Дракон Тиран

Сразу закрыть вопрос с фавнами не получилось. Так как второй отряд, который был занят вопросом юриста, никуда не испарился и даже попытался пробиться к отряду Сиенны. Жон в тот момент был взбешен в достаточно степени, чтобы просто жахнуть лучом разрушительной энергии, который снес бы несколько кварталов Вейла. Останавливал его от этого только тот же факт, из-за которого Жон в принципе взбесился на Сиенну и её тупой поступок. В этом городе жила его семья, более того, сам Жон хотел, чтобы они обосновались здесь на постоянной основе и крепко, а не на пару дней. Фактически, дракон уже считал этот город своим приобретением. Его семья могла бы построить здесь свою финансовую империю, а сам дракон мог бы использовать эту площадку для жизни и развития в этом мире. В итоге же все пошло по детородному органу. И сам город чуть в гражданскую войну не скатился. И его семья подверглась опасности. И виновата в этом была женщина, на которую Жон делал большую ставку и которую собирался использовать как своего ставленника и вассала. Всё, что требовалось от Сиенны, это вести себя разумно и Жон бы начал активнее сотрудничать с Белым Клыком. По итогу же, ничего, кроме откровенной резни среди пушистых, он сейчас не хотел. И самим фавнам и простым жителям Вейла очень повезло, что среди охотников и защитников города был Озпин. Старый бессмертный мог быть отвратительным политиком, но опыт множества войн и военных операций, забыть было сложно. Директор Бикона грамотно распорядился наличными силами и смог заманить подкрепление фавнов в банальный огненный котёл, когда противника удавалось обстреливать сразу с нескольких направлений. Так что Жону фактически не пришлось вступать в противостояние с кем бы то ни было. И ему пришлось раскидать лишь несколько групп фавнов внутри полицейского участка, прежде чем он выбрался на улицу. А там его уже встречал Озпин. — Мистер Арк, — начал было директор, но был перебит Жоном. — Если хоть один из членов моей семьи пострадал от этой ситуации, я убью каждого десятого жителя королевства, — пообещал дракон, проходя мимо. Останавливаться и что либо обсуждать с Озпином Жон не хотел, да и был уверен, что сорвётся и просто устроит резню на месте. Да и без шуток, хотелось увидеть, что с семьёй всё в порядке, исправить любой ущерб, который они только могли понести. Пирра немного задержалась, чтобы передать Озпину бессознательную Глинду Гудвич, но после поспешила за Жоном. Ей не нравились слова парня, но пока она ничего не могла с этим поделать. Да и было в этой ситуации что-то неправильное, что-то странное. По крайней мере Пирра не могла отделаться от чувства, что что-то тут не так. Жон же, не смотря на своё беспокойство и злость, продолжал краем сознания отслеживать реакцию Пирры. При множестве Усилений было совершенно не сложно отделить от основного потока сознания небольшой кусок, что занимался дополнительными задачами. У гуманоидного дракона вообще создавалось такое чувство, что он потихоньку сходит с ума, становясь всё больше похожим на некоторых из предыдущих носителей души. При том на самых неприятных носителей души, вроде того же Неота. Почему это так происходит, Жон не совсем понимал, кажется, что всего полгода назад, он жил совершенно спокойно, а сейчас и мир вокруг сходит с ума и сам Жон. И чем дальше всё это продолжалось, тем больше Жон начинал склоняться к тому, что тирания и децимация — это не угроза, призванная подстегнуть пару ленивых задниц, а вполне себе способ поправить ситуацию. Все эти неприятные мысли вылетели из головы гуманоидного дракона, когда он увидел человека у входа в отель, который Жон подарил родне. Не узнать человека, который был среди зрителей Жон просто не мог. Да и не понять, что это человек Темной Королевы тоже было решительно невозможно. Что либо говорить сразу Жон не стал, но демонстративно приготовился к бою. — Я не желаю зла твоей семье, — Хейзел тут же поднял руки в жесте сдачи. — У меня снят номер в этом отеле и, когда раздались взрывы я решил помочь местной охранке. — И ты оказался здесь совершенно случайно? — из-за начавшейся драконизации и наложенных усилений Жон на нюх определил, что этот мужик ему не врёт. Он также не чувствовал запаха крови в здании, при этом прекрасно мог отследить всю свою родню внутри. Это позволило чуть успокоиться и продолжить диалог. — Не буду врать, — Хейзел заметил, что Жон несколько успокоился и сам постарался расслабиться. Никакого спокойствия при этом падший охотник не чувствовал даже близко. Но если Хейзел что-то и знал про переговоры, то это необходимость не показывать своего страха и уязвимости. Знать бы ещё, насколько эта идея применима к бессмертному и всемогущему существу. — Ты заинтересовал Темную Королеву и она специально отправила меня к тебе. — Наблюдатель, — Жон никак не показал недовольства подобным положением вещей, но Хейзел поспешил его поправить. — Нет, посланник. Меня послали предложить тебе дружбу. Это предложение удивило Пирру, которая присутствовала при данном разговоре. Для неё было дико, что существует некая бессмертная Темная Королева, повелевающая Гримм. При этом, не смотря на её бессмертие, Жон все же может её убить. И даже зная об этом, эта непонятная Королева все равно хочет наладить с Жоном какие-то отношения. От всего происходящего у бедной девушки уже голова начинала идти кругом. Что вообще тут творится? Что занятно, у Жона были примерно похожие мысли. Мало ему всякой фигни, которая уже произошла, теперь ещё и сумасшедшая ведьма, которая непонятно что от него хочет, к нему пристала. Когда все это кончится? — Дружбу я буду устанавливать лично, а не через посредников, — гуманоидный дракон решил, что просто не хочет прямо сейчас заниматься всем этим дермом и просто отложил решение этого вопроса на будущее. К тому же ему в голову пришла довольно занятная идея. — Можешь так и передать своей госпоже. Я сам явлюсь к ней, когда разберусь с проблемами в Вейле. Либо же она сама может прийти сюда. Хейзел слегка нахмурился, но не стал спорить. Представить себе реакцию Темной Королевы на подобное предложение было откровенно страшно. С другой стороны падший Охотник понимал, что Жон — не тот, кого можно угрозами и запугиванием склонить к нужному решению. Да и сам с собой Хейзел мог быть честным, не было никаких доказательств, что Темная Королева действительно хочет дружбы. А встревать в разбор между полу божественной ведьмой и около божественным драконом, плюс-минус обычный человек не хотел от слова совсем. — Как скажешь, — наконец ответил Хейзел, слегка поклонившись. — Я передам твои слова и сегодня же покину город. — Ага, успехов, — Жон благословил слугу Темной Королевы на то, чтобы он поскорее свалил подальше от его семьи. Хейзел, в свою очередь, лишь кивнул, словно понимая, что дальнейшие разговоры бесполезны. Он развернулся и ушел вглубь здания отеля. Пирра, всё ещё переваривая произошедшее, наконец нарушила молчание. — Жон, ты уверен, что это было правильным решением? — спросила она, её голос звучал неуверенно. — Я имею в виду… Темная Королева… — Я пока не знаю, что вообще с ней делать, и вообще не понимаю, чего она хочет, — признался гуманоидный дракон. — И сейчас у нас есть более срочные дела, например нам нужно поговорить. Пирра на мгновение замерла, почувствовав, как её сердце учащённо забилось. Она старалась уверить себя в том, что не боится своего парня и всё в порядке. Но по факту, сегодня произошло очень много того, что откровенно пугало. По другому относиться к той же попытке казнить главу Белого Клыка или вообще каждого десятого в королевстве. И теперь Жон хочет о чём-то поговорить с ней. — О чём? — осторожно спросила она, стараясь скрыть тревогу. — Не трясись, — Жон усмехнулся, направляясь вслед за Хейзелом в отель. — Я просто хочу поговорить и прояснить некоторые вопросы, в том числе и в отношении моих действий и мотивов. Я готов ответить на твои вопросы и обосновать своё мнение, но сначала мне нужно встретиться с моей семьёй. *** По итогу всего произошедшего беспорядки в Вейле обещали затянуться надолго. Озпин не внял предупреждению Жона и постарался взять как можно больше фавнов Белого Клыка живьём, чтобы учинить над ними суд. Вполне возможно, что это был очередной хитрый план, по итогу которого Озпин собирался изоблачить кого-то там и в итоге наказать вообще всех причастных, но Жон не собирался ждать. Да и не хотел он способствовать исполнению «хитрых планов» древнего волшебника. К тому же, Жон пришел к выводу, что пора уже прекращать давать пустые обещания и угрозы. Вообще вся эта ситуация в Вейле очень похожа на то, что некоторые личности просто страх потеряли. А уж одна только мысль, что в планах всяких интриганов, могла пострадать его семья или строился расчет на самого гуманоидного дракона, вообще вызывала приступ какой-то даже животной ярости. Что осложнялось нечеловеческой природой дракона, чьи приступы эмоций не ослабевали со временем. Сдерживать же их сознательно становилось всё сложнее. Поэтому Жон решил, что раз уж он дал слово, то он его сдержит. И сделает это настолько показательно, что больше никто не посмеет творить фигню, подобную случившейся. Он больше не собирался быть просто наблюдателем, что боится вмешаться в ситуацию. И начать он решил с Сиенны. Щадить её Жон не собирался, ставка на девушку тигрицу уже проиграла, как и сделанные в неё вложения. Белый Клык в своём теперешнем виде в принципе не устраивал Жона, а потому организации нужно будет либо сменить руководство, либо вообще исчезнуть. О чём Жон и сообщил Сиенне, просто телепортировавшись через Истину в её одиночную камеру в Академии Бикон. Если эту комнату вообще можно было назвать камерой. И надо отдать Сиенне должное, она восприняла появление Жона достойно, даже постаралась поторговаться с гуманоидным драконом. Попытайся женщина выторговать свою жизнь, и Жон бы просто прибил её, как надоедливого таракана, но вместо этого Сиенна попросила лишь о личной ответственности. Она не хотела, чтобы гуманоидный дракон убивал кого-либо ещё из её людей. — Мои люди не виноваты, — сказала она, её голос звучал твёрдо, несмотря на то, что она находилась в камере. — Они следовали за мной, потому что верили в идею. Если ты хочешь кого-то наказать, накажи меня. Но оставь их в покое. Подобная верность была по душе Жону, а потому даже решил оказать Сиенне последнюю милость. Для этого пришлось призвать Джин, которая где-то загуляла с момента путешествие в Колыбель Богов. — Джин, — позвал Жон, его голос звучал спокойно, но он не открывал драконизированных глаз от Сиенны. — Пора вернуться. У меня есть вопрос. Реликвия Знаний не посмела ослушаться, а потому во вспышке телепорта её физический якорь, лампа, упала в руку гуманоидного дракона. Проекция же самой Джин тут же появилась рядом. — Слушаю, — она постаралась сделать вид, что никуда не пропадала и вообще всё в порядке. — Мне нужны двенадцать человек, что спонсировали и продвигали идеи войны с фавнами и притеснения фавнов. Пускай Амброзиус перенесёт их сюда, — Джин хотела было что-то возразить, но Жону было достаточно только перенести на неё взгляд сияющих глаз с узким зрачком, чтобы божественная Реликвия передумала что-либо ему возражать. — Хорошо, — ответила Джин, её голос звучал слегка напряжённо, но она не стала спорить. — Я передам Амброзиусу твою просьбу, но это может занять некоторое время, чтобы перемещение этих людей не вызвало подозрений. — Перемещайте их сразу же, — Жон не собирался соблюдать какую либо секретность. Скорее даже наоборот, его больше привлекала идея как можно большей гласности и демонстративности. Джин и Сиенна не совсем понимали, что именно Жон собирался сделать, но уже бывшая глава Белого Клыка ничего не стала говорить. Реликвия Знаний же начала устанавливать связь с Реликвией Созидания. Жон в этот момент достал из своей сокровищницы какой-то не очень ценный короткий меч, ну или довольно длинный и массивный кинжал, тут с какой стороны посмотреть, и начал зачаровывать стены камеры. Пока гуманоидный дракон колдовал над стенами камеры, в помещении начали появляться люди, которых сюда перекидывал Амброзиус. Один за другим они материализовались в камере, сначала растерянные, затем напуганные. Их глаза метались от Жона, чья фигура, окутанная аурой власти, казалась ещё более внушительной в замкнутом пространстве, до Сиенны, которая стояла с гордо поднятой головой, несмотря на некоторое удивление и замешательстве. Некоторые из прибывших пытались что-то сказать, но Жон лишь поднял руку, лишив их голосов. — Двенадцать из тех, кто ответственен за подобные движения, — представила новеньких Джин. — Я выбрала тех, кто вложил в подобную политику больше всего денег. — С первыми лучами рассвета все живые в этом помещении умрут, — Жон лишь одним взглядом окинул группу перенесенных людей, совершенно не удивившись, заметив среди них Жака Шни. Что ж, вопрос с тем, оставить его или все же убить решился сам собой. — Выйти вы отсюда не сможете, но до тех пор можешь делать что хочешь. Убей, пытай, да хоть спи со всеми разом, мне плевать. Сиенна поймала брошенное ей оружие и криво усмехнулась. — Я не разделю с ними ложе, — была в этой ситуации какая-то ирония, ведь Реликвия Знаний показывала им, что в возможном будущем именно Жон мог бы стать её любовником. Будущее, которое так и не случится. — Но за возможность напоследок отомстить спасибо. Правда спасибо. Возможно кто-то из других носителей души и мог бы что-то сказать ей в ответ, Жон же предпочел просто перенести Реликвию Знаний в сокровищницу и, опять через Истину, покинул компанию смертников. В каком-то смысле это было похоже на бегство, так как в последний момент Жон начал задумываться, поступает ли он правильно. Все же драконье сердце продолжало пылать эмоциями, но разум при этом, особенно под усилениями, продолжал мыслить логически и в рамках навязанной этим миром морали. И с моральной точки зрения, убийство тринадцати человек, ещё и таким образом, — эта та ещё срань, которую одобрит разве что какой-нибудь сумасшедший психопат. Жон остановился на мгновение, прислушиваясь к тишине, которая теперь окружала его. Никаких звуков из камеры Сиенны не раздавалось, но в том, что там сейчас все тихо и спокойно гуманоидный дракон очень сомневался. Даже если Сиенна прямо сейчас не начала резать своих врагов, то сами фавноненавистники вернули себе голос, как только Жон их покинул. И вряд ли политики и хозяева капитала спокойно воспримут столь жестокую и неминуемую судьбу. Жон глубоко вздохнул, пытаясь заглушить голос разума, который нашептывал ему, что он перешёл черту. Но драконья часть его существа, та, что пылала яростью и жаждой установить некий, инстинктивно понимаемый, порядок, как будто одобряла каждое его действие. Это все больше начинает напоминать какое-то раздвоение личности. Лишнее напоминание, что человеческое тело не очень то подходит под драконью душу. И нужно не только разум и тело усилять, но и подумать над способами укрепить свою волю, чтобы хоть как-то подавлять подобные всплески эмоций. У того же Ниота должно быть что-то в памяти по тренировкам воли и психологическим блокам. По крайней мере своей гвардии он устанавливал какие-то там блоки. Надо будет хорошенько обдумать его память, пусть даже она и доступна очень уж фрагментарно. Он отошёл от камеры, его шаги эхом отдавались в пустых коридорах Академии Бикон. Его мысли были тяжёлыми, как будто он нёс на своих плечах невидимый груз. Он знал, что его действия будут иметь последствия, и не только для тех, кто сейчас находился в камере. Та же Вайсс сегодня лишится отца. Да и в целом многие из его друзей не выскажут одобрения подобным решениям. Та же Пирра, с которой они успели поговорить, ясно показала, что её пугают жесткие решения и она не понимает их необходимости. А ведь в свете всего случившегося встаёт вопрос, что делать дальше? Для начала стоит отблагодарить Глинду, которую он потащил с собой, а по итогу просто вырубил и таскал с собой как мешок с картошкой. Стоит подумать, что делать, когда вскроется смерть того же Жака Шни и что делать с, скорее всего уже бывшими друзьями. Верить в то, что его простят, было бы просто странно. Особенно на фоне того, что сам Жон за свою семью в итоге организовал жестокую казнь. Если Вайсс его просто простит, гуманоидный дракон сам её не поймёт. Ну и конечно же Озпин. Древний волшебник, от которого до сих пор не было никакой пользы. С другой стороны и вреда от него пока только то, что он занимает высокий пост и ни хрена не делает. Является ли это поводом для ещё одного убийства или все же стоит подождать.