восхищение

Они с Лёхой часто зависали вместе, без компании. Особенно вне школы. Эмир интересовался пару раз, зачем Лёша допрашивает его обо всём, будто составляет личное дело жертвы. На что Щербаков кратко и честно говорил, что ему интересно. Чаще они гуляли, ровно до того момента, как в Лёше проснулась забота о неспящем по ночам друге. Ведь, по сути, Эмир не спал из-за их гулянок. А гулянки отменять Лёше ужасно не хотелось. Поэтому он один раз предложил посидеть после школы у Щербакова дома, если Эмира это беспокоит, то сделать все уроки и подобное, чтобы снова пойти гулять, или просто остаться дома, а ночью уже поехать домой. На выходных Лёха приезжал к Эмиру в другой город, они сидели у него. В целом, всё было спокойно, обычно, все друзья так делают, ничего странного не было. И действительно, после Лёшиного предложения, Кашоков, кажется, стал выглядеть ещё лучше: синяки уходили, глаза выглядели здоровыми, да и в целом парень казался более расслабленным. Щербаков, кстати, гордился своей идеей. — Тебе кто-то написал! — кричит с кухни Лёха, случайно увидев в телефоне друга сообщение. На аватарке аккаунта была блондинка из параллельного класса. — Снова девушки пишут. Ну ты ловелас. Лёша произносит это как-то ядовито тихо. Он будто пророчит, что если у Эмира будет девушка, то он захочет проводить с ней всё общее время и совсем оставит Щербакова с его тупым экспериментом. Эти мысли его напрягали. В голове давно вертелось «Тебе бы девушку, Лёх, а то так и будешь бегать за своим экспериментом». Но воплощать мысль в дело было некогда. Сейчас они выпивали в честь первого экзамена. Лёша чувствовал себя нетрезвым: впервые он пил вино, которое, как оказалось, было действительно очень вкусным. Эмир пил с ним и, казалось, тоже был уже достаточно пьян. Когда Эмир возвращается на кухню, он, с немного недовольным лицом, извиняется перед девушкой, отмахиваясь тем, что не ищет знакомств. — Что ж ты так, — смазливо улыбается Алексей, отпивая вина из бокала. — Может интересная тёлка. Вон сиськи какие. — Иногда ты поражаешь меня своими выражениями, — Эмир усмехается так же игриво, повторяя действие и откидываясь на стенку сзади него. — Во-первых, это девушка, а не тёлка. Ещё раз такое услышу — заставлю рот мылом мыть, — «устрашающе» проговаривает Эмир, на что Леша поджимает губы в извиняющемся жесте. — Во-вторых, мне всё равно на её грудь. Если тебе так интересна моя оценка ее внешности… мне нравятся ее светлые волосы, видно, что цвет её, голубые глаза мне нравятся… Улыбка на некоторых фото настоящая — красивая. — Так чё не ответил? Раз красивая такая, — фыркает Лёша. — В-третьих, не хочу давать ложных надежд. Понимаю, как это неприятно. Если тебя отошьют сразу — это разовая боль, а если отошьют после долгого общения, а ты знаешь, я не могу общаться без заботы и без мнимой нежности — это тягучая боль, — философски размышляет Кашоков. — Так почему ложные надежды? — Лёха допытывается снова. — В-четвертых, я гей, поэтому не думаю, что у нас бы что-то получилось, — монотонно произносит Эмир, допивая вино. Как только возникает молчаливая пауза, длиной вечность, Кашоков поднимается с места, весело усмехаясь. — Почему я не удивлён? — тихо проговаривает он и отставляет бокал. — Если ты действительно ведёшь себя как урод, которым мне тебя описали люди, когда слышишь что-то о лгбт, то можешь уходить, потому что если мы начнём драться — будет глупо, сам понимаешь. — Блять, да дай мне переварить, подожди со своей заумной хуетой, — Лёша матерится впервые за долгое время, отодвинув бокал. Он трет глаза, стараясь немного отрезветь. — Вот в чём секрет твоей идеальности. — В чём? В моей ориентации? — смеется тихо Эмир. — Думаешь, только геи бывают воспитанными, компанейскими и достаточно амбициозными? Тогда у меня для тебя плохие новости. Я уже тебе всё сказал, Лёх. Собираешься по-пьяне гнать на меня или распускать руки — проваливай, пока я сам тебя не вышвырнул. — Да подожди ты, — Щербаков хлопает по столу от такого напора. Конечно, Эмир тоже был пьян и мог сказать лишнего, нагрубить. Но самое плохое было в том, что он говорил слишком быстро. Лёша не ус-пе-вал. Но при всём этом, Лёха будто бы на ментальном уровне чувствовал, что Эмир так говорит неспроста. С таким упрёком, с таким нажимом. Он уже точно знает, о чём просить, предугадывает драку и последствия. Он всё это знает. — Я… Ну в целом, я гомофоб. Или раньше был. Я не знаю. Ты вроде не сосёшься с мужиками на каждом углу и на парады не ходишь. Я… я не испытываю отвращения. Или… может не могу принять, что такой идеальный парень… гей, — Лёха говорит медленно, в отличии от Эмира. Пытается донести что-то. Что-то сложное для него. — Прости, но сначала я думал, что ты латентный, — заметно расслабляется Кашоков, присаживаясь обратно за стол. — Это ещё что такое? — хмурится Алексей. — Латентный, то есть, скрытый гей. Обычно гомофобы являются скрытыми геями. То есть, ты ненавидишь их, потому что они тебе нравятся. Но в глубине души ты ненавидишь себя, потому что тебе нравятся они, — долго что-то на пальцах объясняет Кашоков. — Да нет… Мне никогда не нравились парни. Серьезно тебе говорю. Девушки — очень нравились. Первая любовь, всё такое, — пожимает плечами Лёша, даже не следя за своим языком и за моментом, когда пора будет заткнуться. — А ты… — Что?.. — перебивает нетерпеливо. — Я не знаю, что. Я не знаю, симпатия это, любовь, интерес… Я не знаю, и думать об этом особо не хотел. Просто ты реально особенный. Я никогда не видел таких людей как ты. Такое ощущение, что находясь с тобой, я будто забываю про реальную жизнь. У тебя такие планы, такие мечты, такое будущее, такое настоящее. Ты просто… вообще уникальный. Я хочу постоянно находиться с тобой, слушать о твоих интересах и прочем. И я бы забил, если бы ты был нормальным… ну, то есть натуралом. Потому что воспринимал бы тебя как такую… полезную связь. Крутого друга. Но сейчас, когда ты говоришь, что ты гей. Это сложно объяснить, но я будто бы влюбляюсь во всё, что связано с тобой. Ты учишься — я хочу учиться, ты занимаешься спортом — я хочу заниматься им. И такого много. — Ладно, я думаю, что ты, как и многие под алкоголем, будешь жалеть о своих словах, поэтому советую тебе идти спать. Да и меня в сон тянет, — Эмир вздыхает, не понимая, что ему отвечать. Он поднимается, чтобы уйти из кухни. — Если захочешь — завтра разберемся, сейчас не напрягай себя. Ты же сам говорил — жить в кайф. Лёха не отвечает, окончательно загнав себя. Он… боится, что те чувства, которые испытывает уже пару недель — это симпатия, но больше боится, что она возникла из-за слепого подражания, будто кумиру. Лёха сейчас, будучи далеко не трезвым, понимает, что он до Эмира не дотягивает в целом. Он хороший парень, а Эмир невероятный. Лёша не учится нормально, не развивается ни в чём, не увлекается ничем. А Кашоков занимается многим. Ему кажется, что он всё это время просто выяснял параметры, по которым не дотягивает до новенького из их класса. И это давило. Он всё же поднимается и идёт в комнату, к парню. Кашоков убирал все снэки с дивана, чтобы уложить на нём друга. — Я хочу поговорить. С тобой, — Лёша прислоняется к стенке спиной. Он тянет руку в стороны Эмира, надеясь, что тот ухватится и подойдёт ближе к нему. — Если хочешь продолжать рассказывать о том, какой я типо идеальный и классный — не надо. Я слышал это очень много раз в жизни. Меня уже тошнит от этого восхищения тупого. Люди очень быстро разочаровываются, когда узнают, какими судьбами я пришёл к этому всему. А так же от того, как хреново, когда нет учёбы, бокса и друзей. — Я не буду. Эмир, я… Я не сталкивался с таким. С такими людьми. И я не про то, какой ты крутой. Я про то, что ты парень, который мне нравится. Ты красивый… мне нравишься ты, когда мы вдвоем, когда нет масок, других людей. Когда мы общаемся, кажется, даже на одном уровне. Хотя сам понимаешь, казалось бы куда мне. Ты мне нравишься. Я не хочу себя мотать, тебя мотать. Не хочу притворяться, надумывать себе сверху. Я просто чувствую это. Чувствую ревность, чувствую, что хочу заботиться о тебе… хоть и понимаю, что ты сам кого захочешь уебешь своим боксом. Я понимаю, что я не гений, но… — Щербаков останавливается. — Не знаю, я романтик. Мне так кажется. В отношениях так точно. И мне хочется развиваться рядом с тобой. Вместе с тобой. Сначала конечно догнать, а потом вместе. Ну ты понял. — Звучит запутанно, — Эмир выдыхает, всё же подходя к Лёше, принимая руку и позволяя утащить в объятья. — То, как себя чувствуешь сейчас ты — мое состояние по жизни, понимаешь? — серьезно говорит Лёша, но Кашоков всё равно усмехается комичности фразы. — Если я предложу тебе отношения, что будет? Ну типо… что мне нужно будет сделать? Типо… — Я просто скажу да, — шепчет Эмир, прикладываясь к чужому плечу. — И тебе нужно будет только уважать меня, не распускать руки и говорить правду. То есть… быть собой. Ты мне нравишься, но из-за неприятного прошлого опыта, мне кажется, что я не смогу встречаться с натуралом. — Ну… так… Я же не натурал, получается. Я же встречаюсь с тобой. Это же уже… значит, что я гей… или как у вас там это всё называется? — от алкоголя заплетается язык, и слова становятся более невнятными. — Пойдём спать. Завтра поговорим. Только ты начнёшь этот разговор. Не хочу снова всю инициативу на себе тащить, Лёш. — Как скажешь. Эмир на пробу приглашает Лёшу спать с ним в одной кровати, отчего-то надеясь, что тот согласится. И Щербаков соглашается. По приходу в комнату, Эмир немного нервничает, будто бы ловя флэшбэки. Лёша не знает, что в такие моменты говорить, поэтому делает то, что хочет. Он разворачивает к себе лицом парня и коротко целует, как бы спрашивая разрешения. По ответному поцелую, светловолосый делает вывод, что стоит продолжить, поэтому кладёт руки на чужой пояс аккуратно, продолжая еле касаться губ напротив, совсем невесомо, стараясь изо всех сил принести удовольствие, потому что… Кашоков нежности заслуживает. Такой. Именно такой ласки. Лёша, не задумываясь, укладывает осторожным толчком парня на кровать и по привычке нависает сверху. — Стой, — шепчет Эмир, надеясь, что его услышат. И Лёша слышит. Останавливается, отстраняется, чтобы отыскать растерянный взгляд. — Я не хочу секса. Ладно? — голос чуть срывается, будто уже готов услышать и принять грубое «нет», но всё же с надеждой спрашивает. — Ладно, — Щербаков падает рядом, снова устраивая руки на теле Кашокова: на поясе и под головой. — Всё в порядке, я не настаиваю. — Спасибо, — Эмир чуть подтягивается вверх, чтобы самостоятельно коснуться губами чужих губ. Кратко, совсем невесомо. После этого засыпают оба. Следующий день всё было хорошо. Как и всю неделю. Было легко, потому что не было школы, в которой хотелось бы касаться друг друга, общаться на личные темы и подобное. А после лета Лёша уйдёт в колледж, Эмир поступит в институт. Они будут вместе дома, на прогулках, но не в одном учебном заведении, где чаще всего и была травля на таких людей. Они продолжили узнавать друг друга, теперь уже в отношениях. Алексей перестал восхищаться Кашоковым в отношении учёбы и прочего, чем восхищался в школе. В душе он продолжал удивляться способностям парня, но перестал открыто об этом говорить, чтобы не продолжать травмировать того. Эмир же попросту помогал Лёше, помогал найти себя, помогал принять себя, ведь с алкоголем выветрилась и уверенность перед никому ненужным обществом. А дальше только будущее. Светлое, яркое, интересное. Не такое, какое пророчил себе Лёша.