Шесть пунктов

      Благодаря Лили они проводят довольно много времени вместе. Малышка, путь и совершенно очаровательна, совсем не давала родителям поспать, из-за чего те постоянно спихивали ее на всех, кто был относительно свободен.       Малфой и Гермиона часто прогуливались по маггловским улица Лондона, позволяя девочке глядеть на цветастые витрины из своей коляски. Когда она должна была спать. Компания Малфоя была довольно приятной, он никогда не грубил, не вторгался в личное пространство и отлично справлялся с нуждами ребенка. Кажется, Гермионе пришлось поменять подгузник Лили только два раза и то, только потому, что Драко отходил отмывать замаранные распашонки.       Единственное, чего Гермиона никогда не понимала, это странную одержимость Малфоя книжными магазинами. Тот раз за разом останавливался у каждого, прося ее зайти и уже затаскивая коляску внутрь. На них всегда смотрели, как на молодую пару, что всенепременно смущало Гермиону. Малфой доставал Лили из коляски, устраивая ее на руках и оставляя саму коляску у входа, и принимался ходить по магазину. Гермиона же, не желая оставаться в стороне, начинала тоскливо поглядывать на глянцевые обложки книг, не решая вытягивать их. В конце каждого их похода Малфой себе ничего не выбирал, но всегда спрашивал Гермиону: — Присмотрела себе что-нибудь? — и лицо его загоралось какой-то светлой надеждой. — Нет, — Гермиона пожимала плечами и забирала Лили, укладывая ее в коляску.       После этого лицо Малфоя серело от разочарования. Гермиона думала, что такая привязанность к ребенку не до конца здорова. Ничего страшного, если и она подержит Лили совсем немного.       Драко часто спрашивал ее о том, как проходит ее работа. Казалось, что ему всегда интересно услышать офисные сплетни, хотя Гермиона могла поспорить на что угодно, что жизнь в его отделе была в разы интереснее. Он всегда спрашивал ее, не планируется ли повышение, на что Гермиона неуверенно сжималась и отвечала отрицательно. — Я не думаю, что меня повысят в ближайшем будущем, — говорила Гермиона, взглядом проверяя Лили в коляске. — Я думаю, что достигла своего пика. — Что ты имеешь ввиду? — его брови приподнимались от недоумения. — Ну, — Гермиона поправляла соску Лили, — я не думаю, что представляю из себя какую-то особую ценность для нашего отдела, да и Министерства в целом. — Почему ты так считаешь? — Это имеет смысл, я не особо что-то делаю там, просто отсортировываю документы. Очередная шестеренка в машине бюрократии. — А ты бы хотела делать что-то большее? — на этот вопрос Гермиона не знала, как ответить, и замолкала.       В действительности, ее все устраивало. Ее работа не требовала от нее никаких когнитивных усилий, у нее были четко обозначенные рабочие задачи. Отсортировать документы, проверить, подходят ли они под стандарты Министерства. Убедиться, что те отправлены начальству вовремя. Раз в месяц присутствовать на встрече инвесторов в качестве третьего представителя от департамента и помалкивать в течение всей встречи. Исписывать пергамент длинными отчетами о прошедшей встрече. Поездка в Нидерланды была единоразовой акцией, где начальство не осталось удовлетворенным. И не важно, что Гермиона сделала все, что только было в ее силах. Этого оказалось недостаточно.       Подобные вопросы всегда заставляли Гермиону чувствовать себя некомфортно. Казалось, что ее сжимают со всех сторон, перекрывая воздух. Она не знала, честно, не знала, почему сложила руки. Но раньше ее сердце горело этим огнем, огнем, который никогда не гас, и неважно сколько невероятно травматических ситуаций в жизни она пережила. Гермиона знала, за что боролась, и знала, с кем. А сейчас это была простая мирная жизнь. Жизнь, в которой не нужно было выживать, но нужно было протаптывать тропу и понимать, куда идти дальше. И она не могла. — Ты любишь свою работу? — спрашивает Гермиона, поворачивая лицо к Малфою. — Люблю, — просто говорит он. — Иначе бы не занимался подобным.       Гермиона хмыкает. — Что? — он приподнимает бровь. — Многие люди терпеть не могут свою работу. Они выполняют ее исключительно ради денег. — Ну, — он пожимает плечами, — денег у меня много. Но дело даже не в этом.       Он открывает дверь перед ней и пропускает ее в тепло кафе, следом затаскивая коляску. — Деньги можно заработать на любой работе, но я буду счастливее, если заработаю их на любимой, — Малфой стягивает с нее пальто, вешая его на соседний стул. — Я не думаю, что все так просто, — Гермиона поднимает меню и плавно скользит по нему взглядом. — Нет, наверное нет, не для всех, по крайней мере, — он стучит пальцами по столу. — Но для тебя это может быть так просто. Ты умна, Гермиона, ты способна найти работу, которая будет тебя удовлетворять. — Давай согласимся не соглашаться, — она ухмыляется и откладывает меню.       Малфой закатывает глаза и переключает свое внимание на официантку, идущую к ним. Пока он делает заказ, убедившись в ее пожеланиях, она то и дело поглядывает на спящую Лили. Девочка так выросла за прошедшее время, это не перестает ее удивлять. — Но ты неправа, кстати, — не желая завершать разговор, продолжает Малфой. — Ты прошла войну и не умерла. Ты же не сделала это все только ради того, чтобы не справиться с давлением возможности выбора и смириться с путем наименьшего сопротивления. — Мда, этот выбор, — бормочет Гермиона себе под нос. — Что-что?       Гермиона качает головой и снова замолкает. Они сидят в тишине еще немного, пока официантка не приносит их напитки и ставит их на стол с громким звуком. — Знаешь, я сейчас расскажу тебе кое-что, — начинает Гермиона, хватаясь за свою чашку и дуя на нее. — На войне, раз уж ты начал о ней, я никогда не была одна. Со мной были Гарри и Рон, мы держались вместе. В какой-то момент Рон ушел, может ты знаешь. Но я все равно не осталась одна. Всего один раз я ощутила это бесконечное одиночество.       Малфой напрягся, предполагая, что за этим последует. — В Мэноре. Когда Беллатриса оставила меня на холодном полу в вашей гостиной после пыток. Просто лежать, умирать. Я понимала, что окружена егерями, Пожирателями, а внизу в темнице Гарри и Рон. Но только тогда я была одна, только те минуты. Я ощутила свою беспомощность, слабость. И я так этого испугалась, — ее глаза нашли холодные серебряные Малфоя, — подумала, что представляю из себя что-то только тогда, когда окружена кем-то. Кем-то способным защитить и уберечь, направить, придать значение. — Северус как-то сказал мне, что ты — единственная причина, по которой Гарри выжил, — его голос тихий, но уверенный. — И ты ему поверил? — Без всяких сомнений.

***

      Они встречаются снова на дне рождении Дина Томаса. Тот светится от счастья, окруженный своими друзьями и семьей. Его жена, Клаудия, американка, переехавшая в Англию после окончания войны, не отходит от него ни на шаг. Малфой то и дело гадал, зачем она сунулась в эту разруху.       Квартира на окраине магического Лондона, хоть и маленькая, казалось удивительно уютной в этот вечер. Мягкий свет свечей, подвешенных под самый потолок, и слабый аромат шоколада, идущий от непонятно откуда взявшегося шоколадного фонтана, создавали атмосферу тепла и дружбы.       Гостиная была наполнена людьми, смехом, и, казалось, даже магией, которая пропитывала воздух. Гарри и Гермиона сидели на старом, но удобном диване. А Невилл, с огромным букетом чудаковатых цветов, пытался пробраться сквозь толпу. На кухне, соседствующей с миниатюрной кладовкой Рон с энтузиазмом что-то рассказывал Лаванде Браун.       Декорации вечеринки были простыми, но продуманными: гирлянды с маленькими светящимися снитчами плавно двигались по стенам, а в углу комнаты, под картинами, нарисованными самим Дином, стоял стол с едой. Здесь были магические угощения — самоперемешивающийся суп из грибов, торт, который менял свой вкус каждые пять минут, и заклинанием охлаждённые тыквенные соки.       Луна Лавгуд появилась в каком-то эксцентричном платье с переливающимися рыбьими чешуйками и тут же затеяла разговор с Парвати о значении новых созвездий. За дверью в ванную было слышно, как кто-то экспериментирует с магическим фонтаном, созданным специально для забавы гостей.       Смех, музыка и звуки оживлённых разговоров смешивались в единую гармонию, заставляя гостей улыбаться и чувствовать себя дома. На мгновение Дин задумчиво посмотрел на собравшихся друзей и понял, что этот вечер он запомнит надолго. Они были как его маленькая семья, подарившая ему не только поддержку, но и ощущение магического чуда, которого порой так не хватало в повседневной жизни.       Старый радиоприёмник, зачарованный Джинни, вдруг заиграл какой-то зажигательный маггловский хит, и толпа, не обращая внимания на тесноту, принялась танцевать. Гарри и Гермиона вскочили с дивана и закружились в танце.       Пользуясь моментом, Драко подошел к Джинни, занявшей пустующие места на диване вместе с Лили. Мягко приземлившись рядом с подругой, он забрал девочку к себе, а та весело залепетала. — Почему они не вместе? — спросил Драко, кивнув в сторону Гарри и Гермионы, к которым только подошел Рон. — Гермиона и Рон? — он кивнул. — Потому что мой брат не понял, на ком женился. — Он бил ее? — Нет, нет, — Джинни махает рукой в сторону брата. — Он, может, и не лучший муж, но точно не такой. Понимаешь, Рон не знал, что для Гермионы важно. Он не знал, что для нее значит безопасность, какое у нее понятие спокойствия. Он никогда не поощрял ее любопытства, не побуждал ее свершать что-то совершенно новое. Гермиона грезила помощью окружающим, думала возглавлять благотворительные фонды, сообщества по борьбе за права меньшинств, а Рон растягивался на диване и пил этот маггловский напиток. Как его, — она чешет подбородок, — пиво. А ей нужен был кто-то, кто протянул руку и сказал бы: «А вот пошли сегодня туда, это может быть интересно, может ты вдохновишься этим». — Ей была нужна муза? — Драко хмыкнул, усаживая Лили удобнее. — Нет, я не совсем это имела ввиду. Ей просто был нужен кто-то на ее стороне, кто если бы не разделял ее взгляды, то был бы готов быть для нее рядом, пока она протаптывала новую дорогу.       Драко бросает взгляд на Гермиону, стоявшую в дальнем углу комнаты. Она нервно заправляла волосы за ухо, разговаривая с Дином. — Знаешь, — продолжает Джинни, — ей ведь предложили работу в любом из отделов Министерства сразу по окончании войны. Даже в отделе Тайн. В каждом, кроме отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Они подумали, что Гермиона будет слишком проблемна, что она не будет способна пойти на компромисс со своей совестью. И, в конце концов, оказались правы. Гермиона добавилась позиции там, работала. Но она не смогла. Не имея поддержки ни дома, ни там, она опустила руки. Перевелась в отдел международного сотрудничества, и на этом всё. — Ей там нравится? — с надеждой спрашивает Драко. — На самом деле, я не знаю, — Джинни пожимает плечами. — В какой-то момент она перестала делиться своим мнением. Если спросить напрямую, она начнет говорить расплывчато и сделает все в ее силах, чтобы уйти от разговора. — Но вы ее друзья, почему вы не предупредили этого раньше? — Мы сделала ли все, что было в наших силах, но, сам понимаешь, после войны нам самим нужно было восстанавливать себя по кусочкам. Все верили, что Рон и Гермиона предназначены друг для друга. Вначале лучшие друзья, теперь супруги. Никто и не думал, что что-то может пойти не так. Никто и не думал посмотреть поближе. А когда мы наконец присмотрелись, было слишком поздно. — Что ты имеешь ввиду? — Я думаю, Гермиона слишком глубоко погрязла в ее неуверенности в себе, своих силах и способностях. С Лили на моих руках, я не уверена, что мне удастся вернуть все на круги своя. Гермиона сама должна вспомнить о своей ценности, сама должна увидеть, что не является пустым местом.       Драко задумчиво кивнул, наблюдая, как Гермиона весело кружится в танце, как ее пушистые волосы разлетаются по сторонам. У него был план.