Наша психбольница

Теряясь в пространстве и шарпая обувью, по зимней улице идёт мальчик двенадцати лет. Школьная форма с курткой висят на нем мешком, закрывая побитое измученное тело. До него в этом мире никому не было дела, и в его воображении тоже. Где Хаджиме бы не оказался, ему нигде не было места. Дома, в школе, на улице, в интернете. Нигде его не принимали. Его имя в памяти отбилось от силы у трёх человек, один из которых его отец. Хината не был каким-то уродом, даже наоборот. Мягкая кожа, похожая на нежную ткать для игрушек, приятное, почти кукольное лицо и тело, которое было испачкано множеством ран, но всё равно не отталкивающее. Всё это наоборот должно было бы располагать к себе. Но не всем хорошим людям выпадает удачная судьба. Карты сложились так, что быть обречённым на несчастье-доля Хаджиме. И поэтому, сиди он в пустой комнате без мебели, его заметили б только после длительного осмотра помещения. Он часто думал, что чёрной кляксой на белом листе быть в сотни раз лучше, чем ненужным белым карандашом. Хаджиме не пытался быть скрытным, но и светить собой тоже вообще не спешил. И сейчас всем так же плевать на этого мальчика, идущего домой после учёбы. В школе Хинате зачастую надо чуть ли не вырывать у учителей оценки. И одноклассникам так же было на него фиолетово. Вокруг него как-будто были стены, за которыми его не видно и не слышно. Но сам Хаджиме, на самом деле, не особо жаждал внимания. Весь его опыт коммуникации до одного момента заканчивался на боли. Избиения, запреты есть, оскорбления и неоднократные изнасилования. Вся жизнь тогда ебала эту невинную детскую душу по полной катушке. У Хинаты не было представления о нормах общения. Прогулки с друзьями, первая любовь, общие интересы-это всё для него находится только в рамках фантазий и фильмов, словно что-то сверхъестественное. Возможно, ему легче просто присвоить звание хикки. Хаджиме не замечал людей вокруг себя так же, как и они его. Открытый вечерний город, светящий тысячами вывесок и фонариков видится как сплошная чёрная масса. Хината всегда ходит почти дремля, не желая вылезать из своих мыслей и снов. Там ему не навредит никто, кроме него самого. А калечить себя Хаджиме считал пределом идиотизма, а в будущем даст обещание , что не навредит собственному телу, даже если желание будет переваливать за порог. И вот так шагая по своей тёмной гуще, он врезается в некий объект перед собой. Не то чтобы это было чем-то новым или неожиданным, но даже такие странные ситуации стали для мальчика почти повседневной рутиной. Проморгавшись, разгоняя тьму долой, он заметил перед собой руку, а поднимая взгляд выше, понял, что какой-то взрослый парень преграждает ему путь. Путь... на проезжую часть? Пешеходный светофор горит красным. Что вообще произошло? –… Мальчик, тебе жить надоело? –вдруг аукнулся «спаситель» Хинаты. Внутри все сжалось от резко нахлынувшей паники и неловкости. Хаджиме только что чуть не умер по собственно тупости? Холодный пот пробил по лбу щелбан, заставляя начать волноваться только больше. –Я. Я.–только Хината хотел сказать что-то вроде «Извините, я не специально», как все знания о человеческом языке испарились напрочь, после чего на светофоре загорелся зелёный. Собравшаяся толпа ожидающих сдвинулась с места, пересекая дорогу, потоком перетаскивая на другую сторону. И успел только Хаджиме опомниться, он увидел этого парня уже на очень далёком расстоянии от себя. Сердце продолжало бешено колотиться и паника так же не отступает. Забавно, Хината даже не запомнил лица того человека, но так сильно волнуется. Его физиономия выглядела так, словно ему не хватает воздуха и он вот-вот свалиться в обморок. И несмотря на это, мальчик развернулся в сторону своего дома, убегая к подъезду так быстро, как это возможно, не смотря на риск подскользнуться или потерять портфель.

***

В белую деревянную дверь трижды легко врезаются костяшки кулака, развеивая тишину, которая изредка прерывалась перелистыванием страниц. Ручка дёргается, и в стерильную палату заходит Хината, смотря на своего друга с опаской. Несмотря на то, что он посещает его каждые выходные, всё равно боится. Боится потревожить, зайти не в то время. Серые глаза отрываются от текста, перекидывая взгляд на вошедшего в помещение. Белоснежные волосы встряхиваются при повороте головы. Комаэда смотрит на Хаджиме с улыбкой, глядя прямо в беспокойные глаза. Хината же, мигом опомнившись, обтёр не очень то и грязную обувь от коврик, проходя вглубь помещения, после чего робко садясь на стул, стоящий прямо около постели. Висит молчание, но оно неловкое только для зеленоглазого мальчика. Нагито, прикрыв глаза и не переставая тянуть мягкую улыбку, ждёт, когда его друг наконец что-то скажет. –Эм... Тебе уже.. лучше?–посматривая на капельницу с прозрачной жидкостью спросил Хаджиме. –Да,–захлопнув книгу в изящных детских руках, мигом кидает Нагито–и я уверен, что совсем скоро буду здоров. Осталось всего ничего до нашего четырнадцатилетия. –Ну.. Знаешь, я не уверен..–замявшись, сказал Хаджиме–.. не уверен, что ты успеешь до января.–а по палате только разнёсся смех. –Хината-кун, не нужно так волноваться.–сводя брови домиком, досмеялся беловолосый–Если не терять надежды, то всё обязательно получится, не переживай. А Хината-кун и не знает, что сказать в ответ. Хинату-куна снова ставят в тупик. Или это Хината-кун просто сам ничего не понимает. Жизнь научила его тому, что нужно всегда смотреть ей в глаза. Снять розовые очки и мыслить трезво. Но этот парень сбивает его с толку. Вот так и заводи знакомства в интернете. Чёрт, если-б не то количество времени, проведённое вместе, Хаджиме бы даже не думал спешить к этому бледному мальчику свой каждый законный выходной, а продолжал бы тонуть в своей, пускай, неприятной, но привычной рутине. –Слушай, Хаджиме.–неожиданно обратившись по имени, переключился на серьёзный лад Комаэда–Мы дружим уже не первый месяц, да и ты не умеешь держать язык за зубами. Я хочу, чтоб мы дали друг-другу клятву. Пусть с этого момента в этой жизни мы не можем причинить своему телу вред–беловолосый протянул свою правую руку с вытянутым мизинцем, но в ответ услышал только смех. На этот раз стены палаты отбивали эти звуки от другого человека. Хаджиме не верилось, что его друг серьезно произнес что-то такое –Аа.. я понял. Ты всегда был очень умным, почему сейчас морозишь такую фигню?–и несмотря на свои слова, Хината сцепил их мизинцы в замочек-Хорошо. Клянусь, что с этого момента мы не нанесём своему телу вред.

***

–Я тебя спрашиваю, где ты шляешься?!–после выкрикнутой фразы одним ударом мальчика кидают на пол, из-за чего он сильно ушибается. Хотя, уже совсем не больно. –О-отец, послушай!–но никто не собирается слушать. По лицу приходится неслабый удар. Губа разбита. Спасибо, что ничего более серьезного. –Я всегда знал, что ты просто шваль.. Боже, нужно было дать твоей матери денег, чтоб она сделала аборт.–это был удар ниже пояса. Да, Хаджиме знает, что его рождение было ошибкой. Его мать погибла при родах, всю жизнь его преследует неудача. Казалось, что сама вселенная выбрала этого человека себе на растерзание. Хотя, человека ли вообще? Скорее, просто биомассу, которая не в силах противостоять. По щекам предательски текут кипяточные слёзы. Нет, нельзя показывать, что что-то может задеть. Нельзя показывать слабость. Нельзя. Тело грубо поднимают за волосы, ударяя спиной о стену. Хаджиме зажимает себе рот. Зачем. Чтоб не сорваться. Звуки тоже будут проявлением эмоций. Нельзя выдавать, что тебе плохо. А в живот тем временем прилетает удар. Два, три. Точно по печени. Потом по ногам, груди. Всё тело снова начинает заполняться болью, щадят только руки, которые часто открыты. Удивительно, что Хаджиме ещё не мёртв. Наверное, он просто заколён. Но вот он чувствует, как под футболку пролазит рука. Вот теперь будет больно.

***

–Спасибо больше, что пришёл–кладя около себя на кровати белого игрушечного медведя, сказал именинник. Да, как он и ожидал, его прогнозы сбылись. Невозможно выйти из под капельниц за такой короткий период. Не в случае его друга. Он даже не отправил поздравительное сообщение. В этом нет вины Комаэды, в этот день у него был какой-то важный курс терапии, занявший все время в ноль. Но, всё-же, обидно. До глубины души хочется, чтоб в новогоднюю ночь твоего рождения произошло что-то хорошее. Оно обязано произойти. Хаджиме сходит с твердой постели, оставляя простынь помятой. Тело двигается само как заведённое. Спустившись оголенными коленями на пол, что сопровождалось неприятной болью от синяков, он начинает шарить под кроватью. Там пыльно и ужасно грязно, но то что нужно найти удаётся. Прочная, немного грубая верёвка. Что она там делает? Никто уже не помнит. Запрыгива обратно на простынку, Хината начинает медленно, правильно скручивать шершавую вещицу. И спустя считанные минуты в руках оказывается петля. Красивая, аккуратная. Хаджиме почувствовал, как на лице выступил румянец. От предвкушения лёгкая улыбка появилась сама собой. Бросив взгляд на мишку, он снова подрывается, хватая табуретку, вовремя оказавшуюся под рукой. Хината уже знает, где собирается завершить свои долгие муки. Рядом с окном под потолком торчал крючок. Изначально там должен был висеть подвесной вазон с какими-то цветком. Можно ли считать Хинату цветком? В таких размышлениях он успел закрепить всю конструкцию 1 2 Что? Лоб резко пробивает ледяной пот. "Господи, что это только что было", "Что за ахуеть", "Почему"-такие мысли заполняли голову шатена. Он обещал. Нельзя так просто опровергать собственные слова. Сняв петлю с шеи, при попытке спуститься с табуретки мальчик грохнулся на пол. Дополнительный синяк тут как тут. Вот тебе и "с днём рождения".