Причина забыть твоё имя

Как часто мы не знаем с вами Взглянув в глаза те тет-а-тет: Любовь и счастье перед нами, Или начало новых бед.

      Дима задумчиво разглядывает результаты МРТ головного мозга Антона, и его брови всё сильнее сползают на переносицу. Он выписывает что-то на листок, сверяет с прошлыми результатами и потирает подбородок указательным пальцем. Очки, которые практически впритык сидели на глазах, сейчас сползли на середину носа, а тонкие губы сжались в бантик.       — У меня для вас две новости. — Наконец заговорил врач, поднимаясь с места. — Хорошая и не очень.       — Давай с хорошей. — Произнёс Арсений, чуть склонив голову в бок. Он тоже выглядит каким-то слишком загруженным и, если бы Антон не знал в чём дело, подумал бы, что тот очень устал. Он сидит, облокотившись на спинку стула, скрестив ноги и руки, будто готовится защищаться от кого-то или прячется в своей непробиваемой скорлупе.       — Это не кататимная амнезия, а психогенная, то есть, она вызвана не наркотиками, а какой-то сильной психологической травмой, с которой организм не смог справиться сам, поэтому поставил блок. — Дима поправляет очки, замечает на себе две озадаченные пары глаз и щурится, стараясь сформулировать в голове мысль так, чтобы она стала понятна всем. — Твои воспоминания не стёрлись на совсем, Антон, они заблокированы твоей же памятью, поэтому при сильном всплеске эмоций, например, страхе, твой мозг сам вывалил на тебя воспоминания. Если так посудить, то вероятность того, что ты можешь всё вспомнить выше раз в десять.       Антон открывает рот от удивления и на несколько секунд забывает как дышать. Он не чувствует, как на его лице расцветает улыбка и как сильно бьёт мелкое волнение изнутри, отражаясь покалыванием в кончиках пальцев рук. Он сильнее наклоняется вперёд, словно старается поглотить в себя как можно больше той информации, которую сейчас получил. Он даже забывает о том, что Арсений, сидящий рядом, уже как два дня с ним не разговаривает, потому что до сих пор дуется, что Антон ничего ему не рассказал. Он забывает об Оксане, которая написала единственное сообщение с просьбой пойти с ней на аборт вместе, потому что ей страшно одной. Забывает про Макара, который все уши прожужжал про то, как сильно ему нравится Оксана и как он хочет ребёнка от неё. Проносится мысль: «всё получится», которая заевшей пластинкой кружит голову. В ушах звенит белый шум. Даже обладатель чёрных глаз, которого Антон до сих пор не знает и винит себя за то, что думает о нём больше, чем о ком-либо, становится не важным, далёким, незначительным.       — Но есть ещё кое-что. — Сообщает Дима, понимая, что и Антон, и Арсений сейчас слишком ошеломлены, чтобы даже попытаться выговорить хоть слово. — Психогенная амнезия также означает, что твоя психика не устойчива на данный момент, а значит, любое сильное потрясение — и с тобой может случиться всё, что угодно, от апатии и выгорания до депрессии или того хуже, мыслей о суициде. Ещё хуже, если случится откат и ты снова всё забудешь.       Антон привычно закусывает нижнюю губу, не очень вникая в плохую новость, так как все его мысли заняты тем, что он может быть нормальным. Нормальным человеком, у которого есть прошлое, есть истории из детства, есть семья, друзья, забытые знакомые. Человеком, знающим кто он есть и как пришёл к такой жизни. Он даже не сразу обращает внимание на то, что его амнезия вызвана каким-то сильным переживанием или травмой. А вот Арсений вполне осознаёт весь смысл сказанного и сам ненадолго отставляет в сторону свою обиду, позволяя эмоциям пылающим у него в груди отразиться на лице. Он поражён, напуган, сосредоточен, рад.       — А можно как-то ускорить процесс возвращения памяти? — Оживает Антон, глядя на врача в упор. У него в голове уже появилась тысяча и одна идея, что можно сделать, чтобы вызвать новый всплеск воспоминаний, но, возможно, есть и другие, более медикаментозные способы. Врач, кажется, читает его мысли, смотрит как-то слишком укоризненно. Он сам не понимает, что испытывает к Антону, потому что теперь, видя, что он на самом деле не так уж и плох, как казалось на первый взгляд, хочется ему помочь. Он видит в Антоне своего отца, которому не смог помочь, вылечить от алкоголизма, которого оставил и так скоропостижно потерял, но этого гиперактивного, проблемного, сложного, но готового меняться парня, хочет попытаться спасти.       — Антон! — Одновременно поворачиваются к нему Арсений и Дима.       — Никаких резких скачков настроения, — Врач поворачивается к Арсению, будто тот является попечителем непослушного ребёнка и может вразумить это чудовище, которое сразу же надуло свои и без того пухлые губы. — Только здоровый сон. Желательно исключить из рациона кофе и пить на ночь травяной чай, начать заниматься спортом, хотя бы утренняя зарядка или дыхательная гимнастика. И пить витамины для нервной системы. Вот эти. — Дима протягивает Арсению бумажку с названием и, несмотря на то, что он врач, подчерк у него вполне сносный и разборчивый. — Попытайся расслабиться, больше отдыхай. — Говорит уже Антону, стоя к нему в пол-оборота. — Есть вероятность, что если ты будешь полностью спокоен и расслаблен, воспоминания вернутся сами.       Из кабинета оба выходят молча, лишь махнув Диме рукой на прощание. Антон даже не пытается вывести Арсения на разговор, как делал это последние два дня, не строит глазки, не улыбается. Его лицо вообще не выражает никаких эмоций, поэтому, сев в машину, первым не выдерживает Арсений. Ему-то уж точно есть, что сказать.       — Не наделай глупостей, Антон. Дима — хороший врач, он лучше знает, что и…       — Арс, не занудствуй. — Перебивает Антон, упрямо складывая руки на груди и отводя взгляд в сторону окна. — Не надо опекать меня. Я взрослый человек и понимаю, что значит никакого стресса. И я буду придерживаться этих правил, потому что я также знаю каково это очнуться и ничего не вспомнить. У тебя так-то тоже опыта не дохуя в жизни, ты всего лишь на шесть лет меня старше, а ведёшь себя, как дед.       — Ладно. — Просто соглашается Арсений и заводит машину. Он удивлён. И это не потому что Антон возразил ему, нет. Его удивляет тот факт, что Антон действительно серьёзно отнёсся к рекомендациям врача, хотя обычно всегда всё делал на свой лад. Хотя, конечно, на словах можно быть хоть Львом Толстым, а на деле… простым.       — Да, я был не прав. — Вздыхает Антон, поворачиваясь. — Я не хотел от тебя скрывать то, что вспомнил. Я в целом не хотел рассказывать это, потому что мне стыдно, что вместо тебя, Илюхи или универа, я вспомнил наркоту. Думал, что тебе тоже может стать стыдно за меня и ты уйдёшь, а у нас, вроде как, только стало всё налаживаться. — Делает паузу на несколько секунд, ожидая какого-то ответа, но Арсений сосредоточен на дороге и только приподнятые брови и замершие желваки на щеках говорят о том, что он слушает. — Арс, ну прости меня, я дурак. Хватит игнорировать, я всё понял. Ну?       — И почему же потом всё-таки решил рассказать?       — Потому что ты спросил, и я честно ответил тебе. Я же даже не соврал. — Негодует Антон, он не понимает почему с ним так жестоко обходятся и давят своим молчанием. — Я не хочу рассказывать тебе или кому-либо подробности того, что я вспомнил, но если тебе это важно и если ты попросишь об этом, я расскажу. Тебе это важно?       Арсений думает, снова проваливаясь в пучину своих мыслей и сталкиваясь с внутренними противоречиями. Он думает о том, что после потери памяти Антон повзрослел, стал более разумно смотреть на вещи и научился решать проблему словами, а не вечным игнорированием. Он больше не прячется за маской равнодушия, когда ему действительно что-то не нравится, а выплёскивает все эмоции, если не сразу, то через какое-то время точно. Он — пушка. Он — взрыв. Фейерверк. Калейдоскоп из чувств и переживаний. Американские горки, прокатившись на которых, думаешь, что больше никогда на них не сядешь второй раз, но приходишь. И садишься. Ещё и ещё, пока в какой-то момент горка сама тебя не выкинет на своей молниеносной скорости.       — Мне важно доверие в отношениях. Оно было одним из моих условий, когда я решил дать нам второй шанс. Как я могу довериться тебе, если не знаю таких важных моментов из твоей жизни? Прежде чем ответишь на этот вопрос, спроси себя — доверяешь ли ты мне?       Антон затихает. Ему бы ответить сразу «Да», рассказать, что на самом деле он вспомнил, поговорить о новом диагнозе, спросить мнение Арсения и посмеяться со всей ситуации, но он молчит. Чувствует, как слова метко попадают в грудь и вкручивают свои гнилые гвозди. У него есть множество вопросов, которые он хотел бы задать, но боится получить на них ответ. Какой-то внутренний страх, который подкидывает подсознание не позволял окунуться с головой в чувства и человека, сидящего рядом.       В полной тишине они доезжают до подъезда Антона. Арсений останавливает машину на парковке и разворачивается всем телом, как будто ожидает каких-либо объяснений. Его лицо — фотография на паспорт — по нему невозможно понять о чём он сейчас думает и думает ли вообще.       — Арс, почему я начал употреблять? — Задаёт неожиданный вопрос. Арсений слегка щурит глаза и прикусывает губу, задумываясь лишь на секунду, а затем снова возвращает непроницаемое выражение лица.       — Не знаю. Потому что был слишком молод и глуп? Связался не с той компанией? Я не был в твоей голове, так что, не знаю о чём ты думал.       — А если честно?       — Это честно.       — Арс, я думал, ты хочешь доверительных отношений. — Настаивает на своём Антон и замечает некоторое замешательство в голубых глазах. Да, он действительно хорошо успел изучить Арсения, или у них настолько крепкая духовная связь, что он различает враньё на интуитивном уровне. В любом случае Арсений сам себя выдаёт, затягивая с молчанием и отводя взгляд в сторону.       — Хорошо. Возможно это из-за постоянных ссор между нами, давление общества, запрет однополых отношений в нашей стране и прекращение общения с родителями. Думаю, на тебя навалилось всё сразу и ты не выдержал. Жаль, что я сразу не заметил, что ты с собой творишь. Но, в своё оправдание могу сказать, что ты постоянно закрывался в себе и пытался решить проблемы сам, не рассказывая о них. Поэтому я и прошу говорить о том, что тебя беспокоит, потому что мне это важно.       Антон мажет языком по губам, всё ещё чувствует некую недосказанность, но не понимает в чём она заключается. Не может ухватиться за какую-то важную деталь, которая вертится у него прямо перед носом. В конце концов сдаётся. Верит. Сменяет враждебность на досаду и откидывается на спинку кресла.       — Окей. Всё ещё злишься на меня?       — Давно не злюсь, но хотел посмотреть, что ты сделаешь в этой ситуации. Если честно, даже не ожидал, что ты сам заговоришь и извинишься. Хотя и не сразу, но ты сделал это.       — Ну ты и гадюка, знал бы ты как я переживал. — Фыркает Антон и смотрит в сторону Арсения. В его глазах отражается всё то, что он не может сказать словами. Все его опасения, страхи, волнение. — Может мы уже поцелуемся? У меня мышцы по всему телу сводит от того, что ты шарахаешься от меня, как от психа, и я не могу нормально тебя коснуться. — Как всегда, невозможно милый, ласковый, что хочется затискать его в ту же секунду.       Арсений усмехается, разбавляя остатки гнетущей атмосферы своей тёплой улыбкой. Он бегло оглядывается по сторонам, словно школьник, который боится, что его могут застукать за списыванием на очень важной контрольной, и, никого не обнаружив, тянет Антона за рукав, вовлекая в нежный поцелуй. Наверное, он и сам не признается, но он тоже безумно скучал и по этим вечно искусанным губам, и по нетерпеливому языку, сразу старающемуся пролезть глубже в чужой рот, и по самому Антону. Такой неугомонный, несдержанный и, если его вовремя не остановить, он перелезет через ноги Арсения и оседлает его прямо здесь, не заботясь о безопасности и людях вокруг. Хотя, возможно, Арсений и сам не против такого расклада, но, конечно, не признается в этом.

***

      — О чём думаешь? — Ира присаживает рядом на большой деревянный ящик с картошкой. Это стало своего рода традицией вылавливать Антона здесь, в кладовке, в обеденный перерыв.       — О вечном думаю, Ириш. Тебя вот жду, чтобы обсудить вопросы насущные. — Улыбается уголком губ, вытягивая длинные ноги перед собой.       — Ха-ха, шутник. Я вообще-то серьёзно спрашиваю. Переживаю за тебя. То ты приходишь на работу с огромными мешками под глазами, то скачешь, как ненормальный и улыбаешься всем посетителям, шутишь, смеёшься, то ходишь загруженный и ни с кем не разговариваешь. Или вот как сейчас, такой спокойный, дежурная улыбка, вроде идёшь на контакт, но как будто расстроен чем-то.       Антон оглядывается на неё, с нескрываемым любопытством изучает черты её лица. Красивая девушка с каштановыми волосами, карими глазами, вздёрнутым носиком и пухлыми губами. Она словно сошла с обложки какого-то журнала, такая женственная, обаятельная, сексуальная. Вдобавок ко всему умная и внимательная, вся из себя во вкусе Антона. Он встряхивает головой, отгоняя непрошенные мысли, но те уже сами врезаются в мозг, врастая своими чёрными корнями. Рядом с ней можно быть нормальным во всех смыслах этого слова, рядом с ней не нужно притворяться, что вы просто друзья или брат с сестрой, которые живут вместе. Она — билет в новую жизнь, в которой нет запутанного прошлого, ругани, недомолвок, врачей и наркотиков. Она — тихая гавань в страшном шторме бушующего океана. И почему эти мысли накрывают сейчас снежной лавиной? Зачем?       — С девушкой поссорился? — Продолжает Ира, сглаживая затянувшееся молчание.       — У меня нет девушки, Ириш. — Отвечает мягкой улыбкой.       — Хм… удивительно. — Пожимает плечами, делая вид, что в этом вопросе не было никакого подтекста, а затем добавляет уже менее уверенно, — А у меня нет парня.       Антону льстит отношение Иры к нему, но в то же время вызывает смесь из самых разных, противоречивших друг другу чувств. Как бы сильно она ему не нравилась, не было в ней той искры, которая пробуждала бы магический огонь в сердце, который полыхал внутри при одном взгляде в голубые глаза.       — Ты такая милая, когда смущаешься. Даже не верится, что ты умеешь быть той ещё злюкой.       — Ты тоже очень милый, когда молчишь.       — Ого, что я слышу? Комплимент от Иры? Снег пойдёт.       Ира в ответ только закатывает глаза и легонько пихает Антона в бок. Антон думает, что пора прекращать заигрывать с девушкой и ответить на сообщения Арсения и Оксаны, но с места не сдвигается, даже взгляда не отводит.       — Хочешь, провожу тебя до дома? — Говорит быстрее, чем успевает подумать.       — Хочу. — Соглашается сразу Ира.       «И всё? Так просто?» — Думает Антон.

***

      Антон выдыхает горький дым изо рта и отряхивает пепел с сигареты на заснеженные тропинки. Ему нравится морозный вечер, нравятся горящие тёплым светом фонари, люди, шагающие ему навстречу и говорящие о чём-то своём, далёком. Где-то под сердцем что-то болезненно плавится и не отпускает Антона с того момента, как он проводил Иру до самого подъезда и обнял на прощание, отказавшись от приглашения на чай.       Покрасневшие от холода пальцы, водят по экрану телефона, пролистывая переписку за сегодня.

БАрсик 10:04 «Тебя кормить что ли надо? Иди поешь.»

ШасТунец 10:37 «Приди покорми. Ты можешь удовлетворить потребности обоих одним разом ;)»

БАрсик 10:40 «Фе, пошляк. Откуда в тебе столько энергии? Ты меня пугаешь.»

ШасТунец 10:48 «Это ты меня пугаешь. Прекрати постоянно ставить точки в конце, как старпёр))»

БАрсик 10:56 «Это знаки препинания, балбес. Тебе тоже стоило бы научиться.»

БАрсик 13:11 «Тебя подвести сегодня? Освобожусь в 5.»

БАрсик 16:50 «Облом. С машиной что-то, поеду домой на такси. Всё равно могу за тобой заехать.

ШасТунец 17:08 «Едь домой, Арс, я освобожусь поздно»

БАрсик 17:17 «Езжай*.»

ШасТунец 17:21 «Зануда ~~»       Антон замирает на несколько секунд, закусывая нижнюю губу и сдирая мягкую кожу. Ему предстоит разобраться в стольких вещах, что голова идёт кругом. Какое будущее у отношений с Арсением? Что делать с чувствами Иры? Что за человек с чёрными глазами снится уже третью неделю? Как относиться к Оксане? К этому списку теперь прибавляется чувство вины, повисшее где-то в подсознании и роющее самому себе яму.       Люди продолжают тянуться к Антону, потому что он умеет располагать их к себе. Умеет раскрыть мотивы общения, наладить контакт, понять, что за человек перед ним. Поэтому ему так нравится Арсений. Он непредсказуем, интересен, горделив. Он не ведётся на уловки, не поддаётся на манипуляции. Любой неверный шаг — расход. Ссоры и конфликты теперь решаются только разговорами и никак по-другому. С ним — тёплые лучики солнца на летнем пляже сегодня — и болезненные ожоги по всему телу на завтра. Он сложный. И поэтому с ним лучше. С ним не скучно. Приходит осознание того, что, возможно, они оба зависимы друг от друга, зависимы от тех эмоций, которые могут давать и получать взамен. Размышления об Арсении навевают тоску. Появляется желание увидеться и крепко обнять.       С Ирой легче. Она не требует ничего серьёзного, не поднимает важные темы, чтобы не задеть за живое, не лезет в жизнь Антона и, самое главное, никак не связана с его прошлым. С ней можно быть каким угодно и она примет тебя без упрёков, попыток исправить заносчивый характер. Она не будет въедаться в кожу, лёгкие, мысли, отравляя своим присутствием, находясь при этом очень далеко. С ней главным девизом стала бы «стабильность», которой катастрофически мало в жизни Антона. С ней можно построить что-то серьёзное, взрослое. Её можно познакомить с семьёй, с друзьями, представлять её приятелям, когда спрашивают об отношениях. Ею можно гордиться. Её можно любить. Последнее особенно сильно прошибает током всё тело.       Антон тяжело вздыхает. Всё может быть идеально. Вот только ему нахер не сдалась эта идеальность. Ему нужна химия, бурные реакции и крепкая связь.       Руки чешутся написать что-то прямо сейчас. ШасТунец 20:20 «Ты мне очень нужен. Хочу приехать. Можно?»

БАрсик 20:24 «Спонтанность — твоё второе имя? Я не смогу отвезти тебя завтра на работу. И спать сегодня нужно лечь раньше. Так что, если ты приедешь, то мы просто будем спать.»

ШасТунец 20:25 «Значит, я еду =) Жди»