Яблочный раф и латтэ на кокосовом молоке

      Бывают такие дни, которые хочется перепрыгнуть, как лужу на асфальте. Дни, когда с утра все не заладилось – завтрак пригорел, на кофе не хватило времени, машина застряла прочно в пробке из-за аварии, а Прокопенко устроил совершенно справедливый разнос из-за несданных вовремя документов, и никого не волнует, что Дима с Игорем до этого дневали и ночевали в отделении. Как говорится, наверху требуют - умри, но чтоб документация была готова в срок. А преступники, к сожалению этого не понимают. Воруют чужое имущество и грабят беззащитное население, прибавляя тем самым работы. Вечером Дима добирался сам, Гром отпустил его домой, вручив папку с теми бумагами, на которых не было грифа «Секретно», и с которыми можно было поработать дома. Дима приехал на метро, решив не ждать Кирилла, и написав ему СМС, чтоб ехал из Универа домой. Тот написал, что уже дома, так как пару лекций отчего-то отменили. Под ногами хлюпал полурастаявший снег, было холодно и ветрено, Дима поднимал воротник и ежился. И торопился скорее домой. Дома было грязно, в раковине лежала гора немытой посуды, еще со вчерашнего вечера. На диване громоздилась коробка с кусками засохшей пиццы. На полу – стаканчики из-под латте. «Договорились же не заказывать фастфуд» - с досадой подумал Дима. Кир увлеченно смотрел в очередной раз «Бригаду». Тянуло его на криминальные фильмы про лихие девяностые. - Дим, иди сюда, вместе посмотрим – позвал он сверху. Дима сдержанно отказался и стал готовить ужин. Есть хотелось, а дома ничего, кроме пиццы второй свежести, не было. Есть же сомнительную еду не хотелось – он точно знал, что будет крутить живот после такой трапезы. И это в лучшем случае. - А ты ужинал? - Не-а. Не хочется. Пицца несвежая, весь день без холодильника,- предупредил Кирилл. - Тогда выкини ее. - Дим, я ж кино смотрю. Потом. Но тут Дубин понял, что накопившееся раздражение дает о себе знать. - Выключи его и спустись, наконец, со своих небес, - позвал он Кирилла, вложив в свои слова как можно больше сарказма. Тот мигом поставил ноут на паузу и слез со второго этажа. - Ты обещал посуду помыть. - Лень, и не хочется, - Кир, как показалось Диме, нагло улыбался, - и вообще, тебе мешает, ты и убирай. На сковородке шипело масло. Дима сделал, было шаг к ней, затем оглянулся на стоявшего в дверях Кирилла, и…       Следующее мгновение ему было противно и стыдно вспоминать. Он резко развернулся и дал подзатыльника Кириллу. С трудом сдержался, чтоб не вложить всю силу в удар. Хотя и той, что применил, казалось достаточно. Только пальцами ощутил мягкость волос, да заметил, как мотнулась голова ничего не ожидающего Гречкина. Кир перестал улыбаться. - Фигасе волшебный пендель, - сказал он. Дима ничего не ответил и вернулся к плите. А через минуту услышал, как хлопнула входная дверь. Кирилл ушел. Дима выключил огонь под сковородкой и нажал кнопку быстрого вызова. Сверху раздалось: «Я из страшной русской сказки…» Все понятно, Кир снова поменял рингтон на телефоне. Обожал так развлекаться. И забыл его дома или специально оставил. Дима надел куртку, вышел из парадной. Наверняка, Кир где-то курит за углом. Но Гречкина нигде не было. Дима побегал вокруг дома, заглянул на стоянку, где дремал верный «Самурай», так они звали «Тойоту Камри», замерз и вернулся домой. Дома Кир тоже, судя по всему, не появлялся. Мысленно Дима уже готов был орать на себя самого. Дать подзатыльника за неубранную посуду и прокисшую пиццу! Ударить того, кто доверяет. Поднять руку на любимого человека. «Чем ты лучше его отца, Дубина?» - спрашивал сам себя Дима. От стыда стало противнее, чем он вонючего пьяного бомжа. «Кирюшка, вернись» - звал он, выглядывая в окно.       Кирилл вернулся с пакетом еды. Молча, сунул его Диме, так же молча надел смешной фартук – подарок Юли на двадцать третье февраля и стал мыть посуду. Потом протер плиту, подмел полы. Все с каменным лицом и отсутствующим взглядом. Дима даже испугался, что Кирилл «закинулся чем-то во время недолгой отлучки. Но зрачки не изменились, как бывает при употреблении наркотиков. Доделав все по дому, Кир забрал телефон и зарядное и снова подошел к двери. Но Дима преградил ему путь: - Ты куда собрался? Кир пожал плечами: - Куда-нибудь. Найду место, мир велик. И добавил: - Грязь я уже убрал, если ты не заметил. Стало противно снова. Дима взял Кирилла за рукав спортивной кофты: - Кирюш, ну что ты… Сбегать из дома на ночь глядя. Тебе уже не тринадцать лет. - Да ну? Правда? Я и не заметил, прикинь! Кир скалился, будто ему очень весело. Вот только глаза были какими-то неживыми. Как у куклы, стекляшки. А Диме было мучительно стыдно, но он отчего-то никак не мог попросить прощения. Простыми и понятными словами сказать, что он идиот, бить за неубранную посуду, и что… - Ладно, остаюсь, - все тем же нарочито беззаботным тоном сказал Кирилл.       А через десять минут Дима обнаружил, что Кир выводит кончиком канцелярского ножа на руках какие-то иероглифы и узоры. Не до крови, но кое-где алые капли проступают из порезов поглубже. И вот тут стало по-настоящему жутко. - Вот, рисую себе контур татушек, - сказал Кирилл. Дима отобрал нож и убрал его в ящик стола. А затем взял вату, перекись и стал обрабатывать ранки. – Глупый, глупый Кирюшка, – шептал он, не замечая слез, от которых очки сразу стали мутными, - зачем ты так, а? Ладно, прости, я дурак и идиот, я не имел права бить тебя. Снял очки, все равно через них ни фига не было видно. - Ударь меня, если тебе станет легче от этого, ладно? Кирилл в ответ крепко обнял Диму. - А ты и правда дурак, если думаешь, что мне в кайф бить тебя, - прошептал он в ответ. Надо ли говорить, что папки с делами так и пролежали в сумке до следующего утра. И Диме было все равно, работу он доделает на работе. А дома есть дела поважнее.