Эксклюзивный

За окном стояла тихая и спокойная ночь. Далеко за кронами бесконечных деревьев виднелась обратная сторона Врат Испытаний, таких непоколебимо равнодушных. Если бы только все испытания были такими простыми. Иллуми, пытаясь разобраться со всеми чувствами, обуявшими его и лопающимися мелкими взрывами под рёбрами, разглядывал из окна своей комнаты холодный камень ворот и вспоминал, как легко жилось, когда он сам был таким же, без всех этих душащих эмоций. Однако тихий щелчок открывшейся двери заставил невольно сжаться. — Так значит, я тебе дорог? — улыбающийся голос послышался откуда-то за спиной, и дверь закрылась. — Киллуа… — прикрыл глаза раздражённо брюнет, мысленно отчитывая себя за то, что вообще оставил их наедине. Наверняка младший брат ещё и про всю сцену в парке рассказал. — Он такой милый, — лёгкий смешок совсем рядом, почти над ухом. — Сказал, что если обижу тебя, то бояться мне гнева всех Золдиков. Маленький защитник. — Хочешь теперь меня обидеть? — едва заметно усмехнулся Иллуми. — Гнев всех Золдиков звучит заманчиво, — Хисока ласково провёл ладонями по бокам брюнета и перебрался ими на его грудь, прижимая к себе ближе, едва ощутимо касаясь губами мочки уха. — Но оно того не стоит. Сердце Иллуми затанцевало, сбивая дыхание. Он слишком сильно боялся, что больше не почувствует этих прикосновений. Золдик повернулся к Моро, разглядывая его улыбку и тёплые глаза, а тот уложил руку на щёку брюнета, нежно поглаживая большим пальцем скулу, но вдруг заметил синяки на плече, не сокрытом топом. — Что это? — фокусник осторожно провёл пальцами по сине-зелёным отметинам. — Неважно, — Иллуми моргнул и отвёл взгляд. — Этого не было в особняке Велера, — Хисока поднял перед собой его ладонь, хмуро рассматривая мелкие порезы. — Кто это сделал? — Никто. — Говори. — Ты, ясно? Я нёс тебя сорок километров, — сдвинул вдруг брови брюнет, резко одёргивая руку. — Тащил по чёртовому склону. В ливень. Обескровленный. На тэн не было сил, а в земле были камни. А то, что на плече — от ворот у подножья горы, я не мог их открыть. Всё нормально, заживёт. Моро взглянул на него с тоской и вновь аккуратно взял ладонь в руку, поднося к губам и нежно целуя ссадины, глядя в тёмные глаза. Эти раны не стоили и малейшего внимания, на совместных миссиях они оба получали порой куда более страшные повреждения, иногда граничащие со смертельными, но то, что конкретно эти были получены таким образом: не в бою, не при самообороне и даже не из-за банального пренебрежения собственной безопасностью, а от безвыходности, из-за того, что брюнет считал необходимым спасти фокусника, — этот факт словно капал кислотой прямо на раскуроченную грудную клетку. — Зачем ты сделал это? — тихо спросил Иллуми, успокаиваясь. — Что-то сделать надо было, — пожал плечом Хисока. — Иначе мы бы оба погибли. — Ты мог бы составить клятву, не рискуя жизнью. — Ну подскажи, каким образом? — фокусник усмехнулся. — Я похож на биолога или врача? Я понятия не имею, как изменить структуру или состав крови так, чтобы она оставалась пригодной для поддержания жизнедеятельности. — Ты хитрый, мог что-нибудь придумать. Как-то поставить условие… — Это не так просто работает, никакую уловку со сделкой провернуть не вышло бы, дорогой Иллуми, это не то же самое, что договориться о чём-то с человеком. Условие не проговаривается вслух, оно исходит из внутренних побуждений человека, — Хисока провёл пальцем по недовольно сжатым губам Золдика. — Нельзя сначала заключить «клятву», а потом просто её отменить по щелчку пальцев, иначе и Гону сила Аллуки бы не понадобилась. В тот момент, когда на кону были наши жизни, мне нужно было действовать, и я думал только об одном — не быть подверженным силе Велера, чтобы хотя бы ты смог выбраться. Это единственное, что я мог. А уж что из этого могло выйти, меня не особо волновало. — Вместо этого, лучше бы просто убил меня полумёртвого и завоевал бы его доверие. Ты ему нравился, уверен, он бы пощадил тебя, — Иллуми слегка приблизился, дыша в приоткрытые губы фокусника и вдыхая воздух из его лёгких. — Он не стоит ни одной твоей ресницы, — Моро, аккуратно прижимаясь к брюнету поближе, ловил его губы своими, не целуя — играясь, словно они бесконечно пытались друг друга догнать. — Луми, я, конечно, скажу очень избито, но я впервые чувствую нечто подобное. Смотрю на тебя и понимаю, что готов уничтожить любого, кто посмеет хоть коснуться чего-то столь особенного. Я хочу возвести для тебя трон из костей твоих врагов и искупать тебя в их крови. Я хочу быть с тобой аккуратным настолько, чтобы мои прикосновения не тревожили твой чуткий сон по ночам. Иллуми заглядывал в на редкость искренние жёлтые глаза и забывал дышать. Он осторожно развернул свою ладонь в руке Хисоки, сплетаясь с ним пальцами. — Можно сказать до тошноты банальную и сопливую фразу, которую в такие моменты обычно говорят в заезженных мелодрамах? — Моро усмехнулся. — Даже не думай, — Золдик забрался пальцами во вновь неоновые розовые локоны, слегка сжимая их. — Я тебя тоже. Поцелуй вышел волнительный, чувственный, долгий, будто они в нём сражались, пока их руки гуляли по телам друг друга. Близость захлёстывала обоих с головой, и в несдержанном порыве Иллуми резким движением одёрнул ткань рубашки на груди Хисоки, отчего несколько пуговиц со свистом улетели в разные стороны. Моро жарко выдохнул в чужие губы, и рука брюнета, лежащая на солнечном сплетении, требовательно начала подталкивать его попятиться назад. — Они всё ещё стоят за дверью, — с улыбкой прошептал Хисока, прерывая поцелуй, когда упёрся ногами в широкую кровать. — Почему они вообще там? — Золдик провёл указательным и средним пальцами по влажным губам фокусника. — Я ведь не знал, где твоя комната. Пришлось попросить их отвести меня. Видимо, они боятся, что мы начнём драться: ты был так взбешён, — Хисока поддел край топа Иллуми, легонько очерчивая самыми кончиками тёплую кожу по низу живота, но тут его с силой толкнули в грудь, сваливая на кровать. — Не будут же они вечно там стоять, — брюнет забрался сверху, седлая бёдра, и Моро притянул его к себе, снова целуя и изучая пальцами причудливый костюм в поисках способа снять его. Чёрные волосы рассыпались, накрывая их словно шатром, и создалось призрачное ощущение, будто они сейчас одни во всём мире. Выдержки Золдика хватило ненадолго. Желая поскорее избавиться от лишних преград, уже спустя несколько секунд тщетных попыток Хисоки вслепую найти застёжки на топе Иллуми нехотя отстранился и поднялся, спешно развязывая ленты и дрожащими от возбуждения пальцами цепляя мелкие крючки. Наконец, оставшись без верха, он с поволокой оглядел растрёпанного фокусника под собой и почувствовал, как в зад начал упираться твердеющий бугорок. Золдик слегка поелозил на нём туда-обратно, следя за реакцией, и Хисока хитро улыбнулся, прикусывая нижнюю губу. Он огладил бёдра брюнета и, слегка сжимая их, начал медленно двигать тазом, имитируя фрикции и дразня обоих. — Хочешь попробовать? — Да, — выдохнул Золдик, прикрывая глаза. *** Киллуа с Сильвой молча переглядывались в коридоре, каждый думая о своём. Как ни крути, но оба они за Иллуми переживали. Для одного это был первый ребёнок, для другого — старший брат, внезапно оказавшийся не таким уж и плохим. — Как-то тихо у них там, — пробурчал мальчик. — Может, проверить? — Им многое надо обсудить, если верить словам Хисоки. Уверен, что всё хорошо, раз нет никакого шума. Иди к Аллуке, — Сильва, пусть и не хотел об этом думать, примерно понимал, к чему может вести такая подозрительная тишина после ссоры. — Меня там Гон ждёт. — Хорошо, будь на связи. Внезапно дверь в комнату распахнулась, и оттуда выглянул взбудораженный Иллуми в одних штанах. — Мы собираемся заняться сексом, — ровным тоном сказал он и тут же закрыл дверь, оставляя после себя повисшую в воздухе неловкую паузу. — Это он так тонко намекнул, чтобы мы свалили? — уточнил покрасневший до кончиков ушей Киллуа. — Да. Иллуми всегда был крайне прямолинеен, — Сильва прислонил ладонь к лицу. — Тебе никаких парней, ясно? Вы же с Гоном не… — Отец, нет, он мой друг! *** — Иллу, ты иногда меня поражаешь, — едва сдерживал смех Хисока. — Было бы лучше, чтоб они слышали всё? — брюнет вернулся к кровати и снова оседлал Моро, сразу припадая губами к его шее. — Мне нравится твой запал, Луми, но прервись на минутку. У тебя есть какое-нибудь масло? — фокусник любовно провёл руками по обнажённой спине Иллуми. — Ты яичницу пожарить решил? Моя комната похожа на кухню? — он оторвался от своего занятия, поднимая негодующий взгляд. — Я не об этом, но насчёт «жарить» ты был близок, — усмехнулся Хисока и перебрался одной рукой ниже, кокетливо поддевая пальцами край брюк Золдика. — Нам понадобится смазка, иначе приятного будет мало. Наверняка у тебя есть какие-нибудь масла для твоих прекрасных волос, за ними ведь сложно ухаживать. — А… Да, сейчас, — брюнет смутился своей неосведомлённости и поднялся. Он подошёл к небольшим подвесным шкафчикам и открыл один из них, доставая оттуда несколько бутыльков. Моро подтянулся к массивному дубовому изголовью кровати и стянул с себя жестоко разорванную рубашку, а Золдик просто свалил все бутылочки на постель. — Милый Иллуми, ты хочешь, чтобы я устроил тебе суточный марафон? — фокусник оглядел ёмкости с маслами. — Одного было бы вполне достаточно. — Они разные, я не знал, какое подойдёт больше, — брюнет присел на постель. Хисока не сдержал улыбки: Иллуми всегда и ко всему подходит гиперболизированно ответственно. Но всё же, раз выбор предоставился, грех было им не воспользоваться. Моро начал перебирать флаконы, принюхиваясь и растирая капельки на тыльной стороне ладони, чтобы понять, насколько масло будет приятно ощущаться на коже, пока не нашёл идеальный вариант. Ещё раз послушав аромат из бутылочки и убедившись в том, что это то, о чём он подумал, Хисока взглянул на Золдика с ехидной ухмылкой. — Возьмём его, остальные можешь убрать. Иллуми кивнул и сделал, как было сказано, после чего забрался на постель рядом с Моро и наклонился к нему за поцелуем. Фокусник притянулся ближе, пока убирая масло в сторону, и аккуратно подмял брюнета под себя, ласково очерчивая пальцами его красивый рельеф мышц на торсе. Он, не прерывая поцелуй, упёрся в матрас одной рукой, согнутой в локте, а второй спустился, начиная медленно снимать с Иллуми штаны. Золдик возбуждённо выдохнул, слегка приподнимаясь, чтобы помочь, и Хисока отпрял, постепенно оставляя губами влажную дорожку сначала на шее, потом на ключицах, плечах, на часто вздымающейся грудной клетке. Он, попутно стягивая ткань одежды всё ниже, подольше задержался на сосках, нежно играясь с ними по очереди губами, покусывая, поддевая языком и вырывая из лёгких Иллуми тихие стоны снова и снова. Нехотя оторвавшись через какое-то время, Моро сел пониже и бережно поднял сначала одну ногу брюнета, окончательно оголяя её, а затем проделал те же манипуляции со второй и оставил лёгкий поцелуй на щиколотке, откидывая ненужный элемент одежды на пол. — Когда ты успел стать таким? — тихо заговорил вдруг Иллуми, слегка раздвигая ноги смущённо. — М? Каким? — Хисока едва ощутимо пробежался пальцами по внутренней стороне бедра брюнета и стал стаскивать штаны и с себя. — Заботливым. — Я всегда был с тобой заботлив и внимателен, — когда последняя преграда была снята, Моро вновь оказался сверху, целуя Золдика в уголок губ с улыбкой. — Я предполагал, что сексуальное возбуждение ты получаешь от жестокости, ты же садист, — Иллуми проследил, как фокусник берёт в руку бутылёк. — Ты не ошибся, я всегда калечил своих партнёров во время секса: вырывал глаза, откусывал язык, нередко убивал их, чтобы кончить, — Хисока ласково улыбнулся и ощутимо провёл острым ногтем по тонкой коже на шее брюнета, отчего его дыхание мгновенно сбилось, внизу живота вспыхнул пожар, а член окончательно налился кровью. Почему-то факт того, что он настолько уязвим сейчас перед Моро со всей этой присущей ему звериной жестокостью, возбуждал ещё сильнее. — Но с тобой мне этого не нужно, мне нравится, что ты тоже получаешь удовольствие вместе со мной. — Если хочешь, ты можешь быть грубым, — едва заметно краснея, предложил Иллуми, продолжая смотреть в гипнотизирующие золотые глаза, зрачок которых тут же заметно расширился. — Я думаю, мне это понравится. — Вот как? — Хисока улыбнулся и мягко поцеловал Золдика. — Мы к этому скоро придём, если не передумаешь, а пока не будем торопиться. Если я переборщу, когда ты ещё не слишком опытен, то это может сыграть злую шутку с твоим отношением к сексу в целом. Моро отстранился и сел меж разведённых ног брюнета, поглаживая по бедру и откровенно разглядывая, что Иллуми пришлось заставить себя подавить желание сдвинуть ноги вместе. От такого навязчивого взгляда член слабо дёрнулся, выделяя смазку, и Хисока улыбнулся, замечая это, а Золдик смущённо отвёл глаза в сторону. — Тебе нравится это? То, что я смотрю на тебя? — спросил фокусник, оглаживая его выпирающую тазовую косточку. — Нет, — он сглотнул. — Не ври, — усмехнулся Моро и раздвинул колени партнёра в стороны ещё сильнее, отчего Иллуми прикрыл глаза и прикусил губу, пытаясь умерить сердцебиение. — Тебе очень даже нравится. Это потому, что ты такой открытый? — Ты поиздеваться решил? — брюнет почти физически ощущал каждым миллиметром своей кожи жадный взгляд. — Вовсе нет. Я просто пытаюсь понять твои фетиши, — ладони нежно огладили бока. — У меня нет фетишей, — Золдик, разлепив глаза, чтоб возмутиться, увидел, как пристально смотрит на него Хисока, и смазка снова предательски вытекла, уже образовывая небольшую лужицу на животе. — У всех они есть, — Моро наклонился, аккуратно сдвигая член Иллуми чуть в сторону, и медленно слизал всю смазку, проглатывая, отчего брюнет не смог сдержать тихого стона. — У тебя их как минимум два. — Два? — одними губами переспросил Золдик. — Тебе нравится делать беспомощным меня, о чём ты сам сказал в гостинице, — Хисока снова поднялся и открыл флакон с маслом, выливая немного себе на руку. — Но также тебе нравится ощущать себя беспомощным передо мной. Тебя дико возбуждает сама мысль о том, какой ты сейчас беззащитный, и я, пользуясь этим, могу и, поверь, буду делать с тобой всё, что пожелаю. Фокусник обильно смазал маслом свои пальцы и приставил их к сжатому колечку мышц, мягко массируя подушечками. Иллуми сбивчиво задышал и прикрыл глаза, стискивая пальцами одеяло, нехотя признавая, что Хисока прав. — А ещё ты очень стеснителен и сильно смущаешься от всего происходящего, — продолжил Моро, осторожно проникая одним пальцем на фалангу. — Ты, наверное, даже не обнажался ни перед кем полностью ни разу в жизни. Не беру в рассчёт родителей, когда ты был ребёнком. И сейчас, когда я могу видеть всё и везде касаться, тебя безумно заводит это чувство стыда, от которого не скрыться. Палец постепенно вошёл полностью, и Хисока плавно начал двигать им, чтобы стенки привыкли, пока Золдик тихо поскуливал. — Я хочу, чтобы ты мастурбировал, пока я тебя растягиваю, — Моро слегка ускорил движения. — Хочу посмотреть. — И не подумаю делать это, — прошептал брюнет, прислушиваясь к своим ощущениям. — О, ты это сделаешь, — Хисока взял свободной рукой ладонь Иллуми и уложил её на его уже изнывающую от недостатка внимания плоть. — Иначе я приклею твою руку сюда «жвачкой». Золдик был готов прикончить клоуна. Ему нельзя показывать свои слабости ни в бою, ни в сексе: тот гарантированно ими воспользуется. Он, жмурясь, нерешительно обхватил член пальцами и стал медленно водить по стволу, дрожа всем телом и ощущая, как в него постепенно входит уже два пальца. — Открой глаза, — прозвучала не просьба — приказ, несмотря на ласковый тон. — Или я заставлю. Брюнет, сгорая со стыда, послушно раскрыл веки, встречаясь взглядом с Моро, и тот, улыбнувшись, посмотрел вниз, любуясь представившимся видом. Хисока снова взял флакон, наливая немного масла себе на влажно поблёскивающую головку, и, поддавшись своим мазохистским наклонностям, стал тягуче, почти невыносимо медленно размазывать жидкость, даже не обхватывая полностью, а лишь слегка проводя вверх-вниз. Иллуми, рвано дыша, наблюдал, как Моро плавно водит по своей подрагивающей от возбуждения плоти, едва её касаясь и пристально следя голодными глазами за каждым движением руки самого брюнета. Золдик, проклиная самого себя, не мог перестать разглядывать, как подушечки длинных пальцев дразнят уздечку, мягко стискивают головку, массируют круговыми движениями края уретры, из которой иногда выделялись прозрачные капельки, стекая затем вниз. — Уже представляешь, как он входит в тебя? — поднял вдруг затуманенный взгляд фокусник, и Иллуми от этой мысли вдруг стало так жарко, что казалось, будто воздух в комнате вот-вот закончится. Он замычал возбуждённо и, не в силах контролировать себя, крепче сжал член, ускоряясь в такт движениям пальцев в нём. — Знаешь, у тебя очень хорошие масла, — чуть хрипло прошептал Хисока. — В частности это. Оно ведь из дэрийских трав? — Да, — выстонал Золдик. — Ты знал, что они обладают очень широким спектром полезных качеств? — Моро вытащил пальцы и приставил уже три, осторожно входя. — Масло из них делает волосы очень мягкими и послушными, но вот попадая в организм, даже через слизистую, оно действует как сильнейший афродизиак. — Нет, я не знал, — рвано ответил брюнет, часто дыша и слегка хмурясь. — Но зато знал ты. — Знал. — Я не… Я не восприимчив. — Верно. А вот я восприимчив, — Хисока, улыбнувшись, вошёл пальцами до конца и слегка согнул их внутри, задевая особо чувствительную точку, отчего Иллуми выгнулся дугой, едва ли не крича в голос. Фокусник, от греха подальше прекращая себя дразнить и из последних сил сдерживаясь от такого откровенного стона, продолжил двигаться тремя пальцами, чтобы достаточно хорошо растянуть партнёра, но тот, видимо, из-за слишком высокого болевого порога, вообще не ощущал никакого дискомфорта, лишь с вожделением смотрел на Моро, активно водя рукой по уже влажному от смазки члену. Поэтому спустя примерно минуту Хисока остановился, отнял ладонь брюнета от него же самого, чтобы тот не кончил раньше времени, и снова взял бутылёк с маслом, выливая его на руку и спешно смазывая своё достоинство. Он придвинулся ближе и, аккуратно подхватив ноги Иллуми под коленями, слегка задрал их, чтобы подобрать более удобное положение. — Не опускай пока ножку, пожалуйста, — фокусник убрал одну руку и взял в неё свой член, приставляя головку к покрасневшему колечку. — Возможно, сначала будет немного неприятно, но постарайся расслабиться. — Ладно, — кивнул Золдик, сглатывая. Как только мышцы стали постепенно расслабляться, Хисока очень осторожно надавил головкой на разработанное отверстие, и та с трудом скользнула внутрь. Иллуми мелко вздрогнул, задрав голову и резко сжимая в пальцах ткань постельного белья от неожиданных в этой ситуации болевых ощущений, но не издал ни звука, только продолжал пялиться в потолок. Моро, медленно выдохнув, остановился и успокаивающе огладил бёдра брюнета, отпуская под коленом. — Потерпи немного. — Я способен игнорировать такую незначительную боль, — спокойно ответил Золдик. — Но ты же всё равно её чувствуешь. Хисока почти сел на свои согнутые в коленях ноги и уложил тонкие бёдра брюнета себе на талию по обе стороны, придерживая снизу за ягодицы, чтобы было комфортнее. Он начал плавно покачиваться, медленно входя по миллиметру в горячее тело и наблюдая за сосредоточенным лицом Иллуми. Через несколько долгих минут Золдик смог наконец слегка расслабился, чувствуя, как распирающее давление внутри перестаёт доставлять дискомфорт, а аккуратные движения становятся приятными, и спустя ещё мгновения такого неспешного темпа, он вдруг ощутил, как его ягодицы коснулись тёплой кожи Моро. — Я полностью в тебе, Иллу, — фокусник слегка задрожал, шумно выдыхая и сжимая в нетерпении пальцами слегка влажную кожу. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — Иллуми перевёл расфокусированный взгляд на жёлтые радужки, тонкой лентой обрамляющие расширенные зрачки. — Скоро будет хорошо. Хисока согнул ноги брюнета, упирая их в матрас, и наклонился к нему, придерживая одной рукой за талию, а второй хватаясь за изголовье кровати. Он стал двигаться пока ещё медленно, ища правильный угол, пока Иллуми не отрываясь смотрел на него своими невозможными чёрными глазами, сбивчиво дыша. Моро опустился ниже, мягко поцеловал приоткрытые губы, слегка ускоряя движения, и наконец через несколько секунд Золдик выгнулся со стоном в поцелуй, хватаясь за плечи фокусника до синяков, и непроизвольно попытался насадиться сильнее. — Нашёл, — улыбнулся Хисока в чужие губы и снова двинул бёдрами уже смелее. Иллуми широко распахнул глаза, задыхаясь, и упёрся одной рукой в изголовье, будто боялся, что рухнет. Моро облокотился на подушку рядом с головой брюнета и, утягивая его обратно в поцелуй, стал набирать темп. От каждого движения внутри что-то взрывалось, вынуждая почти кричать, член туго скользил в нём, каждый раз задевая головкой простату и сводя с ума. Золдик в порыве ощущений интуитивно скрестил ноги за спиной у Хисоки и, отпуская его плечо, потянулся рукой, чтобы высвободить скопившееся внизу живота напряжение, однако её тут же перехватили и пригвоздили к постели. — Ты кончишь только от моего члена в тебе, — жарко прошептал Моро и прильнул губами к шее. — Нет… Нет, пожалуйста… Я не… — Давай, ты сможешь, Иллу. Постарайся ради меня, — слегка прикусил он тонкую кожу. Иллуми истошно взвыл, закрывая глаза и остро чувствуя, как возбуждение концентрируется пульсациями в одной точке где-то внутри, но не может дойти до пика совсем чуть-чуть. — Только… Только не останавливайся… — взмолился брюнет, отчаянно царапая дерево изголовья ногтями одной руки, пока вторую всё ещё сжимал Хисока. — А волшебное слово? — улыбнулся тот куда-то в ушную раковину, цепляя зубами мочку и стремительно замедляя толчки, чтобы помучить. — Нет! Ради всего святого, быстрее! — Золдик начал извиваться и безрезультатно пытался подтолкнуть Моро ногами. — Пожалуйста! — Ну раз ты так просишь. Хисока сразу сорвался на бешенный ритм, отпуская запястье Иллуми и вместо этого крепко сжимая его бедро, а тот, сначала уперевшись и второй рукой в деревянную поверхность над головой, чтобы не так сильно елозить, в конце концов проломил насквозь несчастную древесину и вцепился мёртвой хваткой в стену за ней, захлебнувшись в стоне. По комнате разносились частые, звонкие шлепки кожи о кожу, несдержанные, откровенные стоны и до ужаса пошлое влажное хлюпанье, а кровать ходила ходуном, жалобно скрипя. Брюнет, находясь на шаткой грани, через которую никак не мог переступить, попытался выгнуться ещё сильнее, чтобы потереться хотя бы о пресс фокусника, но тот специально прижал его рукой к постели, прикусывая ключицу. — Даже не думай так легко отделаться, дорогой Иллуми, — заговорил низко Хисока, опаляя дыханием шею и от толчков произнося слова слегка прерывисто. — С этим маслом я тебя буду трахать часами во всех позах, что знаю сам, а их много, и доведу до оргазма ещё по меньшей мере раза четыре, так что не торопись. Золдик закатил глаза в экстазе, а по стене расползалась трещина от его пальцев, остервенело вонзившихся в неё. Его учили справляться с любыми эмоциями, но не с этими. Они были настолько противоречивыми, их было так много, что казалось, будто разум вовсе отделится от тела. Время размылось, стало тянуться как хатсу фокусника и вместе с тем обратилось в долю секунды, с которой игла долетит до цели. Но вдруг Моро отстранился, чуть приподнимаясь на руках, но не сбавляя темп, и бросил взгляд вниз, жадно разглядывая, как Иллуми из раза в раз принимает в себя его полностью. — Можно я кончу в тебя?.. — выдохнул Хисока, прикусывая губу. — Да… — Золдик, вяло раскрывая глаза и не думая сейчас совершенно ни о чём, проследил на автопилоте мутным взглядом, куда посмотрел фокусник, и, лицезрея то, как чужой член снова и снова свободно входит в него до самого основания, вдруг почувствовал, как непроизвольно напрягается всё тело, а узел внизу живота наконец натягивается до предела. — Да! Да! Боже! Да! Вся стена покрылась трещинами, готовая вот-вот рухнуть. Где-то издалека на фоне белого шума в ушах слышался голос, и брюнет не сразу понял, что это был его же крик. Он даже не обращал внимания на продолжающиеся ещё несколько секунд толчки в себе, пока Моро не согнулся над ним с громким рыком-стоном, упираясь лбом в грудь. Иллуми ощутил, как внутри всплесками разлилось приятное тепло, и Хисока, совершая ещё пару судорожных фрикций, замер, не поднимая головы. Они пытались отдышаться ещё несколько минут, но наконец фокусник вышел из горячего тела, сваливаясь рядом с обмякшим брюнетом с довольной ухмылкой. — Ты такой красивый, когда кончаешь, — чуть хрипло промямлил он, разглядывая умиротворённое лицо Золдика. — Кажется, ты мне обещал несколько часов и разные позы, — тот лениво повернул голову. — Эффект от трав ещё долго будет действовать, — Моро указал взглядом вниз, прямо намекая на то, что у него всё в полной готовности. — Но уже почти утро, если ты устал, то можешь не волноваться, я перетерплю. — Шутишь? — Иллуми изогнул бровь и поднялся, забираясь на Хисоку сверху. — Ты мне должен ещё как минимум три раза. *** Кикио, нарыдавшись вдоволь, очень быстро вчера уснула, обессиленная, даже не дожидаясь своего мужа. А вот Сильва со своим острым слухом не мог уснуть всю ночь, благодаря судьбу, что она подкинула их семье несколько миссий, из-за которых его отца и Миллуки с Каллуто в поместье не было. Шум и стоны затихли только к полудню, но засыпать в это время было уже по меньшей мере глупо. Пришлось подниматься, тормошить жену, что была ярой любительницей поспать, когда нет никаких планов, и надеяться, что сын со своим новым-старым парнем наконец устали и не решат продолжить утехи. — Кикио, вставай, уже почти час дня, — Сильва слегка потрепал её по тонкому плечу. — А? — она разлепила свои слегка покрасневшие после вчерашних рыданий веки и повернулась в сторону мужа, глядя на него сонно. — Где Киллуа? — Я отпустил его. Дворецкие наложили ему турникет на руку, и он с Аллукой ушёл. Женщина опустила уголки губ, опечаленно уводя глаза в сторону. — Уверен, с ними всё будет хорошо. Не переживай, они ещё вернутся, — Сильва мягко поцеловал её в щёку, и та слабо улыбнулась. — А Иллуми? — Он ещё здесь. — С тем чужаком? Он излечил его, как и собирался? — Кикио нахмурилась и приподнялась на кровати, отчего её длинные волосы спали по её плечам. — Тот человек оказался его устоявшимся романтическим партнёром, так что его поведение не было изменой семье. Они сейчас в комнате Иллуми, но пока лучше их не беспокоить. — Партнёром? — поражённо охнула женщина и прикрыла рот рукой. — Что ж он сразу-то не сказал? — Он думал, что тоже должен подбирать партнёра для продолжения рода, поэтому побоялся осуждения. — Что за глупость? — усмехнулась Кикио, прикрывая глаза. — Он хоть представляет, сколько бы по миру было поместий Золдиков, если бы это было так? Сильва с улыбкой пожал плечом в ответ и подошёл к шкафу, чтобы одеться. — Вряд ли он захочет видеть меня сейчас. Извинись перед ним за моё поведение, пожалуйста, — женщина тоже поднялась с кровати и направилась в ванную. *** Хисока, полулёжа опираясь спиной на кое-как держащееся из последних сил изголовье кровати, ласково перебирал в пальцах чёрные ленты волос и с нежной улыбкой любовался расслабленным лицом крепко спящего у него на накрытых кусочком одеяла бёдрах Иллуми. Внешнему виду комнаты можно было посочувствовать: стены в трещинах и вмятинах, несколько подвесных полок и шкафов сбиты на пол вместе с содержимым, дубовый стол в углу исцарапан и местами в щепки смят пальцами по краям словно лист бумаги, постельное бельё разодрано в нескольких местах, из подушек во все стороны торчит пух, а ножки кровати на последнем издыхании пытаются не накрениться — удивительно, что ещё этого не сделали. Но внезапно, нарушая блаженный и умиротворённый покой, раздался сдержанный стук в дверь. Моро напрягся, трезвым взглядом окидывая страшный бардак, но только и успел, что прикрыть Иллуми краем одеяла, пряча его наготу. Дверь приоткрылась без спроса, и внутрь заглянул Сильва. Хисока замер, тогда как измотанный брюнет продолжал недвижимо сопеть на его ногах, и проследил глазами, как старший Золдик вошёл в комнату, сначала облегчённо вздыхая, что не застал сына за чем-то непристойным, но, оценив весь масштаб устроенного хаоса, застыл на месте, в ступоре глядя на фокусника. Они смотрели друг на друга в крайне неловкой тишине до тех пор, пока Иллуми сквозь сон не почувствовал присутствие третьей ауры. Брюнет лениво разлепил глаза, проспав всего час от силы, и сфокусировал зрачки на Моро, что неотрывно пялился куда-то за спину Иллуми. — Не двигайся. Может, он нас не заметит, — прошептал ему Хисока, как если бы прятался от кого-то. — Кто? — хрипло спросил парень, хмурясь, и посмотрел себе через плечо, тут же вскакивая и сильнее прикрываясь одеялом. — Отец? — Он так уже минут пять стоит. — Почему ты… Что случилось? — брюнет попытался сделать абсолютно непринуждённый вид, как будто это нормальная ситуация. — Хотел сказать, что выделю тебе двадцать миллиардов из своего кармана на твой собственный дом при условии, что вы его найдёте уже сегодня, — мужчина медленно водил глазами от Хисоки к сыну и обратно. — Что? Ты всё же решил меня выгнать? — опустил плечи Иллуми. — Нет, но я хочу иногда спать по ночам. Брюнет широко раскрыл глаза, застывая с каменным выражением лица, пока Моро всячески пытался не засмеяться, поджимая губы и прикрывая рот рукой. — А ещё этому особняку сотни лет, поэтому, боюсь, ни он, ни я не выдержим ещё хоть одной такой ночи. Иллуми хотел провалиться под землю со стыда, но хуже всего было то, что в этом нельзя было никого обвинить, в том числе Хисоку. Тот, как раз, вёл себя относительно тихо и сдержанно, даже сейчас тактично молчал. Да и бо́льшую часть этой разрухи устроил сам Иллуми. — Прости, отец, — брюнет стыдливо отвёл взгляд, хотя внешне его лицо, кажется, вообще не поменялось. — Я всё понимаю, я сам был молод. Но у нас с твоей мамой всё было как-то… — Сильва снова провёл глазами по трещинам и следам ногтей в стенах. — …как-то более умеренно. — Не сравнивай нас, — Иллуми чуть дёрнул бровью, но заметил это только Моро, который от всей неловкости ситуации даже не знал, куда деться, чувствуя себя декоративным элементом. Ещё ни разу в жизни он не попадал в настолько идиотское положение. О личном пространстве в этом доме, судя по всему, не слышали. — Она просила меня извиниться перед тобой от её лица, хотя я, честно говоря, не понимаю, за что, — Сильва сложил руки на груди, грозно глядя на сына. — Из всех нас она единственная, кто поступил правильно. Она защищала семью, а ты соврал о мотивах. Я подозревал о ваших с Хисокой отношениях, только поэтому её остановил, хотя не должен был. Если бы ты сказал правду с самого начала, мы бы ещё и помогли тебе быстрее вылечить Хисоку, потому что он теперь часть семьи. — Что, простите? — брови фокусника взмыли вверх. — Я не сказал, потому что не знал о том, что в уставе говорилось только про наследника, отец. — Тебе и не нужно этого знать, чтобы не врать мне, — слегка повысил тон Сильва, и Иллуми сжал челюсти. Отец никогда ещё не кричал на него. — Часть какой я семьи? — поднял в воздух палец Хисока, всё ещё недоумевая. — Я понял, отец, виноват. Этого не повторится, — как робот ответил парень, кивнув. — Надеюсь, — тут же смягчился мужчина и взглянул на Моро. — Сомневаюсь, что Иллуми в должной степени выразил благодарность за его спасённую жизнь, так что это сделаю я. Спасибо, что спасли моего сына. — Не за что, но я про семью не понял, — подозрительно сощурился тот. — Ты не Золдик, расслабься, — успокоил наконец брюнет Хисоку, прикрывая глаза. — Просто теперь ты вхож в этот дом. Подробности потом объясню. — А где моя рубашка? — вспомнил вдруг Сильва, оглядывая голые плечи фокусника. — Твоя… — Иллуми приложил ладонь к лицу, скрывая глаза. Можно было и раньше догадаться: никто из дворецких не носил такой большой размер. — Простите, я был слишком несдержан, так что немного порвал её, — заговорил Хисока, и чёрные глаза упёрлись в него удивлённо. — Сегодня же оплачу вам новую. — Не стоит, — вздохнул мужчина и развернулся. — Лучше сегодня же найдите дом. Сильва покинул разнесённую комнату, оставляя парней наедине. Брюнет слегка расслабился и откинулся на подушку, отчего из неё сразу повылетала куча пуха, оседая на чёрных волосах словно хлопья снега, а Моро усмехнулся и стал аккуратно выуживать мелкие пёрышки из шевелюры Золдика. *** На двадцать миллиардов можно было купить любой ювелирный магазин целиком, перспективный бизнес, все человеческие органы на чёрном рынке, примерно триста тысяч игл для Иллуми или же огороженный премиальный участок с двухэтажным домом, видом на озеро, которое тоже входило в собственность, и небольшой жилой пристройкой для обслуги: Сильва расщедрился на двух дворецких, правда, зарплату им поручил платить, разумеется, сыну. Весь день после въезда брюнет несколько часов педантично расставлял по ящикам в ванной свои уходовые средства для волос, раскладывал вещи, развешивал костюмы и в итоге занял все шкафы, пока Хисока, который вещей с собой вообще не взял по понятным причинам, с неопределённым для себя чувством задумчиво бродил по территории, разглядывая высокие сосны на заднем дворе и зеркальную поверхность озера, на котором, как ни странно, от лёгкого ветра не было даже ряби. Это было необычно — иметь свой дом. Знать, что сюда можно вернуться когда угодно, и то, что здесь его всегда будут ждать. У Моро никогда не было дома после похищения, он даже не помнил, каково это: вторая семья постоянно таскала его по континенту, чтобы не попасться полиции. У него была Небесная Арена с апартаментами, но едва ли это можно было назвать домом в общепринятом смысле. Просто место перебиться, недолго посидеть в ожидании чего-то. А тут дом. Не ночлежка, не временное укрытие. Дом. С любимым и любящим человеком в нём, хоть тот и не всегда будет присутствовать из-за работы, как и Хисока, впрочем. Фокусник ещё в особняке Цурэ смирился с тем, что впервые в жизни кого-то полюбил, хоть и очень активно избегал такого оправдания своим чувствам, будто стыдился. Он вообще никогда в любовь не верил, а уж самопожертвование ради неё, на которое сам в итоге пошёл, считал чем-то настолько глупым, что сравнилось бы разве что с желанием рыбы забраться на дерево. Сидя на берегу озера, он пытался понять, как могли так измениться его взгляды всего за несколько дней, и понимал, что речь идёт не о паре дней. Он ещё годы назад привязался к этому безразличному убийце и всякий раз, когда предоставлялся случай сразиться с ним насмерть, всегда находил идиотские отмазки этого не делать, убеждая себя в том, что Иллуми ещё не на пределе своей силы, потому и стоит отложить бой, в действительности никогда не собираясь его назначать. Золдик не был идеальным, даже скорее не был к этому и близок. Он не был самым сильным бойцом в мире, у него не самая выдающаяся способность, но его аура была так приятна Хисоке, настолько она была исключительной, неповторимой, что не захотелось лишать этот скучный мир чего-то настолько уникального. Не хотелось жить в мире, где этого нет. — Так и будешь сидеть здесь? — раздалось вдруг из-за спины, и Моро обернулся с улыбкой. — Здесь прекрасный вид. Иллуми, ещё пару секунд пялясь на фокусника, затем всё же подошёл к нему и присел рядом, рассматривая водную гладь. Наблюдая небесное зарево, каждый из них погрузился в свои мысли, наслаждаясь тишиной. Завтра их будут ждать новые миссии и очередные сражения, но пока у них есть пара мгновений просто побыть рядом, пока садится Солнце.