— я обязательно вытащу тебя из этого дерьма, Сашенька

лето. белые питерские ночи. на часах показано 3:50, птички уже напевают песни. в небольшую квартиру дует ветер, хоть и несильный, но слишком холодный. Шура лежал на своей кровати, обнимая руками кусочек одеяла, а рядом с ним стоял круглый столик, на котором лежали шприцы, таблетки и маленькие пакетики. Шура уже употребил большое количество наркотиков и сейчас просто находится в состоянии эйфории. все кругом кажется размытым, глаза закрываются и в висках появляется боль, но сейчас парню на это как-то наплевать. он хочет словить кайф, ему это нужно. кое-как дотянувшись до стола, Думский взял пакетик и достав из него марку, Шурочка с нескрываемым удовольствием закидывает её в рот, смакуя на языке чуть горьковатый вкус, который немного прожигал горло, но через время это чувство прошло. неожиданный стук прервал всю эйфорию молодого человека, из-за чего ему пришлось встать с кровати и отправляться смотреть, кто же решил явиться в такое время. хотя, если честно, Шура надеялся, что это мог быть его лучший друг Екатеринбург, но не тут то было. открыв дверь, перед парнем появился высокий блондин в классическом костюме. конечно же, это был Москва, которого сейчас точно видеть не хотели. тяжело выдохнув, Шура попытался сконцентрировать взгляд на нежданном госте. пришлось перетерпеть несколько секунд, чтобы эффект от принятой дозы немного утих, и в глазах перестало нещадно троиться. Москва сверлил его холодным, осуждающим взглядом. Думский мысленно хмыкнул. от такого либо хочется сквозь землю провалиться, либо спустить себе в кулак. Зависит от ситуации. сейчас хотелось хлопнуть дверью так сильно, чтобы отбить блондину его чёртов нос. а лучше мозги, чтобы он и дорогу сюда забыл. к очередному выносу мозга Шура сейчас определённо не готов. — какими судьбами, Московский? — недовольно сказал парень, скрестив руки на груди, все также смотря на гостя. — Сашенька. могу ли я зайти к тебе? — голос мужчины был спокойным, но в нем были нотки беспокойства. — во первых, твоего Сашеньки тут нет, а только Шура. во вторых, проваливай, я не хочу тебя видеть, — после этих слов, Думский уже решил закрыть дверь, но чужая нога помешала это сделать, — Московский, уйди. — нет, саша, я не собираюсь уходить отсюда, — Михаил вновь открыл дверь и все-таки когда удалось зайти в коридор, он сразу закрыл дверь и взглянул на парня. его внешний вид был очень помят, волосы растрепанные, а под глазами синяки, а зрачки были расширены. было бы страшно на такое смотреть, однозначно, — опять ты употребляешь эту дрянь. — а у тебя какие-то проблемы с этим?. рявкнул Думский, и в его глазах блеснул какой-то странный, недобрый огонёк. слишком безумный. однако, он исчез сразу же, как и появился — " опять ты употребляешь эту дрянь " да, употребляю. употреблял, употребляю, и буду употреблять, до тех пор, пока не сдохну от передоза или внезапно не решу организовать себе золотой укол. но я не понимаю, какое тебе дело?! ты не заявляешься месяцами, если заявляешься, то начинаешь полоскать мне мозги по поводу и без, а потом снова сваливаешь. я устал ждать тебя месяцами, как верная цепная собачка. ждать, пока ты наконец снизойдёшь до моей квартиры, чтобы… чтобы что, Московский?!.. Шура только сейчас осознал, что его трясёт, а голос предательски сорвался. только не плакать, не при Мише. не сейчас. парень выдыхает и произносит уже чуть более спокойно: — я не понимаю, зачем ты появляешься здесь. я вполне нормально существую и без твоих внезапных " пришествий «, Миш. не мни из себя бога. я смогу существовать, даже если ты сейчас уберёшься отсюда и никогда больше не явишься. Миша понимает, что сейчас Саша под наркотиками, но его слова всё равно режут похлеще любого ножа. — Сашенька, пожалуйста, успокойся. тебе надо проспаться. — отвали от меня! — уже повысив тон, сказал Петебург. в этот же момент к нему пытался подойти Московский, но парень быстро оттолкнул от себя, — не лезь ко мне. в этот раз Думский действительно не сдержался и из его глаз потекли слезы, а он сам прижался спиной к стене и покатившись вниз, сел на пол на колени, закрыв своими ладонями лицо. в этот момент Саше действительно стало настолько плохо, что. даже и не описать словами. — Саша. любимый мой, — подойдя к парню поближе, Московский сел на корточки поближе к Романову и прижимая к себе, крепко обнимает за плечи. — Миша. как же я тебя ненавижу, но так люблю. — Шура пытался говорить это спокойным голосом, но из-за того, что текли слезы, сам он был чуть ли не на грани истерики. — я тебя тоже люблю, свет мой, — Москва лишь продолжал прижимать к себе возлюбленного и гладить по спине. все оставшееся время они провели в тишине, которая никого не напрягала. главное, что они сейчас вместе. из-за такой тишины Петербург все-таки заснул в объятьях Миши, а сам мужчина только отнес парня на кровать и укрыв его одеялом, глянул на стол, где лежали запрещенные вещества. — я обязательно вытащу тебя из этого дерьма, Сашенька. — тихо проговорил блондин, смотря на стол и иногда поглядывая на спящего Шуру.