Исчезнувшие. Дитя Закулисья

       — Честно скажу, мне жаль твоё платье, — сказал Тим, когда увидел, что Саша урезала своё деловое платье до длины футболки.        — Тебе будет жальче меня, когда я не смогу убежать от гончего, — она оглядывала себя и свою одежду на дыры и торчащие нитки. — В конце концов, надо же выкручиваться в условиях дефицита.        Странники находились на Уровне 13 уже около суток. За это время они успели перевести дух перед очередным переходом. В конце концов, теперь у них нет возможности долго находиться на одном и том же месте. Странники уже даже определили, куда они пойдут: на Уровень 21. Тот не обещал ничего хорошего: опасные сущности, нестабильность и абсолютная неизвестность. Они ведь сначала рассчитывали, что перескочат несколько сотен Уровней, а тут… всего-то одна десятка разницы. И так мало знаний…        Уже завтра утром они покинут это место. Но память о нём уже не сможет покинуть голову. Не в этот раз…        Старый деревянный дом был тих и уютен. В каждой из его двух комнат стоял приятный полумрак, а посреди него — белые свечи, как маячки. Правда, от них не исходило тепла. Только свет, словно от далёких звёзд. Но звёзд в окнах не было видно, а лишь абсолютную черноту. Словно окна замазали чёрной краской…        Саша бродила по этому дому медленно и осторожно. Всё здесь казалось ей, с одной стороны, до боли родным, но с другой… чужим. Настолько чужим, что вызывало опасение и недоверие.        «Где я? Почему мне это вообще снится? И снится ли?»        Входная дверь была открыта, поэтому Саша вышла за порог дома и оказалась на крыльце. Вокруг крыльца стояла всё та же темнота. Один дом был цветным и поэтому казался безопасным. Саша присела на ступеньку и свесила ноги в темноту. Как ни странно, но она оказалась твёрдой. Как земная поверхность.        «Почему я здесь? Чёрт, да почему я вообще себя об этом спрашиваю? Мозг иногда такие штуки выдаёт, что хоть стой — хоть падай…»        Темнота казалась мертвенно-тихой и тревожной. Может, кто-то скрывался в ней? А может, сама тьма была губительной?        — Разум — штука удивительная, не правда ли? — Саша подняла голову и посмотрела в сторону голоса — вперёд. — Иногда это единственное, за что может зацепиться человек в трудные времена… Как думаешь, а что случится, если он лишится и его? Что произойдёт с ним? Сойдёт с ума или станет более податливым?        Пришлось встать со ступеньки и зайти обратно на крыльцо. Этот голос из тьмы… был чертовски знаком Саше. Но она не могла вспомнить, когда и где его слышала, как бы ни напрягала измученную память.        — Может быть, ты хочешь стать частью моего эксперимента? Ах да, что это я? У тебя же нет выбора.        Деревянный пол затрещал. И, когда Саша посмотрела под ноги, она увидела, как тьма потихоньку ползёт по крыльцу, захватывая ступени, перила и крышу. Она поняла: нужно отступать. Что бы то ни было, но эта тьма и голос связаны. И они не желают ей добра…        Саша захлопнула за собой дверь и закрыла её на засов. Громкий стук снаружи так и говорил о том, что долго она в этом доме не протянет. Нужно бежать. Но куда? Здесь нет другой двери! А может, в окно? Но не успела Саша об этом подумать, как стёкла во всех окнах дружно треснули, а из разломов потекли чёрные руки. Бежать некуда. Она окружена. И остаётся лишь защищаться…        На столе лежал кухонный нож — единственное оружие. Но поможет ли оно? К чёрту разбираться! На это уже нет времени!        Середина опустошённой спальни. Подоконник почернел, а пол постепенно начал покрываться тёмными полосами. Свеча погасла, но оставила после себя немного света на этом последнем оборонительном рубеже. Взмокшие руки вцепились в рукоятку ножа, а колени подрагивали.        — Какая же ты жалкая… Беспомощная и беззащитная. Даже передумываешь убивать… — в коридоре возле входной двери вместе с голосом раздались чьи-то шаги. — Хочется просто взять и помучить тебя. Поломать твои кости и посмотреть, как ты будешь убегать от меня. Ведь я не отстану… Я буду с тобой до самого конца твоей никчёмной жизни. В отличие от того паренька, которого ты бросила на съедение сущностям… Не так ли, Ася?        Спина встретилась с холодной стеной. Это тупик. Абсолютная точка невозврата. Но почему Саша до сих пор верит, что сможет спастись? Из-за света, что никак не исчезает, хотя половина комнаты уже пропала в черноте?        — Надежда — самое глупое, на что способен человек. Что она даст тебе? Быть может… всё же доверишься мне? Мы могли бы стать отличными союзниками.        — Для начала покажись, — ответила Саша, вложив в эти слова всю возможную дерзость. — Кто ты вообще такой?        Прямо за дверью в спальню послышался жуткий до ужаса смех, а ручка повернулась вниз.        — Ты так ничего и не поняла? — после этого дверь распахнулась. Но больше Саше увидеть не удалось…        Она приподнялась с дивана, на котором спала, и выдохнула весь скопившийся в груди страх. Это был всего лишь сон, всё хорошо. Теперь она в безопасности, никто её не тронет. По крайней мере пока что…        Как бы то ни было, но неприятный осадок остался. Появилось так много вопросов к увиденному, что мозг не успевал обрабатывать их. В висках покалывало от подступающей головной боли, а тело чувствовалось слабым и будто бы набитым ватой. Разум погрузился в душное облако от короткого дневного сна, и поэтому не оставалось ничего, кроме как встать и пойти проветриться.        — Я ненадолго, — сказала Саша перед тем, как выйти из квартиры.        Дверь хлопнула за спиной, и коридор погрузился в свою обыкновенную тишину. Непонятно — откуда, но по нему тёк холодный лёгкий ветерок. Словно в одной из квартир открыли окно и впустили на этаж сквозняк. Но не стоило обманываться — это не Сцена. Здесь всё не так просто объяснить…        Саша неспешным шагом преодолевала коридор, держа в руке пистолет. Всё же стоило быть готовой ко всему: и к сущностям, и к людям. Даже когда ей казалось, что она в безопасности, её не покидало ощущение чьего-то присутствия или готовящегося нападения… Какой-то призрак паранойи шёл прямо за ней и держался за плечо своими когтистыми лапами, готовясь вот-вот ухватиться за сердце…        Она дошла до поворота в другой коридор через какие-то пару минут и уже собралась повернуть назад, как услышала вдалеке чьи-то шаги.        — Ася? Ася, это ты? — душу будто иглой укололи: Саша узнала этот голос из воспоминаний: всё такой же родной и всё такой же чужой. Голос того самого парня, преданного ею…        Ноги сами повели её на зов и остановили на пороге открытой квартиры. Там, в свете сущности-окна стоял полупрозрачный силуэт высокого парня. И, казалось бы, Саша могла разглядеть его лицо, но не могла опознать его черты и не могла узнать…        — Я так скучал по тебе, — сказал он и двинулся ей навстречу. — Я думал, что потерял тебя навсегда…        Он обезоруживающе улыбнулся и прошёл мимо неё дальше по коридору. В груди заныло от чувства какого-то опустошения. Саше казалось, что она потеряла важную часть себя, которую уже никогда не сможет вернуть. Она уже никогда не сможет вспомнить этого парня и по-настоящему извиниться за ошибку прошлого…        — Стой! — крикнула Саша и поспешила за плывущим вдаль призраком. — Прошу, не уходи! Подожди! Пожалуйста! — пришлось перейти на бег.        Призрак исчез за очередным поворотом, но его голос всё ещё чётко звучал в голове.        — А я ведь просто хотел остаться с тобой в вечности… Почему ты покинула меня? Почему ты бросила меня, Ася? Чем я это заслужил? Я же так тебя любил…        Опустошение переросло в ноющую боль, вызывавшую слёзы на глазах. Почему Саша была так глупа? Почему она предала того, кому поклялась в верности? Как она посмела нарушить собственную клятву? Что было в её голове в тот момент? Что вообще такое могло произойти, что она осмелилась кого-то предать?        — Прости меня! — взмолилась она. — Я не хотела, чтобы всё так вышло! Прошу, вернись!        — Ты не вернулась, когда я об этом просил! — нежность голоса сменилась яростью.        Когда Саша повернула в другой коридор, она не застала там призрака. В очередной раз была открыта дверь в какую-то квартиру. В неё и заглянула Саша, чтобы найти того, кого она искала. Но всё, что она нашла там — это беспорядок и смятую простынь на кровати. Ткань словно застыла в своём положении и не меняла его уже долгое время.        — Как только мы выберемся, женюсь на тебе.        — Ну-ну… Боюсь, ты меня не вытерпишь и подашь на развод уже через месяц. И вообще… ты знаешь, что Закулисье не любит тех, кто строит планы на будущее?        Саша огляделась по сторонам: она, кажется, знала это место. В лоб пулей влетело болезненное воспоминание, заставившее её облокотиться о стену и закрыть глаза… Обои зашуршали от прикосновения и словно прошептали что-то. Они напомнили Саше о прошлом больше и внесли детали в воспоминания…        В этой комнате она лежала с тем парнем в одной постели. Она слабо помнила его руки, что держали её в нежных объятиях, слабо помнила его чувственный и страстный взгляд, слабо помнила его поцелуи. Настолько слабо, что даже не могла поверить, что всё это было на самом деле.        — Мы можем остаться здесь и сейчас навечно. Только попроси меня.        — Мы никогда не останемся в «сейчас». Всё, что сейчас, всегда обращается в прошлое.        — А то, что мы переживаем сейчас, было когда-то лишь будущим…        — И откуда в тебе столько философии?        Сколько она упустила? И что ещё было в той, прошлой жизни? В какой момент всё пошло не так? И может ли Саша исправить свои ошибки теперь, когда прошло уже много времени, а этот парень, судя по всему, давно мёртв?        Я не смогу любить. Я не смогу подарить другому человеку счастье. Я гублю всех, кто мне дорог…        Пустота медленно убивала её, заставляя душу кровоточить и просить о пощаде. Но пощада не наступала. И уже никогда не наступит. Грешников нельзя щадить. Грешников нельзя прощать.        Позади медленно с тихим скрипом распахнулась дверь в противоположную квартиру, на что Саша медленно обернулась и нерешительно шагнула в её сторону. И когда она пересекла порог, то была ещё больше поражена. Ведь там всё словно перевернули вверх дном: мебель была опрокинута и потрёпана, а на пыльном бежевом диване виднелись коричневые пятна, похожие на засохшую кровь. Под ним валялась гора каких-то тряпок, напоминающих оборванную одежду. Только вот… где же обладатель этой одежды? И неужели это — его кровь?        — Нет, пожалуйста, не надо! Прошу, пощадите!        В ушах прогремел глухой выстрел, а после зазвенело так, что даже в висках чувствовалось. Это было новое воспоминание: такое же мутное, но такое же мучительное… Какой-то вооружённый мужчина, похожий на биговца, пытался остановить их, и поэтому Саше пришлось… Ей пришлось… Он был абсолютно безоружен.        — О, боже… — осознала она, глядя на беспорядок, в котором очутилась. — Как? Зачем я это сделала?        Руки зарылись в волосы и чуть ли не до крови расцарапали ногтями кожу на голове. Саша не могла поверить. Не могла поверить, что собственноручно убила человека. Просто так, чтобы не мешался, когда она могла остановить его менее кровавым способом. А после… предала уже бывшего возлюбленного, который так страстно желал остаться с ней навсегда. Саша сделала всё, чтобы спастись ценой чужих жизней. И будто кармой к ней вернулась смерть отца, выбив и так зыбкую почву из-под ног. Она осталась в одиночестве, как и стремилась тогда в Закулисье. В отрыве от матери, друзей, одногруппников, общества… Один на один с эгоизмом. Только вот нужно ли ей это одиночество теперь?        — А ведь с другой стороны… этот эгоизм спас тебе жизнь, — голос из сна в этот раз почему-то не вызвал прежнего испуга. — Быть может, это действительно твоя судьба — быть одной и полагаться лишь на себя?        — Да кто ты такой, чтобы определять мою судьбу? — отозвалась Саша. — И вообще… в этот раз я определю её иначе. Я не могу вечно полагаться только на себя и думать лишь о собственной шкуре. И я не позволю, чтобы кто-то ещё пострадал от меня.        — Какие же люди напыщенные создания. Столько пафоса и при этом столько трусости… — усмехнулся голос.        — Можешь хоть раз заткнуться и не лезть ко мне со своей псевдоинтеллектуальной хернёй? — с каких это пор Саша перестала бояться его? — Раз уж отказываешься знакомиться, то будь добр — уйди.        — Что ж, хорошо, — отозвался голос удивительно спокойно. — Только не бойся, но сейчас ты потеряешь ещё одно воспоминание…        За спиной раздались тяжёлые шаги, при этом явно принадлежавшие человеку. Саша поняла, что сейчас ей, возможно, придётся защищаться. Однако в этот же момент сознание покинуло её тело…        Но реальность вспыхнула перед глазами уже через несколько секунд. В коридорах Уровня эхом отозвался звук одиночного выстрела, а рука с пистолетом застыла в вытянутом положении. Сзади не оказалось никого. Только дверь была открыта. Но тогда… откуда был звук шагов?        Под ногами кто-то глухо простонал и тут же затих. Где-то на задворках сознания колебалась мысль о том, что действительно произошло, но Саша не хотела в это верить. И не хотела признавать… Ну же, посмотри вниз. Узри результат своей работы. Узри собственную жестокость и бессердечие, Саша.        Взгляд под тяжестью любопытства опустился на лежащего на окровавленном коврике мёртвого человека. Судя по форме, он был с базы Н.Т.О.З. и ходил на разведку. Только эта разведка для него оказалась последней…        Саша оступилась и упала на пол, на тот же ковёр, на котором лежал разведчик, и начала отползать вглубь квартиры. Будто этот мертвец вот-вот собирался ожить и последовать за ней. Картинка перед глазами прыгала и дрожала, как на старом телевизоре. Пальцы похолодели и показались чем-то чужим и непослушным. Всё тело казалось чужим. Неповоротливым, холодным, словно труп… Неужели тебе не нравится то, что ты сделала? Подойди поближе к этому бедолаге. Тыкни в него чем-нибудь, поиграй с ним. Он теперь как кукла, которая может гнуться как угодно. Весело, не правда ли? Почему тебе не весело? Может, улыбнёшься, Асечка? Сегодня такой прекрасный день… Ты избавила Закулисье от очередного паразита. Ты спасла себя и своих товарищей от ареста. Так радуйся! Сегодня ты любимица фортуны!        Голос пропал, а тело онемело, отказавшись реагировать на какие-либо нервные импульсы. Лоб стал холодным и мокрым, а сердце будто перестало биться. И зачем ему вообще биться в груди убийцы? Зачем убийце жить? Зачем жить грешнице, не способной ни на что, кроме как на причинение боли и страданий?        «Это не я… я не могла… Ещё как могла, милая моя. Неужели ты до сих пор веришь в то, что ты безобидна? Ты опасна для всех. И поэтому одиночество — это твоя судьба. И ты не изменишь её, как бы ты ни была уверена в обратном…»        После первой минуты шока онемение спало, и Саша наконец смогла вскочить с пола и броситься через труп из квартиры. Ноги спотыкались о воздух, заносили в сторону, но послушно несли её через те коридоры, в которых она ранее преследовала призрак прошлого. К чёрту его, он уже не вернётся! К чёрту эти воспоминания! Она только что лишила жизни ни в чём не повинного человека!        — Ты так привыкла бежать от всего. От любимых людей, от проблем, от себя… Даже сейчас ты спасаешься бегством. А могла бы просто смириться с тем, что твои руки предназначены для убийств… — и снова этот проклятый голос, похожий на какое-то наваждение. Голову начала охватывать мигрень. — Смирись и подчинись. Все покинут тебя, как только узнают, что ты сотворила… а я нет. Я всегда буду с тобой.        Боль достигла предела невыносимости и, кажется, стремилась преодолеть его. Саша опустилась на колени и схватилась за лоб.        — Хватит… Пожалуйста…        Коридор вдали начал переворачиваться с ног на голову и менять цвет. Пол под коленями из ковра превратился в мясо. Стухшее и противно мнущееся от прикосновений… Мигрень накатила с новой силой, заставив согнуться над полом и стиснуть зубы. До ушей доносились самые разные звуки: от тихого детского смеха до жужжания ржавой бензопилы, режущей железо. И, кажется, всё это раздавалось не снаружи, а изнутри черепной коробки…        — Разум порождает иллюзии, такова его сущность. Что, если сейчас я показываю тебе этот Уровень таким, какой он есть? Может, тогда следует довериться не разуму, а мне? Отпустить этот ненужный конструкт, что так долго обманывал тебя?        В стенах, на полу и на потолке открылись глаза. И все они глядели на Сашу, как бы ожидая её ответа. Кажется, это уже не было чем-то реальным…        — Да кто ты, чёрт побери, такой?! — воскликнула она, прорвавшись через пучину головной боли и фантасмагории. — Покажись! Хватит прятаться! Я устала говорить с пустотой!        Саша не видела своего собеседника, но отчётливо ощущала, как на его лице прорезалась маньяческая улыбка.        — Так… вспомни, кем я могу быть.        И в один миг всё закончилось: видения, звуки, боль… Всё затихло настолько резко, что не верилось и не получалось выйти из оцепенения. Свобода показалась опьяняющей до головокружения и слабости. Но всё это было ничем по сравнению с произошедшим. Саша до сих пор не могла прийти в себя и до сих пор крутила на повторе лишь одну мысль: «Я убийца».        В квартиру она вернулась в состоянии опустошения и бессилия. В том самом состоянии, в котором обычно пребывают люди с эмоциональным выгоранием. Вот и она чувствовала, что всё, что было в ней все эти годы, выгорело. Выгорели её ценности, убеждения, моральные устои и вся картина мира в целом. Она потеряла это в один миг, который не смогла уловить её постепенно рушащаяся память. Саша поняла, что уже не сможет быть прежней. Не сможет вернуть чистоту совести, не сможет исправить свои ошибки, не сможет попросить прощения… Она навсегда останется в собственных глазах ужасным человеком, не способным ни на что, кроме как на разрушения и причинение боли другим. Она тварь. Тварь дрожащая, не совладавшая с собственной жестокостью. И она останется такой навечно. Она больна. И ей не место среди нормальных людей.        — Саш, ты слышала выстрелы? Ты знаешь, что это было? — спросил Тим, как только она переступила порог квартиры. — Что с тобой?        Ноги подкашивались, тошнило от одной только мысли о продолжении существования. Всё вокруг покрылось мутной слёзной пеленой, а воспоминания стали навязчивыми. Настолько навязчивыми, что рука с пистолетом поднялась до уровня виска и застыла прямо напротив него. Странники, что находились рядом, застыли в шоке.        — Какого чёрта?! — воскликнул Андрей.        — Саша, стой! — Рита вскочила с места.        — Саш, не надо! — Тим бросился к ней, но она сделала шаг назад. — Да что с тобой произошло?!        Непроизвольно вырвался всхлип, а с ресниц закапали слёзы. Холодное дуло пистолета впилось в висок.        — Зачем мне жить? Зачем мне жить, когда я… — зубы прикусили до крови губу. — Я должна была умереть раньше. Ещё в тот раз, когда была в Закулисье. Такая мразь, как я, не должна жить.        Тим сделал ещё один шаг к ней навстречу и с мольбой посмотрел на неё. Он как бы желал остановить свою подругу от необдуманного поступка. А совесть нещадно пытала душу, заставляя во всём сознаться. И, между тем, с совестью боролся страх быть брошенной единственными товарищами в этом жестоком мире. Но первая была сильнее и мудрее. Первая с недавних пор стала подругой Саши.        — Я убийца, — сказала она, не убирая пистолета от виска. — Я убила как минимум одного человека в прошлом… и только что убила другого. Он был с Н.Т.О.З.        Время остановилось и стало одним целым с гробовой тишиной. От странников, что испуганно смотрели на Сашу, будто бы исходил немой вопрос: «Зачем?»        — Я не хотела этого делать, — сквозь слёзы сказала она. — Я не хотела, чтобы они погибли. Я не знаю, почему я так поступила… — палец сполз на курок. — Должно быть, я сошла с ума. Я не могу справиться со своей жестокостью… Так зачем?        — Пожалуйста, одумайся… — измученно проговорила Рита.        Саша посмотрела на Тима, который стоял напротив неё.        — Зачем, Тим? Зачем мне жить, когда я не могу усмирить себя и не могу понять причину своего поведения? Зачем жить сумасшедшей маньячке, которая в любой момент может обернуть свою жестокость против союзников?        — Не делай этого! Пожалуйста! — взмолился он, подойдя ещё ближе к Саше, которая упёрлась спиной в дверь.        Всё содрогалось в лихорадке. Самообладание, которым когда-то могла похвастаться Саша, покинуло её.        «Застрелиться — и дело с концами. Не причинять никому вреда. Умереть и больше никогда не появляться…»        Но что держало её от того, чтобы нажать на курок? Неужели в ней осталась хоть капля жалости к себе?        — Саш, не надо, — повторил Тим уже спокойнее. — Вспомни о матери. Вспомни, что она ждёт тебя из Закулисья.        Этот предлог сработал в обратную сторону.        — Да как я матери в глаза теперь смотреть буду?! — воскликнула Саша. — Когда мой отец боролся со злом, я сама стала злом! И не заметила этого!.. Да к чёрту оно всё!        Она нажала на курок, зажмурив глаза. Но не почувствовала ничего. Пистолет был разряжен. Последняя пуля была пущена в того самого парня, которого она убила. Со злости Саша кинула своё оружие на пол.        — Сука! — прокричала она. — Даже покончить с собой не могу! — истерика ослабила её, заставив схватиться за дверь. — За что?! За что?        Припадок мог продолжиться, но обессиленный организм требовал сейчас же прекратить эту трагикомедию. Медленно, но верно, Саша оказалась на руках у Тима. И так же медленно она попрощалась с реальностью.        «Раз, два, раз, два… Это не твоя вина. Раз, два, раз, два… Отдохни, моё дитя. Раз, два, раз, два… От обмана береги себя».        «Я с тобой, Ася. Живи и отпускай».        Глаза ещё не открылись, но тело само тянулось к источнику миндальной воды. Исцеление разливалось по крови с огромной скоростью, а мозг постепенно приходил в порядок. После этой истерики он чувствовался почти что умершим.        — Вот так… Осторожнее, — чей это был голос — Тима или же того парня из прошлого? И почему они так похожи? Неужели так играет на чувствах память?        С каждым глотком становилось всё легче воспринимать реальность. Саша смогла открыть глаза и убедиться, что рядом с ней Тим. И никого больше.        — Ты как? Тебе лучше? — спросил он.        Пришлось кивнуть и привстать, чтобы перейти в сидячее положение.        — Хорошо, — выдохнул Тим и поставил бутылку с миндальной водой на стол. — Знаешь, я… — он замялся, но тут же заговорил, вцепившись в руку Саши: — Сначала ты жалуешься на мои поступки, а потом пытаешься покончить с собой прямо на моих глазах! Как это называется?!        От такой резкости Саша замерла. До неё только что дошло, что какое-то время назад она пыталась убить себя. Пыталась уйти от вины… От осознания собственной трусости и никчёмности опускалась голова и плечи.        — Извини, — смягчился Тим и отпустил Сашу. — Я хотел кое-что сказать. Мы… мы нашли того самого парня, которого ты… В общем, прошу, не бери на себя такую большую вину. Ты ведь… наверняка просто-напросто пыталась защитить себя от опасности. Представь, если бы он всё же поймал тебя. Как бы всё обернулось дальше?        — Но я же могла обойтись без убийств… — попыталась возразить Саша, но её голос всё ещё был слаб.        — Ты была напугана. И, к тому же, судя по твоей реакции, у тебя был затуманен рассудок, — ладонь Тима легла на её плечо. — Ты пыталась защититься и действовала почти без раздумий. И, возможно, будь я на твоём месте, я бы сделал то же самое… — он вздохнул. — Во всяком случае, уже поздно что-то изменять. Всё уже случилось. И это нужно принять. Да, парню не повезло, мне его тоже жаль… Но мы уже ничего не сделаем.        От стыда перед собственной совестью хотелось провалиться на самый ужасный уровень Закулисья. Или просто взять и испариться.        — А как мне жить с этим? Как жить, зная, что я… — на глазах снова проступили слёзы. — Я монстр… я…        — Даже если и монстр, — перебил её Тим, — у тебя есть мы. А рядом с кем-то сдержать своего внутреннего монстра проще, чем в одиночку.        — Как вы вообще можете быть рядом со мной, зная, что я сделала?        Из соседней комнаты вышла Рита. И ей явно было прекрасно слышно их разговор.        — Потому что ты раскаиваешься, — сказала она. — Жестокий убийца никогда в жизни не раскаялся бы. И уж тем более, не рассказал бы о своём преступлении. А ты смогла.        Рита подошла к ней и бережно взяла за руки.        — Бог простит тебя. Обязательно простит и услышит твоё покаяние. А уж мы-то и подавно простили тебя, — от такой заботливой интонации становилось ещё тяжелее. — Этого бедного парня мы уже не вернём к жизни, но мы не позволим, чтобы ты наложила на себя руки из-за этого. К слову, за это бы тебя точно не простили.        — Сделаешь так ещё раз… и я тебя из-под земли достану, — сказал Тим строго. — Не шучу. Но даже не думай проверять.        Для полноты компании к ним вышел Андрей. Судя по тому, как он беспокойно глядел на свой навигатор, у него были не самые хорошие новости.        — Не хочу пугать, но… у нас проблемы. Этажом выше находятся биговцы. И они направляются к нам, — Андрей поднял рюкзак с пола и поставил его на стол. — Так что быстро собираемся и бежим. Здесь как раз неподалёку выход на Уровень 21.        Как вовремя началась движуха. Конечно, силы до сих пор не восстановились, однако этот побег помог Саше отвлечься от навязчивых мыслей…        Так как странники были почти налегке, они мгновенно собрали вещи и покинули своё временное пристанище. И в этот раз они направились обратно: в тот коридор, в который они упали, когда провалились на Уровень 13. Именно там, где-то через несколько поворотов, они нашли дыру в стене. Осыпавшаяся краска, торчащая арматура, голый и неприветливый бетон и темнота вдали, за которой скрывалась неизвестность — ничто из этого не внушало доверия. Но был ли выбор у странников? Уже нет.        — Ну что стоим? Вперёд, господа, времени в обрез, — сказал Андрей и сделал рукой приглашающий жест. — Мы ж не в первый раз в неизвестность идём.        Странники один за другим пролезли в эту дыру, исчезнув в дымке бездны. Саша зашла туда последней и перед этим увидела вдали чёрный плачущий силуэт. Всё такой же молчаливый и такой же загадочный.        «Та боль сильна и глубока. Но путь ты продолжать должна. Страдания — лишь жизни часть. Но в них не смей… не смей пропасть», — услышала Саша, перед тем как погрузилась в колеблющийся воздух и перешагнула порог между Уровнями.