Бинго!

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

      Минхо жмётся у стены дома, где должна была быть вечеринка. Он надеется, что его запах жасмина и свежеспиленного дерева никто не услышит за таким букетом, который образовался на территории большого особняка какой-то там Тетты.       Течка была уже второй день, и его должно было немного попустить, но чувство пустоты было просто невыносимым, а по ногам текло ещё пуще, чем вчера.       К чёрту все эти подавители, когда у него уже давно не было альфы. И проблема была не в том, что Минхо не привлекательный или его аромат отпугивал альф. Нет. Ему просто никого ещё так не хотелось, как этого новенького, который только недавно перевёлся на спортфак. Чертовски привлекательный, высокий, коротко стриженный блондин попался Минхо на глаза только дважды, а его свежий, едва уловимый из-за подавителей, аромат кокоса и грейпфрута остался липким слоем на гортани, от которого у омеги непроизвольно потекли слюнки.       Несколько дней он старался не обращать внимания на то, что буквально чуял этот аромат где-то рядом. Это заставляло его оборачиваться и осматриваться по сторонам, чтобы убедиться, что новенького альфы нет поблизости — это сводило с ума. Кажется, что этот аромат проник под кожу и остался там, изводя его, заставляя поскуливать от желания. Минхо мог бы тогда списать это на предстоящую течку, но почему-то не в этот раз…       Громкая музыка ухала по стенам и оконным стёклам, через которые просачивались лазерные лучи на стриженную газонную траву. Минхо чуть приподнялся на уровень подоконника, чтобы заглянуть внутрь. Он увидел его — его Альфу. Причина, по которой он потерял сон и буквально сейчас чешется внутри от пустоты, стояла за барной стойкой. Даже если бы в комнате было очень много людей, то он бы всё равно выделялся на их фоне. Широкая крепкая спина, длинная шея, разлёт плеч, весь подтянутый. Множество колец в ушах и пирсинг в брови очень украшали и без того божественно вылепленное лицо, которое только выделял ещё больше светлый buzz cut, пухлые губы и дикий разрез глаз. От него за километр веяло уверенностью в себе, также, как и неприступностью, дерзостью и свободой. Он был одет в простую белую футболку и джинсы. Глаза невольно опустились к ширинке, куда со шлёвки джинсов спускалась крупная серебристая цепь для ключей. Минхо задрожал всем телом, как в горячке, что было недалеко от правды, и больно прикусил нижнюю губу. Альфа подхватил новый стакан с напитком из рук бармена и отвернулся, оперевшись локтем на высокую столешницу. В этой расслабленной позе он с некоторой ленцой рассматривал толпу весёлых и разгорячённых вечеринкой альф и омег, выпивающих и танцующих в зале. — Он здесь. В этой комнате, — Минхо просипел на высоких нотах, почти выскуливая слова. Ему пришлось с трудом оторвать свои руки от дождевого слива. Сжимая ягодицы, чтобы из него не полилось, как из открытого крана, он медленно опустился, и лишь когда вернулся к стене, встал во весь рост. Круглые глаза с пушистыми ресницами, словно у плюшевого кота, который давно жил в комнате Минхо, увлажнились. — Напомни, как его зовут? — Хёнджин. Его зовут Хёнджин, — Сынмин сложил руки на груди, не особо довольный тем, что Минхо в срочном порядке заставил его искать информацию о новичке, а теперь ещё и тем, что ему пришлось помогать этой дурной течной омеге не попасть на растерзание всех альф поблизости. — Хёнджин… — Минхо поплыл вниз по стене, закатывая совершенно неосмысленный взгляд к вечернему небосводу, опустив руку на пах. — Минхо, соберись! — Сынмин с усилием дёрнул на себя омегу и встряхнул. — Минхо, если ты сейчас расклеишься, то не доползёшь до своего альфы. Господи, вообще не укладывается в голове. Это будто не ты, так не похоже на тебя. Сумасшедший.       Минхо закивал, прикусывая небольшими клычками губу, пытаясь собрать себя до кучи. Ему очень надо. Нужно всего лишь добраться до этого альфы. Его кулачки решительно сжались.       Сынмин осторожно заглянул в окно, проверяя, и повернулся обратно к другу. — Держи своё приглашение. Без него тебя не пустят на вечеринку. Да и одет ты, скажу, так себе… Тебя надо в порядок привести, — он внимательно осмотрел друга, поправив ему чёлку, расправив на покатых плечах тёмно-лиловую рубашку и заправив её как можно аккуратнее в летние брюки из какого-то летящего материала, Сынмин плохо в этом разбирался. Отошёл на шаг, оставив омегу невольно поёжиться от недостатка близости. — Так. Вроде бы теперь получше. От тебя почти не несёт течкой. Это хорошо. Пошли.       Он взял Минхо за руку, положил в открытую ладонь ампулу и закрыл её. — Он наверняка на подавителях, эти феромоны должны будут нейтрализовать их, — и, взяв за руку, потащил ко входу.       Дверь резко распахнулась, прямо перед подошедшими к ней Минхо и Сынмином, и их почти что сбил с ног пьяный в стельку альфа, который только развязно рассмеялся и зигзагообразно пошёл в сторону общежития. — Ну, вы заходить будете? — Из ступора их выгнал голос омеги, который стоял на входе. — Приглашения есть? — Вот! — Друзья протянули бумажные приглашения, с золотистой гравировкой герба «Тетты» на бордовом фоне. — Тогда проходите.       Стоило пройти коридор, и из открытой двери залы на них обрушился букет из запахов разгорячённых альф и омег, так же, как и громкая музыка с сумасшедшими басами, каждый из которых вибрировал в такт внутри Минхо. Кажется, только вчера днём всё было нормально, и он проводил игры в «Бинго» для стариков в местном Доме Культуры, а сегодня он уже собрался взять альфу, потому, что к нему невозможно тянуло всё последнее время. Не считая нескольких случайных встреч в кафетерии кампуса, они больше нигде не сталкивались. Дикость какая-то. — Ты как? Может, домой всё-таки? — Сынмин всё ещё лелеял надежду на то, что воспалённый мозг омеги как-то образумится, и они вернутся в общежитие. — Нет. Я собрался. Зря что ли я на актёрское пошёл? — Он непринуждённо улыбнулся и заставил себя скинуть напряжение в теле, чтобы смотреться более естественно в данных обстоятельствах, конечно, до следующего течного прилива, который мог случиться очень скоро из-за такого количества людей вокруг. — Пошли.       Пара альф среди толпы, через которую они пробирались, обернулись на запах Минхо, но только провели похабными взглядами по его телу и ягодицам, ничего не сказав. Сынмин незаметно выдохнул с облегчением. «Всё, кажется, не так уж и плохо». Никто не собирается разорвать узлами его течного друга.       Неизвестно, из-за чего Минхо так накрыло, кроме начинающейся течки, что он стал одержим мыслью быть повязанным узлом этого альфы. LeeMinho.exe выбило ошибку, и это его первая течка, которая так проходит, когда внутренняя омега хочет именно этого альфу и никакого другого, от чего чешутся воспалённые десна вокруг маленьких клычков. Если бы Минхо был в адекватном сознании, то предпочёл бы другого альфу. Этот Хёнджин не совсем в его вкусе, хоть и бесспорно он прекрасный экземпляр вида альф. Минхо выбрал бы более стабильного, удобного и мягкого альфу, а не дерзкого и даже опасного в какой-то мере, на вид. Внутренний компас вёл чётко по направлению к Хёнджину, что даже не нужно было осматриваться, где он.       Кокос с грейпфрутом ударили в чувствительные ноздри, пока он смотрел в пол, чтобы не оттоптать танцующим ноги. Минхо окинул взглядом зал — Хёнджина не было рядом. Не могло же ему показаться? Омега нашёл глазами край барной стойки и направился туда, когда сзади кто-то коснулся его чуть выше резинки штанов, едва пощекотав кожу под рубашкой. Он резко обернулся, но никто не обращал внимание на него, только Сынмин медленно, с трудом, протискивался поближе к другу. — Я чуть не потерял тебя в толпе, — крикнул он. — Не лети так.       Минхо молча кивнул и, посмотрев по сторонам, нашёл глазами знакомую спину и короткий блонд Хёнджина у бара. — Он там. Я постараюсь отвлечь его, но я не смогу сам подлить. У меня руки трясутся, я всё расплескаю, — Минхо плохело на глазах, хоть он и старался держаться. Его мелко потряхивало от переизбытка всего вокруг, кончики чёлки блестели от пота, который уже почти что градом лился по красивому лицу. Ему определённо нужно было на воздух или туда, где меньше всего людей, например, к бару, к альфе. — Давай сюда! — Сынмин раздражённо, с опаской посматривая на окружающих, выхватил из протянутой руки ампулу. — Значит, я иду первым.       Решительность и практичность Сынмина поражала, как и его терпение. Остатком здравого рассудка Минхо понимал, что если бы они не дружили уже столько лет, то он сам себя готов был бы послать за подобное.       Он стоял, как вкопанный, наблюдая, как его друг подходит к барной стойке рядом с альфой и делает заказ. Хёнджин даже не посмотрел в его сторону, расслабленно кружа пальцем по ободку стакана, покачивая головой в такт музыки. Минхо с трудом подавил скулёж, представив эти пальцы на своём теле.       Громкий хлопок, который внезапно прозвучал, заставил всех обернуться к веранде. Тетта запустили салюты, и многие направились к окнам и на улицу, чтобы полюбоваться зрелищем. Хёнджин обернулся тоже, наблюдая, как фейерверки улетают ввысь.       Сынмин провернул всё быстро, налив в стакан альфы феромоны, и сам, со своим напитком, как ни в чём не бывало, направился к веранде. Если Минхо не следил бы в этот момент за стаканом Хёнджина, то и не понял бы, когда он это успел сделать. Интересно, откуда столько опыта у Сынмина в этом или это просто ловкость рук? Минхо недоверчиво проводил взглядом друга. С этим вопросом можно будет разобраться позже. Когда он обернулся к бару, то не смог найти Хёнджина. Он подумал, что, возможно, тот тоже ушёл смотреть салют? Толпа была относительно плотная у веранды, но он нигде не мог найти альфу. Дышать стало немного легче, но его сковало от ужаса, что сейчас Хёнджин может уже пить свой коктейль с феромонами, а нужно было быть рядом в этот момент, чтобы он обратил внимание именно на него. — Пососёмся, киса? — сзади послышался голос с приятной хрипотцой и очевидной насмешкой.       Терпкий грейпфрут окутал Минхо своим облаком, и он чуть не задохнулся, буквально давясь его плотностью. Хотя, если бы у него не было течки, то он бы так сильно не почувствовал аромат альфы. Омега тяжело сглотнул вязкую слюну, едва удерживаясь на ногах. Всё его актёрское пошло по определённому половому направлению — против природы не попрёшь. — Хм… А я-то думал, что за странный привкус появился в моём коктейле. Ты, должно быть, не в курсе, что я не пользуюсь блокаторами, киса…       Тяжёлая ладонь легла на изгиб плеча Минхо и немного сжала, заставив омегу испуганно зажмуриться. Он боялся обернуться, понимая что каким-то образом этот альфа быстро раскусил их с Сынмином.       Хёнджин осторожно опустил руку на дрожащее предплечье и развернул сжавшегося омегу к себе. — Омега, не бойся, я не злюсь. Открой глаза.       Ресницы Минхо затрепетали, и он приоткрыл веки, медленно поднимая взгляд вверх, наспех пытаясь собраться, чтобы не потечь прямо посреди толпы, где преимущественно были альфы. Это было мучительно неправильно — так сдерживать себя перед Хёнджином. Внутренняя омега бешено скреблась внутри и скулила, надрывая связки.       Полноценно встретившись взглядом, Хёнджин отпустил Минхо и, коснувшись пальцами его нежной влажной щеки, поднял свой стакан и осушил до дна.       Глаза омеги округлились в два огромных блюдца, и он даже приоткрыл в изумлении свой маленький рот, наблюдая за этим. Хёнджин выпил всё, зная, что там феромоны. Это не укладывалось у него в голове. — Такой нежный… Киса, а ты знаешь, как действуют феромоны на тех, кто не принимает блокаторы? — Вы-вызывают гон? — Бинго! Надеюсь, что ты выносливый и заранее взял пару дней выходных. Тебе придётся взять на себя ответственность за это…       Минхо на мгновение потерял дар речи, и в эту долю секунды стриженный мягкий блонд мимолётно пощекотал его щеку, зазвенев кольцами в ушах. Хёнджин наклонился, принюхиваясь чуть дальше изгиба шеи омеги. Даже громкая музыка, давящая на барабанные перепонки, не могла заглушить слегка шипящий звук того, как альфой был втянут воздух рядом с ним. От такой близости к его запаховой железе, Минхо закусил уже истрёпанную клычками губу, но ничего не смог поделать с тем, как реагировало тело — мышцы ягодиц невольно расслабились, приспуская смазку в трусы с прокладкой. Он мысленно стал молить всех возможных богов, чтобы она быстро впиталась и остальные альфы не учуяли его.       Глаза омеги увлажнились от осознания, как резко сейчас может измениться ситуация вокруг них и между ними, от чувства, что от него могут отказаться, от того, что его могут, смеясь, течного, пустить сейчас по кругу, если он не сможет контролировать себя. А всё усложнялось тем, что рядом с этим альфой ему хотелось только отпустить изнывающего омегу на волю. В голове был полный дурман, и Хёнджин только усиливал плотность своего аромата вокруг него, словно замыкая в кольцо. — Ты думал, что я не почую твою течку? Сколько же ты ещё сможешь так сдерживать себя, киса? — Я на актёрском. Мы… — он рвано вздохнул, пытаясь собрать остатки своей силы воли. — Мы тренируемся, чтобы контролировать себя во время течки. На съёмочной площадке обычно до этого никому нет дела, и съёмки не переносят. Минхо почувствовал нутром ухмылку с оскалом у своей шеи. — А подавители? — Они не всегда нужны, да и опираться на них постоянно просто невозможно, — «и не хочется», — мысленно добавил Минхо. Не рядом с этим альфой.       Омега внутри уже билась чуть ли не в горячечных конвульсиях от дикого желания. Ему определённо нужна была какая-нибудь точка опоры. Новый прилив был очень, очень близко. Минхо наклонил голову вбок, желая притереться к такому желанному альфе, но тот резко выпрямился, и омега, лишь поймав пустоту, дёрнулся, будто бы только что чуть не уснул стоя. — Какой тут сладкий букетик! — Развязный голос какого-то нетрезвого альфы прозвучал слишком близко к этим двоим. — Твой течный или может поиграем вместе?       Сынмин уже начал продвигаться в сторону образовавшегося небольшого, но плотного круга альф вокруг его друга. Хотя он только бета, мало что может противопоставить против этих озверевших, но нужно было срочно отсюда как-то линять, пока не поздно. Его словно откинуло, когда он уже был близко. Опасное давление грейпфрутового терпкого аромата начало будто перцем выжигать слизистую. Зажав нос, Сынмин только успел отметить совершенно дикую улыбку с выдающимися клыками Хёнджина, которая разрезала лицо, как у Джокера. Минхо, обмякая, упал на грудную клетку альфы и, возможно, бы свалился на пол, если бы тот его не поддержал за спину. Среди мелькающих перед глазами альф, Сынмин с трудом рассмотрел, как Минхо сжимает кулаки, сдерживая себя, чтобы не спровоцировать нечто большее, что может произойти на этой вечеринке. Почему-то именно это зрелище и успокоило друга, чтобы не кидаться вытаскивать Минхо из кольца альф — у этих двоих будто бы всё было под контролем, хотя так, со стороны, и не скажешь.       Омега же так не думал. У него уже мало что было под контролем — его мозг уже окончательно расплавился, чтобы оставалось, чем думать, и он только молча ронял крупные слёзы, уткнувшись в белую футболку, боясь лишний раз пошевелиться.       Пока все остальные альфы на этой вечеринке не сменили свой фокус с выпивки на течного омегу, Хёнджин смачно харкнул под ноги одного из них и угрожающе обвёл каждого взглядом. Минхо ловко был подхвачен на руки и перекинут через плечо, выставляя круглую попку на всеобщее обозрение. Внутри омеги всё заныло с новой силой, но вместо того, чтобы отпустить себя, он пытался закрыть весь этот сочный вид своими маленькими лапками, едва удерживаясь, чтобы не свалиться на пол. «Дурная омега, дурная омега…» — ругал себя Минхо. Казалось, музыка становилась тише, будто всё веселье подходило к концу, а у него может сейчас только начаться. — Больно дерзкий новенький! — кинул другой альфа и двинулся на Хёнджина. В ответ тот сделал выпад ногой вперёд, скалясь, сильнее удерживая на плече несчастного омегу. — Еба… Один течный, а у другого гон начинается, — загундосили остальные нетрезвые альфы, понимая, что всё веселье достанется не им, если никто не хочет организовать кровавую бойню на территории «Тетты».       Минхо уже ничего не слышал сквозь звонкий белый шум в ушах. Альфа под ним был силён и уверен в себе настолько, что омежье нутро готово было себе все локти сгрызть, если тот просто сейчас опустит его на пол и равнодушно уйдёт. Смачный шлепок по нежной ягодице, вывел его из мучительной комы из-за плотного тумана феромонов, и он выстонал это пробуждение, закатывая глаза. Хёнджин прохрустел шейными позвонками, пытаясь удерживать над собой контроль. — Мой. Он мне должен — будет платить. Чао.       От Сынмина не могла ускользнуть ухмылка Хёнджина. Тот будто бы сам нарывался на потасовку, но как по военной выправке, развернулся на пятках и направился к выходу с омегой на плече, будто зная, что за ним никто не рискнёт пойти.       Чем ближе было к выходу, тем становилось проще дышать так, чтобы не взять течного прямо в коридоре этого особняка; да, и рассматривать варианты комнат на верхнем этаже было бесполезно — альфы бы вынесли все двери. Нежный жасмин с деревом манил и дурманил своим невинным бесстыдством. Хёнджин вышел на крыльцо и завернул на парковку, где стоял его старый спорткар Хонда S2000 оранжевого цвета, который как нельзя идеально подходил ему, хоть и был старичком, купленным на автобарахолке в честь перевода в этот универ и в честь того, что он уже 3 года не на блокаторах.       Откинутая крыша спорткара пригласительно маячила вдалеке парковки. Хёнджин, сняв авто с сигнализации, скинул вялого омегу на заднее сиденье, педантично поправив его разъехавшиеся по коже салона ноги. Минхо, полувменяемый, закрыв лицо руками, шептал, как мантру по кругу: «Контроль… Я могу, Альфа… Дурная омега… Контроль…» Хёнджин, провёл рукой по крупному бедру, каменному от напряжения и досадливо покачал головой.       Первый гон без блокаторов поменял его жизнь кардинально, после чего альфа не смог не подсесть на чувство свободы, которое ему это дало… Также, как и притянуло множество проблем с окружающими. Когда его, едва понимающего что он творит, оторвали от одного несчастного омеги и посадили за решётку на полгода, с принудительным лечением в виде целого курса блокаторов специального спектра действия и успокоительных, он смог трезво для себя решить, что гон без блокаторов куда ярче, но загреметь по такой глупости в тюрьму хотелось меньше всего. Ему была жизненно необходима эта свобода, свобода для своего внутреннего альфы. Даже полгода за решёткой оставили на нём неизгладимые следы. Сейчас, он уже может держать себя под контролем и понимает состояние омеги, который так рвётся к свободолюбивому альфе. Он не ошибся, когда начал украдкой следить за этой кисой с актёрского. — Наглая требовательная киса, потерпи совсем чуток, — Хёнджин был уверен, что тот его не слышит, но ему очень хотелось это сказать, успокоить хоть немного.       Ловкий прыжок в салон, и альфа уже завёл свою «Хонду». Дважды звучно прогазовав на холостых, тронулся с парковочного места в сторону своей съёмной квартиры. Жить в общаге, когда он не пользуется блокаторами — достаточно опасно для всех. Свежий ночной ветер холодил стриженную макушку и мощную влажную от пота шею, отрезвляя. Внутренняя часть нижней губы исцарапалась от острых клыков, и вкус крови будоражил, застилая взгляд красной пеленой, но он ехал, он держался, тогда как течный омега, вероятно, залил всю прокладку своей смазкой — он почувствовал пальцами её наличие, когда укладывал Минхо на заднее сиденье. Встречный ветер не давал полноценно осесть жасмину на слизистой.       Если бы не факт того, как Минхо поступил с альфой, попросив друга подлить ему феромоны, то Хёнджин был готов долго ухаживать за таким омегой, прежде чем лезть к нему в трусы. Что ж… Он свой выбор сделал… И дружок у него — тот ещё проныра оказался…       Последний поворот перед многоэтажным зданием и заезд на подземную парковку. Всё. Осталась пара шагов до дома. С остановкой на своём парковочном месте, резко в нос ударил омежий аромат. Хорошо, что Хёнджин не усадил омегу на переднее сиденье — они бы не доехали к нему домой. Карта-пропуск, ключи от машины, короткий взгляд в зеркало заднего вида, где он же и увидел своё дикое отражение и кровавый ободок на губе. Хёнджин улыбнулся, продолжая крепко сжимать челюсть, и по белым зубам расползлись розовато-красные разводы. В военном училище, где он учился до этого универа, и не такое бывало, когда их тренировали самоконтролю во время гона. Главное, не запугать этим зрелищем омегу. Зрачки дико сузились, когда взгляд в зеркале заднего вида сместил фокус на Минхо. Тёмно-лиловая рубашка пропиталась влагой просящего тела, очерчивая все его прелести, горячечно вздымалась грудь, влажные, слегка вьющиеся, волосы разметались по сиденью, липли к открытым участкам лица. Хёнджин низко зарычал, тяжело сглотнув вязкую слюну, смешанную со своей кровью и феромонами омеги. — Айщ… Чёртовы феромоны… — его начало крыть, как при первом гоне после отмены блокаторов.       В глазах красные и белые пятна, желание сомкнуть челюсти на упругой коже омеги и пометить — хоть вставляй кляп в рот или надевай намордник. Он крепко сжал руль, заскрипев бугристым пластиком, а лучше бы запястья или лодыжки, призывно выглядывающие из-под раскрытой летящей ткани брюк. Омега мог бы и подождать с недельку, пока он не начал бы за ним ухаживать. Если он не на блокаторах, то это не значит, что он дикарь какой-то, и Хёнджин это активно доказывал всем вокруг и себе в том числе в течение последних трёх лет, гордясь военной выправкой и выдержкой, которую смог натренировать за этот период времени. Он неосознанно коснулся правого бока, откуда в своё время был вырван кусок мяса другим альфой в гоне. Военные училища — места не для слабаков. На закрытой территории находилось в одно время около тысячи альф, без омег, без блокаторов, и только изнурительные тренировки и обучение. Все стычки альф в гоне даже поощрялись для того, чтобы проверить друг друга. Хотя дружеским, именно его случай, назвать нельзя было. Но это его не убило, а сделало только сильнее, и он закончил училище с отличием.       Хёнджин задержал дыхание, посчитал до четырёх, выдохнул, снова посчитал до четырёх, повторил по кругу несколько раз, сильно разжал челюсть, снимая напряжение. Надолго ли этого хватит, он понятия не имел, надо было скорее добраться до дома. Он провёл крупной пятернёй по голове, пытаясь собрать мысли и чувства в кучу — даже спустя три года, после носки длинных волос, привычка зачёсывать их пальцами назад, когда нервничал, так и не прошла. Он быстро выскочил из машины, открыл заднюю дверцу и, подхватив поудобнее напряжённое тело омеги, закинул обратно на плечо. С громким стуком он захлопнул ногой дверцу спорткара, не забыв поставить автомобиль на сигнализацию. Дёсна щекотало предвкушение сочной добычи, которая, будто едва живая, почти что корчилась на его широком плече.       Даже при всех данных обстоятельствах, омега действительно терпел, очень терпел, чтобы лишний раз не касаться альфы. Не лез к нему, не просил, не умолял, не ползал у ног, не вылизывал доступные места и даже не поскуливал, хотя на его месте любой другой был бы именно таким нуждающимся. Кажется, что на вечеринке, с её насыщенными ароматами, опасной ситуацией, когда его окружили альфы, Минхо замкнуло где-то между самоконтролем, который вызывал ощущение стабильной безопасности, и страхе внутреннего омеги быть разодранным пьяными альфами. Запах Хёнджина вызывал хоть некоторое подобие защищённости, потому как он последний, кого омега видел перед собой, голос и феромоны которого всё ещё продолжали находиться близко к нему, не причинив никакого вреда.       Широкими шагами Хёнджин уверенно направился к лифту и в два счёта оказался у своей съёмной квартиры. Код был набран молниеносно, пока соседи не почуяли полный треш, который будет продолжаться в течение пары дней.       Смешанные чувства со злостью, из-за необдуманных действий омеги, не вовремя накатили опасной волной, и омега был почти что скинут с плеча после того, как захлопнулась за ними дверь. Хёнджин прорычал: — Киса так сильно хотел оказаться подо мной?       Минхо всхлипнул, впервые открыв глаза, осматриваясь, чтобы понять, где он находится. — Минхо… — Красные глаза обиженно поднялись на стоящего и нависающего над ним альфу. — Альфа нужен мне, — Минхо ребёнком подгрёб под себя ноги, обняв коленки.       Хёнджин, пытаясь обуздать себя, стал нарезать круги перед омегой, который свернулся перед ним клубочком. Тот сказал, что нуждается в альфе, на что его внутренний альфа голодно вывалил мокрый язык, уже предвкушая команду «Фас». — Дурной… Дурной омега… Прийти на вечеринку с течкой, опоить меня феромонами… Тебе жить надоело?       Хёнджин наклонился к Минхо, уперев взгляд в заплаканные глаза и пытаясь понять, был ли какой-то здравый рассудок в этой омеге, когда тот пошёл подвергать опасности и подставлять такое количество людей вокруг. — Альфа, мне нужен был ты. Я ничего не мог поделать. У меня такого не было раньше, — коротко шмыгнув влажным носом, он взялся за штанину Хёнджина. — Не прогоняй дурную омегу.       Видно было, как на руке Минхо вздулись от напряжения вены и канатами натянулись жилы — он всё ещё держался из последних сил, не позволяя, чтобы очередной прилив захлестнул его.       Хёнджина резко отпустило, как после ледяного душа, и он трезвым взглядом окинул Минхо. Сейчас он мог поддаться здравому рассудку, развернуться и выйти из квартиры, чтобы уехать куда угодно подальше от омеги или дать то, что от него хотят. Последний вариант кажется проще, но таким не являлся на самом деле. Замкнутый в данном состоянии омега — проблемная добыча. Его придётся ломать. Аккуратно ломать. Он мог бы. Оставалось только убедить внутреннего альфу, что это игра с оттягиванием удовольствия, пообещав ему много большее. К чёрту все правила приличия с построением отношений, когда желанный ему омега нуждается. Нуждается, чтобы сломали его самоконтроль и дали свободу. Хёнджин незаметно для себя прокусил клыком нижнюю губу, пустив узкую струйку крови по ней. Стекая на край подбородка, капля крови сорвалась и упала на пол, попав в поле зрения внизу сидящего Минхо. — Если ты хочешь, чтобы я тебя не сожрал из-за действия феромонов, что вы мне подлили с дружком-бетой, тебе придётся очень постараться быть хорошей и доступной омегой для меня. Кивни, если понял.       Минхо было и желанно, и страшно с неизвестным ему альфой, на которого он сам так напросился, но замотал головой вверх-вниз болванчиком, ещё больше сделав беспорядок из своих влажных крупных кудрей. Омега успел только пикнуть, когда его взяли под мышки и резко поставили в вертикальное положение, придавив к ближайшей стене коридора. Он удивлённо раскрыл глаза, когда мягкие губы впечатались в его, уже почти что опухшие от терзаний. — Омега… — Хёнджин не сказал, а угрожающе прорычал, ожидая, когда рот раскроется для ответного поцелуя.       Минхо, с дрожащими и сведёнными ногами, издал неопределённую высокую ноту и нерешительно поддался напору. Язык альфы проник внутрь, обвёл маленькие клычки со стороны нёба, оставляя за собой железный привкус крови с горечью цитрусовой корочки, и стал углублять поцелуй, начиная постепенно давить своим феромоном омегу. Язык сталкивался с другим медленно, жадно, напористо. Минхо казалось, что он теряет почву под ногами, и только когда ему стало совсем невыносимо стоять без дополнительной опоры, он осторожно положил дрожащие ладони на округлые плечи альфы.       Омега сводил Хёнджина с ума, вызывая чуть ли не фейерверки в глазах и давление под плотной джинсовой тканью. Желание растерзать клыками этот жасминовый куст и сожрать его цветки, оставив только щепки, почти граничило с реальностью. Ему с трудом удалось оторваться от мокрого поцелуя. Он положил свои большие ладони на талию омеги и, проведя ими за спину, опустился на ягодицы, наблюдая внутреннюю борьбу напротив. Ягодицы омеги судорожно сжимались от каждого касания, и Хёнджин хмурился, скалясь и пытаясь сдерживать себя.       Альфа на пробу скользнул ладонью на живот омеги, изучая поблескивающее в неярком свете лицо напротив, оставляя дорожку лёгких поцелуев на запястье Минхо, что покоилось на его плече. Длинные пальцы, оглаживали напряжённый живот омеги через ткань рубашки. Тонкие фаланги чертили, известные только ему, линии и опускались ниже на брюки. Минхо резко сжался, отвернувшись, почти истерично закусывая губы.       Внутренний альфа Хёнджина на мгновение сорвался, но этого было достаточно, чтобы внезапно ударить кулаком в стену, рядом с лицом омеги, содрав до крови несколько костяшек об окрашенную штукатурку, как и часть остатков сдержанности с лица омеги. С чёрными блестящими глазами-блюдцами, Минхо испуганно вперился в лицо альфы, в его слизистую проникла новая волна подавляющих феромонов, и он начал сползать по стене, едва удерживаясь пальцами за белую футболку. — Я не хотел пугать омегу, — Хёнджин поддержал течного за бёдра, чтобы тот, сводимый с ума феромонами, не упал на пол, и мягко ткнулся носом в шею, сдерживая позыв оставить метку в ту же секунду. Внутренний альфа бешено клацал клыками по воздуху. — Ты сводишь меня с ума. Отпусти себя, омега. Ты же хочешь свободы. Не бойся.       Маленькие кулачки, сжавшиеся от судорожного желания вернуть свой контроль, разжались. Приятная хрипотца в голосе Хёнджина мазала Минхо, отдаваясь жаром в пояснице и между ягодицами. У него давно не было альфы, тем более в гоне — это даже пугало. На его фоне, Минхо казался себе неопытным девственником, со своей учёбой, вечным контролем и подработкой в игровом клубе «Бинго» — он совсем позабыл, каково это быть под сильным альфой в гоне. Внутренний омега поскуливал с первой их случайной встречи и только с каждым днём всё больше и больше требовал именно Хёнджина. Минхо оставалось только надеяться, что он не ошибся с выбором, поддавшись природному зову.       Спустя будто бы целую вечность, пока они так стояли, Минхо постепенно начал расслабляться, накал прилива начал спадать, частично отпуская прочь тревожность и страх, чувствуя сильное сердцебиение в горячей груди альфы и его тяжёлое дыхание, терпкий цитрусовый аромат, сквозь который стали более насыщены нотки кокоса. Этот запах вызывал ассоциации с каким-то тропическим пляжем после сезона дождей, с прохладной голубой лагуной, в которую так и хочется нырнуть с головой, чтобы освежиться. Во рту собралась слюна, хотелось попробовать альфу на вкус и касаться его, больше… Он едва заметно помялся в сильных руках, но спросил: — Альфа, можно попробовать тебя? — Да… — уже было не важно, что хотел сделать Минхо, что именно он имел в виду в данный момент, лишь бы только сдался, дал себе волю.       Родинка на основании крепкой шеи привлекла затуманенный взгляд омеги, и он припал к этому месту губами, наслаждаясь близостью его запаховой железы. В нос ударил аромат новой густой порцией обволакивающий омегу и он открыл рот, чтобы украдкой лизнуть кожу Альфы. — Киса…       Минхо, попробовав раз, принялся медленно лизать место у родинки, как кот, припавший к валерьянке. Отпустив одну руку с широкого плеча, омега нерешительно поднял её, чтобы коснуться коротко стриженного светлого затылка. Когда он провёл рукой от макушки вниз, волосы показались такими мягкими, шелковистыми, а просто слегка коснувшись их кончиков, они пружинили, покалывая ладонь, вызывая волну мурашек от запястья до поясницы. Минхо пробирало будто мелкими разрядами и казалось, что он просто потеряет рассудок от того, насколько приятно касаться этого альфу, чувствовать его запах и вкус… На его действия, омега получил одобрение в виде того, что тот повёл головой из стороны в сторону, будто бы прося ещё поглаживаний по светлой макушке. Альфа не ругал, не угрожал, не злился, а позволял, крепко удерживая его в объятиях, хотя стоило ему это многого, под дурманом от подлитых феромонов и сладкого жасмина. Во влажных глазах омеги загорелись озорные огоньки. «Дурная, дурная омега…»       Альфа аккуратно скользнул рукой под пояс брюк и трусиков, обвёл ягодицу по кругу, крепко сжал её цепкими пальцами и нырнул ребром ладони в ложбинку между упругими полушариями. Чувствительный омега удивлённо дёрнулся, тихо заскулив, из-за чего чуть царапнул кожу своим клычком. В мгновение ока воздух между этими двумя раскалился. С низким рыком Хёнджин поднял омегу и понёс в спальню, по пути скидывая обувь. Это было последним, что он сделал осознанно.       Омега, которого это застало врасплох, не успевал ориентироваться в пространстве и буквально свалился на постель перед альфой, который уже снимал, влажную от пота и слёз Минхо, футболку через одно плечо, и стал вытаскивать тёмно-лиловую материю из брюк омеги. По пути, с открытием большего участка упругой кожи, губы жадно поднимались вверх, не глубоко впиваясь острыми клыками в неё. Аромат альфы вдавливал в мягкую постель, теряющегося в ощущениях омегу. Ему пришлось замереть. Казалось, будто если он дёрнется, то из него будет вырван клок кожи, а пока что покалывающие ощущения не давали покоя ниже живота. Небольшой член омеги, уже испачкал район ширинки своим предэякулятом, прокладка пропиталась насквозь. В момент, когда Минхо припал так близко к запаховой железе Хёнджина, от его самоконтроля уже мало что оставалось — из него лилось почти водопадом. — Альфа, пожалуйста, мне надо…       Какой бы альфа отказал такому омеге, который жалостливо подал голос, пробиваясь сквозь туман и вспышки в сознании? Пуговицы разлетелись в разные стороны, одним резким движением обнажая грудь омеги. Альфа довольно, дико улыбался, в процессе скоростной распаковки своего подарка. Минхо поскуливал от вида полуобнажённого зверя перед ним, с шрамом на боку, и пустоту внутри хотелось расчесать. Он потянул руки к альфе, но был перехвачен в запястьях, которые вдавили в матрас. От тела над ним тянуло жаровней и тяжёлое дыхание, которое приближалось, опалило лицо. — Киса, прокатимся? — Он тряхнул головой, стараясь скинуть наваждение и восстановить зрение. Вопрос был больше риторический, так как даже если бы омега и попытался сейчас бежать от него, то быстро был бы настигнут и придавлен к любой возможной поверхности. — Молю… Альфа, возьми, — омега расплакался пуще прежнего.       Хёнджин, всё ещё улыбаясь, наклонился медленно слизнуть драгоценную слезу освобождения, испытывая практически гордость, как за омегу, так и за себя. Он скинул с себя оставшиеся лишние предметы одежды и только, мучительно сдерживаясь, чтобы не порвать и их, приспустил брюки с трусиками омеги. Альфа сгрёб его ноги под коленками и закинул себе на плечо. Свободной рукой, он быстро нашёл мокрое колечко входа, которое источало сладкий аромат, проник неглубоко одним пальцем и слегка надавливая, стал оттягивать морщинистую кожу. Провернув руку и собрав больше смазки, он вышел, чтобы запустить внутрь сразу два мокрых пальца по костяшки, выбив из Минхо протяжный тихий вой. Его внутренний омега, испуганный, переживший глубочайший стресс, занял своё законное место под этим альфой, он тихонько умолял, боясь, что его бросят такого нуждающегося, когда ему так нужен был Он. — Омега, громче, мне не слышно.       Хёнджин вытащил пальцы, которыми растягивал узкую дырку. Пока Минхо, едва соображая, открывал практически беззвучно рот, одна его штанина ещё больше была задрана вверх цепкими пальцами. Холодный металл пирсинга в брови и короткая осветлённая чёлка, кольнули обнажённое бедро. Укус альфы, резко пронзивший мягкую плоть, смешался с внезапным толчком члена внутрь омеги — оба громко застонали. Альфа не отпускал хватку и не двигал бёдрами, заставляя омегу под ним беспомощно извиваться на простынях, падая глубоко в пропасть, где его ожидало только наслаждение. Терпкий грейпфрутовый аромат стал уступать кокосовым ноткам, и Минхо начал говорить из своего забытья: — Альфа, не отпускай меня, — чувствуя, как по ляжке течёт горячая струйка крови из места укуса, — бери меня. Я хочу тебя, Альфа. Сильный Альфа. Альфа…       Хёнджин крепко обхватил ноги омеги двумя руками, не выпуская клыков из места укуса, выскользнул из мокрого омеги и толкнулся глубже. Минхо сжал в руках простынь, но уже от полной потери былого в нём контроля. Хёнджин, чуть ссутуленный, постепенно набирал темп, стараясь не разорвать кожу сладкого омеги. Его внутренний альфа добрался до лакомства. Это была ещё не метка, но тоже вкусно — это теперь Его Минхо с актёрского, Его бесстрашная дурная течная омега, стремящаяся к свободе, Его омега, которая будто заново научилась просить альфу о желаемом и всё ещё просит. С каждым толчком, Хёнджин делал из Минхо скулящее месиво — музыка для чувствительного слуха — балансирующее где-то, где был и его дикий альфа.       Хёнджин разжал челюсть, зализав ранки на бедре, и навалился на омегу всем весом, сложив его под собой. В распахнутых блестящих глазах напротив он не видел ни намёка на зрачки, сливаясь с тёмной глубиной радужки — кукольно прекрасный омега в своей блаженной неге. Он невольно утробно заурчал, заново набирая темп, желая быстрее довести до пика свою сладость, и совсем скоро Минхо, крепко обняв альфу, содрогнулся всем телом, пачкая свои ноги и живот.       Аромат семени омеги, красной пеленой, перекрыл весь вид, что альфе приходилось только полагаться на внутреннее чувство и слышать, как хлюпает смазка внутри омеги, жадно сжимающего своё кольцо входа, будто выдаивая из альфы такую желанную густую сперму. Хёнджин пропустил руку под поясницей Минхо, заставив того прогнуться. Угол проникновения сместился, и первый же неглубокий толчок, попавший по простате, заставил омегу взвыть от новых ярких ощущений. Таким образом альфа планировал только спустить для первого раза. Для узла будет ещё время, нужно было сбить оскомину. Действие подлитых феромонов постепенно отпускало, выходя через пот альфы, и марево перед глазами прояснялось.       Небольшие руки омеги цепко держались за него, будто бы боясь отпустить его Всё. Голубая лагуна тянула погрузиться в её чистые прозрачные глубины, и Минхо отдался этому водовороту, закатывая блаженно глаза. Мокрые волосы прилипли к лицу, будто татуировка в виде кельтского узора. Он тихо поскуливал через маленький приоткрытый рот, блестящий от обильной слюны, зацепившейся за маленькие клычки. От этого зрелища Хёнджин, даже неожиданно для себя, в ту же минуту, кончил в омегу.       Он вытянул под собой ноги омеги, устроившись между ними, не вынимая член, и практически всем весом улёгся сверху на нём. Он чуял по запаху Минхо, как тому хорошо и они оба уснули, мокрые от пота и семени.       Первым проснулся Минхо, на рассвете. Похоже, что он спал только часа полтора-два, но омеге было липко и жарко под спящим Хёнджином. Нового прилива пока не чувствовалось, но желание не отпускало, оттого, что альфа заполнил его своим членом и грел во сне. У Минхо затекла вся грудь от тяжести веса на нём. Он попробовал выползти, но у него не получалось. Матрас был мягкий, и омега был вдавлен практически в его основание. Повернув голову, Минхо не увидел лица Хёнджина, он был отвернут в другую сторону, и блондинистый коротко стриженный затылок так и манил уткнуться носом в эти мягкие волосы. Его внутренние мышцы сократились, и он едва не застонал вслух, будучи до сих пор заполненным альфой. Это было неожиданно. Минхо скосил глаза на живот — альфа лежал так, что его собственный, уже начинающий вставать член лежал на боку. Круглая головка блестела, моля о ласке, желая получить быструю разрядку. Омега сам глубоко выдохнул и стал прислушиваться к ровному дыханию спящего на нём альфы. Он закусил ранее болезненно истерзанную губу и потянулся рукой к своему члену. Ему было невмоготу. С такими успехами и следующий прилив будет совсем скоро.       Стоило Минхо коснуться ладонью своей влажной головки, его запястье было молниеносно перехвачено. Омега пикнул от обидной несправедливости. Альфа отпустил шаловливое запястье и повернулся к нему лицом. Смятые во сне губы причмокнули несколько раз, сверкнув острыми клыками. Острые длинные ресницы медленно распахнулись и широкие зрачки остановили свой фокус на остром носике Минхо с актёрского. — Киса, ты решил скипнуть нормальные отношения и сразу в омут с головой? Минхо действительно чувствовал себя котом, загнанным в угол. Он молчал, не зная, как прокомментировать произошедшее. — Молчишь? Хорошо. Надеюсь, у тебя есть тогда планы в следующем году взять академ отпуск? Потому, что я не планирую тебя выпускать из постели в ближайшие дни.       Минхо с трудом обрабатывал полученную из уст этого альфы информацию. Хёнджин, потягиваясь всем телом, поднялся над омегой, вынул из него член и переместился выше, к лицу. Перед изумлёнными глазами Минхо, был аккуратно стриженный лобок с осветлёнными волосками, в тон, в точности, как на голове альфы. Длинный венистый член, широкий у основания, был увенчан небольшой, но идеальной формы, головкой, с которой потекла белёсая густая капля, растягиваясь дальше вниз по стволу члена. Минхо невольно облизнулся и поднял глаза на Хёнджина — «Этот мужчина вызывает прилив течки только своим существованием», — невольно подумал омега, уже чувствуя, как всё внизу наливается предвкушением и разгорается заново, до дрожи в коленках и мурашек. — Если бы у тебя была штанга под губой, — Хёнджин чуть вывернул губу омеги большим пальцем, — то она бы смотрелась до жути сексуально, оттопыривая и подчеркивая капризность и требовательность этой омеги. А ещё мы могли бы сделать оральную сцепку, в прямом и переносном смысле. — Он, со своим нахальным взглядом узких глаз, дождался, когда Минхо опустит глаза на показательно выставленный член, где под будущим узлом, ближе к мошонке, было ещё одно колечко пирсинга. — Но ведь у нас теперь будет много времени, чтобы обсуждать подобные мелочи?

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━