Общественные работы

      Шло время. Диме стало намного проще добираться до интерната и возвращаться домой, что было важно с больной ногой. Пешком до станции, потом полчаса на электричке, потом еще на метро. Часто в час пик. А теперь Артем забирал Диму в те дни, когда он ехал волонтерствовать в «Милосердие», и после шести вез домой сначала Диму, потом уже отвозил Кирилла в особняк на Елагином. Хотя по пробкам это выходило тоже не быстро, но хотя бы в мягком салоне дорогого внедорожника, а не в тряской электричке. В те дни, когда Димы в интернате не было, Кирилл ходил настороженный, готовый не то огрызнуться на безобидное замечание, не то замкнуться в себе и своих переживаниях. Вера Ильинична видела это и переживала за Кирюшу не меньше, чем за своих «детишек». - Эх, Киря, и чего тебе не хватает? Руки-ноги на месте, голова тоже. Он отмалчивался. Интернат «Милосердие» по-прежнему оставался для Гречкина чем-то вроде личной колонии строгого режима. И Кирилл напоминал волчонка, готовый в любую минуту укусить ласкающую его руку. Оттаивал он лишь рядом с Дубиным. И старался помочь, видя, как Дима берет на себя самую тяжелую часть работы, хотя нога больная. - А как же? – ответил он на вопрос Кирилла однажды, - Не девчонкам же таскать. И Кирилл, преодолевая себя, тащил в ванную или на массаж детей, совсем не легких, несмотря на худобу. Помогал держать ноги-руки во время процедур. И со временем научился не отводить взгляда. Только одно его терзало. Мысль о том, как на него посмотрит Леша, когда его привезут сюда. Ведь по его, Гречкина, вине он лишился не только самого близкого человека, но и здоровья. И эту вину не искупить, не загладить, не задарить айфонами и деньгами. Кирилл даже стал держать за руку Дашу, которая всеми силами пыталась научиться ходить. И улыбался ей в ответ на щербатую улыбку – у девочки были плохие зубы, как у многих таких детишек. Закачал на флешку обучающие мультфильмы – некоторые дети смотрели их охотно, даже хлопали в ладоши. И не сбегал от сложностей той жизни, с которой сталкивался теперь ежедневно.       Однажды, в тот день, когда Дима доделывал очередной заказ, Кирилл ехал, как обычно домой на машине. В небольшой пробке им пришлось стоять минут двадцать. И за это время Кир разглядел операцию по спасению белого кота в окне четвертого этажа дома у дороги. Подогнали машину с люлькой, внизу собрались зеваки. А бедный кот дергал уже из последних сил лапами и, наверное, уже не кричал. В машине работал кондиционер, и окна закрылись. Артем тоже заметил бедного котика. - Да, наверное хозяева на работе, а этот попал в щель… Даже если и спасут, долго не протянет. - Да, - автоматически ответил Кирилл. Он вдруг так ясно представил себе, как приходят хозяева, как ждут, что котейка выскочит навстречу…. У него никогда не было ни собак, ни кошек, у отца сильная аллергия на шерсть. И мечта о домашнем любимце растаяла, когда-то лет в шесть—семь. Уже после смерти мамы… Едва войдя в особняк, он позвонил: - Димка… Дим. Говорить не мог, голос срывался. - Кир, что-то случилось? - Да нет… то есть, да… то есть, нет, я в порядке. Просто… ты можешь сейчас приехать? Я машину за тобой отправлю. - Кир, на метро быстрее, сейчас по городу пробки везде. - На машине безопаснее… ну его, это метро. - Ладно, как хочешь. Я по дороге буду с тобой говорить. - Да, Дим! Говори обязательно! - Только сейчас отключусь ненадолго, мне надо работы отправить. По пути, в машине Димка рассказывал что-то забавное, болтал о всякой чепухе, и старался отвлечь Кирилла. Кир нервно ходил по комнате, словно тигр по клетке, слушая Диму, и легче отчего-то не становилось. Когда, преодолев все пробки, машина въехала во двор особняка, Кирилл уже стоял на крыльце. - О, как тут у вас… Дима хотел сказать «богато», но вовремя спохватился: - Красиво. - Ага. Тут так… Губы Кирилла искривились, а по щекам потекли слёзы. Он ненавидел себя за слабость, казался сам себе жалким и отвратительным, и таким же немощным, как их с Димой подопечные. Уже у себя в комнате Кирилл долго плакал, лежа на кровати, а сидевший рядом Димка, молча, гладил его по спине, обтянутой дорогой рубашкой, по высветленным прядям. - Ничего, Кир. Поплачь, не держи в себе. Это даже хорошо. И добавил: - Все пройдет. Знаешь такое изречение – «Все проходит и это тоже пройдет»? - Если бы ты знал, Дим, какая я дрянь! Наглая мерзкая тварь, которой не место на земле. - Зря ты так о себе, Кир. Тебя просто не научили быть другим. А сейчас ты учишься понемногу. Благодаря нашим ребятишкам – Ване, Даше, Анечке, Грише… - Знал бы ты, как мне было противно даже смотреть на них, - признался Кирилл. - Не противно, наверное, просто непривычно. Мне первые дни тоже было слегка не по себе. Знаешь, они куда более сильные люди, чем мы с тобой. - Чем я, Дим… Ты тоже сильный. Было очень приятно ощущать теплую димкину ладонь на своем затылке. Она убирала ноющую боль и давала уверенность в том, что «завтра» непременно наступит.