Город снов

      Данька переминался с ноги на ногу, стоя на кухне и всё ещё разглядывая необычных, по его мнению, гостей, которые внезапно оказались сашиной семьей. — Данила, ты извини за такое появление, — Василиса продолжала сервировать стол, расставляя красивые тарелки, которых Даня даже не видел в шкафу. — Мама каждый год устраивает ему такой сюрприз. И, ты знаешь, сюрприз действительно всегда удается, потому что он все забывает.       Девушка закатила глаза и многозначительно взглянула на Сашу. Последний повторил выражение лица сестры и скрестил руки на груди. — Ты забыл про свой день рождения? — захлопал глазами Даня, глядя то на Сашу, то на Василису. — Я не забыл, я просто не посчитал нужным помнить, — отмахнулся тот. — Это разные вещи. — Не любишь этот праздник? — робко поинтересовался Даня. — Да у него каждое окончание смены как день рождения, — вмешалась Маргарита Николаевна. Саша не сдержался и прижал ладонь ко лбу, качая головой, будто страдал от мигрени. — Мам, честное слово, так считаешь только ты, — Саша старался сделать голос спокойнее, но сквозившее раздражение скрыть было почти невозможно. — Почему вы каждый раз думаете о смерти? Она о вас не думает, ну имейте гордость тоже не думать.       Даня внезапно вздрогнул от слишком смелых сашиных слов и закусил губу. Он боялся признаться, что подобные мысли крутились в его голове постоянно. — Саш, ты ужасно невежливый, — с укором произнесла Василиса, вручая Саше несколько чашек и кивая в сторону стола. — С женщиной всегда нужно соглашаться, даже если она неправа. — А мне кажется, что он очень вежливый, — тихо заметил Даня, глядя на Сашу и слабо улыбаясь. Мужчина одарил его обворожительной улыбкой, полной благодарности. — Она просто не может простить мне, что я ее старше, — сашина улыбка даже стала шире. Поймав задор, он игриво продолжил. — Тридцать два года прошло… Запомни, Даня, женщины ужасно злопамятные. — А что в этом такого? — искренне удивился Данька. — А то, что я старшее ее на три минуты, — гордо отчеканил Саша и даже расправил плечи. От внезапного тычка сестры он ловко увернулся, расставляя чашки на столе. — То есть как? — Даня снова перевел взгляд на Василису. — А ты еще не понял, что мы двойняшки? — лицо Василисы скрасилось искренним удивлением. — Саш, ты кошмарный тип, — уже громче и драматичнее продолжила она. — Почему ты вообще ничего не рассказал о себе? У бедного мальчика, наверное, сегодня случился удар.       Даня наконец-таки позволил себе тихо засмеяться и прикрыл рот от смущения. — Вась, ты знаешь, — начал Саша угрожающим тоном, театрально сдвигая брови к переносице. — Доктор с ужасно холодными руками не предлагал мне пропустить девочку вперед. По тебе вообще видно было, что ты девочка? — добавил он, уже больше демонстрируя раздражение. — А по тебе вообще видно было, что ты мальчик? — парировала Василиса, скрещивая руки на груди. — По мне и сейчас видно.       Сейчас и Саша, и его сестра были точно похожи как две капли воды. Скрещенные руки, надутые пухлые губы и взгляды, мечущие молнии. Настоящие брат и сестра. Данька мысленно сфотографировал этот момент, думая о том, что однажды даже зарисует эту сцену. — Такое странное ощущение, как будто ничего не меняется за многие годы, — протянула Маргарита Николаевна. — То есть у вас обоих сегодня день рождения? — совсем растерялся Данька.       Саша и Василиса синхронно кивнули. Девушка довольно улыбнулась и положила ладонь на плечо брата. Лежавший на столе белый смартфон в золотистом чехле завибрировал, оповещая о новом сообщении. — Кажется, это курьер, — спохватилась Василиса, подходя к телефону. — Скоро приедет торт! — Ты что, заказала… — начал Саша.       Василиса прижала палец к его губам. — Ни слова больше, иначе я обижусь, — отметила она. — Помнишь, что я говорила? С женщиной всегда нужно соглашаться.       С этими словами Василиса грациозно развернулась и лёгкой походкой проследовала в коридор, чтобы открыть дверь курьеру. Саша мягко смеялся, а Даня, глядя на выражение лица своего любимого человека, словно впитывал ту же энергию. Настроение постепенно улучшалось. День всё же обещал быть неплохим.       Посреди стола стоял роскошный торт, украшенный декором из сладкой мастики. Василиса не жалела денег на дизайнерские изыски и даже попросила кондитера изготовить съедобную фигурку самолёта. Данька уселся возле Саши, чувствуя, как бедро мужчины соприкасается с его. От этого простого теплого касания по спине периодически пробегали мурашки. — Данила, а чем ты занимаешься? — обратилась к Дане Маргарита Николаевна, когда все наконец расселись за столом, а Василиса смогла притащить из комнаты Дениску, заигравшегося с пушистым котом.       Данька мельком взглянул на Сашу, а тот легонько сжал мальчишескую ладонь под столом и почти незаметно кивнул. — Я учусь пока только, — Даня поднял робкий взгляд на Маргариту Николаевну. — У меня есть небольшая подработка в цветочном магазине, а еще меня временно наняли рисовать обложки для книг. Из постоянного пока только кресло в академии.       Даня выдавил из себя улыбку. Женщина улыбнулась ему в ответ и одобрительно кивнула. — Ты красиво рисуешь, — подтвердила она. — Рисунки несколько… необычные, но впечатляющие. Правда, очень красиво.       Саша расплылся в довольной улыбке и взглянул на Даню, всё ещё держа его руку под столом. — Даня очень талантливый, — от его слов Данька даже выпрямился. — Я с первого дня оценил его творчество.       Кажется, знакомство шло неплохо. Из комнаты снова раздался радостный вопль Дениски, и Василиса, попросив прощения, поспешила удалиться к нему. По обрывкам фраз было понятно, что пушистый Бегемот, не отличаясь терпением, всё же оцарапал маленького Дениску, когда тот заигрался и слишком сильно потянул кота за лапу. — Данила, а как родители относятся к тому, что ты живёшь не с ними? — Маргарита Николаевна обратилась к Дане с очередным вопросом.       Саша почувствовал, как напряглось тело сидящего рядом Дани, и крепче сжал его руку. — Да никак, — ответ прозвучал резче, чем Дане того хотелось. — Они и раньше никак не относились. Мне далеко ездить из дома в академию, проще уж ночевать там, — он нервно усмехнулся. — Я сначала снимал квартиру, а потом так случилось, что… — Так случилось, что платить надо было больше, а сосед не хотел скидываться, — вмешался Саша, четко выговаривая каждое слово.       Данька вздрогнул и развернулся к нему, застыв с немым вопросом во взгляде. Саша даже не смотрел в сторону Даньки, продолжая спокойно есть кусок торта. — Нет же, Саш… — покачал он головой, понимая, что врать совсем не хочет. — Сосед меня не принял… — взгляд Даньки метнулся к Маргарите Николаевне, выражение лица которой заметно изменилось. — Ну… неприятно ему было.       Даня потупил взгляд и замолк. — А домой почему не вернулся? — голос женщины стал тише. Рядом с ней стоял уже позабытый кусок торта. — Не хочу я домой, я учиться хочу, — пробубнил Даня. — Не ждёт меня там никто…       Даня почувствовал, как Саша оглаживал ему тыльную сторону ладони под столом и крепче сжимал её. От его присутствия становилось ощутимо легче, и Даня пообещал, что обязательно поблагодарит Сашу за то, что он не бросил его одного посреди такого разговора. — Родителям тоже неприятно? — глаза Маргариты Николаевны заблестели. — Они не знают, — тяжело вздохнул Даня.       Рука Саши, лежавшая на столе возле тарелки с тортом, сильно сжалась в кулак. Видеть Даню в таком состоянии и молчать было выше его сил. — Мам, знаешь передачу «следствие вели»? Вот ты не оттуда? — раздражённо спросил он, обращаясь к матери. Та кивнула. — Ладно, замолкаю, — покорно сдалась она. Однако тон ее голоса не выражал никакого гнева, ненависти или пренебрежения. Даня сам не понимал, что он чувствовал в её голосе. — Может, я и правда слишком давлю.       В коридоре раздался детский топот, и в кухню влетел Дениска, сжимая в руках игрушку — модельку самолёта, сделанную из пластика. Игрушка была яркой, возможно, даже коллекционной. Даня невольно обратил внимание на прорисованные на модели детальки. — Мам, а когда я буду таким же большим, я смогу, как Саша, самолет водить? — глаза Дениски лихорадочно блестели, а сам мальчишка продолжал носиться по кухне, выставив руку в сторону и держа в ней самолёт. — Нет, не сможешь, — резко отрезала Василиса. — А почему? — мальчишка остановился и вытаращил свои большие глазёнки на мать. — А потому что, если в нашей семье появится третий летчик, то твоя мама поседеет раньше времени, — Василиса бросила взгляд на Сашу, на что тот закатил глаза и покачал головой. — Как бабушка? — Дениска уставился на Маргариту Николаевну, которая почему-то улыбалась. — Да, сынок, как бабушка…       Дениска лишь пожал плечами и, сделав ещё парочку кругов, выдал, что хотел бы порисовать. Но порисовать именно данькиными красками, данькиными кистями, да ещё и в данькиной комнате. Вишенкой на торте стало то, что мальчишка подошёл к Дане и, не обращая внимания на руку Саши, по-хозяйски лежавшую на его бедре, потянул Даню за рукав и попросил научить его рисовать.       Данька захлопал глазами, взглянул на Сашу, на Маргариту Николаевну, а потом на Василису. Все трое одобрительно закивали, словно сговорившись, и счастливый Дениска потянул в комнату всё ещё пребывающего в шоке Даню. Василиса проследовала за ними, широко улыбаясь.       Сначала Даня не хотел показывать свои краски и кисти, зная, насколько неосторожными могут быть дети. Однако Дениска доказывал свою необычность не только кукольной внешностью, но и заметным завидным спокойствием и терпением, с которым он наблюдал за действиями Дани. Мальчишка сидел смирно, ничего не трогая, и следил за тем, как Даня держал кисть над акварельными листами и делал какие-то штрихи. Решительно кивнув, Дениска протянул к кистям руки и принялся делать аккуратные, даже для ребёнка, мазки. Он был так сосредоточен, что даже высунул кончик языка. — Как тебя лучше называть? — мягко спросила Василиса, улегшись на данькиной кровати и наблюдая за рисующими. — Да как меня только не называли… — отмахнулся парень. — Просто Данька.       Василиса кивнула, глядя, как Даня аккуратно берёт ручонку Дениски в свою и поправляет кисть, показывая правильное положение. — Ты не против, если я спрошу тебя о родителях? — спросила Василиса, не глядя на Даню. Последний заметно напрягся, но постарался не выдать своих эмоций, сосредотачиваясь на рисунке. — Мне показалось, что у тебя есть небольшие трудности.       Врать или скрывать что-либо было не только бесполезно, но и неуместно. И Василиса, и Маргарита Николаевна производили впечатление честных женщин. И вообще вся семья Саши (Даня надеялся, что подобных сюрпризов в будущем всё же не будет) внушала доверие. — Не нужен я им, — коротко бросил он. — Раньше мешался, а теперь вот вырос и ушёл, — ядовито добавил он. — Не могу больше там находиться.       Василиса поджала красивые пухлые губы. — Не бывает так, что не нужен, — возразила она. — Да отец пьёт часто, попадало мне всегда, мама не обращает на это внимания, — Даня старался говорить как можно небрежнее, будто ему действительно было всё равно. — Чего там делать? Я даже на улице уже успел пожить. Если бы не Саша, то и не знаю, что было бы со мной дальше. Случайности неслучайны.       Нервный смех Даньки заставил Василису вздрогнуть. Сам же Даня был рад, что сейчас не смотрит в глаза собеседницы и может сосредоточиться на чём-нибудь другом. — Ты это с собой из-за родителей сделал? — девушка понизила голос.       С губ Дани сорвался тяжелый вздох. Он взглянул на порез на своем запястье и покачал головой, накрыв его ладонью. Наверное, снимать повязку было плохой идеей: уж слишком много вопросов люди задавали Дане из-за этого несчастного шрама. — Нет, совсем нет… — глухо отозвался он. — Это долго объяснять. Да я и сам не особо помню, — больше всего хотелось перевести тему. — Но я не пью больше. Тогда я расстроился сильно, переживал, что плохо поступил с одним человеком… Нет, к родителям это никак не относилось.       Данька постарался произнести последнюю фразу как можно решительнее. Краем глаза он уловил, как Василиса кивнула. Девушка лежала на кровати на животе, подперев голову руками, и смотрела в окно, гипнотизируя падающие снежинки. Сколько длилась тишина между ними — неизвестно. Даня похвалил Дениску за нарисованные облака вокруг солнышка и предложил ему следующий цвет. — Дань, а что между вами уже успело случиться? — наконец нарушила тишину Василиса. — Ты про секс? — Даня испуганно поджал губы и посмотрел на мальчишку, сидящего рядом. Но Дениска совсем не замечал, что происходило вокруг него, погружённый в рисование. — Все успело случиться. — Ты это осознаешь? — осторожно спросила Василиса. — То есть не будет потом никаких нервных срывов?       Дане захотелось ударить себя ладонью по лбу, а лучше провалиться сквозь пол и чтобы течение Невы унесло его как можно дальше. Неужели с ним ведут такие школьные беседы? Почему-то сейчас он подумал о Майе. Он вспомнил, как она робко коснулась его губ своими, вспомнил мягкость кожи на её руках, вспомнил, как Саша видел их поцелуй… Наверное, Майе не приходится выслушивать такие беседы каждый раз, когда она с кем-то встречается. Данька не заметил, как стал нервно посмеиваться. — Я понимаю, о чем ты говоришь, Саша мне рассказывал, — собравшись с мыслями, он выдал ответ. — Нет, я спокойно все принял. Тебе это не нравится, да?       Терять было нечего, и Даня позволил себе посмотреть на Василису. Во взгляде девушки не читалось ни одной нотки осуждения, совсем как во взгляде Маргариты Николаевны. Даня искренне не понимал, зачем с ним ведут эти разговоры. — Я такого не говорила, — твёрдо заявила Василиса. — Просто мне обидно, что на мне наш род закончился. У него могли быть красивые дети.       В этот момент, как по иронии судьбы, Дениска уставился на Даньку, указывая испачканным пальчиком на закрашенное небо вокруг облачков и солнышка. Мальчишка раскрасил небо в нежно-сиреневый и сидел, растягивая губы в довольной улыбке. Точно маленький Саша, даже улыбается так же. — В этом виноват не я, — огрызнулся Даня. Обида подступила к горлу тяжёлым острым комком. — Это все только в моей голове, — поспешила успокоить его Василиса, но извиняться не стала. — У тебя красивый мальчик, и он очень похож на вас обоих, — Данин взгляд смягчился, стоило ему взглянуть на Дениску. — Так что ещё не всё потеряно. — Не думай об этом, — девушка положила руку на данькино плечо и несильно сжала. Глядя в эти серо-голубые, словно небо, глаза, Даня не хотел злиться.       Саша стоял возле раковины, не спеша намывая испачканные кремом тарелки. Спиной он чувствовал взгляд матери, но упорно продолжал убеждать себя, что ему кажется. Оставаться с ней наедине было комфортно, но вести какие-то беседы Саша не желал. Знакомство с семьёй вышло слишком хаотичным, но сам Саша мысленно бил себя ладонью по лбу за то, что забыл о спонтанности матери и сестры.       Маргарита Николаевна поставила чашку на стол. — Саш, очень неуместно говорить о морали, — женщина сделала голос на два тона тише, краем уха прислушиваясь к шуму из комнаты. — Но тебе не кажется, что он маленький еще?       Саша ничего не ответил. Он медленно вытирал очередную тарелку полотенцем, медленно возвращал её в шкаф для посуды и медленно закрывал дверцу. Сосчитав до трёх, мужчина повесил полотенце и повернулся к матери. — Не поверишь, но я думал об этом, — он упёрся руками в столешницу за спиной. — Я хочу быть с ним, нам комфортно вместе, — спокойно добавил он. — Неужели ты сейчас скажешь эту избитую фразу, что меня кто-то осудит? Очень глупо, учитывая, о каких отношениях вообще идет речь.       Взгляд серых глаз стал дерзким, слова звучали жёстко и решительно. Несмотря на этот «вызов», Маргарита Николаевна лишь кивнула, не отрывая взгляда от сына. — Руки ты его видел? — её голос не изменился. Он звучал мягко и спокойно, но слова, которые она произносила, взрывались в воздухе, словно фейерверк, прямо над ухом. Саша вцепился пальцами в столешницу. — Видел, мам, я все видел! — воскликнул он громче обычного и тут же осёкся, бросая взгляд в коридор. Из комнаты послышался смех Дениски. — Я поверить не могу, что мы говорим об этом! — он стал говорить тише. — Вы сюда пришли не за этим, так что извольте.       Саша небрежно махнул рукой и коснулся пальцами виска. После длительного перелета, тренировки и неожиданного стресса у него начинала раскалываться голова. — Когда мне было пять, я рассказывал стихи, когда мне было десять, я пилил на скрипке, когда было восемнадцать, принес вам медаль со школы, — Саша загибал пальцы. — Хватит, мам. — Я просила тебя пойти осваивать другую профессию… — аккуратно заметила женщина.       Несмотря на работу в авиации, требующую терпения и спокойствия, Саша легко выходил из себя, когда кто-то заводил определённые темы. Побороть свой темперамент стоило Саше титанических трудов, но в «битве» с матерью и сестрой, знающих его с детства, это было практически невозможно. — А я хотел эту, — упрямо отчеканил он, скрещивая руки на груди.       Маргарита Николаевна одарила Сашу снисходительной улыбкой и потянулась к маленькой чашечке чая, из которой пила. Воздух стал напряжённым и каким-то густым, и Саше стало тяжело дышать. Он небрежно стянул толстовку и бросил её на стул комком, но не рассчитал силу, и вещь скользнула на пол. Фыркнув, Саша метнулся к несчастной толстовке и как-то яростно закинул её на стул снова. Сам же мужчина тяжело плюхнулся на стул напротив матери и закрыл лицо ладонями. — Ты как будто отчитываешь меня… Это происходит каждый раз, стоит мне начать какие-то отношения. Теперь я всю жизнь буду вынужден отчитываться перед вами? — нервно усмехнулся Саша. — Чувствую себя нерадивым подростком, который попробовал родительский коньяк без разрешения. — Нет смысла мне тебя отчитывать, — мягко согласилась Маргарита Николаевна. — Ты всё равно всё сделаешь по-своему.       Саша показательно надул губы, но, видя улыбку матери, смягчился. — Скажи мне, мам, — мужчина сделал глубокий вдох. — Что сейчас не так? Что не так с Даней? Почему мы вообще обсуждаем его, да ещё и за его спиной?       Маргарита Николаевна поджала губы и опустила взгляд. Саша даже немного подался вперёд, терпеливо ожидая от нее ответа. — Когда я увидела его… Я была очень удивлена твоим выбором, — Сашу передёрнуло от её слов, и он уже собирался открыть рот с горячими возражениями, как женщина продолжила. — Он просто… Такой другой. Совсем не такой, как Алексей…       Саша почувствовал, как от острой мигрени у него задёргался глаз. — Прошу тебя, хватит вспоминать его, чёрт возьми! — вскипал он. — Сколько можно…       Маргарита Николаевна выставила перед собой раскрытую ладонь и покачала головой. — Ты немного не понимаешь, что я хочу тебе сказать… — Ну так объясни же мне! И желательно прямо, чтобы мне не пришлось продираться сквозь этот лес намёков, который я совсем не понимаю! — Саша даже взмахнул руками. — Этот мальчик… Он такой… — женщина вздохнула. — Такой хрупкий, — она взглянула на Сашу, и он заметил блеск в её глазах. Плечи задеревенели, и мужчина замер. — Он такой… Такой доверчивый, искренний и даже наивный… А ещё он так смотрит на тебя, — Маргарита Николаевна смотрела сыну в глаза, улыбаясь печальной улыбкой. — Я никогда, ни на минуту не сомневалась в твоей решимости… Ты всегда был человек слова, совсем как твой отец, — женщина перевела взгляд на окно. Её пальцы нащупали ладонь сына на столе и скользнули к его запястью, слегка очерчивая шрам. — Когда это случилось с тобой, я сказала себе, что должна быть сильной. Тебе нужна была моя сила, чтобы мы с тобой могли преодолеть всё вместе…       Саша чувствовал, как начинает дрожать. Слова застряли в горле, а дыхание перехватило. Он громко сглотнул и закусил щёку изнутри. — А сейчас… — её взгляд вернулся к Саше. — Сильным нужно быть тебе. Этому мальчику нужна твоя защита и твоя сила… И тебе придётся быть сильным за вас обоих.       Саша не заметил, как по его щеке скатилась слеза. Маргарита Николаевна сильнее сжала его ладонь, а сам мужчина запрокинул голову, чтобы постараться сдержать слёзы. — Я… Я думал, что ты против… — прошептал Саша. Сдержать всхлип всё же не удалось. Слёзы немного отступали. — Знаешь… — пальцы женщины оглаживали тыльную сторону ладоней сына. — Мне было непросто принять всё это… Но запасных детей у меня нет. И я хочу и буду поддерживать тебя, оставаясь на твоей стороне.       Все усилия спокойного Александра пошли прахом, и слёзы всё же брызнули из его глаз. — Для меня что ты, что он — дети… При всем твоем росте, ширине плеч и размере обуви, при всем возрасте и уме… — Маргарита Николаевна подалась вперёд и зашептала. — Ты мой ребенок, которому тоже когда-то было тяжело, который все так же иногда плачет, глядя на небо… С тобой рядом были родные тебе люди, а у этого мальчишки, похоже, есть только ты.       Саша накрыл руку матери своей. — Спасибо тебе… — прошептал он.       Маргарита Николаевна поднялась со стула и, обойдя стол, подошла к сыну, заключая его в объятия. А Саша всё же разрешил себе немного поплакать, уткнувшись в плечо матери.       Он честно дал себе время успокоиться. Поднялся со стула, попросив прощения, и удалился в ванную, чтобы не выглядеть таким опухшим, и чтобы никто, кроме матери, не мог видеть его слёз, особенно Данька.       Провожая гостей, Даня чуть прятался за Сашей и почти незаметно сжимал край его футболки на спине. Дениска то и дело кружился рядом, прося Даньку еще когда-нибудь с ним порисовать. Даня же молчал, ожидая ответа от Василисы, разрешит ли она сыну прийти еще раз в гости. — Только если ты не будешь надоедать, — между делом ответила она, надевая на мальчишку шапку. — Он не надоедает, — возразил Даня с улыбкой, и они с Дениской встретились взглядами. — Приходи обязательно.       Приобняв Даню за плечи одной рукой, Саша обратил на себя внимание и кивнул на дверь, после чего набросил на плечи куртку и встал в кроссовки. — Я спущусь и провожу, — тихо сказал он Дане, и тот кивнул.       Закрыв дверь, Данька прижался к ней спиной и только тогда понял, что его трясет. Тряслись не только руки, но и ноги готовы были сложиться в коленях. Оставалось липкое ощущение, что он только что признался своим родственникам, и это было довольно страшно, несмотря на напускное спокойствие. Это были первые в его жизни взрослые люди, с которыми он смог говорить открыто.       Саша спустился до парковки, посадил племянника в машину, а сам взял щетку, чтобы смахнуть снег. Рядом осталась только сестра, которая тайком достала электронную сигарету, чтобы не видели ни мать, ни сын. — Каждый что-то прячет, не так ли? — усмехнулся Саша, бросив короткий взгляд на Василису. Та надула щеки, медленно выпустила пар и едва заметно пожала плечами под лоснящейся черной шубкой. — Вася, сделай так, чтобы я больше не слышал подобного.       Девушка неубедительно удивилась, и Саша это заметил. — О чем ты? — О том, что ты сказала Дане. — Ничего ужасного я ему не сказала, — отвертелась она, но заметно смутилась. — Это мои мысли, я имею право думать. — Позволь мне решать, что для меня ужасно. Оно даже не имело к нему никакого отношения. Мне ты можешь говорить все, что угодно, но с ним будь деликатнее, пожалуйста.       Проговорив каждое слово вежливо и спокойно, он, улыбаясь, вручил сестре щетку и чуть заметно склонил голову. Девушка в недоумении держала в одной руке сигарету, в другой щетку и хлопала глазами, смотря на брата. — Откуда ты узнал? — Он мне сам сказал. — Вот просто подошёл и сказал, да? — хмыкнула она и наконец сообразила бросить щетку в багажник. — Не жаловался, — поправил Саша и снова наигранно улыбнулся. — Тебе чужды доверительные отношения?       Он подошел ближе к сестре, набросил ей на голову капюшон шубы, вынул из замороженных пальцев сигарету, сунул в карман и чисто механически смахнул налипший снег с черного меха. — Извини… — нашлась девушка, решив обнять на прощание.       Они — его семья, они те, кто понял его, и злиться он на них не мог, как бы не рвалось все внутри. Всем нужно время, чтобы свыкнуться, и у них его полно. — Не передо мной тебе надо извиниться, — мягко возразил он, качая головой. — Постарайся больше так не делать.       Саша вернулся в квартиру и к своему удивлению заметил, что Даня так и стоял в прихожей. Тот поднял голову, уперся взглядом в заснеженные волосы и поспешил подойти, чтобы теплой ладонью смахнуть снежинки. Он так и застыл перед Сашей, перед его холодной курткой, а затем вжался всем телом и понял, что больше не сдержит слез. — Ну почему ты снова плачешь? — Саша ласково погладил его по голове и, кое-как раздевшись, прошел на кухню.       Даня прошлепал за ним, тяжело вздохнул, взглянул на оставшийся торт и решил подогреть воду в чайнике. К нему снова возвращался аппетит, теперь можно было не бояться, что вилка попадет мимо рта, а сладкий крем потечет на колени. — Я очень переживал и волновался, — сознался Даня, подходя к окну. — Теперь все в порядке. Я был не готов к такому, а еще безумно испугался, что это твой ребенок. Похож как две капли воды.       Подойдя сзади, Саша положил на подоконник телефон и развернул Даню лицом к себе. Над рекой красиво валил снег огромными липкими хлопьями, и на его фоне маленький смущенный парнишка выглядел очень картинно. Мужчина улыбнулся, подхватил Даньку за пояс и усадил на подоконник, а тот быстро опоясал ногами талию, прижимая ближе к себе. — Целуй, — Саша закрыл глаза и подставил щеку; Даня звонко рассмеялся. — А я говорю целуй. Быстро.       Прокашлявшись и сделав вид, что он очень серьезен, Даня демонстративно поцеловал в щеку с громким чмоком и обхватил руками шею Саши. — Так точно, капитан! — выдал он и снова засмеялся. — Я командир, — так же со смешком ответил Саша, в ответ целуя впалую щеку Даньки. — Дань, почему ты мне не веришь? Я ведь тебе ни разу не соврал. Зачем ты надумываешь всякую чушь? Что мне надо сделать, чтобы ты мне поверил?       Даня пожал плечами и потерся щекой о щеку. — Мне надо привыкнуть к этому. Меня часто обманывали, а потому с доверием у меня проблемы. Я обещаю исправиться. Только не обманывай, пожалуйста.       Не успел Саша и рта раскрыть, как засвистел чайник. Пришлось отлучиться, чтобы выключить плиту, а затем он сразу налил кипяток в чашки и бросил в них по пакетику чая. Повернувшись к Дане, Саша замер, и пальцы его резко похолодели. Он не знал, почему так случилось, ведь всего лишь увидел, как Даня держит его телефон в руках и круглыми глазами смотрит в экран. Наверное, в глубине души он догадывался, что Данька может там видеть, но не хотел верить, что прошлое вновь стучится в наглухо забитую дверь. — Саш, тебе сообщение, — проговорил Даня почти по слогам и развернул экран к Саше.       Мужчина уже издалека видел контакт, который прислал это сообщение, он все еще был записан «Лёша». Взяв телефон в руки, Саша прочитал только начало сообщения, в котором этот самый Лёша писал поздравление с днем рождения, но не стал открывать полностью и просто смахнул в сторону.       Саша напрягся и какое-то время просто гипнотизировал экран. В груди застряло неприятное ощущение, и он уже мысленно проклинал сегодняшний день за то, что прошлая жизнь, рассказать о которой он, Саша, собирался совсем скоро, не спросила его разрешения и бесцеремонно ворвалась в настоящее. — Это ничего не значит, Дань, — оправдался он, понимая, что звучит это, как в дешевом сериале. — Я говорил тебе, что он донимает меня звонками и сообщениями.       Данька сжал край подоконника, на который опирался ладонями, и замотал головой. Сердце громко стучало, и он был уверен, что Саша всё слышит. Даня постарался сосчитать до десяти, потом ещё раз, но в обратную сторону, чтобы как-то прийти в себя. Старый способ, который он однажды прочитал в интернете, как раз перед тем, когда собирался пойти к Андрюше и забрать свои вещи.       Способ подействовал, и Данька несколько раз открыл рот, чтобы выдохнуть и убедиться, что голос не дрожит. — Заблокируй, — проговорил Даня с непоколебимой решимостью в голосе и поблагодарил Бога за то, что тот звучал твёрдо. — Просто возьми и заблокируй прямо сейчас! Почему ты до сих пор этого не сделал?       Мужчина молча кивнул, не меняя выражения лица.       Под пристальным взглядом разноцветных глаз Саша разблокировал телефон, открыл последнее сообщение, но читать его до конца не стал, нажал на кнопку «Заблокировать» и показал экран Дане. Тот неуверенно кивнул и протянул руки, желая прижать к себе своего любимого человека.