Яблочный раф и латтэ на кокосовом молоке

      Желтые хризантемы… море этих цветов, которые Дима терпеть не мог. Они повсюду, от них некуда деться. Нос начитает чесаться, а глаза наливаются слезами. И таблеток, как назло, нет с собой. Но сердце пропускает удар, когда на стене Дима видит портрет Кирилла… с черной ленточкой. Знакомая улыбка, задорный взгляд родных глаз и черная лента наискосок. - Не спать, напарник, - слышит он голос Игоря, - в ментовской машине спать плохая примета. Дима открывает глаза, ошалело трясет головой. И, правда, уснул. Гром шутит по поводу того, что надо спать по ночам. - Или тебе твой Гречкин спать не дает? Дима кивает, старательно отгоняя сон про фото с траурной лентой и морем желтых дурацких хризантем. Говорят, дневные сны никогда не сбываются. И вообще, если верить научным изысканиям, сны это просто работа мозга в состоянии покоя. И длятся они пару секунд всего. А всему виной накопившаяся усталость, да это ледяной дождь, будь он неладен. Еле до отделения доехали. Пока сдали задержанного, пока оформили все сопроводительные документы, сел писать протокол набело, а не «куриной лапой на коленке» - прошло еще пара часов. Написал Кириллу, чтоб не ехал за ним в отделение. Молчание. Еще полчаса. Дима не выдержал – позвонил. Механический голос ответил, что «абонент находится вне зоны доступа». «Ладно, не беда», - подумал Дима, но через некоторое время позвонил один из знакомых ДПСников – Антон. - Дим, тут авария, восемь машин на КАДе столкнулись. И пробка на пять километров, - сказал он. Деревянными губами Дима попросил проверить, нет ли машины с блатным номером Е666УН. С ламбы, благодаря связям отца, Кириллу поставили номер на новую машину. - Серебристая «Тойота Камри», - добавил он. - Нет, такой нету. От сердца отлегло. Дима судорожно снял очки, протер их, снова нацепил на нос. Интуиция не просто подсказывала – она вопила дурным голосом. «Кириллкириллкириллл…» Кир там, на КАДе. Он сам говорил, что собирается ехать куда-то по работе. Может, застрял в пробке. В любом случае, на УАЗике добраться туда и убедиться, что с ним все в порядке, это будет проще, чем изводить себя бесполезным волнением. - Ты с ума сошел? – спросил его Цветков, услышавший его разговор с Игорем,- твой Кирилл не беспомощный ребенок. Сам доберется. Постоит в пробке. Наверняка, телефон разрядился. Незачем машину гонять. Игорь надвинул поглубже неизменную кепку: - Поехали, - только и сказал он. И сел за руль.       Водил Гром классно, порой Дима думал, что если б устроили гонки на одинаковых тачках и по пересеченной местности или еще каким-то сложным дорогам Кирилл и Игорь, то выиграл бы явно не Гречкин. Сейчас они выбрались на пересечение КАДа с Муринским шоссе. Авария была действительно большая. Дорога покрылась из-за ледяного дождя жуткой скользкой коркой и превратилась в настоящий каток. С помощью Антона нашли и знакомую «Тойоту». Кир сразу не понял, кто стучит в стекло. Видно было, что ему очень худо. Его в прямом смысле трясло, хотя в машине было тепло. Дима подумал, что зря не захватил с собой термос с горячим чаем. Но заезжать домой – терять время, а на работе термоса не было. Увидев Диму, Кирилл широко распахнул глаза и всхлипнул, или вздохнул. Так всхлипывают маленькие дети, уже потерявшие надежду на спасение, вдруг понимают, что помощь рядом. - Дима… Димочка, - прошептал он, - откуда ты узнал? - Почувствовал, - ответил тот и обнял Кирюшку. - Прикинь, телефон разрядился, и вообще… застрял я тут конкретно. - Не только ты. Но уже затор скоро рассосется. Сколько пробка эта стоит? - Часа три, может больше. НЕ знаю... не помню. Игорь стукнул в стекло: - Ладно, я буду выбираться отсюда, мне еще к Прокопенычу надо. - А как выбираться-то? - Так же, как и все. Стоять в заторе.       Домой попали поздно вечером, почти ночью. Все это время Кирилл старался держаться, показывал, что не устал, и вообще, с ним все в порядке. Вот только Дима видел состояние любимого человека. Вспомнил, как полтора года назад они точно так же застряли в пробке – еще на ламбе. И тогда Кирилла точно так же трясло. Хотя на дворе было довольно жаркое лето. - Жаль, что вместо ванны поставили душевую кабину, - сказал Кирилл, стуча зубами и стягивая теплый свитер. - А я говорил, давай оставим. Или новую ванну купим. - Двойная сюда не поместилась бы. А я хотел с тобой купаться, - ответил Гречкин. Сейчас Дима наотрез отказался лезть в душ. - Не хочу, чтоб меня в кипятке варили. Прости, Кирюш, но твой температурный режим я не выдерживаю. Через некоторое время Кирилл сидел в постели, укутанный пледами и одеялами и пил горячий чай. С малиновым вареньем. - Может, по кофе? - Никакого кофе. Тебе сейчас заснуть надо. И мне бы хорошо.       Долгожданный секс, вопреки ожиданию, не принес сонного состояния. Видимо, психика была настолько напряжена, что адреналин уходил неохотно. - Дим, расскажи что-нибудь, - попросил Кирилл, - только не про твою работу. Не про жмуриков, трупаков и прочих… - Эх, совсем тебя размазало. Ладно, слушай. Дима тоже укутался одеялом, пододвинулся поближе. - Кир, когда Вере было одиннадцать, а мне шесть, мы на даче белку выкормили. Точнее, бельчонка. Сам пришел, то ли мать погибла, то ли еще что. Помнишь, какой там лес? Двадцать лет назад он еще гуще был. Так вот, нашли мы бельчонка рано утром, в траве прямо у забора. А тогда там сосна росла, высоченная. Она потом засохла, спилили, но пару сосенок посадили. И пень здоровенный. Да ты помнишь. - Угу. Помню. - Так вот, бельчонок орешки ел, бабаня даже сушеные грибы для него у хозяек покупала. И мы с Верой искали грибы в лесу, правда, нам запрещали ходить далеко, боялись, что заблудимся. А потом начал гнездо делать, запасы готовить. В кладовке большой старый шкаф, вот там, на нем он и пристроил свои запасы. Яблоки сгнили, запах пошел. Мы туда полезли… Ох, мама ругала нас всех! - А что потом? - А потом он сам ушел. Прыг на сосну и по веткам, по веткам в лес. Там его дом родной. Но приходил обратно. На сосне вертится, но в руки уже не дается. А орешки из рук брал. Мы в город уехали, а на другое лето белочка наша уже не прибегала. Видно стала совсем-совсем лесной белкой. Дима услышал сонное дыхание. Кирюша все-таки заснул «под вечернюю сказку». Только едва пошевелился на поцелуй Димы.