Broken / Сломленный

Бишопс-Клив, Глостершир, Англия, 25 марта 2007 года       Пэнси вошла в лачугу и посмотрела на кончик палочки, направленный на неё.       — Как ты получила шрам на щиколотке? — задал проверочный вопрос Забини.       — Упала в куст с розами в саду Нарциссы, когда мне было пять лет, — спокойно ответила она и спросила: — Какое существо укусило тебя на шестом курсе за пятку?       — Карликовый пушистик, — усмехнулся тот.       Забини опустил палочку, пересёк лачугу и обнял Пэнси. Он отстранился и оглядел её. За чарами гламура не было видно повреждений, поэтому он наколдовал Диагностирующее заклинание. Блейз убедился, что с ней всё в порядке, и кивнул. В прошлый раз у Пэнси было внутреннее кровотечение: она еле держалась на ногах, и Блейзу пришлось настоять на том, чтобы вылечить хотя бы те травмы, которые её муж не сможет увидеть.       Лачуга приобрела более обжитой вид. Забини принёс сюда зелья на случай, если Пэнси будет совсем плохо, чтобы она могла подлечить себя сама. Он также наколдовал маленький диван, чтобы было где отдохнуть, пока снадобья делают своё дело, и наполнил сундук непортящейся едой.       Пэнси села, сложив ладони на коленях, и посмотрела своими большими зелёными глазами на Забини. Тот был хмурый. Блейз скрестил руки на груди, откинувшись спиной на стену, и не сводил взгляда с Пэнси.       — Что-то случилось? — немного нервно отозвалась она.       Забини молча изучал её взглядом, который она не смогла распознать. Пэнси приподняла брови и сжала край юбки тонкими пальцами. На безымянном сверкнуло обручальное кольцо.       — Почему ты не предупредила нас о том, что Жнецы собираются напасть сразу на три убежища? — в голосе Блейза проскочили стальные нотки, но тон оставался спокойным и размеренным. Если бы Пэнси не общалась с ним с самого детства, она бы даже не заметила этого.       — Я… Я не знала об этом, — она в тревоге нахмурила брови. — Кас в последнее время редко берёт меня с собой на собрания. После того, как вы отбили поместье Тео. Они этого не ожидали.       Блейз провёл языком по зубам и отвернулся, задумавшись о чём-то.       Наконец он кивнул и снова посмотрел ей в глаза.       — Понятно. Ты знаешь, где они сейчас собираются?       — В Малфой-мэноре и ещё в каком-то замке на острове — это всё, что мне известно. Кас переносит меня туда, но я не знаю, где находится это место.       — У тебя есть и информация о Люциусе?       — Малфое? — Пэнси удивлённо вскинула брови. Блейз кивнул. — М-м-м, после того, как поместье Ноттов захватил Орден, я ничего не слышала о нём, как и об отце Тео.       — Нотт-старший у нас, — Забини потёр затылок, пододвинул к себе стул и сел на него, опёршись локтями на колени. — Он до ужаса силён. Мы потеряли пятерых, пока смогли его оглушить. Ли Джордан и Дин Томас погибли, сражаясь с ним. — «И Маркус». В глазах Забини промелькнула боль. Маркуса он сам обучал несколько месяцев, тот был очень способным учеником. Ли и Дин нравились Блейзу — он помнил их по Хогвартсу. Дин сразу принял слизеринцев, несмотря на то, что его лучший друг был активно против видеть Забини и Нотта в рядах орденовцев. — Сейчас отец Тео содержится в одной из наших тюрем. Вокруг него установили столько чар, что в его камере даже дышать сложно от магии, наполняющей её. Группа Симуса пытается подобраться к его воспоминаниям, но пока безуспешно.       Пэнси замерла от этих слов. Она слышала от «друзей» Каса, что Нотт-старший важная единица у Жнецов, к тому же он был силён. Если Орден смог победить его, то сможет и её мужа. В груди расцвел слабый пульсирующий шарик надежды.       — Постарайся узнать, где проводит время Люциус. Орден готовится напасть на Малфой-мэнор.       — Вы хотите… убить Драко? — Пэнси сглотнула.       — Орден не убивает, Пэнс, — Забини серьёзно посмотрел ей в глаза. — Он будет дожидаться суда, когда мы его поймаем. Как военный преступник.       — И снова он не на той стороне, — прошептала она, опустив взгляд. Блейз тяжело вздохнул и потёр лицо.       — Да. Только теперь это был его выбор, — он сжал челюсть и покачал головой. Забини долго молчал, а затем наконец тихо произнёс: — Он убил родителей Гермионы.       Пэнси ахнула и прикрыла рот рукой.       — Что? Но почему? Он же так сильно её любил, он бы не причинил им вреда.       — Хм, — задумчиво протянул Блейз, повёл челюстью и ненадолго замолчал. — Те, кто смог спастись оттуда, рассказывали, что Малфой лично направил палочку на её родителей. Он… не узнал Андромеду и пытался проклясть её и Тедди. Она попробовала его вразумить, но… — Забини покачал головой. — Тот будто не понимал, что это она. Я не знаю, что с ним происходит. В последний раз, когда я видел Драко, он был под чем-то. Либо он сам принимает какие-то зелья, либо его специально накачивают ими, — Блейз вздохнул. — В любом случае мы с Тео думаем, что он свихнулся. Тео сказал, что Драко общался с пустым местом возле себя, будто там стояла Гермиона, да и другие ребята, которые вступали с ним в битву, говорят то же самое, — Забини хрустнул шеей и посмотрел на Пэнси. — И, к сожалению, это всё вяжется с тем Малфоем, которого мы оба знаем.       — Думаешь, его страсть к алкоголю перешла в зависимость от зелий?       — Возможно, на фоне горя он поехал крышей и… просто дал волю своим внутренним демонам. Уверен, если бы он знал… — Забини резко закрыл рот и сжал челюсть, бросив на Пэнси настороженный взгляд.       Дерьмо, он чуть не сболтнул лишнего. Ей не стоило слышать о его догадках насчёт Гермионы и Скорпа. Он сам ни с кем это не обсуждал. Эта мысль висела на краю его сознания, не давая сформироваться в полноценную. Блейз специально не пытался выяснить точную информацию у Поттера или Тео, потому что если его поймают и залезут в голову, то Гермионе и Скорпиусу точно конец. Жнецы их из-под земли достанут — в этом Блейз был уверен. Пэнси прищурилась, пытаясь понять, о чём ей только что чуть не сказал Забини.       — Если бы он знал что? — спросила Пэнс.       — Чем всё это обернётся, — быстро ответил Блейз и решил перевести тему. — Я исследую библиотеку в поместье Ноттов. — Пэнси встрепенулась и с надеждой посмотрела на Блейза. — Пока ничего конкретного не нашёл, — он покачал головой. — Но во многих книгах о чистокровных традициях упоминаются чары, при которых жена погибает вместе с мужем, если тот умрёт. Если Кассиус наложил такие чары на твоё кольцо, то дело дрянь. Нам придётся брать его живым.       — Не сомневаюсь, что этот ублюдок мог такое сделать, — зло прошипела она и посмотрела на ненавистное украшение. Оно символизировало для неё боль, унижение и рабство.       — Я найду способ выяснить это. Мы должны быть уверены, что с тобой ничего не произойдёт в случае его смерти. Пока что Орден предупреждён, что ему нельзя наносить никакие травмы, и я вынужден повторить, Пэнс, — Орден не убивает. Если твой муж не погибнет на поле боя от случайного проклятия, то он будет ждать суда, как и все остальные.       — Он не заслуживает суда, Забини, — процедила Пэнси сквозь сжатые зубы. — Вы пообещали, что убьёте его.       — Мы сказали, что придумаем, как помочь тебе, Пэнс, и мы этим занимаемся, — он твёрдо посмотрел ей в глаза. — Мы избавим тебя от него — это я могу тебе гарантировать.       Пэнси сжала кулаки и отвернулась. Она бы хотела, чтобы ублюдок сдох самой мучительной смертью. О, она бы с удовольствием сделала бы с ним всё то, что он делал с ней, и Пэнси бы с улыбкой на лице наблюдала за тем, как он корчится в муках. Ярость и ненависть сжигали её изнутри. Забини заметил её состояние и сел рядом на диван, взяв Пэнси за руку. Она отвернулась и уставилась в стену хижины.       — Посмотри на меня, Пэнс. — Та не отреагировала, тогда он взял её за подбородок и потянул к себе, заставляя пересечься глазами. Блейз увидел в них столько эмоций: боль, злость, гнев и бесконечную усталость. И его сердце сжалось. — Ты будешь свободна, — он попытался вложить во взгляд всю свою уверенность и поддержку. — Я не оставлю тебя, поняла?       Пэнси смотрела в чёрные, как маслины, глаза давнего друга и видела в них непоколебимую решимость. Она верила Блейзу и поэтому слабо кивнула. Взгляд Блейза смягчился — он улыбнулся краем губ.       — Нам очень нужна информация о Малфой-мэноре, постарайся узнать что-нибудь.       — Хорошо, — прошептала Пэнси.       Пальцы Блейза всё ещё держали её подбородок, и Пэнси было приятно это тепло. Оно успокаивало, дарило чувство защищённости. Мерлин, как же давно она не ощущала ничего подобного! Она закрыла глаза и прижалась к его руке, пытаясь вобрать в себя тепло, забрать с собой частичку этого покоя и комфорта. Рука Забини переместилась на её щёку, и он нежно провёл по гладкой бархатной коже подушечкой, успокаивая Пэнси. Она облегчённо вздохнула и закрыла глаза.       — Всё будет хорошо, Пэнс, — тихо сказал он и притянул её к себе в объятия.       Она прильнула к нему, вдыхая успокаивающий горьковатый запах зелий. Руки Блейза обвились вокруг её хрупкого тела и прижали к себе. Он погладил её по волосам и спине, даря такие необходимые ей тепло и ласку. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую утешала мама. Если бы её мать была жива, она бы не позволила отцу продать дочь за мешок галлеонов психопату-садисту. В горле образовался ком, и глаза защипало. Пэнси глубоко вдохнула, успокаиваясь, и сжала кулаки. Она не будет плакать. Только не из-за Каса — он больше не увидит её слёз. Пэнси отстранилась от Забини и улыбнулась ему. Он ответил на улыбку и провёл пальцами по её плечам, а затем слегка сжал.       — Мне пора идти, — сказала Пэнси. В глазах Блейза мелькнуло разочарование, но он быстро взял себя в руки и встал с дивана, подавая ей ладонь.       — Конечно. Буду ждать от тебя сообщения, — произнёс он, снова перейдя на деловой тон.       Пэнси напоследок сжала его руку и покинула хижину, бросив взгляд на Блейза. Тот стоял посреди лачуги и задумчиво смотрел на закрывшуюся дверь, засунув кулаки в карманы. Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 1 апреля 2007 года       Драко сидел в кресле у камина. Гермиона расположилась у него на коленях и ворковала на ушко. Он наслаждался обществом любимой. В одной руке был бокал огневиски, другая обвивала её талию и прижимала к себе. Пальцы Драко вырисовывали круги на её животе и бедре. Лицо Гермионы, в отличие от остальных, всегда было видно отчётливо. Драко благодарил Мерлина, что на неё не действовал побочный эффект пыли, которую он принимал. Гермиона была ещё прекраснее, чем он помнил. Длинные волосы мягкими волнами спадали до талии, большие карие глаза влажно и похотливо блестели, полные губы были всегда готовы подарить ему самый сладкий поцелуй. Драко наклонился к её уху и нежно провёл носом, вдыхая знакомый запах. Гермиона тихо застонала и обвила его шею рукой, второй она потянулась к его ширинке, соблазнительно облизнувшись.       — Такая нетерпеливая малышка, — усмехнулся Малфой.       Гермиона улыбнулась и потянулась к нему за поцелуем. Её мягкие уста страстно впились в него. Драко прикусил её губу и провёл по ней языком. Пряжка ремня щёлкнула.       Их идиллию прервал Люциус, вошедший в комнату без стука. Невидимая для отца Гермиона надулась и прильнула к плечу Драко, а тот, в свою очередь, недовольно посмотрел на отца. Люциус глянул на расстёгнутый ремень сына и презрительно поджал губы.       — Жду тебя в подземельях. Никаких возражений, — жёстко сказал он.       — Ты прервал нас, — огрызнулся Драко.       — Мне плевать на твои жалкие фантазии. Чтобы через пять минут ты был внизу, — отрезал Малфой-старший и, взмахнув полами мантии, вышел из комнаты.       Челюсть Драко сжалась, пальцы сдавили стакан с огневиски. Гермиона успокаивающе погладила его по щеке и заглянула в глаза.       — Я буду ждать тебя, — она затянула Драко в страстный поцелуй и с силой прикусила.       Малфой зашипел сквозь зубы и зализал укушенную губу.       — Не хочу тебя покидать, милая.       — Тебе лучше пойти и сделать то, что он требует. Иначе сам знаешь, что произойдёт.       Пальчики Гермионы нежно перебирали его волосы, отчего по телу Драко побежали мурашки. Он кивнул и поднялся с кресла. Гермиона легла на кровать, слегка распахнув чёрный шёлковый халат, и послала ему воздушный поцелуй. Драко широко улыбнулся ей и вышел за дверь.       Спустившись по лестнице в подземелья, он нашёл отца, который держал в руках бордовую мантию и пузырёк с зельем насыщенного красного цвета. Он протянул предметы сыну.       — Выпей, а затем переоденься в мантию. Только в мантию, — холодно произнёс Люциус.       — Что это? — спросил Драко, разглядывая зелье сквозь стёклышко бутылки. Оно было тягучим по консистенции.       — Не твоё дело, — процедил Люциус. — Выполняй то, что тебе велено.       — Это какой-то ритуал? Ты хочешь, чтобы я принял в нём участие? — он проигнорировал слова отца.       Люциуса это взбесило: лицо скривилось от гнева, он достал палочку и приставил её кончик к горлу Драко. Тот лишь холодно посмотрел на древко и перевёл взгляд на отца.       — Ты здесь не для того, чтобы задавать вопросы, щенок, — скривил верхнюю губу Люциус. — Немедленно выполняй приказ.       Драко сделал шаг назад и повернулся к нему спиной. Внешне он был спокоен и холоден, но внутри бушевала ярость. О, с каким бы удовольствием Драко вырвал бы палочку из его рук и воткнул бы ему в глаз так, чтобы по лицу полилась тёплая кровь, чтобы услышать крик его боли и увидеть, как тот корчится в агонии. Драко улыбнулся, представляя себе это зрелище. Он откупорил крышку склянки, принюхался к зелью. Сладкий приторный аромат, перебивающийся более резким и горьким, наполнил его пазухи. Зелье Похоти, смешанное с чем-то другим? Драко развернулся и уставился на Люциуса, нахмурив брови. Тот, предвидя, что Драко снова начнёт задавать вопросы, наставил палочку на него и задрал подбородок. Малфой-младший вновь отвёл глаза на склянку и нервно сглотнул. Что задумал его отец?       — Тебе лучше поторопиться, иначе я прикажу привести сюда твою мать, — небрежно бросил Люциус.       Рука Драко сжалась на пузырьке с зельем. Ублюдок не оставит его в покое. Малфой-младший облизнулся и поднёс пузырёк к пересохшим губам, задержал его там на секунду и залпом выпил. На вкус оно было паршивое — Драко скривился. Отбросив пустую склянку, он начал снимать с себя одежду.       Когда он остался в одних боксерах, Люциус снова подал голос.       — Я сказал оставить только мантию.       Драко через плечо оглянулся. Люциус бросил в него Жалящее проклятие, и Малфой зашипел сквозь сжатые зубы. Он потянулся к резинке боксеров и снял их одним резким движением, а затем накинул на себя бордовую мантию и плотно запахнул её.       — Доволен? — процедил Драко сквозь сжатые зубы.       — Вполне, — бросил Люциус и вышел из помещения. — Тебя заберут через несколько минут.       Малфой-старший запер решётку камеры, в которой находился Драко, и ушёл влево по коридору. Драко тревожно огляделся и растерянно замер. Что от него хотел Люциус? Для чего дал ему это зелье?       Mr. Sandman — SYML       Драко уже начинал чувствовать, как кровь бурлила в венах, приливая к одному органу; зрение затуманивалось и покрывалось алой пеленой; сознание начинало затухать. Он схватился за прутья решётки. Мысли затягивало красным туманом похоти: он не понимал, где находится, не ощущал своего тела, кроме одного-единственного места. Голова закружилась, Драко попытался открыть глаза, но перед ними плясали красные пятна. Его кулаки сжались, он представил Гермиону. Дыхание стало тяжёлым, веки закрылись. Драко почувствовал нестерпимый жар по всему телу, волны возбуждения накатывали на него одна за другой. Он застонал. Пальцы наткнулись на горячее тёплое тело. Гермиона. Малфой улыбнулся и закусил губу. Он провел по ней руками и сжал грудь. Гермиона дёрнулась. Драко впился в её сосок ртом и потянулся ниже, приникая к горячему лону. Она извивалась под ним. Драко оторвался от её груди и расположился между бёдер, резко разведя их в стороны. Казалось, вся кровь прилила к члену — он никогда не чувствовал такой сильной эрекции. Губы впились в шею любимой.       «Прости, милая, сейчас без прелюдий. Боюсь, мой член взорвётся, если не окажется в тебе прямо… сейчас!»       Он резко вошёл в неё одним движением. Драко блаженно застонал и прижался губами к её рту. Она укусила его. Это раззадорило Малфоя, новая волна похоти накатила на него, унося из головы любые мысли. Он взял быстрый жёсткий темп и начал вбиваться в мягкое тёплое лоно. Сквозь шум крови в ушах до него донеслись её крики наслаждения. Его руки сильно сжимали плечи Гермионы, оставляя на них синяки. Он впился зубами в её шею, не в состоянии сдержать порыв. Гермиона извивалась всё резче и больше, выгибая спину и сжимая бёдра. В мозгу Драко вспыхивали их образы из прошлого, в ушах шумела кровь. Он тяжело дышал, но не останавливал темп ни на секунду. Наконец, сильно толкнувшись в неё в последний раз, Драко с хриплым стоном кончил внутрь и бессильно повалился на мягкое тело, пытаясь отдышаться. Он открыл глаза, но всё сливалось в одно сплошное бордово-чёрное пятно. Драко удовлетворённо вздохнул, сомкнул веки и погрузился в глубокий сон. Главное убежище Ордена Феникса, Бирмингем, Англия, 3 апреля 2007 года       Поттер рассказывал о том, что Ордену удалось выяснить за последние дни: Люциус прятался в Малфой-мэноре вместе с женой и сыном. После недавних нападений имя Малфоя-младшего в Ордене было под запретом. Многие потеряли близких и друзей: Лаванда Браун, Ханна Долгопупс, Арабелла Фигг, Джин и Джон Грейнджеры, Элли. Это лишь малый список тех, кого они лишились. Флёр с ребёнком удалось спастись, как и Андромеде с Тэдди. Невилл был безутешен. Сперва он утратил ещё не родившегося ребёнка, а затем и жену. Он ушёл из Хогвартса, чтобы посвятить всего себя Ордену. Минерва плакала от потери подруги и девочки, которую та нашла на улице и привела в Орден. Перси и Чарли скорбели по Лаванде, она была частью их теперь уже совсем маленькой семьи.       Человек сидел в окружении орденовцев со скорбным видом, но внутри у него разносилось ангельское пение. Скоро все крысы подохнут. Творцам удалось уничтожить три убежища. Крыски были не готовы к такому масштабному нападению и профукали момент. Поттер не сообщал местоположение всех убежищ, информация выдавалась очень малыми порциями, и Человек всегда был осторожен, когда отправлял данные Творцам. Он презирал орденовцев. Их идеи были пустышкой — равноправие, свобода воли, победа добра. «Какие идиоты», — усмехнулся он про себя. Власть, деньги и сила — вот что правит миром, и он один из тех, кто построит этот мир. Он приведёт Англию к новым высотам своими руками, а затем и все остальные склонятся перед их мощью. Его имя будут чествовать многие годы и десятилетия — оно войдёт в историю. Человек станет сказочно богат. После того, как ему дали испить магию, он почувствовал такую мощь, что понял — орденским крыскам не победить Творцов. Они слишком слабы со своими принципами. Если бы они начали пытать пленников с самого начала, то у них ещё были бы шансы победить, а сейчас, когда прошло уже столько времени, вся нужная информация просто-напросто стёрлась из их голов. Он сам постарался. Человек догадался, что Поттер мог дать добро на пытки, он слишком слаб и подвержен чужому влиянию, и Человек сразу начал действовать. Подтереть нужные воспоминания не составило труда. Теперь крысы ничего не добьются, даже если начнут заживо снимать кожу с пленников. Те отдают орденовцам свои воспоминания, но в Омуте памяти раз за разом проявляется лишь пустота. Человек был доволен.       Он прислушался к тому, что говорила Главная Крыса, как он про себя называл Поттера. Человек снова ухмыльнулся про себя. Столько лет бок о бок, а Поттер так и не смог раскусить его. Доверял целиком и полностью. Поттер был таким же доверчивым глупцом, как Дамблдор, и он тоже это поймёт, когда будет слишком поздно. Поттер говорил о том, что они получили чертежи домов Пожирателей смерти с указанием мест, где располагались все обереги. «Хм. Интересно, откуда данные. Неужели Нотт был так неосторожен, что оставил их на виду? Хотя не очень на виду, раз их нашли спустя столько времени после нападения на замок». Человек подумал, что Диане тоже будет интересно узнать об этом, а ещё о том, что нужно предупредить остальных, перенести обереги и наложить новые чары.       Человек снова прислушался к разговору. Нападение на Малфой-мэнор было в приоритете. Бойцам дана команда применять Режущее проклятие, целясь в конечности противника. Они планировали отбить это древнее поместье — лишить Жнецов ещё одного опорного пункта. Поттер вещал о том, что на дома бывших Пожирателей смерти никто не обратит внимания. Человек ухмыльнулся. Крыски ещё не знали, какой сюрприз готовит Министерство под предводительством Творцов. Новый закон всколыхнёт волшебное сообщество, но люди примут его. «Пророк» уже давно готовил народ к этой новости. Волнения, если и будут, быстро подавятся. Человек чуть не рассмеялся в голос, представив реакцию крысок. Это будет весело — смотреть, как их лица корчатся в ужасе и непонимании. Надо постараться не пропустить это собрание.       Наконец Поттер завершил совещание, и Человек направился вместе со всеми на тренировку. Как хорошо, что ингредиенты для Сыворотки правды были такими редкими, что крыски из Ордена не могли их достать. Ростуэйт, Камбрия, Англия, 30 апреля 2007 года       Гермиона смотрела на своё отражение в зеркале. Скулы отчётливо выделялись на впалых щеках; веснушки яркими пятнышками проступали на бледной коже; под опухшими красными веками залегли синие тени; ключицы остро торчали в вырезе рубашки, но самое главное — взгляд: пустой, безжизненный, тёмный. За эти дни она плакала столько раз, что, казалось, её слёзные железы в один момент просто откажутся функционировать. Её разрывало штормом эмоций, оставившим после себя лишь разрушение и пустоту. Сначала она чувствовала огромную печаль и горе от утраты близких людей, которых смогла спасти от одной войны, но потеряла в другой. Её мама и папа были ей опорой и поддержкой в последние годы, когда их отношения наконец наладились и вернулись в привычное русло. Лишившись родителей, которые были для неё светом в этом мире, Гермиона словно вырвала кусочек самой своей сути. Горечь утраты переплеталась с невыносимой пустотой, окутывая душу Гермионы тенью горя и одиночества. Она будто стояла на берегу безумного океана страха и неизвестности, ощущая беспомощность и тревогу за будущее. Без рук, которые всегда были протянуты в жесте поддержки, без слов, которые направляли её шаги, Гермиона чувствовала, будто блуждает во мраке неопределённости, и всё, что оставалось, — это слёзы на щеках и тоска в сердце, искажающая мир вокруг в неразличимые оттенки печали.       Но больнее всего было от осознания того, кто это сделал. Её собственный муж. Её возлюбленный. Её Драко. Тот, кого она выбрала. Кого любила. Кому доверяла и кого предала. До неё дошло предельно ясно, что того Драко уже нет и он не вернётся. Она сама стала причиной этого, и винить ей нужно было только себя. Если бы она тогда не согласилась на план Гарри и уговорила его привести Драко в убежище до того, как подстроить свою смерть, ничего бы не случилось: Уизли были бы живы, Драко бы не сошёл с ума и не убил её родителей. Она чувствовала себя так, будто сама направила палочку Драко в сердце мамы и папы, и от этого хотелось кричать, пока голос не исчезнет, пока в лёгких совсем не останется воздуха. Хотелось разорвать себе грудь и вырвать истекающее кровью сердце, растоптать его на грязном полу, чтобы оно больше никогда ничего не чувствовало. «Какой бесполезный орган», — с иронией подумала Гермиона. Только осознание того, что её сын не должен стать сиротой, останавливало Гермиону от шага в пропасть.       Она подняла руку и сжала ножницы. Лезвия яростно щёлкнули раз, второй, третий. Одна за другой кудрявые каштановые пряди падали в раковину и на пол с тихим, едва слышным шелестом.       Щёлкнув в последний раз, Гермиона оглядела ворох своих волос и посмотрела в зеркало. Её кудри теперь едва доставали до плеч. Рука расслабилась, и ножницы с лязгом ударились о кафель. Сил больше не было ни на что: Гермиона села на холодный пол, держась за раковину, и уткнулась лбом в согнутые колени. В душе была зияющая дыра, засасывающая в себя всю её, клетка за клеткой, поглощая все эмоции, чувства и мысли.       Она не знала, сколько вот так просидела. Кажется, она ненадолго уснула, когда ощутила большие тёплые руки, обнимающие её. Она услышала запах печенья и поняла, что это Тео. Он, почувствовав, что Гермиона осознала, что он рядом, прижал её к себе и уткнулся лбом в её макушку в немом жесте поддержки. Они сидели на полу просторной ванной в окружении блестящих упругих каштановых локонов и молчали. Наконец Тео пошевелился и погладил её по коротким волосам.       — Тебе нужно поесть, — тихо сказал он голосом, охрипшим от долгого молчания.       Гермиона лишь устало покачала головой. Она не чувствовала голода. Если уж быть до конца честной, то она не чувствовала ни-че-го. Тео вздохнул и поднял один из локонов к глазам.       — Теперь у нас почти одинаковая длина, — криво улыбнулся он уголком губ.       Грейнджер заторможенно повернулась к нему и посмотрела на свой локон в его руке, а затем перевела взгляд на его волосы. Они и правда отросли, закрывая собой мочки ушей. Она потянула за кудряшку, которая тут же приняла прежнее положение.       — Тебе бы тоже не мешало постричься, — как сомнамбула, произнесла Гермиона.       — Только если это сделаешь ты, — Тео слегка улыбнулся и посмотрел в её заплаканные глаза. — У тебя неплохо получается орудовать ножницами, — он взял её голову в обе руки и покрутил из стороны в сторону, разглядывая новую прическу. — Почти ровно.       Из груди Гермионы раздался глухой смешок, а затем губы растянулись в улыбке, которую она не смогла сдержать. Она тихо засмеялась, а потом расхохоталась, откинув голову. В уголках глаз проступили слёзы от смеха, грудь сотрясалась — Гермиона понимала, что это было обусловлено нервным напряжением, но сейчас это приносило ей облегчение. Она чувствовала, как с каждым звуком, выходящим из неё, оцепенение отступает, оставляя вместо себя покой. Тео смотрел на неё с тёплой улыбкой. Наконец приступ прошёл, и Гермиона, глубоко вдохнув, заглянула в яркую глубокую синеву глаз Теодора, на которые падали кудри, почти загораживая их. Гермиона подняла руку и убрала кудряшки с его лба.       — Спасибо, — глухо произнесла она.       — За что? — приподнял брови Тео.       — За то, что ты рядом, — выдохнула Гермиона.       Тео почувствовал её выдох на своих губах. Они сидели плечом к плечу, соприкасаясь всем телом. Он ощутил её тёплую руку на своей щеке, глаза Гермионы не отрывались от его, а лицо находилось так близко, что это опьяняло. Теодор сглотнул и опустил взгляд, собираясь с мыслями.       Он легко покачал головой.       — Это всё, что я могу сделать для тебя.       — Этого достаточно, — тихо сказала Гермиона.       Её рука всё ещё была на щеке Тео, она легонько поглаживала его большим пальцем. Взгляд был прикован к нему, изучал черты лица: длинные ресницы, выразительные брови, прямой нос, острый подбородок, полные губы. Гермиона медленно моргнула, останавливая свои глаза на его устах.       Тео заметил это и прочистил горло.       — Так что насчёт стрижки?       Он спрятал взгляд и нервно облизал губы. Тео отодвинулся от Гермионы и дотянулся до ножниц, лежавших в ворохе локонов.       — Сделаешь из меня снова красавчика? — пошутил он с кривой улыбкой.       Гермиона усмехнулась и взяла инструмент из его рук.       — Если только ты не против ножниц. Ты вообще стригся раньше магловским способом?       — Эм-м, нет, — он смело встретил её взгляд и улыбнулся. — Но я тебе доверяю.       Грейнджер ухмыльнулась и сказала ему опуститься на деревянную скамейку. Тео выдвинул ту в центр ванной комнаты и уселся. Гермиона накинула ему на плечи полотенце — скорее по привычке, чем из боязни запачкать футболку. Всё-таки одним взмахом палочки её можно было очистить от почти любых загрязнений. Она часто стригла мальчиков, когда они втроём скитались по лесам, а до этого отца. Мама показывала ей, как это правильно делать. При воспоминании о родителях сердце отозвалось тоскливым стуком. Гермиона встала позади Тео, положив руки ему на плечи, и посмотрела на его волосы.       — Что ж, подумаем, что можно сделать с твоими кудрями.       Она улыбнулась ему в отражение, заметив, что он наблюдает за её действиями, и приступила к стрижке.       Тео смотрел на неё, и ему было непривычно видеть Гермиону без огромной копны волос, но так ему нравилось даже больше. Стрижка придала ей какой-то задорный вид, даже несмотря на общее состояние, которое бросалось в глаза. Нотт думал о том, что сделал Малфой, и не мог понять мотивов. Почему он решился на убийство её родителей? Хотя… если так подумать, то самого Тео он тоже тогда ранил, несмотря на то, что знал, какие ужасы пережил Нотт. Сам видел шрамы и даже пытался создать мазь, которая смогла бы убрать их, и он помнил, как тот разговаривал с пустотой, будто с Гермионой. Неужели он настолько сошёл с ума от горя, что ему стало абсолютно всё равно на весь остальной мир? Тео не знал, но ему было до ужаса жаль Драко. Он не заслужил всего этого дерьма. Видит Салазар, Драко проделал большой путь, чтобы избавиться от призраков прошлого. Гермиона оберегала его от всего мира, помогала справляться с нападками окружающих, когда те видели в Драко лишь Пожирателя смерти, помогла восстановить репутацию и очистить запятнанное имя Малфоев. Для Драко она была всем, и Нотт понимал его горе, но не понимал, почему он сейчас примкнул к Жнецам, ведь Гермиона бы этого не одобрила, и Драко знал об этом. Что же происходило у него в голове? Тео разрывало от сочувствия к Гермионе и Драко, и в то же время он был зол на Малфоя за то, что тот натворил. Да, Малфой не знал, что Гермиона жива, но это же не повод убивать всех вокруг. То, что он сделал с Джорджем, было действительно бесчеловечным, а убийство её родителей перечёркивало всё хорошее, что он совершил до этого. Это был последний удар в крышку гроба, и Драко вогнал гвоздь по самую шляпку.       Нотт посмотрел на своё отражение — волосы стали приобретать прежний вид. Он разглядывал хрупкую фигуру Грейнджер, обращая внимание на тонкие запястья и аккуратные пальцы, порхающие по его голове; её точёный профиль; немного вздёрнутый носик; веснушки, ярко выделявшиеся на худом лице. Её прикосновения к его коже вызывали табун мурашек, и Тео надеялся, что она этого не заметит. Он пообещал себе, что не станет мешать Драко, и, знает Мерлин, это обещание давалось ему с огромным трудом, но Тео сдержал его. Однако сейчас, когда он видел её боль и страдания, которые принёс ей Малфой, Тео терялся в своих ощущениях и чувствах. Он оторвал взгляд от её сосредоточенного лица и перевёл на свои руки, лежащие на коленях.       Гермиона обошла скамейку и остановилась перед Тео. Она наклонилась и положила ладони ему на щёки, смотря прямо на Теодора. Он резко посмотрел на неё и удивлённо приоткрыл рот. Её лицо было так близко. Дыхание перехватило, а сердце бешено застучало в груди. Он застыл, не в силах пошевелиться. Гермиона сосредоточенно переводила взгляд с одной стороны его головы на другую, сравнивая длину волос. Она закусила губу, глаза Тео метнулись к ним, и он тихо сглотнул. Увидев, как её язычок провёл по устам, увлажняя их, Теодор оторвался от блестящих губ и взглянул выше. Сердце пропустило удар, когда он заметил, что теперь она смотрела ему в глаза. Его зрачки перебегали с одной её карамельной радужки на другую, дыхание стало тяжёлым и частым. Тео разрывало от эмоций, он так хотел впиться в неё губами, снова ощутить её вкус, как тогда — в далёком девяносто восьмом, запустить свои пальцы в волосы, а другую руку положить на талию и прижать к себе всем телом, почувствовать её мягкость и податливость, вдохнуть прекрасный запах, но он сдерживал себя изо всех сил. Потому что он обещал. «Она замужем за твоим другом». Гермиона перевела свой взгляд на его приоткрытые губы. Они замерли. Мысли бились друг о друга в голове Нотта. «Один раз. Нельзя. Пожалуйста. Пусть это случится всего один раз». Пальцы Гермионы скользнули к его затылку и сжали волосы, отчего Тео рвано выдохнул. Гермиона потянулась к нему, и… её губы накрыли его. Веки Тео сомкнулись, и он потерял способность ясно мыслить. Он ответил на поцелуй, сделав его более напористым. Руки сами поднялись к её лицу, он прижал Гермиону к себе. Она приоткрыла губы, и язык Тео тут же пробрался внутрь. Это был взрыв. Он подскочил со скамьи, не в силах сдержать порыв, одна его ладонь переместилась на её затылок и сжала каштановые кудри, другая пробралась к талии, и он рывком впечатал Гермиону в себя, отчего она громко простонала в его рот и потянула Тео за волосы. Она провела одной рукой по его шее, вызывая новый табун мурашек, и положила её на мускулистое плечо. Их губы терзали друг друга, языки сплетались в страстном яростном танце. Тео сделал пару шагов и прижал её к стене, вжимаясь в неё всем телом. Страсть и возбуждение накрыли его плотным одеялом, отключающим голос разума. Он ощутил, как его уже эрегированный член вжался в мягкий живот девушки. Она почувствовала это и рвано выдохнула ему в рот. Голова кружилась от недостатка кислорода, но они не отрывались друг о друга, будто им это было нужно, чтобы выжить. Его рука сжимала талию Гермионы, вторая лежала на шее, большой палец рисовал круги на её коже. Тео оторвался от её губ, чтобы вдохнуть воздух, переместился к горлу, слегка прикусил мочку уха, отчего Гермиона издала тихий стон и сжала его плечи. Происходящее опьяняло, голова кружилась от такой близости. Её руки потянулись к талии Тео и проникли под футболку. Нотт глухо застонал, когда её маленькие ладони заскользили по его животу, обводя пальцами выделяющиеся кубики пресса. Он проник под рубашку Гермионы и провёл пальцами по бархатной коже. Он терзал губами её шею, слегка прикусывая и тут же покрывая поцелуями следы, вызывая новые стоны. Теодор с жаром втягивал её кожу, горячее дыхание опаляло её. Его рука скользнула выше — к рёбрам, задевая кромку лифчика. Гермиона прижалась губами к его шее и прикусила кожу. Тео вздрогнул, и его член задел пуговицу её джинсов. Это резко отрезвило его. «Она не твоя. Ты обещал. Она любит Драко». Он отодвинулся от неё, испуганно глядя в её потемневшие от возбуждения глаза. Их дыхание было тяжёлым, зрачки расширились, закрывая радужки. Гермиона посмотрела на него затуманенным взглядом и потянулась за новым поцелуем, но Нотт отстранился снова. Гермиона нахмурила брови.       — Мы не должны, — еле слышно сказал Нотт, больше всего на свете желая продолжить начатое.       — Что? — прошептала она, всё ещё тяжело дыша.       — Это неправильно, Гермиона, — деревянными губами произнёс Нотт.       Он убрал руки с её тела. Тео ощутил это как самое неверное действие за всю свою жизнь. Кончики пальцев закололо в отчаянном желании снова прикоснуться к ней. Гермиона облизала пересохшие от частого дыхания уста и уставилась на него. Сейчас она выглядела ещё прекраснее — с припухшими от поцелуев губами и затянутыми поволокой глазами. В её взгляде промелькнула боль, и Гермиона отвела его, обняв себя за плечи. Она опустила голову и сглотнула.       — Гермиона… — Нотт стиснул челюсти и зажмурил глаза. Выражение боли на её лице заставило его самого почувствовать, как сердце сжалось в железных тисках.       — Нет, — прервала его Гермиона, не глядя на него. — Ты прав, я не должна была бросаться на тебя. Мне не стоило этого делать.       Она сморгнула влагу, выступившую на глазах, и резко оттолкнулась от стены, почти бегом направляясь к выходу.       — Гермиона, стой, я… — но Тео не успел договорить — она уже выбежала из ванной.       Спустя мгновение глухо хлопнула дверь её спальни. Тео застонал и с силой сжал кулаки. Он уткнулся лбом в кафель, где пару минут назад стояла девушка, которую он целовал. Кулак взметнулся и ударил стену рядом с головой Тео. Ещё раз. И ещё. Идиот! Его лицо омрачила гримаса боли. Он посмотрел на дверь ванной. Тео стоял, не двигаясь и пытаясь привести мысли в порядок. Он объяснит ей. Расскажет всё. И если Гермиона примет решение послать его куда подальше, то так тому и быть. Тео сжал кулаки и направился к спальне Гермионы. Дверь была заперта. Он постучал в неё.       — Гермиона, нам нужно поговорить, — ответом была тишина. Он постучал ещё раз. — Прошу, Гермиона, дай мне всё объяснить, — в его голосе слышалась мольба.       Она не отвечала. Нотт уткнулся в деревянную дверь лбом.       — Пожалуйста, Гермиона, открой, — жалобно произнёс он.       Тишина. Из комнаты не доносилось ни звука. Тео повернулся к створке спиной и проскользил по ней на пол. В отчаянии он откинул голову на дверь и закрыл глаза, между бровей пролегла глубокая складка. В груди бушевал ураган из чувств и эмоций. Ему было горько оттого, что он заставил её испытать боль, оттолкнув. Как бы он хотел сейчас оказаться снова прижатым к её жаждущему телу, ощутить её прикосновения и поцелуи, наслаждаться мягкой кожей под своими пальцами и вдыхать её запах, но она должна была узнать всю правду перед тем, как совершить непоправимое, и пришла пора открыть ей эту правду. Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 30 апреля 2007 года       Дверь спальни распахнулась, и Люциус вошёл, ведя за собой пожилого волшебника в целительской мантии. Драко перевёл взгляд с Гермионы, сидящей в кресле напротив, на отца и сощурился.       «Зачем здесь целитель?»       — Приступайте, — бросил Люциус и сел в кресло напротив Драко, сжав в руке палочку и молча показывая, что случится, если тот откроет рот или будет сопротивляться.       Драко повёл челюстью и перевёл взгляд серых глаз на целителя. Тот молча кивнул Люциусу и подошёл к Драко. Он произнёс заклинание диагностики. Рассматривая показания, старик что-то записал в свою тетрадь и снова кивнул Малфою-старшему. Люциус бросил на Драко взгляд, полный презрения, и вышел с целителем из комнаты.       Что это была за херня? Драко встал и посмотрел на Гермиону, что стояла за креслом, на котором сидел Люциус. Она непонимающе пожала плечами. Малфой хотел было пойти за Люциусом и подслушать разговор с целителем, но Гермиона подошла сзади и обняла за талию, прижавшись к Драко всем телом.       — Останься со мной, — прошептала она.       Драко развернулся к ней и кивнул. Они легли на кровать друг напротив друга. Малфой задумался о том, зачем отец приводил целителя. Неужели чтобы вылечить Драко от наркозависимости? Малфой хмыкнул. Нет, конечно, что за бред. Люциус самолично приносил ему волшебную пыль. Иногда он специально доводил Драко до ломки, наслаждаясь тем, как тот отчаянно корчится от боли во всём теле на полу и умоляет дать ему очередную дозу. Руки Малфоя затряслись от гнева. Он убьёт Люциуса. Драко ещё не знал как, без палочки он был слаб, но он точно это сделает. Рано или поздно. Он подгадает момент, и, когда отец расслабится, Драко нанесёт ответный удар. Люциус наслаждался тем, что Драко от него зависим. Наслаждался тем, что тот не мог сказать ни слова против из-за боязни потерять мать и жену. Малфой участвовал во всех боевых миссиях, на которые его отправляли. Он не помнил практически ничего из этого — только крики и вспышки заклинаний. Он совсем перестал различать лица, ориентировался по чёрно-серебристым мантиям, в которые были одеты его конвоиры, и, ко всему прочему, эти непонятные ритуалы, в которых его заставляли участвовать. Драко не знал, что там происходило, он помнил только, как спускался в подземелье, принимал зелье и облачался в бордовую мантию, а затем он просыпался в своей постели с приятным чувством удовлетворения. Если это ритуалы плодородия, то для чего отцу проводить их и заставлять Драко участвовать в этом? Он скривился: ему не хотелось думать, что он мог прикасаться к кому-то, кроме жены, но зависимость была сильнее него. Гермиона, почувствовав тревогу Драко, прильнула к нему. Он отмахнулся от плохих мыслей, поцеловал её в макушку и крепко обнял.

***

      Люциус и целитель вошли в малую гостиную. Малфой накинул на дверь заклинание, чтобы их не подслушали, и запечатал её.       Он повернулся к гостю и положил обе руки на трость.       — Итак?       Пожилой целитель, состоящий в группировке Творцов, открыл свои записи и ещё раз быстро прошёлся по ним взглядом.       — Что ж, судя по всему, наследник в полном порядке, не считая отравления организма наркотиками, но они не влияют на его детородные функции. Сперма на удивление здоровая для его состояния. Он может иметь детей.       — А грязнокровки?       — Тоже не обнаружено никаких проблем. Все девушки фертильны и способны зачать. Их организм в полном порядке, не считая небольшого влияния стресса от похищения и лёгких пыток. Если они принимали перед ритуалами мои зелья, то давно должны были зачать.       — Тогда в чём же проблема? Прошёл почти месяц — они должны были забеременеть. После ритуала беременность наступает моментально, — взорвался Люциус и начал мерить шагами комнату.       — С моей стороны ничего препятствующего оплодотворению не выявлено, — сухо сказал целитель. — Возможно, дело в вашей родовой магии. Вам стоит это проверить.       Люциус ничего не ответил, задумчиво сощурившись. Целитель попрощался и покинул гостиную, оставив Малфоя наедине со своими мыслями. Тот направился в библиотеку поместья. Распахнув резные двери, Малфой призвал к себе фолиант, в котором были собраны все чары, наложенные предками на их род тысячелетия назад. Люциус расположился в большом кресле, пролистал книгу до страниц с информацией о брачных чарах и чарах деторождения и пробежал глазами по страницам. Вот оно.       «Во избежание появления бастардов в великом роду Малфоев в IV веке Людвигом Малфоем наложено заклятие крови на всех потомков по мужской линии и проведены ритуалы, которые не позволяют наследникам иметь детей в отношениях, не скреплённых брачными узами».       Люциус зашипел сквозь зубы. Он забыл об этом маленьком моменте. Что же теперь проводить брачный ритуал каждый раз, когда он будет спаривать сына с грязнокровками? Нет, это не вариант. Малфои не разводятся. Они женятся один раз и на всю жизнь, исключение — смерть супруги. Это тоже был подарок от предков. В те времена Малфои не брезговали близкородственными связями. Его пра-пра-пра-и-ещё-сто-раз-прабабка по другой линии Малфоев была жутко ревнивой особой и провела этот ритуал назло своему мужу, который женился на ней по договору, но при этом всю жизнь оставался влюблённым в другую женщину. Люциус задумался и перелистнул страницу. Предки не были глупцами: они могли добавить вариант на случай, если дети не появятся до смерти жены. Обеспокоенность пращуров продлением династии должна была заставить их найти лазейку. Взгляд Люциуса зацепился за строки.       «Дабы не прервать великий род Малфоев, после смерти жены наследника рода, при отсутствии детей в браке или их гибели, зачатие ребёнка станет возможным только после заключения нового брака. В этом случае чары спадут, но для наилучшего результата рекомендуется проводить ритуалы плодородия».       Малфой откинулся на спинку кресла. Ритуалы проводятся, так в чём же дело? Он перечитал строки ещё раз. После смерти жены… и гибели детей… Чары спадут… Люциус нахмурился. Но почему же они не спали после того, как грязнокровка Драко умерла? Сердце громко стукнуло о грудную клетку. Был только один вариант, при котором чары не исчезли. Адреналин забурлил в венах. Глаза Люциуса распахнулись, из лёгких вышел весь воздух.       Грязнокровка жива.       А с ней и материал, который так нужен Малфою.       Люциус вскочил с кресла, фолиант с глухим стуком упал на пол. Зловещая улыбка растеклась по лицу, в глазах появился маниакальный блеск.       — Вы умны, мисс Грейнджер, но я оказался умнее, — прошептал он, вскинул подбородок и вышел из библиотеки.       Охота началась. Главный штаб Ордена Феникса, Бирмингем, Англия, 2 мая 2007 года       Гарри швырнул газету на середину стола. Его колотило от гнева настолько, что он не мог нормально сформулировать слова — сейчас в голове крутились одни ругательства. Забини взял «Пророк» со стола и впился в него взглядом.       — Амнистия для всех заключённых, выживших при подрыве Азкабана Орденом Феникса, — громко прочитал он вслух. Его лицо скривилось в недоумении, он поднял взгляд на Поттера. — Они что, издеваются?       — Дай посмотреть, — Симус вырвал газету из его рук. Его брови нахмурились. Он прочитал статью, а затем отбросил «Пророк» в отвращении. — Чей воспалённый мозг решил, что народ съест это и не подавится?       — Если вспомнить предыдущие публикации, в которых они жалели, что Малфой не может спонсировать восстановление разрушенных Орденом зданий, то станет ясно, что они давно готовили к этому людей, — произнесла Минерва.       — Люцик сменил причёску? — Тео скептически изогнул бровь, глядя на большое фото Малфоя, смотрящего на него с первой страницы.       — Он как будто стал моложе, чем до Азкабана, — сказал Забини, оценив колдографию отца Драко. — Словно скинул лет пятнадцать.       — Плевать, как он выглядит, — Поттер наконец-то обрёл контроль над гневом. — Это значит, что все сбежавшие Пожиратели наконец смогут выйти из тени. Нужно напасть на Малфой-мэнор, пока закон не вступил в силу, иначе потом на нас обрушится вся мощь Министерства. Одно дело — ворваться в поместье бывшего Пожирателя смерти. И другое — в дом к оправданному Визенгамотом.       Поттер сжал голову в руках и старался дышать спокойно. Эти ублюдки насмехались не только над Орденом, но и над всеми остальными, показывая этим законом, что им плевать на мнение людей — на мнение тех, чьи родственники были убиты в той войне. И это говорило о том, что Жнецы не остановятся ни перед чем. Они проникли во все сферы жизни волшебного сообщества. Гарри нестерпимо захотелось выпить.       — Они тут ещё пишут про… — Гестия бросила взгляд на Перси и Чарли, — вашу семью.       — Что? Где? — Перси подскочил к ней, и она передала ему газету, указав на заметку.       — Останки семьи Уизли были обнаружены недалеко от Солсбери, Уилтшир, — дрожащим голосом начал читать Перси, Чарли смотрел в газету из-за его плеча. — По информации, полученной от авроров, они подозревают в ликвидации семьи Уизли террористическую организацию Орден Феникса за несогласие Уизли с их идеями. Как они могут? — руки Перси тряслись от едва сдерживаемой ярости. — Как эти ублюдки могли только?.. — его голос сорвался.       Чарли сжал плечо брата. Его взгляд был полон боли.       — Мы уничтожим их, — произнёс Гарри сквозь сомкнутые зубы. Он поднял голову, оглядел всех, успокоил дыхание и расправил плечи. — Главы групп остаются здесь для обсуждения плана нападения на мэнор, остальные — возвращайтесь к своим делам.       Он не мог сейчас думать ни о чём другом. Он прикончит Диану лично. Гарри был готов пролить кровь. Он был уверен, что если они проберутся в мэнор, то смогут найти информацию о том, где прячется Диана. Если удастся захватить Люциуса, Гарри лично присоединится к Симусу и выпытает у мерзавца все сведения. Пэнси удалось добыть схемы с новым расположением оберегов, Гарри никому не говорил об этом. Если их переставили, значит, Жнецы узнали о том, что у Ордена есть планы поместья. В Ордене есть крыса, и Гарри не мог уснуть из-за паранойи, охватившей его. Он не хотел верить, что кто-то из этих людей, которых он знал много лет, мог предать Орден.       В помещении остались лидеры групп. Он оглядел их: Гестия, Дедалус, Стерджис, Аберфорт — старые участники Ордена — не могли быть изменниками, они доказали свою преданность ещё в войне против Волдеморта. Симус, Нотт, Невилл — он рос с ними, знал их всех и доверял им. Кроме Нотта, пожалуй, но Гарри не допускал мысли о том, что он мог быть предателем. Теодор пожертвует своей жизнью ради Гермионы и Скорпиуса, а это о чём-то да говорит. К тому же тот согласился заключить Непреложный обет в обмен на то, что Гарри приведёт его к Гермионе. Нет, Теодор точно не предатель.       В помещении остался Томас Шеклби — молодой парень, выживший после нападения на Саутгемптон. Он был другом погибших Маркуса и Джима, а ещё одержим новыми идеями и постоянно экспериментировал в убежище с разными зельями и заклинаниями. Сейчас он выглядел воодушевлённо.       — У тебя есть новости, Томас? — спросил Гарри.       — Да! — он подскочил к Поттеру и в нетерпении вытащил из мантии кипу пергаментов. — У меня получилось кое-что невероятно крутое! Жнецам понравится, — широко улыбнулся он.       — Надеюсь, это поможет нам, чем бы это ни было, — пробормотал Гарри, перебирая документы.       — О, не сомневаюсь. Эффект будет прямо-таки разрывным, — Томас сложил руки на груди и с улыбкой обвёл всех присутствующих взглядом. Его распирало от восторга. Малфой-мэнор, Уилтшир, Англия, 15 мая 2007 года       Нарцисса медленно шла по коридору восточного крыла. Она пыталась сдержать слёзы и не думать обо всём том кошмаре, который Люциус творил с её сыном. Скармливать собственному ребёнку наркотики и угрожать смертью матери, чтобы тот его слушался. Как будто мало им было боли и унижений при правлении Тёмного Лорда.       Недавно Нарцисса увидела, как бессознательного Драко заносили в его комнату. На нём была бордовая мантия. Нарцисса прекрасно понимала, в каких ритуалах используются эти цвета. Ей было больно думать о том, что Люциус проводит нечто подобное в стенах поместья и заставляет участвовать в этом Драко, но она не знала, чем может помочь сыну. Он полностью ушёл в галлюцинации и все дни проводил в запертой комнате, общаясь с плодом своего воображения. Его ничего не интересовало, кроме Гермионы и новой дозы. Нарцисса остановилась. Идея пришла ей в голову внезапно, как вспышка молнии. Ему будет больно. Снова. Но, возможно, это был единственный способ вытащить Драко из грёз и вернуть в реальность. Она сжала кулаки. Если бы только она сделала это раньше, но Нарцисса была слишком обеспокоена состоянием Драко, чтобы пытаться как-то вмешаться в то, что он создал у себя в разуме. Что ж, пришло время отбросить эмоции и думать холодной головой. В первую очередь нужно вернуть его в реальный мир. Как помочь ему побороть зависимость, она поразмыслит потом. Нарцисса решительно пошла в сторону комнаты Драко.       За большой резной дверью слышался голос Драко, он вёл беседу, но никто ему не отвечал. Нарцисса постучала и пересекла порог комнаты. Её сын сидел на кровати, обнимая подушку. Живоглот, жалобно мяукнув, подошёл к Нарциссе и потёрся боком о её ноги. Она ласково погладила кота Гермионы и направилась к Драко.       — Мама, — нежно поприветствовал он с улыбкой на губах.       — Сынок, я… — Нарцисса нервно сжала кулак, стараясь не показывать своего волнения. — Я хочу, чтобы ты кое-что увидел, — она ласково улыбнулась ему.       — Что же? — он осмотрел её, но ничего не заметил у неё в руках и вернул взгляд серых глаз обратно.       — Пройдёмся? — Нарцисса указала на дверь.       Драко перевёл взгляд в сторону подушки, которую обнимал левой рукой, и немного нахмурился.       — Я ненадолго, сладкая, — улыбнулся он пустому месту.       — Гермиона может пойти с нами, — сказала Нарцисса, видя, что он колеблется.       Драко бросил взгляд на неё и снова повернулся к Гермионе. Она недовольно надула губки и скрестила руки на груди.       — Я не хочу, чтобы ты уходил.       — Я знаю, родная, но я ненадолго, клянусь, — сказал он, глядя в карие глаза. Он повернулся к матери. — Это же не займёт много времени?       — Нет. Конечно, нет. Я не хотела вас отвлекать, но мне не терпится показать тебе кое-что интересное, — приподняла кончики губ Нарцисса, сохраняя маску спокойствия на лице.       Драко вновь повернулся к Гермионе и погладил её по щеке.       — Пойдём с нами, — улыбнулся он.       Гермиона нахмурила брови и неохотно кивнула. Малфой поднялся с кровати, протягивая любимой ладонь. Она не ответила на жест Драко, встала и направилась следом за ними со скрещёнными на груди руками, недовольно пыхтя и поджимая губы. Малфой поворачивался к ней и улыбался в надежде подбодрить. Он хотел обнять её за талию, но Гермиона увернулась от его объятий. Драко вздохнул и покачал головой. Непослушная ведьма.       Нарцисса вывела их из поместья и направилась по тропинке к семейному кладбищу. Драко немного заволновался. Что она хотела ему там показать? Он был на кладбище много раз, знал историю каждого предка, видел их могилы и склепы. Насколько он помнил, ничего нового там не появилось. Нарцисса обернулась к Драко, который в нерешительности остановился. Он оглянулся на Гермиону, которая недовольно стояла позади, и облизал губы.       — Сынок? — Нарцисса ободряюще ему улыбнулась. Внутри всё дрожало от страха за него. — Ещё немного, и мы будем на месте.       Драко перевёл на мать взгляд, его лоб рассекла морщина. В голове мелькнула вспышка воспоминания. Малфой моргнул и отогнал её. Нарцисса протянула ему ладонь и спокойно улыбнулась. Он нерешительно принял её руку.       — Драко, я не хочу туда идти, — сказала Гермиона за его спиной.       Он обернулся и посмотрел в её лицо. Облизал пересохшие губы и уставился в землю. Драко не понимал, почему его сейчас раздирали сомнения. Просьба матери не казалась ему какой-то странной или неправильной, но и поведение Гермионы он тоже не знал как определить. Нарцисса подошла к нему и взяла под локоть. Она повернула его голову к себе, нежно проведя по щеке рукой. Драко почувствовал запах сирени, исходящий от неё. Этот запах успокаивал его с детства, дарил ощущение защищённости и тепла. Он заглянул в голубые глаза и увидел там только безграничную любовь. Драко сглотнул и сжал её ладонь, покоящуюся на его предплечье. Они пошли вперёд, проходя через ряды старых могил ко всё более новым захоронениям. Гермиона шла следом за ними, оставаясь на краю зрения Драко.       Нарцисса подвела его к двум могилам, украшенным свежими бутонами пионов. Драко непонимающе посмотрел на неё. Нарцисса повернулась к нему и положила свои ладони ему на лицо. Она проникновенно заглянула ему в глаза.       — Сынок, я знаю, что иногда мы не можем принять то, что с нами случилось, — тихо начала она. Драко нахмурился. — Наша боль может быть настолько сильна, что всё остальное уходит на второй план, и мы пытаемся справиться с этим разными способами, но иногда нам нужно ощутить это снова, чтобы быть с теми, кто остался и ждёт нашей помощи.       — О чём ты говоришь? — прошептал Драко. Ему было тревожно. Он бросил взгляд на Гермиону. Та стояла поодаль, смотря на них исподлобья и сжав губы. Она покачала головой.       — Драко, сынок. — Он перевёл взгляд на Нарциссу. — Пожалуйста, прочти надписи на этих могилах.       — Зачем? — дрожащим голосом спросил он. Теперь ему стало страшно. Конечности начали подрагивать.       — Пожалуйста, Драко, сделай это для меня.       Нарцисса взяла его за руку. Мерлин, она была ледяная. Они опустились на колени возле надгробий. Взгляд Драко вцепился в буквы, выгравированные на надгробии.

«Гермиона Джин Малфой (Грейнджер) 19.09.1979 — 01.08.2006 Любящая жена и нежная мать Твои доброта и тепло останутся в сердцах тех, кого ты оставила»

      Драко смотрел на надпись. Его начало потряхивать. Губы затряслись, дыхание участилось.       — Нет, — простонал он и затряс головой. — Нет. Это неправда.       — Драко, родной, — из глаз Нарциссы покатились слёзы, ей было больно за сына, но он должен узнать и принять эту правду. — Здесь ещё одна.       Малфой перевёл взгляд на другое надгробие.

«Скорпиус Гиперион Малфой 25.12.2000 — 01.08.2006 Любимый сын и внук Покойся с миром, родной, твой свет всегда будет озарять наш путь»

      Драко затрясся, горячие слёзы хлынули из его глаз. Нарцисса обняла его и крепко сжала в своих материнских объятиях.       — Нет, это не может быть правдой, — проскулил Драко, цепляясь за неё. — Они не могли… ум… умереть.       — Это правда, сынок, — Нарцисса всхлипнула и погладила его по голове. — Тебе нужно было это осознать, родной.       Малфой захныкал и посмотрел в ту сторону, где стояла Гермиона. Не увидев её там, он повернулся на коленях и начал в панике озираться.       — Гермиона?.. Гермиона!       Его трясло, слёзы стекали по щекам. Из груди вырвался жалостливый всхлип.       — Она была тут, только что… Где она? — он бешено осматривался по сторонам, но кладбище было пустым.       Нарцисса села рядом с ним и положила руки ему на лицо, заглянув в его глаза, в которых застыла боль.       — Она ушла, сынок, — тихо произнесла она. — Она ушла уже давно.       — Но… Я не понимаю… Она только что была здесь, со мной… — жалобно произнёс он.       — Это была не она, — Нарцисса глубоко вздохнула, сдерживая плач. — Она была только в твоей голове, Драко.       Малфой дёрнулся как от пощёчины, его глаза расширились. Он судорожно хватал воздух ртом. Лёгкие болели от тяжёлого дыхания. Он всхлипнул, снова окинул пустое кладбище взглядом и посмотрел на Нарциссу.       — Мама, — он уткнулся в её плечо и заплакал. Горько и жалобно.       Нарцисса обняла Драко и прижала к себе. Она зажмурилась, пытаясь сдержать потоки слёз, которые заливали лицо.       — За что? — жалобно скулил Драко в её плечо. — За что?       Он сжал мать, цепляясь за её мантию на спине. Нарцисса не знала, чем Драко заслужил все эти страдания. Она укачивала его в своих объятиях как в детстве, гладила шёлковые волосы и шептала слова утешения.       — Почему это происходит со мной, мама? — всхлипнул Драко.       — Я не знаю, сынок, но мы справимся. Вместе мы справимся с этим, родной.       Драко судорожно вдохнул, наполнив лёгкие свежим воздухом. Он открыл заплаканные глаза и уставился на могилы жены и сына. Все воспоминания, которые он давил всё это время, хлынули в его голову. Взгляд зацепился за плеер и плюшевого дракона, оставленные на могилах Ноттом. Драко протянул руку и взял предметы. Он прижал дракона к лицу и вдохнул запах, который всё ещё был различим под стазисными чарами. Скорп. Игрушка пахла как его сын — пудровым, лёгким, детским ароматом. Драко нежно погладил плюшевую ткань.       Воспоминание о том, как он корчился в агонии на могилах, ворвалось в мозг, обдав разум Малфоя холодом. Перед лицом всплыл образ Поттера. Драко вспомнил своё обещание. Он поклялся, что отомстит за их смерть, и совершенно забыл об этом, обретя покой в вымышленной реальности, где Гермиона была жива. Он потерял так много времени. Драко шмыгнул носом, вытер слёзы и отстранился от Нарциссы. Он глубоко дышал, наклонив голову и глядя на предметы в своих руках. В груди постепенно расцветал тяжёлый бутон ярости. Наконец, сделав последний глубокий вдох, Малфой полностью успокоился. Он поднял взгляд на мать. На его лицо вернулась холодная маска — в серых глазах бушевал огонь, требующий отмщения.