Главное сокровище босса

      От холодных бетонных стен веет сыростью, битые старые стёкла здания пропускают гул ливня снаружи, а потёкшие свечи, расставленные по коробкам из гнилой древесины, совсем не греют. Логово Геней Рёдана совершенно не походит на хоромы типичных профессиональных бандитских группировок. Скорее смахивает на притон для бездомных. Так же убого и неряшливо. Своя эстетика заброшенного, побитого квартала.       Как меня только угораздило оказаться в этой свите беспринципных воров, уже и сама точно не помню. Вроде как всё началось с нашего случайного знакомства с Куроро год назад.       Я тогда с усталостью и досадой ожидала своего коллегу по работе в среднестатестической забегаловке в центре города. Кафе с неоново-синей вывеской привлекало внимание, а вот мой потускневший взгляд уже потерял всякий интерес ко всему происходящему вокруг. Было скучно, изнутри распирало раздражение из-за его опоздания, ведь это он меня позвал «посидеть за чашечкой кофе и поговорить по душам». Тогда-то и появился Люцифер. Колокольчик над скрипящей дверью оповестил об ещё одном позднем посетителе, а мои зрачки впились в статную мужскую фигуру с не присущей мне жадность.       Расстёгнутый тёмно-фиолетовый плащ, обрамлённый белым мехом и перевёрнутым крестом на спине, обнажал спортивное тело, что привлекло моё внимание в первую очередь. Татуировка на лбу нисколько не портила внешний вид, даже наоборот, вносила некую тайну в образ.       Первое, что я подумала, было: "Красив, дьявольски красив". Потухшая во мне искра за секунду разожглась в обширный пожар. Мой взгляд был почти сразу перехвачен серыми глазами. Как только это произошло, на его губах проскользнула мягкая улыбка, а направление резко изменилось с барной стойки на мой столик.       Такой приятной и внушающей доверие ауры я ещё ни разу в своей жизни не ощущала. Для меня он был словно ангелом, спустившимся прямиком с небес, но я ещё тогда не знала, что за этой вежливо протянутой рукой и сладкими, грамотными речами таилось много чёрного и холодного. Много неправильного, а крылья за его спиной уже давно погорели и стали тлеющими углями. На место свободного полёта, пришли дьявольские рога и хвост-стрела.       Мы начали чаще видеться, теснее общаться, быстрее сближаться и глубже узнавать друг друга. По итогу всё закончилось тем, что стеклянная маска джентльмена рухнула на деревянный пол с оглушающим звоном и треском, а передо мной раскрылась истинная натура Люцифера. Натура свободного вора, без чувства справедливости. Вора, что украл моё сердце.       К тому времени я уже настолько привязалась к Куроро, что оторваться от него оказалось невозможным. Словно на моей шее туго затянули ошейник, а босс крепко держал поводок в своих руках, ни на секунду не упуская его из хватки. Он душил и лелеял меня одновременно. Безграничные ласки, комплименты и внимание мешались с ярым собственничеством и грубостью за неповиновение. Я стала и богиней, и заложницей в одном лице.       Потерев болезненно ноющее запястье, с тёмно-фиолетовым следом от мужской руки, опускаю пустые глаза в ноги. Вчера всё начиналось как обычно: ужин при свечах, дорогое вино, философские речи за столом, а потом мне захотелось пройтись по призрачным улочкам в тихом одиночестве. Моя затея не особо пришлась по вкусу Люциферу, поэтому он настоял на том, чтобы я пошла либо с ним, либо с охраной, в виде пары членов из Геней Рёдана.       Вежливый отказ разжёг нетушимое пламя.

***

      – Куро, я просто хочу побыть одна, – сложив столовые приборы по обе стороны от нетронутой тарелки, поджимаю губы. Он не любит, когда я ему перечу. С виду такой спокойный, вежливый и понимающий, но со мной эта личность зачастую куда-то испаряется, и я тут же остаюсь один на один с самым настоящим дьяволом.       Тонкая стеклянная ножка бокала хрустит под напором крепких пальцев. Тело вздрагивает вместе с режущим слух треском. Оно непроизвольно натягивается струной, а внутри всё сворачивается в тугой узел.       – Я хочу верить в то, что ты полностью честна со мной, – алое пятно от душистого вина расползается по белой скатерти, словно лужа крови. Воздух застревает где-то на пол пути в лёгкие, заставляя меня снова и снова безуспешно втягивать его через ноздри. Руки трясутся от предвкушения очередной пытки словами и действиями. Он медленно переходит к сладкому, растягивая удовольствие до самого конца. Всегда и во всём. Без исключений. – Скажи, ты всё ещё любишь меня также честно и покорно?       – Люци..!       – Нет, это не тот ответ, любимая, – серые глаза спокойно вонзаются в мои стрелой, буквально пробивая между бровями дыру насквозь, а расслабленная улыбка пугает. Сглатываю вязкую слюну, скомкав между пальцами испорченную столовую ткань. Он уже точит на меня клыки, хоть это и малозаметно у него проявляется. Он уже перегрыз мне хребет в своих мыслях десятки раз. Он зол. – Скажи мне.       – Д-да... – липкий страх ползёт по спине и выше, когтями разрывая кожу в мясо.       Больно, боязно, неизбежно. Этими словами можно описать наши с Куроро отношения с плохой стороны. Ржавой, гнилой, побитой стороной монеты, пока противоположная так лживо и неестественно ярко сверкает золотом.       – Я рад, надеюсь, что ты не врёшь, – ножки стула шаркают по неровному полу, пока мужчина мучительно медленно выходит из-за стола. Моё тело выучило безымянные знаки настолько хорошо, что когда дело доходит до такого рода ситуаций, я практически перестаю дышать и замираю в чистой покорности. Будто говорю: "Бери меня, накажи меня, я не буду возражать, мой Господин".       Секунды кажутся часами, пока бесшумный шорох ботинок маячит по левую сторону от меня, а босс подходит всё ближе. Моё сердце отстукивает личную мелодию повиновения для него. Трагичную и трогательную, дрожащую на струнах этой запятнанной души. И он любит её до тягучего блаженства на губах.       Тяжёлая рука опускается на моё плечо, взывая вернуться в реальность происходящего. Горячее дыхание почти что оголяет нервы ушной раковины, пока сознание медленно меркнет под этим натиском.       – Я запрещаю тебе покидать пределы убежища. Не огорчай меня своевольничеством, дорогая, – слова так плавно выходят наружу, в то время как их смысл болезненно выжигает очередное клеймо на моём сердце. Снова. Я снова сломанная кукла в заточении, под пристальным взглядом надзирателя. Хорошо оберегаемая игрушка, вот чем кем я себя чувствую.       – Да...

***

      Сила недосягаемой свободы всё же оказалась сильнее, и вот, я уже в панике бегу по грязным переулкам в сторону сетчатого драного забора. Больше движений, больше места для того, чтобы широко распахнуть затёкшие крылья и взмыть в лазурное небо так высоко, чтобы никто и никогда больше не смог достать и прибить гвоздём к ненавистной жёрдочке.       Грозовые тучи снова и снова грохочут над головой, а ливень никак не прекращается, подливая всё больше воды в грязно-белые босоножки, пока те отвратно хлюпают. Ветер жалобно воет около ушей, будто предупреждая о последствиях моего побега. Всё равно. Я лучше умру, чем буду в этой клетке без капли свежего глотка воздуха. Мне нужно это чувство, бьющейся словно горный ручей, воли. Я хочу жить, а не выживать в клещах Люцифера.       Добежав до преграды, тут же нахожу лазейку в новый мир, в виде пробитой дыры. С души будто камень упал, когда вкус свободы оказался настолько близко, совсем отбив внимание и концентрацию. Мою талию нежно обвивают горячие руки, пока в загривок упирается чей-то нос. Нет, не так. Пока в загривок упирается нос Куроро. Только он может так беспардонно касаться меня.       – Солнце, что я тебе говорил по поводу своевольничества? – из меня будто в момент выбивают весь этот приятно-влажный воздух, оставляя оседать в лёгких лишь маслянистое отчаяние.       Надеялась? На что я надеялась? На что рассчитывала, будучи на крепкой цепи у главаря Геней Рёдана? Будучи под острым и чутким надзором не одного лишь его, но и остальных 11 членов организации. Дура...       – Т-ты... – слова застревает где-то на пол пути, встав поперёк раздражённого подходящим кашлем горла.       Мне страшно, да. Очень. Это не наваждение или попытка приободрить себя в критической ситуации, от которой зависит собственная жизнь, нет... Это животный страх, самый настоящий. И он вполне обоснованный и имеющий место быть.       Одна из рук Люцифера покидает пояс и перемещается на моё тонкое, хрупкое запястье. Невесомо, его касание почти что неощущаемо, но я знаю, что за этим последует. И от этого ожидание кажется ещё более невыносимым.       Никаких уговоров, никакой ругани, никакой пощады.       Моё хлопковое, насквозь промокшее платье неприятно липнет к коже, пока размытые скоростью дождевые капли мелькают перед глазами. Время будто остановилось.       – Убьёшь меня? – через силу улыбаюсь, будто в последний раз, чтобы хоть как-то насолить этому тирану-лицемеру своим фальшивым бесстрашием, но... Как же это безнадёжно и наивно. Словно ему было не всё равно на весь этот концерт с самого начала. Словно он не играет со мной и моими чувствами. Это ведь совсем не так...       – Я? Убить тебя? Не говори ерунды, любовь моя.       Даже сейчас он продолжает играть со мной по своим правилам. Специально топчет и ломает меня из раза в раз, и каждый раз я непонятно как собираю себя по кусочком из этой трухи, снова задирая гордиливо голову перед ним. Пока могу. Пока для этого есть силы и желание.       – Отпусти меня, Куро... – стеклянные глаза буровят жадным взглядом дыру в сетчатом заборе, но моё тело не может двинуться к пути на свободу даже на шаг. – Прошу...       Так близко и далеко одновременно. Рядом и недосягаемо. Вот оно, прямо передо мной.       – Тогда, за столом... Ты соврала мне, верно? – хват на моей правой руке начинает наконец давать о себе знать. Медленно, но верно, мужские пальцы смыкаются вокруг тощего запястья. Слёзы мешаются с дождём, голова не соображает, а ответ ему и мне уже давно известен. Ещё до этого вопроса мы всё знали. Это были даже не догадки. – Почему ты отталкиваешь меня, сокровище?       Глухая боль безжалостно прорезает кожу, мышцы и кости, но я продолжаю молчать, закусив щёки изнутри до крови. Не буду его молить ни о чём, не стану унижаться, не буду врать. Надоело.       – Как долго ты будешь испытывать попытки убежать от меня? – давление становится настолько невыносимым, что мои ноги подкашиваются, а из горла вырывается позорный вой, будто у побитой собаки. Моя рука почти что мерзко хрустит под его непоколебимым напором. Сломает? Всё равно. Я не считаю себя виноватой ни в чём, и мне не за что получать подобного рода наказания из пустоты. – Я не хочу вредить тебе. Покайся и дай мне твёрдое обещание, родная. Не упрямься.       – Как я могу дать тебе твёрдое обещание, зная, что нарушу его? Не хочу лгать.       Это тупик. Конечная остановка в наших «абьюзивных» отношениях. Наконец-то.       – Прости, но я не отпущу тебя, – рука ниже запястья совсем не чувствуется. Будто бы у меня её и нет. Ампутировали, онемела, никогда не существовала. Это было моим наказанием за неповиновение, за уклон от верности. За предательство и лицемерие за его спиной. – Потому что люблю, моё сокровище.       «– И эта любовь душит меня.»       Совмещение несовмещаемого. Зверская сила и приятное лицо, мягкость и жестокость, тёплый взгляд и подавляющая аура, в этом весь Куроро Люцифер.       Мой личный дьявол во плоти.