Не здесь и не сейчас

      Воспитатель с наслаждением стянул куртку, швырнул в кресло и упал на кровать. Поперек. Знакомый запах простыней ударил куда-то в мозг, отключая все чувства, кроме облегчения и радости. Надо же, а он уже действительно начал бояться, что этот проклятый госпиталь — его прописка до конца жизни.       Сбоку что-то зашуршало, мягко стукнуло. В спальню даже дети не входили без стука… Янко повернул голову и увидел скептически рассматривающего его кота.       — Вот ты сторожевой, — фыркнул на Кайса воспитатель и опять уткнулся носом в покрывало.       Ни тикающих часов, ни звуков машин. Только шелестела трава. И кажется, собирался дождь. Дома. Как же хорошо. Собрав волю в кулак, Янко Петрович подрыгал ногами, сползая на ковер, разделся, все так же варварски швыряя одежду комками. Оставшись в чем мать родила, воспитатель отправился в душ, смывать приставший к волосам больничный запах. Никакие блага не могли сделать больницу курортом. Хотя с Янко Петровичем могли поспорить многие.       Горячая вода, привычные баночки гелей для душа… воспитатель застонал от удовольствия. Нет, он не страдал от бесчеловечных условий содержания, но каждый шаг контролировался, и он все равно ощущал себя нездоровым, усталым.       Голова закружилась, пришлось привалиться к стеклянной перегородке.       — Все еще считаешь, что был прав? — спросил директор, входя в ванную комнату и останавливаясь посредине.       Воспитатель, сощурившись, любовался. Венцель без рубашки или джемпера, в одних джинсах и босой… демонстративно скрестивший руки так, чтобы хорошо виделось кольцо на безымянном пальце. Маленькая демонстрация, точно рассчитанная на одного зрителя. Домашняя месть за бунт. Янко вздрогнул, прикинув, что, скорее всего, одной демонстрацией директор вряд ли ограничится, и за слова в больничке придется отвечать.       Отклеившись от стеночки, Янко Петрович демонстративно повернулся к директору задом и продолжил мыться.       Венцеслав хмыкнул, сдерживаясь.       — Полотенце? — тоном заправского дворецкого предложил Венцель, когда с третьей попытки и с двумя «перекурами» воспитателю удалось помыться.       Янко Петрович кивнул, вытягивая махровую простыню из руки. Игра прохаживалась по нервам мятным холодком и будоражила. Проклятый организм отзывался слабостью. Директор с усмешкой наблюдал, как Янко Петрович идет обратно в спальню, даже успевает наклониться за халатом…       — Я массаж не заказывал, — выдохнул воспитатель примятый, пусть и с осторожностью, горячим телом.       — Увы, — директор даже бровью не повел, — у тебя абонемент «все включено».       Воспитатель рассмеялся, на пробу пробегаясь аккордом по могучим плечам Венцеля, и прикидывая… сможет ли он завтра встать.       Придется, а то опять в больницу упекут.