Никому не говори!

Из зала все еще доносилась громкая музыка, которая теперь совсем неприятно била по ушам. Возвращаться не хотелось от слова совсем, хотя Кашин был обязан, но в принципе Тушенцов в силах сам справиться… и еще в силах потанцевать с девочкой из отряда. Почему эта мысль так сильно раздражала Даню, он не мог понять никак. Скорее всего, это просто алкоголь в крови так сильно будоражил и вызывал агрессию по любому поводу, вот и ответ. Опираясь на перила, рыжий вдыхал свежий воздух, пытаясь привести мысли в норму, параллельно смотря на небо, меняющее свои краски с разнообразных нежных, пастельных оттенков на непроглядную тьму. Но к сожалению, отвлечься на пейзаж не помогло. Мысли становились все мрачнее, пока рыжий все больше углублялся в них, он почувствовал, как кто-то сзади, тяжело дыша, держит Кашина за плечо. Обернувшись, Данила увидел уставшего и покрасневшего от танцев Руслана. — Ты че ушел? — улыбаясь, спросил брюнет. Вожатый попытался сдержать себя, но из-за обиды и уже помутненного сознания ответ вышел не самым приятным: — Тебя это ебать как-то должно? Пиздуй дальше танцуй с девочками из отряда, что, кстати, строго-настрого запрещено в лагере. — Дань, ты че так завелся? Просто ребята получше узнать захотели меня, вот и затянули потанцевать. — Я и говорю, иди обратно. За детьми кому-то же надо следить. Меня не трогай. Тушенцов чуть приблизился, все так же держа Кашина, чтобы тот не уходил. Даня же, попытался вырваться, но понял, что попытка окажется неудачной. Встретившись взглядом с Русланом, рыжий уловил тоску в карих глазах, которые, словно с мольбой пытались уговорить остаться. Даня помотал головой в попытке снять наваждение, что, кстати, немного помогло. Резко вырвавшись, Данила толкнул плечом брюнета, проходя мимо, как бы на прощание, отчего Тушенцов остался стоять в полном непонимании ситуации. Путь до корпуса оказался тернистым. В глазах двоилось, а голову как будто сдавливали чем-то тяжелым. Данила потер глаза в надежде, что ему это поможет лучше координировать движения и в принципе чувствовать себя лучше, но безрезультатно. С трудом добредя до веранды, парень, увидев лестницу, раздраженно выдохнул. На улице просто мрак, ничего не разглядеть, да и вдобавок в таком состоянии подняться по лестнице — то еще испытание. Сделав шаг, рыжий чуть не свалился. На шум спустилась девочка из отряда, которую Кашин мельком видел при заселении. — Ой, здравствуйте, Данила Владимирович, вы чего тут? — расстеряно спросила она. — В комнату возвращаюсь. — Что с вами? — Да плохо что-то, не могу подняться, ноги подкашиваются. — Давайте помогу. Взяв вожатого под руку, девушка поволокла Даню наверх. Не без падений, но в итоге все увенчалось успехом. Рухнув на небольшой стульчик, стоявший у двери перед входом, рыжий попробовал перевести дух. Воспитанница же, подставив второй рядом, тоже села. Первой заговорить решила она, поскольку прекрасно поняла, что Кашин пьян, а всем девочкам в отряде так он нравится, почему бы не воспользоваться моментом, чтобы потом похвастаться остальным? — Я Лиля Фаттахова. — Видел тебя сегодня, когда ты въезжала. Все сейчас на дискотеке веселятся, ты почему не там? — Они все такие скучные… Ветер в голове, а я не такая. Данила ухмыльнулся в ответ, прекрасно понимая, к чему пытается подвести Лиля. — Ну и сколько же вам, Лилия, лет будет? Раз вы так умны не по годам. — Шестнадцать. Последняя моя смена, потом уже возраст не будет позволять по лагерям разъезжать. — Такая взрослая, с вами тогда тоже только на вы! — Как приятно, — рассмеявшись, ответила Фаттахова, кокетливо накручивая прядь волос. Кашин в свою очередь тоже прекрасно все понимал, поскольку такое на сменах с ним происходило не впервые. Решив дать девочке немного внимания и шанс почувствовать себя столь взрослой, коей она позиционировала себя перед ним, в ответ так же рассмеялся. Слово за слово, и дальше завязался непринужденный диалог. Рыжего сильно забавляло, как Лиля пыталась впечатлить своего вожатого, рассчитывая на что-то, но девочкой она оказалась совсем неплохой и иногда говорила поистине умные вещи. Постепенно разговоры становились более откровенными, что для трезвого Данилы Владимировича стало бы тревожным звоночком и он бы сразу же пресек подобное, но для пьяного душки-Данечки такого звонка, к сожалению, не поступило. Они сидели и болтали как самые обычные друзья. Какие-то понятия, как дисциплина и субординация стерлись, да и в принципе остальные границы дозволенного в том числе. — Дань, а когда у тебя первая любовь была? — В твоем возрасте где-то, а что? — У меня тоже, получается, сейчас первая любовь. — Намек? — Прямо говорю, раз у нас вечер откровений. — Нет-нет, давай без этого. Я, конечно, понимаю, не хватает внимания, темболее парни сейчас в вашем возрасте ничего не делают, и хочется быть с кем-то более взрослым и надежным, но просто потерпи немного, пожалуйста, чуть позже встретишь того самого. Темболее, я твой вожатый. — Сколько тебе лет? — Если отвечу, то отстанешь? — Да. — Двадцать. — Не такая и большая разница, — обиженно ответила Фаттахова. — Только не дуйся, но сейчас это правда много. — То есть, если бы я была старше, то могло бы что-то получиться? — Возможно, кто же знает. Ладно, пора расходиться, уже поздно, тебе пора спать, да и с дискотеки все будут возвращаться сейчас по корпусам. Стоило только вожатому сказать это, как Лиля резко придвинулась к Кашину и впилась в его губы, надеясь на то, что поцелуй будет ответным и стоит уловить ее самый последний шанс, можно, случится чудо, прямо как в ее излюбленном кино, но это реальность, а не выдуманный сюжет. Реакция Данилы оказалась из-за выпитого спиртного заторможенной и сначала он не понял, что вообще происходит, но буквально спустя пару секунд пришло осознание и рыжий буквально оттолкнул от себя Фаттахову. Как только она перестала загораживать обзор, парень увидел Тушенцова, стоящего у лестницы, который что-то кричал, быстро поднимаясь. Лиля, увидев это, быстро забежала в свою соседнюю комнату, дабы перевести стрелку на вожатого. Руслан, буквально схватив Кашина за рукав кофты, затащил в вожатскую. Отпустив рыжего, тот упал на свою же кровать. — Какого блять хуя? — разъяренно спросил брюнет. — Ты че делаешь, совсем страх потерял, долбаеб? — ответил Данила, подливая масла в огонь. — Это я тебя спрашиваю, страх потерял? Сосешься с девочками из отряда, это адекватно? Может, ты вообще педофил? А сам у актового зала истерил, что если я просто потанцевал со своей подопечной — то это трагедия! — Предъявить мне чето хочешь? Она сама полезла, блять! Ты же сам видел, что все с утра лезут к нам и пытаются познакомиться, эта просто воспользовалась тем, что я пьяный и все. — Да даже если это так, какой ты пример детям подаешь? Я смотрю, ты часто бухаешь на работе. — Какая тебе разница, а? — Меня гасил, что я плохой вожатый и не слежу за отрядом на дискотеке, а сам. Данила, явно недовольный претензиями своего новоиспеченного друга, подскочил с постели и чуть ли не вжимая его в стену, пытаясь до него достучаться, начал кричать: — Да отъебись от меня, блять! Что тебе непонятного? Я сам разберусь как мне работать, что делать на смене, да и в принципе, я уже давно варюсь во всем этом, а тут появился ты, всезнайка, блять, и пытаешься учить жизни еще. Сиди на месте ровно и занимайся делом, только теперь один. Клянусь, думал, что мы еще можем подружиться, но ты, как я сразу и подумал, уебище, которое слишком высокого мнения о себе. Самой логичной реакцией было бы, если бы Тушенцов накричал в ответ на соседа или же ударил его, как говорится, клин клином вышибают, но получилось наоборот. Руслан лишь ухмыльнулся и еле слышно рассмеялся, после чего сказал: — Слушай, это все, конечно, очень интересно, но ощущение, что ты истерику закатил, как девка ебаная, потому что я с Юлей из первой комнаты танцевать пошел? Дышишь ко мне неровно, Дань, м? Естественно, сказанное очевидно было шуткой, чтобы просто сгладить конфликт, но Кашин воспринял слова слишком буквально. Какой-то резкий импульс заставил рыжего отойти от Руслана, после чего, он выпалил: — Я тебе че, на пидора похож? За базаром следи и не шути так больше ни с кем, могут не понять, так еще и отхуярить. Ты меня услышал. — Ага. После этого дальше разговаривать и что-то выяснять больше не хотелось, потому что сегодняшний день чересчур был наполнен событиями, что парни просто валились с ног. Спустя полчаса Даня уже слышал сопение, которое доносилось с соседней кровати, и поймал себя на том, что не может уснуть из-за одной навязчивой мысли, а скорее даже слов, на повторе вертевшихся в голове: «Дышишь ко мне неровно?» У рыжего нет никаких проблем с чувством юмора и подобным, но почему же этот вопрос так сильно осел в его голове?