Attractio. Amare. Fatum.

Омега робко заходит за Хонджуном, с интересом рассматривая рабочий кабинет: вдоль стены стоит довольно большой кожаный диван, на компьютерном столе виден ноутбук и несколько папок с листами, а на стеллаже можно увидеть множество книг и небольших статуэток. — Что хотели обсудить? — пройдя к столу, спрашивает альфа и проверяет какие-то документы. Пак проходит в середину кабинета и останавливается, пытаясь сформулировать вопрос. — Я хочу отвести Санни в художку и… — Исключено, — моментально отрезает Ким, не сводя глаз с бумаг, отчего тот буквально впадает в ступор. — Но почему? — Потому, — Хонджун, наконец, смотрит на Сонхва, только взгляд больно уж недовольный. — Если вы не в курсе, Санни трудно адаптируется к незнакомым местам и людям. — Но так ведь не может продолжаться всю жизнь, — более уверенно отвечает омега. — Да, поначалу ему будет непривычно, но там будут другие дети, с которыми Санни сможет подружиться. — Сонхва, послушайте, — альфа трёт пальцами глаза, а Пак не планирует останавливаться. — Санни очень любит рисовать, и он говорил, что его отец был художником… — Заткнитесь! — сердитый тон Кима заставляет Сонхва замолчать и съёжиться. — Санни не ваш ребенок, и не вам решать, что ему будет лучше и куда его вести. Ваше дело — следить и обучать Санни дошкольной программе, ясно? — Ясно, — тихо отвечает омега, покидая кабинет Хонджуна. Его глаза застилает пелена слёз, к горлу подступает ком обиды и непонимания, ведь он хотел как лучше для ребёнка. Пак решает выйти на улицу, проветриться и успокоиться от неприятных слов альфы. Только выйдя на улицу, по щекам Сонхва начинают предательски течь горячие слёзы, что будто обжигают нежную кожу. Неприятный ком сильнее гложет омегу, пока он вытирает слёзы и шмыгает носом, из-за чего не замечает, что в его сторону кто-то идёт. — Сонхва, что случилось? — приятный низкий голос раздаётся рядом с Паком, и тот от неожиданности вздрагивает. — В-Всё хорошо, просто аллергия, — дрожащим тоном говорит Сонхва, кое-как сдерживая очередной поток слёз. — Какая аллергия? Дай угадаю — тебе нагрубил господин Ким? — выгибая бровь, спрашивает на полном серьёзе Сон. Омега мотает головой, но интуиция беты никогда не подводит, поэтому не верит ему и настаивает на честном ответе. — Я предложил отвести Санни в художку, чтобы он подружился со сверстниками и просто рисовал, — немного успокоившись, поясняет Пак, ощущая, как на его плечи накидывают куртку. — И упомянул отца Санни… возможно, это и разозлило господина Кима. Да и не мне решать, что лучше для ребёнка. — Тема родителей Санни очень щепетильна для господина, хотя это не особо оправдывает гиперопеку над ребёнком. А вот насчёт последнего я не согласен, — хмыкает Минги, и Сонхва поднимает на него блестящие глаза. — Ну, ты ведь педагог и хорошо понимаешь, что полезно и нужно детям. Поэтому прошу, не принимай близко к сердцу слова господина, хорошо? — Да, — чуть улыбнувшись, произносит омега. — Спасибо за поддержку, Минги. — Да не за что, просто не в первой успокаивать людей из-за мнения хозяина, — вздыхая, Сон поднимает уголки губ и мягко хлопает Пака по плечу. — А теперь иди в дом, иначе, не смотря на мою куртку, простудишься. Сонхва кивает и, вернув куртку бете, возвращается в особняк. Ему нужно успокоиться и хорошенько выспаться, чтобы утром не было красных глаз и мешков под ними. Минги же решает поговорить с горячо любимым господином, что в который раз перешёл черту, хотя омега хотел как лучше. Сон стучит в кабинет и, услышав разрешение войти, заходит в тускло освещённую комнату, где за столом сидит Хонджун и… пьёт виски. Первый звоночек о том, что ему паршиво на душе. — Господин Ким? Альфа смотрит на Минги и достаёт второй бокал, наполняя его янтарной жидкостью. — Так, и за что пьём? — взяв бокал, спрашивает Сон. — За то, что я кретин. — И идиот, — бета чокается бокалом и выпивает содержимое залпом, пока Хонджун хлопает глазами. — Не смотри на меня так, не надо было доводить Сонхва до слёз. Ким откидывается на спинку кресла и трёт переносицу, матерясь себе под нос. Он часто не контролирует слова, и теперь ему стыдно перед омегой, на которого сорвался. — Минги, мне кажется, я схожу с ума, — заявляет альфа, протирая лицо ладонями. — С твоей то личной жизнью — я не удивлён, — вставляет своё слово Сон, игнорируя недовольный взгляд Хонджуна. — Вообще-то, я всё ещё твой… ммм, начальник? Да, имей уважение. — Нафальник, увавение, — коверкает слова Минги. — Тебе напомнить, через что мы прошли вместе? В первую очередь, ты — один из моих близких друзей, и я хочу дать тебе дружеский совет. — Какой же? — Отбрось прошлое, — уверенно, даже строго говорит бета. — Я не говорю выкинуть из головы, но события прошлого не дают тебе нормально жить в настоящем. Ты хочешь, чтобы у Санни было счастливое детство? Чтобы он всё вспоминал с улыбкой на лице? — Я понимаю, к чему ты клонишь, — вздыхает тот, крутя бокал в руке. — И? — И ты прав, — едва заметно улыбнувшись, кивает Хонджун. — И? — Что «и»? Сон глядит на Кима, как на остолопа, а тот только спустя несколько секунд догадывается, что означает вторая «и». — И извинюсь перед Сонхва. — Молодец! Годы угадывания с полуслова не прошли даром, — усмехается Минги, уворачиваясь от летящей ручки. — Ладно, я пойду, а ты не сиди допоздна за этими бумажками, иначе точно сойдёшь с ума. Бета выходит из кабинета, не забыв пожелать приятных снов, а Хонджун облокачивается локтями на стол и ерошит свои волосы. — С такими мыслями — грех не сойти с ума.

***

Сонхва просыпается рано утром и чувствует, что у него из-за вчерашней ситуации и слёз немного разыгралась мигрень. Сев на кровати, омега трёт глаза и часто моргает, чтобы окончательно проснуться, хотя без душа тут явно не обойтись. Поэтому он, взяв полотенце, сонно бредёт в свою ванную комнату, в надежде, что вода его взбодрит. Собственно, после тёплого душа Паку становится легче, но неприятный осадок всё равно сидит внутри и, к сожалению, обычной водой его не смыть. Как только Сонхва переодевается, в комнату стучат, и он разрешает войти, расчёсывая волосы, которые надо бы уже перекрасить. — Сонхва, доброе утро. Можно? — неожиданно раздаётся голос Хонджуна, и омега, развернувшись, кивает ему. Альфа проходит в комнату и смотрит на Пака, что выглядит свежо после душа, и даже мило. Несколько волнистых прядей спадают на его лоб, хотя покрасневшие глаза говорят о многом, и Киму становится ещё более стыдно за вчерашние слова. — Сонхва, я хочу извиниться перед вами, — собравшись с духом, говорит Хонджун, пока тот хлопает глазами и прижимает к себе расчёску. — Я не должен был хамить и повышать голос на вас, нервы ни к черту, хотя это не оправдание. Простите, пожалуйста. Сонхва видит виноватый взгляд альфы и понимает, что тот говорит искренне. — Господин Ким, всё в порядке, я не в обиде на вас, — произносит омега, слегка улыбаясь, отчего плечи Кима расслабляются. — Вы правы, не мне решать, что лучше для Санни. — Нет, в этом я тоже не совсем прав, и поэтому не против, чтобы Санни ходил в художку, — подняв уголки губ, отвечает Хонджун. — Только при условии, что вы будете отводить и забирать его. С Минги, конечно же. — Большое спасибо, господин Ким, — воодушевленно говорит Пак и ярко улыбается, из-за чего сердце альфы странно ёкает. — Уверен, Санни понравится. — Очень надеюсь на это. — Тогда, господин Ким, можно сегодня съездить в город вместе с Санни? Хочу найти ему хорошую художку, и чтобы он сразу познакомился с преподавателями, — Сонхва чуть прикусывает нижнюю губу, надеясь, что не слишком наглеет. — Да, только в случае чего — сразу звоните мне. — Конечно, и ещё раз, спасибо, — с лёгким румянцем на щеках произносит омега и кивает, смотря в тёмные глаза Кима. — Тогда, я поеду, работа ждёт, — неловко почесав затылок, Хонджун направляется к двери и останавливается на пороге. — Сонхва, вы не против перейти на «ты»? Пак от неожиданного вопроса часто моргает и соглашается, мягко улыбнувшись альфе. Всё же отношения у них налаживаются, и оба этому очень рады.