Вы ведь поможете, мистер Армстронг?

      Слова Уоргрейва резали похуже ножа, но звучали как никогда убедительно. Возможно всё дело было в такой... паршивой ситуации? Армстронг не уверен, что только из-за этого смог довериться судье и согласиться на весьма сомнительную, но со слов самого мужчины, действенную авантюру. Доктору не стоило больших усилий принять предложение высокопоставленного человека, что относился к происходящему лишь с холодной головой. Право слово, Армстронг с каждым импровизированным заседанием всё больше поражался хладнокровности этого джентельмена. Наученный суровыми делами и вынесением сотни приговоров Уоргрейв был абсолютно спокоен.       Армстронг сам не до конца понимал почему вообще ввязался в это дело, принимая предложение судьи в тот очередной Судный день. Был ли ответ заключён в недавней сцене, разыгранной по причине смерти Эмили? Ведь это уже не первое убийство, совершённое таким необычайным способом, буквально кричащим и указывающим на ни в чём невиновного доктора. Почему-то все действительно думали лишь в сторону самого Армстронга, обвиняя того во всевозможных грехах. Как жаль, что ни одна из всех их догадок так и не подтвердилась. Но слушали ли они самого доктора? Испытывали ли угрызения совести за ложные высказывания о невиновном? Нисколько. Почему-то мужчина в этом уверен.       Смерти продолжались, длились одна за другой, словно по тому самому стишку, висящему в каждой из комнат. Словно... это слово больше не могло описать их положение и последовательность каждого убийства, что действительно переплетались со строчками детской песенки. От этого Армстронгу становилось ещё хуже, намного хуже, чем могло бы быть. Наверное, ещё и параноидное поведение доктора подтолкнуло остальных гостей к столь странным мыслям о возможном психозе мужчины. Оно и неудивительно. Не каждый станет выкуривать сигарету лишь до половины, а после тушить её, дрожащими пальцами вытаскивая другую, совсем новую, а после проделывая с ней те же махинации. Уж чересчур неэкономно, учитывая их положение. Они все погрязли в этом деле. Даже если хоть кто-то и выживет, то его или её руки по локти будут запятнаны. И этого уже не избежать.       — Доктор Армстронг, можно вас на минуту? — делая очередную нервную затяжку, доктор неприлично громко кашляет, вздрагивая от неожиданного появления на террасе объекта его недавних мыслей. Всё такого же хмурого, до неприличия спокойного мужчину.       В тот момент, как показалось самому Армстронгу, голос судьи звучал донельзя громко и звонко, что противоречит его заурядной личности человека в преклонном возрасте. Удивительно, что никто из присутствующих на улице или даже в доме попросту не обратил внимания на двух мужчин, вышедших за пределы террасы в надежде поговорить без лишних глаз и ушей. В этом он был уверен. Уоргрейв ни за что бы не пришёл к нему просто так, особенно, когда все присутствующие находятся буквально на волоске от смерти и время с дней плавно перешло на часы. Но вопрос в другом. Почему он пришёл именно к нему? К самому скандальному на данный момент человеку в этой компании?       — У меня есть идея, — на этот раз тихим охрипшим голосом бормочет судья, боясь, что кто-то услышит. Должно быть, информация, которую ему сейчас доверят, намного важнее, чем доктор может себе представить. Вскоре понимая, что слишком долго молчит и не подаёт признаков жизни, мужчина коротко кивает, дав понять, что слушает. — Кажется я знаю, кто может быть убийцей. Но утверждать об этом точно не могу... Пока что.       Слова больно застревают комом в горле, не желая как-либо менять своё местоположение. Он нервничает. Сказанное заставляет Армстронга невольно задуматься, взглядом притупив в рыхлую землю под ногами, что совсем недавно была покрыта слоем зелёной травы. Он осторожно глянул на свою обувь, покрытую кусками грязи. Нервничает. Похоже, что случайно втоптал всё здесь и перекопал, пока ждал дальнейших речей от собеседника. Тяжело выдохнув и вернув взгляд на судью, склонив при этом голову вбок, мужчина показательно нахмурился, не понимая, чего от него всё-таки на самом деле хотят.       — Я хочу инсценировать свою смерть, чтобы ввести убийцу в заблуждение, — сказанное немного проясняет ситуацию, кажется, доктор стал понемногу осознавать, что к чему и зачем он так нужен судье. Это было слишком очевидно, даже для него. — Поможете? Обещаю, после нашего спектакля, вы точно останетесь живым.       Спектакля. Так тонко, а главное точно ещё никто не описывал акт инсценировки смерти с участием иных, не менее важных в этой пьесе персонажей. В какой-то степени Армстронга это немного даже забавляло, хоть и нервировало не меньше: — Я постараюсь.       В тот момент доктору впервые за всё проведённое на этом пустующем острове время показалось, что он действительно был кому-то по-настоящему необходим. А главное - полезен. Потому ему не составило труда согласиться с предложением Уоргрейва. Их план был безупречен с самого начала и не имел никаких несостыковок. Всё было просто великолепно. Армстронг прекрасно, без зазрения совести, отыграл сцену осмотра "трупа", подготовленного им же за пару минут до начала представления, после чего тело судьи оттащили в спальню и даже ничего не заподозрили, благополучно забыв о нём. Всё было как никогда хорошо, уж слишком хорошо. После таких мыслей мужчине даже на секунду показалось, что во всём этом был какой-то подвох, скрытый от чужих глаз. Должно быть, на нём негативно сказываются излишние высказывания товарищей по несчастью. Впрочем, Армстронга это уже и не волнует вовсе. Потому другие, взглянув на излишнее спокойствие мужчины, лишь стали подозревать его ещё сильнее. Хотя куда ещё.       А подозревали они настолько сильно, что даже осмеливались раскидываться весьма некультурными выражениями и словами о том, что тот убийца, совершенно не понимая, что их обвиняемый уже давно мёртв и тело его лежит среди скал около берега. Забавно, не находите? Учитывая, что Армстронг так и не узнал, кто же этот мистер Оуэн, из уст самого Уоргрейва. Нет, ни в коем случае не от него. Он догадался об этом самостоятельно, без чьей либо помощи, только вот, когда было уже слишком поздно и знания эти не имели никакого веса. Время действительно поджимало, а лёгкие буквально разрывались от хлынувшей в них воды. Сразу вспомнилась эта порядком поднадоевшая песенка.

Четыре негритенка пошли поплавать в море,

Один попался на крючок - и их осталось трое.

      Он попался. Попался на этот нещадный крючок, доверившись этому несчастному мистеру Оуэну, коим нарёк себя судья в своих письмах. А вы же обещали, что он останется в живых после этого спектакля. Правда ведь, мистер Уоргрейв?