Миссия «Ультимы»

В Москве версии 2024 года стоит знойная жара, но на небе ни облачка. Туристы укрываются под занавесами близлежащих кафе в надежде найти под крышами хотя бы одно место, но сейчас туристический сезон, а потому у них нет ни единого шанса. Тёплый ветер качает листья на деревьях и оголяет женские ноги, поднимая вверх ткани юбок и платьев. Официанты приносят на стол прохладное пиво с конденсатом на стеклянных кружках и горячую пиццу, от которой по улице разносится приятный аромат, а под ногами трётся местная кошка, требующая поделиться с ней частью обеда.        Антон, наблюдая за данной картиной, подносит к губам бокал вина и делает щедрый глоток, возомнив, что сам является частью этой панорамы.        — Помню слова какого-то известного писателя, — подаёт голос Арсений, садясь напротив с тарелками распечатанного ужина. — «Когда люди перестанут пить вино, человечество падёт».        Шастун переводит взгляд на капитана и улыбается.        — Я не любитель, но с хорошей компанией можно себе позволить, — отвечает помощник, вызывая на лице Попова смущённую ухмылку.        Некоторое время они сидят в тишине, наслаждаясь едой и обществом друг друга, пока кошка за спиной всё-таки получает свой кусок пиццы.        — Можно вопрос? — интересуется лейтенант, разделывая волокна горины — модифицированного животного, которое получилось в результате скрещивания курицы, коровы и свиньи (да, название оставлять желать лучшего, но оно все ещё звучит достойнее, чем «Вкусно и точка»).        — Конечно.        — Что ты будешь делать, когда мы закончим миссию?        Арсений отвечает не сразу — берёт несколько минут на раздумье, и у помощника складывается ощущение, будто подобный вопрос Попову раньше в голову совсем не приходил. Капитан привык плыть по течению, брать задания и не задавать лишних вопросов, но он никогда не выполнял настолько длительных задач. Его миссии ограничивались максимум четырьмя солнечными годами, а тут только полёт в одну сторону занимает больше пяти лет. Не то чтобы это стало для него испытанием, мужчина наоборот мечтал покинуть пределы Млечного пути, но теперь, когда давнее желание почти сбылось, Арсений понятия не имеет, к чему еще можно стремиться.        — Не знаю, — честно признаётся Попов. — У меня ещё много времени, чтобы это выяснить. Что насчёт тебя?        — Что насчёт меня? — повторяет Антон.        — Как тебя допустили на столь длительный полёт? Это ведь твое первое задание.        Шастун пожимает плечами, отправляя в рот лист салата. Он не хочет признаваться в том, что сам напросился именно на «Ультиму» только из-за истории корабля. Ещё в Академии он влюбился в судно, и неспроста: всего было выпущено около тринадцати экспериментальных моделей, из которых «в живых» осталось всего четыре. Два корабля использовали для совсем не благородных нужд — вывоза мусора, другую модель переделали под пассажирский лайнер, и только «Ультима» служит верой и правдой на благо безопасности космического флота. Корабль привлёк Антона своей лаконичной системой передвижения, мощностью двигателей и манёвренностью; лейтенант всегда выбирал именно её в симуляторах полетов. Поэтому думать о том, где Шастун будет служить, долго не пришлось, а наследственное обаяние и пара звонков правильным людям сделали своё дело.        — Скажем так, я был очень убедителен в своём резюме, — усмехается Антон, допивая вино. — Мне всё нравится, только капитан немного требователен…        — Не так уж и требователен, — фыркает Попов. — Строгий немного, но справедливый.        — И сексуальный, — не сдерживается от комментария Шастун, наблюдая, как Арсений покрывается румянцем.        С некоторых пор его любимым занятием стало приводить капитана в смущение; удивительно, как взрослого мужчину легко можно вывести из равновесия простым комплиментом. Если бы Антон знал об этом раньше, то давно бы расположил к себе Арсения.        — Так что ты собираешься делать по возвращении? — переводит тему Попов.        — Загадывать рано, но… я бы хотел остаться с тобой.        Рука с вилкой зависает в воздухе, а во взгляде капитана читается слишком много эмоций. Он кладёт прибор на стол и перехватывает ладонь парня, поглаживая нежную кожу.        — Я был бы рад такой перспективе, — шёпотом признаётся Арсений.        Их поцелуй с привкусом вина и мяса вкуснее любого деликатеса. Плавные неторопливые движения возводят чувства в абсолют: Антон вдыхает терпкий запах Попова и мечтает запечатлеть эти ощущения в мозгу, но всё ещё не может насытиться капитаном. Арсений двигается ближе в стремлении влиться в человека напротив, стать его частью и замедлить беспощадное время. Они чувствуют себя безумно счастливыми, находясь рядом друг с другом, и больше в этом мире им ничего не нужно.        Они отрываются друг от друга, только когда слышат шаги в коридоре, и успевают поправить лишь выражения на своих лицах, как в столовую заходит Серёжа.        — Что тут так темно? — бурчит он, сменяя полумрак ярким светом, и замечает парней за столом. — Пацаны, вы чего тут…        От цепкого взгляда Матвиенко не скрывается ни разделённый на двоих ужин, ни полупустые бокалы с вином, ни панорама старой Москвы. Инженер приподнимает бровь и вопросительно смотрит на своих коллег.        — Мы просто обедали, — неубедительно объясняет Арсений, почёсывая шею. — Да, так совпало, что у нас обед в одно время.        Серёжа снова выразительно обводит глазами бокалы, но ничего не спрашивает.        — Удивительно, — саркастично выдает он.        — Ладно, мне пора возвращаться к работе, — сворачивает разговор Антон и стремительно покидает столовую.        Попов вздыхает, осознавая, что остался с инженером один на один, и теперь тот точно не будет стесняться при формулировании своих вопросов.        — Объяснишь?        — Что в слове «обед» тебе непонятно?        — Ну, не знаю, может, то, что ты обедаешь вместе с Антоном, которого недавно терпеть не мог, а тут вино, виды романтические.        — К чему ты клонишь? — раздражённо интересуется Попов, выключая панораму.        — Может показаться, что у вас было свидание, — усмехается инженер, даже сам не веря своим догадкам.        Но вот Арсению почему-то не смешно.        — Даже если и свидание, то что? — с вызовом бросает капитан, сложив на груди руки.        — Он твой подчинённый, — резонно сообщает Матвиенко.        — Если ты переживаешь, что я могу склонить его к чему-то только потому, что я старше по званию…        — Нет, это может повлиять на нашу работу. Ты в первую очередь будешь думать о том, как будет лучше для него, а не для «Ультимы».        Слова Серёжи не на шутку задевают Арсения. Работая с ним бок о бок на протяжении стольких лет, инженер всё ещё сомневается в лучшем друге. Да, у Попова не такой большой опыт в отношениях, но он способен принимать решения с холодной головой, и чувства уж точно не будут управлять им.        — Если ты ставишь под вопрос мой профессионализм, ты можешь отправить запрос в командование на проверку моей компетенции, — сквозь зубы шипит Арсений, с силой сжимая спинку стула.        — Арс, я не это имел в виду, — устало вздыхает инженер. — Тебе самому не кажется, что у вас с Антоном всё произошло слишком быстро?        — Даже если и так, нам отмотать время назад и сделать вид, что между нами ничего нет, потому что тебе кажется, что всё слишком быстро? — огрызается капитан, отпуская со стуком злосчастный стул. — Советую Вам вернуться к работе, младший лейтенант.        Капитан покидает столовую, толкая друга в плечо. Серёжа лишь качает головой.        — Истеричка.

***

— … и он просто ушёл, — пересказывает Матвиенко события, произошедшие с ним несколько минут назад в столовой.        Дима и Катя переглядываются и качают головами. Они давно знают Арсения и застали те бородатые времена, когда он пытался строить отношения, однако талантливый капитан, на удивление, оказался полным нубом в любви. Что бы он ни делал, девушки и парни быстро теряли интерес к нему, несмотря на ухаживания и комплименты. Вопреки своей чёрствости, Попов на самом деле тот ещё романтик, который полностью отдаётся своей влюблённости, но так же глубоко погружается в отчаяние и самобичевание при расставании. Именно поэтому троица не может вспомнить, когда их капитан в последний раз с кем-то флиртовал, не то чтобы встречался. Наверное, лет десять или двенадцать назад он общался с молодой гуманоидкой с голубо-серебряной кожей (только это почему-то запомнилось Диме), и на этом любовная жизнь капитана Попова покрылась пылью, пока её не решил смахнуть Антон.        Безусловно, Позовы желают счастья своему капитану, который за долгие годы успел стать их другом, однако вся эта ситуация с Шастуном дурно пахнет. С каких пор у этих двоих появилась такая крепкая связь? Они буквально пару дней назад друг друга ненавидели, а теперь зажимаются по углам. Не странно ли?        Да и вообще, зачем такому молодому перспективному мальчишке, как Антон, погруженный с головой в свои опасные авантюры Арсений? Бесспорно, у них есть что-то общее, но Дима никак не думал, что между ними станет общей ещё и постель.        — Как-то это всё странно, — добавляет инженер. — Я хоть и придерживаюсь мнения «каждый дрочит, как он хочет», но вся эта история меня как-то напрягает.        — Может, им промыли мозги? Они же были вдвоём на рынке, — предполагает медик, потирая бороду. — Я слышал, что там орудуют гипнотизёры, которые могут заставить тебя поверить во всё, что угодно.        — Это надо выяснить, — решает Катя. — Дим, поговори с Антоном, нам надо знать, насколько сильно течёт у него крыша. Серёж, сними записи камер с их костюмов, начиная с высадки на Йокус. Я займусь копанием в грязном белье…        Позов кивает, соглашаясь с женой, и девушка переводит взгляд на инженера, который сидит неподвижно и о чём-то размышляет.        — Серёж? — окликает его Позова, и только теперь он поднимает взгляд.        — Я просто подумал… — объясняет он, — а если у них все серьёзно? Вдруг это настоящие чувства?        Катя вздыхает. Девушка настолько увлеклась своей теорией, что ей даже не приходила эта мысль в голову.        — Если они действительно влюблены, — неуверенно отвечает она, — то это уже другой вопрос. Сейчас нам надо убедиться в том, что они не подверглись никакому влиянию.        Серёже ничего не остается, кроме как с ней согласиться.       

***

— Извини, что игнорировала тебя, — совершенно не искренне просит прощения Оля, и Арсений ей, конечно же, не верит. — Дела были срочные.        Попов закатывает глаза и даже не стесняется того, что его лицо транслируют на огромном экране, где видна каждая складка на лбу. Он откровенно устал слушать эти ленивые оправдания.        — Есть какие-то новости по поводу нападавших? — пропускает капитан мимо ушей слова Парфенюк.        — Да, это алиены, о которых мы говорили с тобой в прошлый раз.        Алиены — термин для обозначения цивилизаций, настроенных враждебно против человека и Федерации. Арсений уже давно не слышал его употребления, — а тем более из уст Оли, — оно было довольно устаревшее и получило свое распространение до того, как люди смешались со множеством инопланетных рас. В последний раз его произносил Трэйд.        — Как вы это выяснили? — хмурится Попов.        — Они оставили тот же системный след, что и в прошлый раз, когда взламывали «Причал». Это точно они.        С каждой минутой этого диалога Арсений все больше сомневается в словах Парфенюк. Он не может определить, врёт она намеренно или сама не знает всей правды, но душок от этого разговора чувствуется даже за пределами мостика.        — Ты говорила, что они не оставляют следов, — отмечает капитан, скрещивая на груди руки.        — Да, но нам потребовалось время, чтобы его обнаружить.        Попов фыркает. Пиздит как дышит.        — Вы вычислили их корабль? — переводит тему Арсений.        — В процессе. Но вам ничего не угрожает.        — Откуда такая уверенность, если вы их не поймали? — приподнимает бровь капитан.        Теперь Оля закатывает глаза и сдувает падающую на лицо прядь. Что же у них такого происходит, что она ничего не хочет рассказывать…        — Арсений, просто… Следуй инструктажу. У нас всё под контролем.        — Оль, может, ты забыла, но на борту моего корабля, помимо экипажа, находится более двух тысяч пассажиров, которых я должен доставить в целости и сохранности через всю Вселенную. Ты всё ещё считаешь, что я не должен знать, чего мне опасаться?        — Я понимаю твоё беспокойство, но чем меньше ты знаешь, тем безопаснее ваш полёт, — потирает переносицу измученная работой девушка. — И безопаснее для Федерации.        — Для Федерации? — переспрашивает Попов. — Земле что-то угрожает?        Парфенюк прикусывает язык, осознавая свою ошибку.        — Оль, там наши близкие, ты должна…        — Я тебе ничего не должна, — отрезает Оля. — Капитан, выполняйте приказ.        И она отключается. Арсений не злится — он просто в шоке. Это так не похоже на ту девушку, с которой капитан был знаком больше тридцати лет. Несмотря на сложность и нервозность работы, Парфенюк всегда оставалась хладнокровной к ситуации и понимающей боевой подругой, которая, вопреки своему статусу, делилась всеми новостями с большой Земли. Но теперь капитан вдруг чувствует, что у Оли появились свои секреты.        — Ну, как поговорили? — раздается позади тёплый голос, и крепкая рука ложится на капитанское плечо. Попову не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит приятный баритон.        — Ничего нового, — отвечает Арсений, вставая с места и перехватывая ладонь помощника. — По мнению Оли, волноваться не о чем.        Капитан трётся щекой о руку парня, и Антон зачарованно этим любуется.        — Но ты так не считаешь, — выдыхает Шастун, когда губы мужчины касаются подушечек пальцев.        Арсений отрицательно качает головой.        — И что мы будем делать? — задаёт вопрос лейтенант, огибая пальцами чужие щёки и чувствуя покалывание щетины.        — Тебя больше интересует, что будем делать мы или экипаж в целом? — усмехается Попов.        Антон делает вид, что задумывается на минуту, наблюдая за тем, как капитан захватывает одну из фаланг его пальцев губами и начинает нежно посасывать. Выглядит это зрелище настолько горячо, что лейтенант тут же забывает обо всём, кроме имени человека напротив.        — Думаю, первый вариант, — выдыхает Шастун перед тем, как впиться поцелуем в шею командира.        Арсений издаёт приглушенный стон и закрывает глаза, чтобы полностью погрузиться в ласку, которую дарит ему Антон. Лейтенант медленно проходится по предплечьям и плечам капитана, заставляя того покрываться мурашками от нежности, и крепче жмётся к телу, языком рисуя дорожку от ключиц к уху.        Попов ощущает давление молодого парня и рефлекторно пятится назад, чтобы почувствовать хоть какую-то опору, и облокачивается на пульт. Антон достигает влажных губ и упорно начинает их терзать, Арсений постанывает в рот помощнику, не замечая, как система издает писк.        Первой с капитана слетает рубашка — аккуратно выглаженная, как и всегда — и Шастун наклоняется к груди, чтобы зацеловать открывшуюся кожу. Он чувствует себя как на выставке в музее, разве что в музее нельзя трогать экспонаты, а Арсения — можно. Он ловит глазами движение каждой мышцы, каждую родинку и впадинку, с интересом обводит тени, отбрасываемые тусклым светом звёзд за стеклом корабля, и всё пробует на вкус, будто изучая новую планету. Попов позволяет парню делать с ним всё, что тот хочет, расслабляясь в руках Антона и наблюдая за жадными ласками подопечного. Арсению не хватает внимания, особенно такого жаждущего, как у Шастуна, и он полностью отдаётся моменту.        Земля буквально уходит из-под ног, когда Антон, распалённый и горячий, возвращается к лицу капитана. Попов, до этого пассивно принимавший поцелуи и касания, решает, что лейтенант наконец-то наигрался, и берёт шествие на себя. Он толкает Шастуна в грудь, заставляя того попятиться в капитанское кресло. Арсений не перестаёт посасывать чужой язык, подчиняя себе помощника, который даже не пытается сопротивляться. Руки мужчины лезут под рубашку и оглаживают упругую кожу живота и боков, а потом опускаются под пояс брюк…        — Ёбаный в рот, Арсений! — раздаётся крик со стороны дверей, и капитан отпрыгивает от лейтенанта, чтобы взглянуть на испуганное лицо Димы.        Позов даже не смотрит на них, он с ужасом наблюдает за тем, как «Ультиму» захватывает гравитация близлежащей планеты, и корабль неминуемо тянет к небесному телу.       

***

       — Ого, тут даже есть разумные жвачки, — присвистывает Серёжа в динамике коммуникатора. Катя лишь закатывает глаза — вот кому точно не хватает разума, так это Матвиенко.        — Не отвлекайся, — шикает на него девушка, перебирая в шкафу одежду. — Что там с Арсом и Антоном?        — Да ничего, Шастун решил заделаться героем… Подожди, ты роешься в вещах капитана? Я думал, ты приличная девочка, — хихикает инженер.        — Это из благих намерений, — отвечает Позова, игнорируя ящик с нижним бельём Арсения. Это было бы уж слишком…        — Что тебя так зацепило? Я про Арса и Антона. Ебутся да и ебутся, какая разница? Или тебе принципиально, чтобы на этом корабле секс был только у вас с Позом? — усмехается в динамик Матвиенко.        — Непринципиально, дело в другом…        — В чём же?        Катя молчит. Она и сама не вполне понимает свои мотивы; девушка лишь знает, что нельзя играть с чужими чувствами, особенно с чувствами их капитана. Арсений Попов, возможно, и ведёт себя, как черствый чурбан, но Позова прекрасно осведомлена о том, какой он внутри — ужасно ранимый и чуткий. Она очень боится, что однажды Попов обожжётся настолько, что не сможет никого впустить в своё сердце. Вопреки его роли командира, защищающего свой экипаж, на самом деле команда заботится о своём капитане ничуть не меньше.        — Антон ввязался в разборки, — комментирует тем временем Матвиенко, так и не получив ответа на свой вопрос. — Вот дурак…        — Разборки? С кем? — хмурится Катя, на секунду переставая сканировать постель Попова на отличный от привычного химический состав. — Опиши.        — Ничего особенного, даже до драки не дошло, — зевает Сережа, — хотя погоди, тут, кажется, что-то есть интересное…        Девушка замирает, прислушиваясь к звукам из динамика, но Матвиенко держит театральную паузу, чтобы убедиться, что правильно отыскал улику.        — Антон упал на цветочную полку, не могу разглядеть название растений… Арс помог ему встать. А, Антон что-то подобрал, один из цветков… Может, дело в нём?        Катя кидает «поняла» в коммуникатор, оставляет в покое письменный стол капитана и направляется в каюту лейтенанта. Открыв дверь, она слегка морщится от беспорядка — да, это тебе не в вещах повёрнутого на чистоте Попова рыться — и принимается за работу, попутно размышляя о том, как сильно она любит мальчишек, что готова даже на это.        Вдруг Катя ощущает мягкий толчок, и пара журналов валится на пол.        — Серёж, что происходит? — спрашивает она инженера, отбрасывая в сторону сомнительного вида салфетки.        — Не знаю, мостик не отвечает, — слышится приглушенный голос. — Сейчас сам туда схожу. Ты нашла что-нибудь?        Среди стопок исписанных тетрадей и подшитых журналов Позова выуживает тонкий стебель инопланетного растения и вздыхает.        — Нашла, и у нас крупные проблемы.

      ***

       Арсений командует системе снять сопротивление гравитации и временно отключить двигатели, чтобы спокойно дрейфовать вокруг планеты. Им будет сложно вытянуть корабль снова на прежний маршрут, но они могут обогнуть небесное тело и вырулить с другой стороны.        — Видишь, всё нормально. Нечего так беситься, — улыбается как ни в чём не бывало Попов, откидываясь в кресле.        — Всё нормально?! Нечего беситься?! — возмущается Позов и тыкает в сторону красной планеты. — Ты вообще заметил, что она жарче солнца? А если бы нахуй сгорели?!        — Но ведь не сгорели, — пожимает плечами Антон, сплетая свои пальцы с пальцами капитана. — Будь спокойнее, Дим.        — Вы вообще не догоняете, что только что произошло? — продолжает тем же тоном медик. — Вы сейчас из-за своих блядок чуть не угробили всех нас! Хуй с ним, вы представляете, насколько чувствительны к температурам наши датчики? Любое резкое изменение может привести к мутациям в криокамерах…        — Поз, не гунди, — обрывает его капитан. — Всё с твоими миньонами будет хорошо. Просто вышла небольшая накладка, но теперь мы всё исправили.        Дима наблюдает за тем, как парни трутся друг о друга и не обращают на него никакого внимания, несмотря на то, что он их отчитывает по достаточно серьезному поводу. Он не узнаёт своих коллег — Арсений вообще должен первый трястись за малейшую провинность со стороны любого члена экипажа, а Антон поддакивать ему и осуждающе пилить взглядом. Но сейчас эти двое выглядят как наркоманы, надышавшиеся веселящего газа и воспринимающие реальность за какой-то психоделический мультик.        — С вами что-то не то, Катя права, — качает головой медик. — Давайте-ка мы с вами сделаем пару тестов…        — Каких тестов, Поз? Ты вообще понимаешь, о чём говоришь? — вдруг хмурится капитан. — С нами всё в порядке. Возвращайся на пост.        Позов собирается ответить, но не успевает: на мостик врывается Матвиенко с оружием, направленным в сторону капитана и его помощника, а позади плетётся Катя.        — Быстро отошли друг от друга! — командует Серёжа, целясь в Попова. — Вы с ума все посходили?! — вопит басом Арсений, даже не собираясь подчиняться требованиям инженера. — Что тут происходит? — Помните этот цветок, который вы подобрали на Йокусе? — подаёт голос Катя, махая перед носом образцом растения в наглухо запечатанном медицинском пакете. — Это растение под названием «саиртас». Оно безопасно для жителей планет, на котором оно растет, но ядовито для людей, хотя на Земле тоже есть похожий вид. Саиртас распыляет свои споры, которые человек вдыхает через легкие, и они оседают в организме, вместе с кровью поступают в мозг и происходит химическая реакция… — Можно покороче, Кать? — просит Шастун, не выдерживая этой заумной лекции. — В общем, споры блокируют некоторые области мозга и давят на центр, отвечающий за выброс эндорфинов. Из-за этого появляется чувство, похожее на влюбленность. — Ты хочешь сказать, что… — пытается разобраться капитан. — Что ваши чувства — это всего лишь реакция на споры саиртаса, да, — подтверждает Позова их догадки. — Ты упомянула, что растение ядовито, — вспоминает слова жены медик. — Верно, — кивает Катя и немного поникает. — Пока вы чувствуете прилив счастья, то не замечаете, как споры едят ваш мозг, а когда они доберутся до невосполнимых потерь, будет уже поздно… Глаза парней лезут на лоб, а Серёжа чертыхается, неосознанно отходя от капитана и помощника. — Мне жаль, мальчики, но вас надо изолировать. Парни переглядываются, но, как и говорила Позова, не ощущают страх, лишь тепло от близости друг с другом. Хочется заявить «Была — не была!» и отказаться от попыток излечения, но рациональная часть еще не до конца выгрызена спорами саиртас, поэтому Арсений отвечает: — Хорошо, если это действительно нужно. Перед тем, как Матвиенко уводит его в камеру, Попов успевает словить последний поцелуй с губ лейтенанта, такой же сладкий, как и всегда.