Прямо в твои объятия.

Квартира была блаженно пуста, когда Джеймс и Гермиона вернулись домой. Ее сердце бешено колотилось в груди, а в голове снова и снова прокручивались слова Джеймса. Им нужно было поговорить. Мерлин, неужели он наконец решил, что от нее больше проблем, чем она того стоит, учитывая, что ее нужно спасать от Пожирателей Смерти? Она надеялась, что нет. Она ценила дружбу Джеймса гораздо больше, чем она могла себе представить. Хотя она знала, что у нее больше никогда не будет такого друга, как Гарри Поттер, и она никогда не сможет забыть его дружбу, Джеймс быстро стал очень близок и дорог ее сердцу. Он оказался совсем не таким, как она себе представляла, и каким было ее первое впечатление о нем. Конечно, он все еще был высокомерен, но он глубоко заботился о других. И она думала, что он тоже действительно заботится и о ней. Но есть альтернатива… то, что он хотел большего, чем просто дружбы, было почти немыслимо. Она никогда не собиралась сама испытывать романтические чувства к Джеймсу, но каждый раз, когда она смотрела на него, ее сердце билось немного быстрее. Когда он обнял ее за плечи, она почувствовала себя как дома. Было почти невыносимо думать о том, что он может захотеть большего. Если да, то должна ли она вообще принимать его ухаживания? Это означало бы закрыть дверь для любой надежды на то, что Гарри Поттер когда-нибудь родится. Могла ли она поступить так эгоистично? Джеймс отвел Гермиону от камина к дивану. Жестом пригласив ее сесть, он быстро исчез на кухне и принялся копаться в холодильном шкафу. Он что, избегает меня? — подумала про себя Гермиона. Вскоре он вернулся с парой бутылок сливочного пива и протянул ей одну. Гермиона взяла напиток, хотя бы для того, чтобы чем-то занять свои руки и отвлечь себя от того, как близко Джеймс сидел к ней на диване. Но Гермиона не могла ждать так долго. Когда она больше не могла выносить напряжения, то прочистила горло. — Ты хотел о чем-то поговорить со мной? — подтолкнула она его. — О нас, — сказал он, ставя свое сливочное пиво на кофейный столик. Он наклонился к ней всем телом, чтобы посмотреть ей в глаза. — Гермиона… то есть… — он замолчал, проводя пальцами по своим растрепанным черным волосам. Гермионе мгновенно вспомнилось, как Гарри пытался заговорить с девочками. Может быть, в конце концов, они не так уж и отличались друг от друга. Но она знала, что он, вероятно, собирался сказать ей, что передумал и действительно хочет, чтобы она все-таки съехала. Он удивил ее. — Увидев, как тебе сегодня причинили боль, я кое-что понял. Наверное, у меня уже давно зрели чувства к тебе, и я просто не осознавал, насколько они глубоки, до сегодняшнего дня, — сказал он, умоляюще глядя на нее своими яркими карими глазами. У Гермионы перехватило дыхание, когда она услышала, что он говорит. Означало ли это, что он хотел большего? — Я не понимаю. Лили… — ее голос дрогнул, когда она заговорила. Услышав имя Лили, Джеймс разозлился. — Я не хочу Лили, — настаивал он. — Я хочу тебя, Гермиона. Ее сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. Она не могла поверить, что она действительно нравится Джеймсу, что он отвечает на ее чувства взаимностью. — Ты мне действительно нравишься, Джеймс, но я не хочу быть для тебя ее заменой или просто кем-то, с кем можно скоротать время, — сказала она, думая, что это не может быть правдой. — Я не хочу Лили! — ответил он сердито. — Я не хочу возвращаться к ней. Она разбила мне сердце, но я двигаюсь дальше. — Но вы двое были так счастливы, — сказала она, все еще думая о возможных последствиях. — В мое время. — Я не обязан какой-то возможной будущей версии себя, которая даже не сбудется, — настаивал он. — А как насчет того, чего я хочу? Я понимаю, если ты не могла представить себя со мной из-за того, что ты знаешь, но когда я увидел того Пожирателя Смерти, бросающего в тебя проклятия, это заставило меня осознать, что есть вероятность, что ты не всегда можешь быть здесь. И я не могу представить, как буду жить в мире, где я не вернусь домой к тебе. Я хочу быть с тобой, Гермиона. Я хочу встречаться с тобой. Я хочу заключить тебя в свои объятия и сказать, как сильно я тебя люблю… Она не услышала больше ни одного слезливого слова, слетевшего с его губ, слишком воодушевленная, чтобы сделать что-либо, кроме как броситься ему на шею. Она подумала обо всех тех незначительных знаках его привязанности, которые он дарил ей, и о том, как она всегда сдерживалась. Что ж, она больше не собиралась сдерживать себя. Гермиона прижалась губами к его губам в страстном поцелуе. Это отличалось от всех коротких поцелуев, которыми они обменивались раньше. Это было так, как если бы электричество проложило свой путь между их телами, сплавляя их в одно целое и зажигая искру, которая полностью завладела ими. Она отстранилась, нервничая, чтобы увидеть, какой будет его реакция на ее поступательное движение. Джеймс широко улыбался, его глаза изучали ее лицо, пытаясь запомнить каждую мелочь. Наконец, его взгляд опустился на ее губы, и он подался вперед, чтобы снова поцеловать ее. Каким бы банальным это ни казалось Гермионе, она была поражена тем, насколько идеально их губы подходили друг к другу. Стремясь продвинуться дальше, она углубила поцелуй, позволив своему языку скользнуть по его губам, их языки неуверенно соприкоснулись. Ей вспомнился их первый поцелуй в Малфой-Мэноре, как Джеймс прижал ее спиной к книжным полкам и целовал до тех пор, пока у нее не перехватило дыхание. Это было намного лучше. Она хотела от него большего. Положив руки ему на плечи, она забралась к нему на колени, прижимаясь к нему, как нуждающаяся кошка. Он застонал от ощущения их прижатых друг к другу тел, но так и не прервал поцелуя. Почувствовав себя немного смелее, Гермиона мягко прижалась к нему. Она старалась не улыбаться, ощущая под собой его твердый член. Она не хотела, чтобы он подумал, что она дразнит его. Чтобы не отстать, Джеймс поднял руки вверх по ее рубашке, пальцы скользнули по нежной коже ее живота, прежде чем обхватить ее груди через лифчик. Его прикосновение было уверенным и божественным, но приглушенным тонкой тканью, отделяющей ее напряженные соски от его ладоней. Она застонала, желая, чтобы между ними абсолютно ничего не было. Звяканье пары ключей снаружи квартиры в коридоре заставило их обоих замереть. Они отстранились друг от друга, каждый выглядел немного виноватым. Несмотря на то, что это был Сириус, ни одному из них, казалось, не понравилась идея о том, что он застанет их за этим занятием на диване, который они все делили. Руки Джеймса скользнули вниз по ее бокам и остановились на талии. Его щеки слегка порозовели, но в карих глазах светилась надежда. — Не хотела бы ты продолжить все в моей комнате? — спросил он глубоким от желания голосом. — Я не хочу шокировать Сириуса. У нее перехватило дыхание. Действительно ли она хотела сделать это с Джеймсом Поттером? Улыбнувшись, она решительно сказала ему. — Да. Она встала первой, немного смущенная тем, как подкашиваются ее ноги, и направилась в комнату Джеймса. Толкнув дверь, она не слишком удивилась, увидев, что комната выглядит как типичная комната мальчика-подростка, с неубранной кроватью. Он выглядел немного смущенным и извинился. — Очевидно, я не планировал делать это сегодня, — сказал он. Гермиона не возражала и притянула его ближе к себе, чтобы снова поцеловать. Подняв на него глаза, она обняла его за плечи и притянула к себе для еще одного поцелуя, такого же страстного, как и предыдущий. Заключенная в его объятия, Гермиона позволила Джеймсу отвести себя назад, пока ее ноги не уперлись в кровать, и она, смеясь, не откинулась на подушки. Смех замер у нее на губах, когда она увидела, как Джеймс пополз по кровати, пока не навис над ней, его вес был приятным ощущением. Она снова поцеловала его, не желая больше с ним расставаться. Она чувствовала себя пьяной, ее разум бешено кружился от желания. Он осыпал поцелуями ее шею, и Гермиона не смогла подавить приятную дрожь, пробежавшую вверх и вниз по ее позвоночнику. Не желая просто лежать на спине, она потянула его за рубашку и стянула ее через голову. Ее собственные жадные пальцы отчаянно желали ощутить его обнаженную кожу и скользнули вниз по мускулистой груди. Джеймс осторожно задрал ее собственную рубашку, проявляя особую осторожность с ее все еще заживающим плечом. Он прижался губами к ее новому розовому шраму и прошептал, как она произвела на него большое впечатление, как он рад, что с ней все в порядке. Он отстранился и уставился на ее грудь, прикрытую обнаженным кружевом лифчика. — Годрик, это действительно происходит? — спросил он, больше обращаясь к самому себе. Его взгляд был благоговейным, как будто он хотел запечатлеть это в памяти навсегда. Осторожные пальцы коснулись ее сосков, тень их розоватости была видна сквозь тонкую ткань. — Можно мне? — спросил он, указывая на лифчик. Гермиона улыбнулась ему, прежде чем потянуться за спину, чтобы расстегнуть застежку, прежде чем позволить ткани полностью соскользнуть. — Мерлин, ты великолепна, — прошептал он. Гермиона покраснела от его комплимента. Она не была уверена, что была великолепна, но если он так думал, она не собиралась с ним спорить. И в любом случае, в данный момент у нее были более неотложные дела, например, ощущение того, как его пальцы мнут ее сосок. Застонав, она воспользовалась моментом, чтобы насладиться этим ощущением, прежде чем нащупать край его джинсов. Справиться с застежкой-молнией и пуговицей оказалось делом быстрым. Она стянула его штаны с бедер, прежде чем прижать ладонь к его твердому члену, заставив его застонать так же громко. Пальцы Джеймса дрожали, когда он расстегивал ее джинсы, стягивая их вниз вместе с трусиками, оставляя ее полностью обнаженной перед его глазами. Его рука нашла ее центр и зашипела от гладкости, которую его пальцы обнаружили на промежности. — Ты уверена, что хочешь этого, Гермиона? — застонал он, глядя ей в глаза. — Я не думаю, что смогу отказаться от тебя, если мы это сделаем. Гермиона прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать очередной стон, когда его большой палец нашел ее клитор, заставив ее внутренности сжаться. Она не хотела, чтобы он бросал ее, как бы эгоистично это ни звучало. — Да, Джеймс, я уверена, — ответила она. — Я так сильно хочу тебя. Не нуждаясь больше ни в каком поощрении, он стянул с себя нижнее белье и прижался своим членом к ее центру, потираясь о нее. Он встал у ее входа, прежде чем податься вперед, не сводя с нее глаз. Она прильнула к нему, пока они вместе пытались привыкнуть к новому ощущению. Его лицо уткнулось в изгиб ее шеи, от его дыхания у нее по коже побежали мурашки восторга. Она позволила своим пальцам скользнуть в его растрепанные черные волосы, прежде чем притянуть его к себе, чтобы он снова поцеловал ее. Они начали двигаться вместе, взаимные толчки и притяжение вызвали волну удовлетворения. Им не потребовалось много времени, чтобы найти общий язык друг с другом. Гермиона обвила одной ногой его талию, притягивая его ближе к себе с каждым толчком. Это было лучше, чем на небесах, когда его тело прижималось к ней именно так, как ей было нужно. По мере того как она подбиралась все ближе и ближе, ее отчаяние росло все больше и больше. Ничего не соображая, она умоляла его двигаться чуть сильнее, чуть быстрее. В одно мгновение его настойчивые поглаживания довели ее до грани оргазма, погрузив Гермиону в полнейшее блаженство. Ее глаза крепко зажмурились, а пальцы ног почти непроизвольно поджались, когда каждую клеточку ее тела окатили волны удовольствия. Джеймс был совсем рядом, его толчки становились все более нетерпеливыми и неслаженными, пока он не последовал за ней в экстазе, прижимаясь к ней. Он полежал так некоторое время, ожидая, пока его дыхание и сердцебиение придут в норму, наслаждаясь легкими, как перышко, узорами, которые Гермиона выводила кончиками пальцев на его спине. Как только он смог пошевелиться, он перевернулся, надеясь, что не раздавил ее. Гермиона прижалась к нему, ее голова прижалась к его груди. Все, что произошло между ними двумя, стало очевидным, как только она перестала быть такой нуждающейся. Она прислушалась к стуку его сердца и почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она вспомнила, что он сказал. — Джеймс? — тихо спросила она. — Хм? — ответил он спросонья. — Ты сказал, что хочешь сказать мне, как сильно ты меня любишь? — нервно спросила она. Хотелось надеяться, что ей это не просто почудилось. Он замер на полминуты. — Да, я люблю тебя, — произнес он эти слова, излучая уверенность. — И как только я немного отдохну, я планирую показывать тебе, насколько сильно, снова и снова. Гермиона хихикнула, легонько похлопав его по груди. — Хорошо, — сказала она, довольная тем, что все это не было у нее в голове. — Потому что я тоже в тебя влюбляюсь.