"Неизлечимо".

Лондон, хижина; три часа дня

Через маленький лес пробивались солнечные лучи, освещая жилую территорию, над макушками деревьев пролетали птицы, а военные посменно дежурили. "Колыбель Ньютона" недолго отбивала свой ритм на голубом офисном столе, заставляя Сергея хмуриться с неприязнью от точёного звука. — Um, mr.Rubinstein... — он резко поправил чёлку, — Простите, хоть и всего второй сеанс, но никак не получается привыкнуть к тому, что Вы говорите по-русски..Не могли бы Вы не ставить эти..Круглешки? Доктор засмеялся. — Круглешки? Мой дорогой, неужели Вы не знаете, что такое "Колыбель Ньютона"? Уж Вы-то, гений своего времени, должны знать! — широко улыбаясь, тот убрал раздражитель на полку. Задержав взгляд на вещице, Вениамин вспомнил, как когда-то горел желанием помогать людям. Честно и бескорыстно. Будучи ещё студентом и практикантом, он чувствовал сострадание ко всем физически и психически больным: трепетно относился к ним, надеясь на их скорейшее выздоровление. Возможно, внутри него ещё осталась эта искра. Однако он выбросил негодные мысли из головы. Доктор приподнялся в кресле, чтобы дотянуться до автоматической ручки, лежавшей на дальнем краю стола. Пациент говорил в то время, пока врач витал в облаках. — ..Вот почему я не слышал об этой штуке. Рубинштейн что-то напевал себе под нос и описал сеанс на клочке бумаги — специально для Волкова — довольно кратко:"Есть результат.". — О, простите, я не услышал. Забылся. — он протянул листок пациенту. — Вот, отдайте это Anführer.. ('прим.: вожак') Сергей всколыхнулся. — ..Вы знаете немецкий? Хотя, чего это я, Ваша фамилия.. — он поймал на себе взгляд врача с прищуром. — Да. Родом из Германии, поступал уже в России. Это были интересные годы. — психиатр улыбнулся и пожал ему руку. — Спите спокойно. — Здорово..И, вкратце, я сказал, что вырос в детском доме. Должного образования не было, кроме института. — Серёжа сжал бумажку в руках. Вениамин понимающе кивнул.

***

2001 год; Москва, Сеченовский университет

Худощавый парень, которому немного за двадцать, торопливо шёл в направлении главного входа в институт. Он крепко держал в руках две папки с бумагами, пока кто-то не схватил его за шиворот и те не выскользнули из рук прямо в осеннюю лужу. Это был Никита Боярский, задира и искусный манипулятор, но в то же время отличник и любимец профессоров психфака. — Руби, мы же вроде договаривались. Тему нарциссического расстройства, — он с отвращением посмотрел на сморщенные из-за влаги листы на асфальте и придавил их каблуком. — Беру я, а не ты. Или в твою тупую башку с первого раза не доходит? — Прости..Я другое написал, честно.. — он нервно сглотнул, поправил очки и молча наблюдал за тем, как однокурсник поднимает листовку с оглавлением. Тот ухмыльнулся и скомкал бумагу. — Врёшь, да, четырёхглазый? "Эгоизм: вред и польза"! — Боярский толкнул Вениамина в грудь со всей силы. — Смеёшься надо мной?! Парень упал на землю. — Это совсем р-разные вещи.. — А я, получается, ничего не знаю?! Сукин сын! — он замахнулся для удара кулаком, но его рукав схватила учительница. Никита обернулся, тут же отступая в сторону. — Это не я, профессорша Капелло! Он первый напал! В лёгкой перламутровой блузке с расстёгнутым на две пуговицы воротом, в волнистой юбке цвета неба длиной до щиколоток, с чёрным каре, перед ним стояла женщина тридцати лет, являющаяся преподавательницей итальянского. — Не важно. Не нарушай правила лишний раз. Бегом на занятия. — проводив взглядом труса, та подала руку Вениамину. — Как ты, Вениамин? — Да нормально..Придётся брать отсрочку сдачи.. — он поднялся, отряхивая брюки. — Если хочешь, я попрошу заведующего тебя не тревожить. Рубинштейн улыбнулся. — Нет, что Вы, Ольга Капелло, я потом итальянский со стыдом учить буду. Спасибо. Второкурсник собрался уходить, однако профессорша его приостановила. — Зайди в мой кабинет сегодня, на часок. В ответ парень ничего не сказал и поспешил в учебное заведение. — Извините, — большие двери лекторного зала филологии немного приоткрылись и ученик пролез в щель между ними. — Я не мог прийти, Алиса Ивановна дала.. — он заметил трёхтомник военного времени двадцатого века и Ольгу, держащую в руках "Философию гитлеровской идеологии". Женщина отложила книгу на стол к остальным писаниям. — Алиса и её метафизические концепции вполне достойны того, чтобы ради них задерживаться. — улыбнувшись, та сняла с себя шаль, которую надела к вечернему холодному времени, и повесила его на спинку стула. — Всё в порядке, проходи, садись в первом ряду. Они провели в молчании пару минут и Ольга заговорила. — Глядя на все эти тома, на их названия, что ты думаешь? Или, может, вспоминаешь? Второкурсник ощутил волнение и подкравшееся чувство небезопасности. — Я не знаю..Зачем я здесь, с Вами? Если я не сдал какую-то работу, Вы мне скажите, я всё сделаю, правда, Ольга Капелло! Учительница устало вздохнула. — Веня, ты знаешь, я - итальянка. Мои родители участвовали во Второй Мировой. Ты, что для тебя не новость, немец. И твои родственники тоже были там. Молодой человек ничего не понимал. Ему хотелось убежать и он уже схватился за портфель и начал вставать из-за парты, как профессорша продолжила: — Тебе отсюда не выйти. Прости, но не сейчас. Я отпустила охранника пораньше, все выходы закрыты, а ключи у меня. — дождавшись, пока мальчишка сядет на место, она взяла на руки второй том романа о войнах. — Собственно говоря..Фашизм зародился ещё в Италии, в тысяча девятьсот девятнадцатом.  Были, естественно, те, кто против, но были и сторонники этой идеи, как моя семья. Что рассказывали тебе родители о том времени, когда диктатором стал Адольф Гитлер? — Ну, что..Голод был..Позже, конечно, но там.. — парень закрыл лицо руками. — Что образовался мир во всём мире и люди объединились, была только одна правда.. — Вот! — Ольга хлопнула в ладоши. — Да! Именно! Он создал единство. — слово "создал" из уст женщины прозвучало напористо. — Я многие годы восхищалась этим великим правителем, как много он, один, смог сделать для целого мира! Вениамин удивился и не поверил своим ушам. — Профессорша, да как один-то? Ему же помогали, ну, влиятельные люди..Они использовали его способность к убеждению. Он был, к тому же, фанатиком. — парень нахмурился и опустил взгляд, задумываясь о "своих" словах. — Тебе промыли мозги. Его никто не использовал, он сам продумал всё от начала и до конца. Бенито Муссолини, при всём уважении к его заслугам, даже близко с ним не стоит. — она отошла к окну, властно повествуя. — Сегодняшний вечер посвящён тому, что я расскажу тебе, как русский народ, как эти люди, с которыми ты и я бок-о-бок каждый день, их культура и нравы, всё это, убили наших родных. Я начну с того, что тебе, наверняка, сказали, что русские солдаты насиловали женщин, одной из таких жертв стала моя тётушка Малия. А как зверски убивали людей? Они пошли против закона о должном отношении к пленяемым, которого придерживались с десяток лет! Изменив своим принципам, русские стали трусами. Они ими уродились. — Я..Я не думал о таком.. — он почесал затылок. — Ну, мне бабушка говорила, что мой отец появился на свет из-за того, что её изнасиловал русский солдат..Самуил Савельевич: он погиб тогда же, на войне..Папу назвали в честь него, потому что бабуля была в плену. Высвободившись, она забрала своего сына. Запретила мне изучать русский язык и интересоваться Россией, но, как видите, я тут. — заволновавшись и не желая об этом рассуждать, юноша решил сменить тему. — Кстати, мне очень нравится Достоевский.. Учительница напряглась, скрестила руки и выдохнула громкое:"Так". — До определённого времени я жила в Италии, Флоренция; моё настоящее имя Лусия Буджордини Капелло. Я увлекалась протестами, помимо лингвистики. И однажды мне пришло приглашение в КСМ:"Комитет Справедливых Мер". Группа состояла из двадцати человек, нашей целью являлось укоренить память о Гитлере, как о спасителе, начать войну с Россией. Предателями оказалась львиная доля "партии". Наш секретный штаб в глубинке округа Москвы прикрыли. Сбежав и сменив документы, я ушла в преподавание. — Ольга бросила том на стол прямо к ученику. — Веришь или нет, Вениамин, но, как только год назад ты появился в моей группе,  я поняла: вот, кто продолжит моё дело. Рубинштейн поднялся. — Мэм, это было бы честью для меня.. — он поджал губы. — Дайте мне время, чтобы принять решение. Всё это..в новинку для меня. Преподавательница медленно взяла его ладонь, погладив кисть, для рукопожатия и одарила собеседника широкой улыбкой. — Я уверена в тебе.

***

Окраина Лондона; два месяца спустя; час ночи

Все окна в доме зашторены, дабы лунный свет не потревожил чей-либо сон. Всё же, врач не дремал и, стоя на освещённой одной лампой кухне, помешивал средним пальцем кубики льда в рюмке с коньяком. Сзади, со стороны лестничного пролёта, раздался хриплый голос другого "полуночника". — Оу, Вы тоже не спите.. — Олег спустился и присел на стул рядом с гостем. — Обдумываете разговоры с Серёжей, м? — улыбнувшись, он ненавязчиво пододвинул сосуд к себе. Мужчина вздохнул. — Разговор есть разговор, было бы что обдумывать. Это всё..За дверьми кабинета. Только вот себя я всегда ношу с собой. Олег поднял брови и поджал губы от неожиданной откровенности диалога. — Понимаю, понимаю. — отпив немного крепкого напитка, тот спросил, — А Вас, что, тревожит что-то? Вы же, ну, психолог, со своими тараканами не дерётесь, а так, дразните друг друга. Доктор рассмеялся. — Олег, простите, что по имени, однако я психиатр. Врач, а не птица-говорун. И со своими, как Вы сказали, тараканами, я веду бои насмерть! Лицо полковника не переменилось и он сухо продолжил задавать вопросы. — Что ж, расскажите мне тогда, что за бои такие? — он взглянул на доктора. — Вы не подумайте, я просто за друга переживаю. Я недоверчивый и Вам не доверяю. — Хорошо, что Вы не лицемер, уважаемый. Сергею очень повезло. Волков хмыкнул. — Я думаю, что все люди заслуживают того или иного к ним отношения. Лжецы заслужили быть обманутыми, добряки — любимыми, убийцы — убитыми. Всё в таком духе. — он размял шею и хрустнул пальцами рук. — И, пока я Вас вдоволь не знаю, а Вы имеете дело с моим близким человеком, я имею право настораживаться. — Полковник, Вы сказали, что справедливость необходима, значит, Вы поймёте то, что меня гложет.. Молодой человек повернулся всем телом к собеседнику и посмотрел на него с прищуром. — Справедливость, да. В каких-то случаях месть. Что же из этого Вас коснулось? — Вернее сказать, что из этого мне ближе всего. — он криво улыбнулся. — Я желаю мести русской нации за то, что они сделали в годы войны с моим народом, с моими родственниками. Взор Олега стал отрешённым и на выдохе он произнёс: — Ну, мне этого не понять..В общем и целом. Странно, что Вы говорите об этом мне. Ведь я русский. Психиатр наклонился вперёд и перешёл на шёпот. — Полковник, Вы командуете армией российских врагов. Вы уже предатель. Не задумывались об этом? Волков нахмурился и, прокашлявшись, встал. — Ладно, что-то мы заболтались, — он направился к лестнице и поднялся на пару ступеней. — Пойду спать. Доброй ночи. Когда он уже был наверху, Вениамин громко сказал: — Вам от этого не убежать. И не пытайтесь.

семь утра

С рассветом облака постепенно рассеиваются, раскрывая небесную гладь, которую скромно закрывали собой всю долгую, глубокую ночь. Холод, идущий из темноты, тает под лучами солнца, расплываясь теплом по всем местам, тронутым ими. Птицы просыпаются и поют, приветствуя новый день. Крохотный свет просочился сквозь шторы, упав на лицо спящему, отчего тот проснулся, с неохотой открыв глаза и отрывая тяжёлую голову от лёгкой подушки. Рыжеволосый потёр переносицу, привстав на локтях. Спустя пару секунд он вновь завалился в тёплые хлопковые изделия, расслабившись и слушая щебетание пернатых за окном. Его покой был нарушен позже, глухими криками снизу. Сергей всполошился и, прислушавшись, узнал голос своего друга; он встал с постели и вышел из комнаты, собираясь спуститься по лестнице, но был остановлен Шахидом. — Стой-стой, там эти..Ругаются что-то. Всё нормально, ты лежи, я всё улажу! Разумовский посмотрел на него с удивлением. — Тогда уладь, вместо того, чтобы караулить тут меня. — молодой человек нервно взглянул в сторону. — ..Или что, он с Вениамином Самуиловичем ссорится? Мукту молча кивнул, не желая противостоять. Однако он придержал "заключённого" за руку. — Но ты не иди туда. Не надо тебе это слушать, понятно? Это касается нынешнего Волкова, а не прошлого. — Неужели? — Сергей оттолкнул подполковника. — Будто я не часть его настоящего. — сказав это с отточенной грубостью, он сбежал вниз. — Да погоди ты! — крикнул Шахид и поспешил за ним, схватив его уже только посреди кухни, торопливо изъясняясь, — Извините, товарищ полковник, не остановил.. — тот крепко удерживал вырывающегося из его хватки Сергея. — Мы немного повздорили. — спокойно произнёс доктор, при том, что его кулаки были сжаты, а челюсть напряжена. — Сеанс в десять, не опаздывайте. — пройдя мимо Олега, тот окинул его быстрым взором, сказав, — А Вы подумайте, подумайте..Ведь это Ваша правда. Все присутствующие, кроме поникшего полковника, проводили его недоумённым взглядом и простояли в молчании ещё пару минут, пока Волков не заговорил. — Серёж..Прости, поднимись в спальню. Вечером я расскажу тебе всё, хорошо? Не то чтобы печальный тон товарища насторожил юношу, но он был уверен, что врач обидел его. Даже не обидел, а задел, и очень серьёзно, — до глубины души. Разумовский провёл рукой по волосам. — Хорошо. — виновато поглядев на Шахида, он медленно удалился наверх. Зайдя в спальню, он мельком вспомнил незнакомые ему слова, которые услышал ещё в психбольнице:"Наконец-то ты просыпаешься ровно тогда, когда нужен мне". Голос же показался ему знакомым, но он помотал головой и зашёл внутрь. Подполковник всякий раз, видя, как глаза его напарника наполняются слезами, был тише воды и ниже травы, но оставался рядом с ним. В спокойствии и смирении, в молчаливом понимании. Всё же, сейчас ему не удавалось понять, что же стряслось. Ещё никогда он не лицезрел такого отчаяния. — Сэр..Волков, прошу, скажите, в чём дело. Вы ведь знаете, за что бы мы, — Вы, — ни взялись, всё выйдет нужным образом. Мужчина стёр следы собственной слабости, пару раз моргнул, взял стакан с тумбочки и наполнил его водой из-под крана. — Собери отряд в час ночи,  в палате за домом. Выясним, за что тут взяться. Понятно? — осушив стакан, тот со звоном поставил его на столешницу. — Будет сделано. — отдав честь командиру, Мукту марширующим шагом вышел во двор через запасную дверь, дабы предупредить солдат.

***

2018 год; Сирия, город Хомс

Волков вышел из палаты, расположенной на горе. Раннее утро, отряд поочерёдно патрулирует. Став майором, он старался контролировать практически всё, что происходит в армии. — Лейтенант, чем это ты занимаешься? Зачем тебе арбалет? Мукту встал по стойке смирно, откинув оружие на спину. — Я тренируюсь в зоркости, сэр. Не запрещено? Засмеявшись, Олег положил руку ему на плечо. — Ну, не близ разведывательной точки же, верно? Это опасно и для своих, и для тебя самого. По-твоему, снайперы стоят на вершине и в открытую целятся? Я так не думаю. Служащий выкинул арбалет в траву и, сев на корточки, закрыл голову кепкой. — Боже! Я такой дурак! — Своеволие это похвально, юнец. Только думай головой. И, пожалуй, — Олег взял из военной сумки бинокль. — Это будет полезнее в тренировке. Шахид принял его в руки. — Действительно! Ещё раз прошу прощения. — Молодцом. — майор развернулся и свистнул. Пора отправляться дальше.

***

двенадцать ночи; спальня Сергея

Тишина и мрак комнаты были нарушены открывшейся дверью, проливающей бледный свет на левую половину квадрата, в другой части которого стояла кровать. Стоял холод, врывающийся через открытое окно, обволакивая всё тело, как снежный вихрь. Выключатель щёлкнул, заставив вошедшего окинуть пространство зорким глазом и остановить его на спокойно сопящем человеке в постели, лежащем в позе эмбриона. — Эй, Разум.. — Олег произнёс это так тихо, словно собирался поведать тайну. Ему бы хотелось, чтобы всё было хорошо. Чтобы всё наладилось. Пусть не в его жизни, но в жизни того, кто ему невероятно дорог. Он твёрд, но с ним будет мягок; груб, но с ним — нежен; угрюм, с ним — радостен. Полковник не осознавал, что всю свою горькую жизнь учился лишь тому, чтобы не бояться смерти. Вместо того, чтобы просто жить. Серёжа тот, кто дал ему понять бесценность простого существования. Лежавший колачиком, молодой человек вытянул ноги и хихикнул. — А-а, помню, что ты называл меня так, когда я был умнее тебя! Волков улыбнулся. — Вот и нет. Наоборот, поддразнивал, что ты ничуть не умнее меня. — прошагав к койке, тот сел на неё и развернул товарища к себе лицом. — Ты, знаешь..точно моё отражение. Прикрыв рот ладонью, рыжеволосый захохотал. — Ужас какой! Быть настолько глупым я бы не желал! Избавь меня от тяжких мук! — он наигранно печалился и стенал. Олег хмыкнул. — Ладно, проехали..Я пообещал поделиться с тобой тем, что произошло сегодняшним утром. Рубинштейн хороший врач, Серёж, но.. — задержав взгляд на своих руках, тот отчеканил следующие слова, — Он опасен, вреден и нелюдим. Молодой человек нахмурился, не понимая, что его друг имеет в виду, и приподнялся, внимательно слушая. — То есть? — Он явно имеет на тебя какие-то планы. Или, возможно, на меня. Ему очень повезло с тем, что я владею армией, а ты, следовательно, неуравновешенный больной, который ему доверяет и в том числе подчиняется. — Волков провёл ладонью по лицу, будто приходя в себя после сказанного. — Я собираюсь сменить психотерапевта. Упав обратно и молча полежав с минуту, Разумовский заплакал. Но выглядело это так, словно боль просто выходила из него маленькими каплями жгучего яда. Не моргающий, смирно лежащий, он всё же страдал. Он встал с кровати, отойдя к распахнутому окну и взяв с подоконника бутылочку с таблетками. Дрожащими руками тот открыл её и закинул две пилюли в рот. Его голос охрип. — Олег..Знаешь, это тяжело, однажды понять, что то, с чем, как ты думал, сможешь жить всегда, ты больше жить не можешь. Я прошу тебя. Он единственный, кто способен мне помочь. Моё доверие к нему это не эфемерное явление или действие препаратов, он не сделал ничего плохого за целых два месяца. — Сергей посмотрел на друга, сидящего к нему спиной с опущенной головой. — Пожалуйста, ради меня. Полковник поднялся. — Я сделаю всё, что в моих силах. — он подошёл к двери, взявшись за ручку. — Закрой окно. Доброй ночи. — выйдя, тот оставил дверь приоткрытой.

палата со стороны двора; пять минут первого

Военные стояли посреди полуосвещённого шатра в течение получаса, пока один из них не решил пойти против того, кто выше по званию, однако того, кто младше на десяток лет. Возмущённо и полушутя тот произнёс: — Shahid, can you tell us what's wrong? Why are we here? Freaky went crazy? Часть присутствующих издали смешки, но резко замолчали, потому что юноше было совсем не до смеха. Подполковник ткнул кулаком в грудь солдата, прямо в солнечное сплетение. — I said wait, the colonel ordered you to wait. It's important. I'm not Shahid for you, I'm lieutenant colonel Muktu. I'm young. But you must respect me. You swore an oath, as did everyone in this room. Служащий резко встал по стойке смирно, отдавая честь. Шахид, развернувшись и увидя Волкова, улыбнулся ему, покорно отойдя. — From now on, your mission is not only to protect, but also to be ready to attack one of those whom you protect. Whether it was me, Sergei, or Dr. Benjamin. — он взглянул на Шахида, оценив его недоумённое выражение лица, и продолжил, — You will listen to the psychiatrist's sessions with Razumovsky. Report everything to Muktu. Подполковник не выдержал и, взяв того за локоть, отвёл в сторону товарища. — Вы что творите?! Что значит "быть готовыми атаковать как Вас, так и Сергея"? С ума сошли?! — Волков напряжённо смотрел через плечо напарника. — Полковник! — Ты сам сказал, за что ни возьмусь, справлюсь. Верь мне. Я надеюсь, что такие крайние меры не будут приняты, всё же..Вместе с отрядом, имейте в виду. Шахид неодобрительно покачал головой; сжав руки в кулак, чтобы сдержать слёзы и ком внутренней боли, собирающийся в горле, он встал перед солдатами и дал своё согласие. Позже они разрабатывали план. Доктор осмелился подслушать, о чём они говорили. И лично он уже давно всё спланировал.