, но догнать низкорослика уже было делом чести, даже важнее, чем жизнь старшего, оставшегося далеко позади. Дориан не осудит за отчаянную попытку поймать врага, только руку пожмет, Дирк знал наверняка.       Выйдя в погоне через новую дверь на просторную, освещённую парковку, Сондер младший наконец сдирает с лица противогаз. С наслаждением вдыхает полной грудью чистый, уличный воздух, и только потом озирается по сторонам. Светлая фигура мелькает где-то впереди, бежит, также хромая, но в конце концов падает, размазывая кровь по стеклу автомобиля в попытке схватиться, удержать равновесие.       Дирк, хоть и непозволительно медленно, всё равно следует за врагом в чёрном противогазе, вскоре нагоняя.       Белая одежда напиталась кровью в районе живота. Незнакомец дышит рвано, дрожит, прижимая одну руку к, кажется, крайне тяжёлому ранению, но головы вверх не поднимает, принимая своё поражение. Автомат свой он обронил ещё по дороге, на лестнице, заметно облегчив побег, и это в итоге привело к тому, что сейчас он был совершенно безоружным перед едва стоящим на ногах Дирком. Жалкое зрелище, если честно, и ещё более жалким оно стало сразу, как только мужчина из любопытства сорвал противогаз и с жертвы, откидывая в сторону.       Эльф, самый настоящий. Юноша, на вид, не более семнадцати лет, что по эльфийским около тридцати — совсем небольшой срок. Густое, прямое каре из светло-русых волос, что растрепалось после противогаза, глубокие, сине-голубые глаза, светлая кожа и чёткие очертания скул, совершенно прямой нос. Не мальчишка, а сказка, даже Дирк, имея дома в полном распоряжении принца Тиаридари, загляделся этими острыми ушами и диким, но таким обречённым взглядом. — Один из эльфов, значит, — посмеялся невесело Дирк. Зачесывая копну каштановых волос назад, он пытался восстановить дыхание и привести сердцебиение в порядок. Автомата не опускал, с прицела не спускал, несмотря на то, что юноша выглядел безобиднее котёнка. — И как тебя, задохлика, угораздило попасть в ряды головорезов? — Не твоё собачье дело, отброс, — внезапно грубо выругивается эльф и тут же скулит от боли ран подобно щенку, нахмурив светлые брови. Может быть, от раны юноша и не умрет, но помучается знатно. — Хочешь убить меня — убивай, на большее ты не способен. — Глупый, глупый эльф, — покачал головой Дирк, замечая шатающийся силуэт старшего брата, что с трудом взбирался по лестнице на парковку. — Такой красивый, а говоришь такие некрасивые вещи, — хмыкнул обиженно он, с опаской глядя на неминуемо приближающегося старшего. — Вы в крысу положили почти всех моих людей, и теперь ты, эльфийская морда, смеешь называть меня отбросом? — Государственные подстилки не достойны жизни, как и ты не достоин, — вновь рычит миловидный юноша. Он отворачивает голову в другую сторону, лишь бы враг не увидел слёз. — Вы только что убили троих товарищей на моих глазах. — О, извини, что сразу не сдался вам в плен, — съязвил он, эмоционально взмахивая свободной рукой. Младший уже занервничал, понимая, что пара минут и старший брат будет совсем рядом. — Слушай, малой, мне и правда придётся тебя убить, — выдыхает тяжело он. Протянув руку, Дирк упёрся дулом автомата прямо в белобрысую головушку. — Если тебя заберут к нам в плен, то ты и вовсе пожалеешь, что на свет родился. Запытают тебя до смерти и всё, итог не изменится. — Ты — жалкая, государственная подстилка, — рычит со всей искренней злостью эльф, обнажая едва заметные, совсем не острые клыки. — Акт милосердия решил совершить, вы посмотрите! Не притворяйся, человек, я вижу тебя насквозь, — проговаривает и вдруг хватается рукой за автомат, крепче упирая дуло в собственную голову. — Давай, стреляй! Окажи мне услугу, сука! — Хреновое у тебя зрение тогда, морда ты эльфийская, — невесело посмеялся Сондер младший, махнув рукой подходящему брату. — Раз ты так просишь, то я с радостью это сделаю, — хмыкнул он, закусывая губу с лёгкого негодования. Совсем молодой, а погибнет так рано и так глупо. — Прощай, эльф, приятно было познакомиться. — ДИРК, СТОЙ! НЕТ!       Звучит выстрел и голова эльфа мажет кровавый след по пассажирской двери автомобиля. Тело оседает неподвижно на земле, лужа крови постепенно расползается дальше, под колёса и под ноги Сондера младшего. Старший брат, что подоспел лишь к концу, вдруг падает перед трупом на колени, хватаясь за голову. Непривычно видеть Дориана в подобном состоянии. Дирк сперва опешил, отпустив автомат болтаться на поясе, почесывал затылок, в замешательстве с происходящего вокруг.       Дориан, с лёгкостью схватив светлое каре русых волос, подтягивает труп головой себе на колени и вглядывается во всё ещё открытые, голубые глаза. Тело пока не потеряло своей температуры, не пошли и трупные пятна, всё, что выдавало смерть — сияющая, будто звезда, дырка во лбу, что распространяла собой кровь на всё вокруг. — Мы могли его взять в плен, — оскалившись, выдает Дориан, больно ударяя здоровой рукой брата по колену. — Я, в конце концов, мог передать врага под допрос! — говорит и гладит юношу по щеке, печально вздыхая над угасшей в голубых глазах жизнью. — Мы бы выпытали из этого мальца всю информацию, Дирк! Где твои мозги, мать твою?! Чем ты вообще думаешь, тупое ты существо! «Я как раз об этом и подумал» — мысленно ухмыляется Дирк, медленно выпуская воздух из лёгких и вбирая вновь. — Он мне нахамил, — пожал плечами Сондер младший, окидывая совершенно холодным взглядом всё происходящее. — И вообще, из-за этого малыша, в том числе и его подохших приятелей, мы потеряли восемь человек! — эмоционально вскрикивает он, но прекрасно понимает, что несёт полную чушь. — Он был достоин смерти и я ему её дал! Не бурчи на меня, ты бы сделал также! — Ах, лучше бы мать сделала аборт, — скулит в негодовании Дориан. Откидывая от себя бездыханное тело, мужчина поднимается на ноги, стоя также неустойчиво, как и младший. — Разница только в том, что у тебя дома есть смазливый мальчишка голубых кровей, — обиженно бурчит он, убирая руки по карманам брюк. — А ты лишил меня даже шанса на нечто подобное одним только выстрелом. Может ты, братец, желаешь разок поделиться со мной своей принцессой? — Нет, Иларион только мой, — категорично качает головой Дирк, изгибая вопросительно бровь тёмную. — Если так чешется кому-нибудь присунуть — сходи в бордель, — пожимает плечами он, закатывая глаза. «Амави всё ещё там…интересно, как у него дела?». — Там, вероятно, нет северной породы, но и классические будут в радость.       Дирк старался игнорировать тот факт, что Дориан буквально только что покусился на кого-то определённо мужского пола. У эльфов с половыми признаками намного проще, всего два, как и у людей. От того, связь с парнем-эльфом также причисляется к однополым отношениям, запрещённым на территории Северного государства. Хорошо, что их никто не слышал.       Факт о вожделении телом Илариона и этот неуместный вопрос Дирк вовсе пропустил мимо ушей. Казалось, что будто бы желание Дориана неудивительно и обоснованно, вспоминая все достоинства принца Тиаридари. — Я чё, похож на миллионера? — изгибает бровь теперь Дориан, скрестив руки на груди. Прошипев от боли, мужчина вспомнил, что плечо, вообще-то, трижды прострелено. — Ладно, пошли уже. Я надеюсь, что водила уже собрал своё рыло по кусочкам и ждёт нас, дабы довести до теплых постелей. — Вряд-ли он его собрал, — выдыхает с облегчением Дирк, радуясь, что неприятная тема наконец сменилась. — Ты бедняге так втащил, что он минимум на месяц уйдет на больничный. Там второй водитель был, кажется…на случай непредвиденных обстоятельств.