Голубых глаз меланхолия

–Я просмотрел личные дела студентов и узнал, что вам дали стипендию как сироте, чья семья пострадала от религиозной секты “Безбрежное небо”.  А разве эта информация не конфиденциальна? Теперь любой может узнать о моем прошлом, просто заглянув в архив Карулли? Вивиан же как-то узнала о моем мутном прошлом, теперь не нужно строить теории заговора. Понятно же, что Вив подговорила дружков из студсовета подглядеть в мои документы.  После диалога с Малеком я больше не смотрела в его сторону и молчала. Всем видом показывала, что обиделась. Готова поставить деньги на то, что это ничуть его не тронуло, а наоборот - позабавило. В этом весь он, чокнутый профессор. Бенджи предложил поехать в бар, чтобы отмыться от следов психбольницы текилой и ближе познакомиться. И вот, мы сидели в душном местечке под названием “Свора” и обжигали слизистую Мексиканской, слизывая соль с руки.  Ханна раскрепостилась и много шутила, постоянно перекидывая длинные рыжие волосы с одного плеча на другое. У Роджера покраснели щеки, я заметила как он периодически на меня поглядывает и это немного смущало. Бенджи был в своем репертуаре: постоянно нес пургу, но чем больше мы выпивали, тем смешнее она казалась. Эл сидела рядом со мной и точно больше двадцати раз произнесла фразу: “Я не хочу напиваться”, но после третьего шота данное заявление утратило силу.   Когда Элли отошла в уборную, ко мне придвинулся Роджер и заботливо спросил: – Ты в порядке? Кажешься немного расстроенной после разговора с Синнером. – Все хорошо, просто профессор наболтал всяких глупостей, – я натужно улыбнулась и зачем-то добавила, – я ему еще покажу. Роджер заговорчески улыбнулся: – Покажешь? – Да, уж слишком Синнер самоуверен, – я горделиво задрала подбородок, понимая, что сейчас за меня говорят три шота текилы. На это Роджер ничего не ответил. Произошел слишком долгий зрительный контакт от которого мне стало неловко. Я сообщила, что отлучусь и проверю как там Элли. Парень одобрительно кивнул и проводил меня напористым взглядом. Он заинтересован или на хмельную голову просто показалось? Точно показалось, мы с провели мало времени вместе и я не припоминаю, чтобы до занятий у Синнера я видела Роджера в университете или на тусовках. – Эл, ты куда пропала? – зайдя в уборную, я обнаружила как подруга поправляет макияж под глазами. – Захотелось привести себя в порядок, – улыбнулась она, не отрываясь от зеркала над рукомойником. – Обещала же взять аскезу, но опять выпила. Студенческая жизнь, она всегда такая разгульная, да? – Брось, – я махнула рукой, прижавшись спиной к стене, – наслаждайся молодостью. – И правда, когда если не сейчас? – Элли убрала салфеткой остатки раскрошившейся туши под глазами и повернулась ко мне лицом. – Одри, ты ведь одна живешь, верно? – Да. – У меня не сложились отношения с соседкой… – Да! – с резким энтузиазмом перебила ее я. – Если хочешь переехать ко мне, то я согласна. Ты не представляешь как я устала от гнетущей тишины в комнате. Эл будто выдохнула и затараторила как радиореклама: – Я все не знала, как с тобой поговорить на эту тему. Просто у нас в общаге такая токсичная обстановка, что я готова смыться прямо сегодня! Мне даже пофиг, что ваша общага жуткая и там убили Вив. Если не свалю из своей, то непременно сама наложу на себя руки. – А что студсовет? – Я просто напишу заявление и все, – Эл подскочила ко мне и протянула руки для объятий в которые я мгновенно нырнула. – Одри, спасибо-спасибо-спасибо, ты спасла мне жизнь. – Тебе спасибо, мне так тяжело засыпать в одиночестве.  Я отстранилась и заглянула в голубые глаза Эл. Они светились детсковатой искренностью. Она одна из первых с кем я начала общаться в колледже, быть может, я недостаточно ценю ее? Эл ведь очень хорошая, но я держусь особняком и порой веду себя очень холодно. Мы вернулись в общий зал, где пахло соусом барбекю и перегаром. “Свора” - дешевый бар, где обычно тусовались либо студенты, либо работяги, дорвавшиеся до бюджетного эля. Не мишленовский ресторан конечно, но куриные крылышки здесь просто отменные.  – Пока вы сплетничали в туалете, Ханна предложила поиграть в “Исповедь”, – сказал Бен, мы с Эл неловко протискивались к своим местам за столиком. – Знаете правила? По очереди говорим секретный или постыдный факт о себе, а другие должны угадать правда это или ложь, – воодушевленно сказала Ханна, потирая ладони в предвкушении.  Все мы согласились. Такие игры - предвестники похмельного стыда, но нам с ребятами не мешало узнать друг друга получше. – Я начну! – объявила Эл. – Благослови меня, святой Отец, ибо я согрешила. – Продолжай, дитя мое, – хором произнесли мы. – Когда мне исполнилось восемнадцать, то я потратила деньги, которые копила на колледж и сделала пластику носа. Я, как и все присутствующие, тут же бросила взгляд на миниатюрный носик Эл.  – Правда, – произнесли мы в один голос. – Да, вы угадали, значит я пью? – улыбнулась Эл. – Я была так зациклена на своей внешности, что мне было плевать на учебу. Знаю, глупо, но я почти что поборола свою низкую самооценку. Эл выпила и настала очередь Ханны: – Благослови меня, святой Отец, ибо я согрешила. – Продолжай, дитя мое! – Мое настоящее имя Пенелопа, но я всех прошу называть меня вторым именем - Ханна, потому что в детстве меня до истерики напугал фильм “Пенелопа” про девочку со свиным пятачком. – А тема про нос у нас продолжается, – отшутился Роджер. Тут наши мнения разделились, я и Бен не поверили Пенелопе-Ханне, а Эл и Рождер крикнули “правда”. – Меня действительно зовут Пенелопа, – Хана ткнула пальцем в меня, затем в Бена и приказала: – Пейте! –  Благослови меня, святой Отец, ибо я согрешил, – очередь дошла до Роджера.  Я начала перематывать в голове постыдные факты о себе. К моему счастью (или сожалению) их было слишком много. Стоит начать хотя бы с того, что я до четырнадцати лет жила в секте.  – Я проходил прослушивание в K-POP агентство, –  застенчиво выдал Роджер. –  Что-т-о-о?! –  смеясь протянула Эл. –  Вот смотрю на твою мордашку и думаю, что это правда, –  ухмыльнулся Бен. Все мы с ним согласились. –  Да, я правда проходил прослушивание и мне совсем не стыдно! Между прочим продюсеры похвалили мой вокал! Хоть Роджер и сказал, что ему “совсем не стыдно”, сложно было не заметить как сильно он засмущался. –  Да ладно тебе, кто знает, может тебе еще перезвонят и девчонки будут кидать в тебя лифчики на концертах, –  подбодрила его Ханна. – Благослови меня, святой Отец, ибо я согрешил и схавал таблетку прямо перед тем, как зайти в бар, – перешел Бенджи сразу к делу.   – Какую еще таблетку, Бен? – я уничтожала парня испепеляющим взглядом. – Сосед дал, сказал, что будет весело, – Бенджи размял шею и опрокинул шот, хоть по игре и не должен был пить. – Придурок, если кто-то узнает про запрещенные вещества, то тебя отчислят, – произнесла Эл грозно. – Думаю, тут не надо угадывать. Бенджи дал понять, что сказал правду, – перевела тему Ханна. – Одри, ты следующая. Когда очередь дошла до меня, то я поняла, насколько сильно пьяна. Мысли спутались колтунами. Слова гребанного Синнера никак не выходили из головы. Может, стоит прекратить стыдиться своего прошлого? – Благослови меня, святой Отец, ибо я согрешила, – твердо сказала я, до боли сжимая собственное запястье. – Продолжай, дитя мое! – Я была в секте. Сказать это было так просто, что я расстроилась. Неужели все эти годы я зря боялась открыть кому-то свой секрет. Да и секретом он не был вовсе. При должном любопытстве каждый мог узнать о моем прошлом сопоставив факты. – Вот это точно бред, – рассмеялся Роджер. – Ни за что не поверю. – Согласна, – подхватила Ханна.  – Я знаю Одри три года и ни разу ничего о секте не слышала, так что не верю, – Эл думала, что вытащила козырь из рукава, ведь после ее слов все сошлись в едином мнении. Мне же стало перед ней стыдно. – Это правда! Пейте, – невозмутимо слетело с моих губ. Четыре пары глаз смотрели на меня с таким шоком, будто  я созналась в преступлении. Пришлось опустить взгляд в пол, чтобы не начать излишне эмоционировать. Не хватало еще расплакаться.  Я больше не стыжусь своего прошлого. Не стыжусь. – Подожди, как так вышло? – спросил Роджер, словно так и не поверив. – Родители были в секте еще до моего рождения и я попала туда автоматически, если можно так сказать. Мы жили в поселении и поклонялись пастеру. Слышали о “Безбрежном небе”? Так вот, я была там до четырнадцати лет. Плохо помню тот период, если честно, – поняв, что мне нечего терять, я пустилась в откровения. – Погоди, “Безбрежное небо” - это та секта, где было массовое самоубийство? – вспомнила Ханна. – Да, но даже там были некоторые здравомыслящие люди, которые перед “жертвенным покаянием” позволили детям сбежать. – Твои родители умерли там? – Роджер решился задать вопрос, который был в голове у всех присутствующих. – Да, – мой голос предательски задрожал. – Почему ты не рассказывала? – В голосе Элли едва ощутимо скользила обида. – Бывших адептов сект считают чокнутыми, уж поверьте. Повезло, что моими опекунами были хорошие люди и сразу же повели меня к психологу. Но каждый раз, когда кто-то узнавал о моем прошлом, то меня осыпали вопросами на которые отвечать было очень сложно,  – я  не намеренно заткнула ребят, ведь они, очевидно, хотели задавить меня расспросами, но вдруг резко замолчали. – Классная у нас компашка собралась: Пенелопа с фобией свиных пятачков, К-ПОП айдол, Эл с насосом и сектантка, – подытожил Бенджи.  – Про себя забыл, наркоша, – фыркнула Эл и все рассмеялись. Обстановка так и не успела накалиться, хоть я и поймала на себе парочку сочувствующих взглядов. Главное, чтобы мои откровение не вышли мне боком. Если Бену и Эл я чуточку доверяю, то Ханна и Роджер мне никто. А если сплетни поползут по колледжу, то что мне делать? Ходить с гордо поднятой головой и не реагировать? Я не так крута, как хотелось бы. То, что я плохо помнила свое пребывание в секте - чистая правда. Мозг заблокировал худшие воспоминания, но некоторые из них возвращались размытыми обрывками. Я забыла лицо пастера, но в памяти отпечаталась его бессменная рубашка в сине-черную клеточку. Я неплохо помнила свою подругу - Мону, именно к ее матери ушел мой отец. Образы родителей стерлись бушующей волной как надпись на песке.От них ничего не осталось, кроме меня. Выпив и поболтав еще немного об обычных студенческих делах, мы решили расходиться. И, спокойно бы поехали по домам, но Бенджи помешал этому случиться. Сначала он подозрительно умолк, а когда мы присели на лавочку возле бара, чтобы Роджер покурил, то началось самое страшное. Бен схватился за грудь и начал лепетать, что у него вот-вот остановится сердце, затем его вырвало. Мы все были пьяны в стельку и действовали слишком медленно. – Мне не хватает воздуха! – завопил Бен, как только Ханна отправилась в бар за водой. – Успокойся, это просто паника, – утешала его Эл, поглаживая по спине. Бен прикрыл лицо руками и что-то несвязно бурчал, затем его снова вырвало и он отрубился. Меня охватил ужас. Трясущимися пальцами я разблокировала телефон и пытлась ввести номер “911”, но из-за выпитого алкоголя картинка так расфокусировалось, что пришлось прикрыть один глаз. – Что ты делаешь, Одри? – подскочила ко мне Эл.  Ханна успела телепортироваться из бара с бутылкой воды. Но было уже слишком поздно. Лицо Эл раздвоилось. Гребанная текила. – Звоню в скорую, – ответила я, пытаясь попасть пальцами по клавиатуре. – Скорее всего у него интоксикация, он же смешал текилу с какой-то таблеткой, – Роджер упал на колени перед Бенджи, который лежал на лавочке как тряпичная кукла и принялся проверять пульс. Бенджи, естественно, был жив. И я уже не понимала, его реально вырубило или просто сморило.  – Сейчас мы его с-спасем, – медленно и запинаясь пообещала я, прикладывая мобильный к уху. – Одри, нет, – Эл дернула меня за локоть. – Бен же съел ту чертову таблетку в больнице точно об этом узнают и передадут информацию в колледж. Все же помнят, как в прошлом году отчислили пол братства из-за их анализов мочи. – После диспансеризации перед игрой результаты анализов были переданы в колледж, факт, – Ханна поддержала Эл. – И что теперь, а вдруг с Беном что-то случится? Мы не можем просто взять и закрыть глаза на его состояние, – настаивала на своем я. В трубке уже послышался приятный женский голос, но Элли выхватила у меня телефон и сбросила звонок: – Давайте без больницы, я не хочу чтобы из-за такой глупости Бенджи отчислили. – А если он умрет?! – Я схватилась за голову бы была готовы вырвать копну волос. Уж так сильно Элли меня выбесила. – Он вряд ли умрет, – обнадежил Роджер.  Ну спасибо, утешил. – Может, у кого-то есть знакомые врачи? Мы, конечно, будущие психиатры, но боюсь тут все слишком пьяны, чтобы оказать первую помощь, – Ханна обвела нас взглядом, полным надежды. А я уже не очень понимала, что происходит. Такое ощущение, что меня посадили на самую блевотную карусель и раскручивали с каждой секундой все сильнее и сильнее. – У нас у всех есть знакомый врач, – выдала Эл. Даже в таком состоянии я поняла о ком зашла речь и выкрикнула: – НЕТ! – Точно, звоните Синнеру. Он же всем нам раздал свой номер телефона перед поездкой в психушку, – Роджер воодушевленно вскочил с места. Пока Ханна обливала Бенджи водой, я предприняла пять попыток позвонить Синнеру. Получилось только с шестой. Шатаясь, я уточнила у ребят уверены ли они в решении обратиться к порно-профессору. Когда получила три положительных ответа, то услышала голос Малека в трубке. Он звучал так, словно я в фильме “Крик” и Синнер вот-вот спросит какой фильм ужасов мне нравится. – Соскучилась по любимому преподавателю, Одри? – Тихо, – ответила я ему, не скрывая хмельных интонаций. – У нас тут такое произошло, доктор Синге…Синнер. Вы сейчас упадете. – Одри, ты издеваешься?! Ближе к делу! – заорала на меня Эл. – Короче Бенджи напился и съел какую-то таблетку. Он тут лежит без сознания на лавочке, но не умер. Ребята боятся вызывать скорую, думают, что его отчислят, – отчеканила я. Страшно было представить лицо Синнера в этот момент. – Везите его ко мне, Пэттон стрит, двадцать, – ровным тоном сказал профессор и сбросил звонок. На наше счастье дом Синнера находился всего в восьми минутах езды. Роджер вызвал минивэн, чтобы мы могли расположиться в машине настолько комфортно, насколько это возможно. Всю дорогу, я роняла голову и кое-как пыталась привести себя в чувство жадно глотая воду. – Вот они, лучшие студенты курса, – Синнер встретил наш у подножья четырехэтажного особняка. Видок у всей нашей компашки был, мягко говоря, не очень: Бен весел на Роджере, Ханна успела где-то порвать колготки, у меня и Эл были мокрые волосы (я до сих пор не помню почему).  Свора приехала из “Своры”. Синнер же выглядел по-домашнему он был в футболке и спортивных штанах. Этому козлу все к лицу, даже слегка растрепанные волосы без привычной укладки. Профессор закинул руку Бена себе на плечо и потащил в дом. Мы как покорные щенята молча следовали за ними. Это было так странно и неловко. Еще днем Малек говорил что-то о личных границах и уже вечером впустил в свою обитель пять пьяных студентов. – Сидите в гостинной и не высовывайтесь, – рявкнул Синнер, кивая в сторону одной из комнат.  Мы послушно расселись на кожанном диване в гостинной, которая смахивала на спальню Дракулы. Стены украшали громоздкие картины, по углам были расставлены винтажные торшеры.Какой хозяин, такой и дом. – Я думаю, что Синнер поставит Бену уколтиосульфата натрия и он сразу же очнется. Профессор говорил, что принимал пациентов на дому. Значит тут есть все лекарства первой необходимости,– спокойно сказал Роджер и положил ладонь мне на бедро. – Ты как, Одри, нормально себя чувствуешь? – Да, схожу в туалет, – я в туалет совсем не хотела, меня немного взволновало внезапное прикосновение парня. Какой-то он слишком шустрый. Мне было приятно, но…Я слишком пьяна.  – Мне показалось или Роджер?... – Эл увязалась за мной и мы прошли вдоль по коридору. – Не показалось, – шепнула я с улыбкой. – Твою мать, профессор Синнер?! Я умер и попал в ад? – раздался громкий вопль Бена из комнаты. – Наш придурок очнулся, – выдохнула я. – Осмотримся, пока профессор нянчится к Бенджи? В глазах Эл блеснула хитринка. В доме все кричало о том, что Синнер живет один. Мы с Элли видели только его вещи и я раз триста повторила, что в этом дорогущем особняке нужно снимать фильмы ужасов.  – Знаешь, откуда у Синнера столько денег? – я обратилась к Эл, остановившись у двери в конце коридора. – Понятия не имею, – подруга пожала плечами. – Знаю только, что ему двадцать девять.  – Что?! Как он стал профессором в двадцать девять? – Закончил школу экстерном. – Гребанный умник, – я открыла дверь в комнату и тут же получила по рукам от Эл. – Одри, что ты делаешь? Синнер же сказал не высовываться! – Мало ли, что он сказал, – я прошла в помещение, окутанное кромешной тьмой и поводила рукой по стене, чтобы нащупать выключатель. –  Одри, ты пьяна, – так говорил рот Элли, но ноги тоже занесли ее в комнату. Любопытство выиграло. Я включила свет и сразу же поняла, что мы находимся в кабинете профессора. Тут стоял статный стол из красного дерева, два шкафа с книгами и небольшой диванчик. Быть может, именно тут, порно-профессор принимает пациентов. Как занимательно. Подойдя к столу, я тут же стянула с него очки в темной пластиковой оправе, и примерила их на себя. – Одри, у вас начался пубертатный период? – безбожно кривляясь, я пародировала профессора. Элли хохотала, зажав рот руками.   – Какого черта вы здесь забыли? – в дверях появился Малек. Он умел выбирать нужные моменты, я уже перестала удивляться его чуйке к моим выпадам.  – Простите, пожалуйста, – виновато замельтешила Эл. – Мы ничего такого не делали. Я извиняться не стала. Напротив. В мою дурную голову пришла гениальная идея: сесть на стол. Моя задница приземлилась прямиком на какие-то бумажки Синнера и я взглянула на него с вызовом, поправляя его же очки на переносице. По обыкновению, каменное лицо не выдало ни единой эмоции. Он лишь промолвил: – Одри, что ты делаешь? – Поступаю так как хочу и намерена отстаивать свое мнение. Вы мне не прикажете слезть со стола, ведь быть на нем - мое твердое и неоспоримое решение.  Боже, на трезвую голову мне бы такое на ум не пришло. Синнер улыбнулся Элли и спросил:   – Не оставишь нас? Подруга кивнула, взглянула на меня как на преступника перед смертной казнью и вышла из кабинета.