Ничего личного

Найти на Авито ношеную толстовку альфы по нормальной цене было не трудно. Труднее было найти тропинку среди дурацких многоэтажек и не заблудиться за воняющими городской жизнью гаражами. Сначала Сережа выбирал такую, которую было бы не стыдно на себя надеть. Но затем сдался. На что-то дизайнерское денег не хватит. А жить до следующей стипендии как-то надо. Серый бы и на это не стал тратиться, но придурки из соседнего падика заебали так, что уже сил нет. Придурочный Вадик, походу, положил на него глаз, и теперь «флиртовал» своим известным фирменным способом. То есть, в переводе с ублюдского на человеческий — зажимал в углу, отбирал всё ценное и глумился над сиротой. Если от него будет пахнуть альфой, то есть шанс остаться при своей мелочи и даже телефон не прятать в кроссовок при выходе из дома. Если повезёт, и альфа правда хорошенько пропитает толстовку, то этого хватит на месяцы. Глядишь, и попадётся нормальный чел, добазарится с ним на ещё один заход с той же толстовкой. Хотя откуда среди альф нормальные? Серёжа вздыхает и юркает вслед за подозрительной бабкой, следуя по лестнице. На третий этаж не далеко. Дом подозрительно похож на такой же, в котором живет сам Сергей. Наверняка внутри крошечная малосемейка, подаренная государством за то, что мать выпиздила его из своего тела восемнадцать лет назад, а потом исчезла без следа. Отец наверняка исчез раньше. Он звонит в звонок и нервозно ждёт. Всё будет в порядке. Он подготовил денег под расчёт, наличкой, да и подавители точно с утра выпил. Всё должно быть четко.

***

Способы зарабатывать бывают разные. Самые разные. И лично Олег не видит никакой проблемы в том чтобы продавать свою одежду, пропитанную феромонами. Всё же это лучше использованного нижнего белья. И биологических жидкостей. Больше всего удивляет то, что покупатели находятся. Спрос действительно есть. О причинах Волков думать не хочет. Гораздо больше греет душу мысль о нормальной колбасе, а ещё лучше — кусок мяса, настоящий стейк, который он пожарит с итальянскими травами. Он едва не давится слюной, когда раздаётся звонок. Подхватив кофту, он открывает дверь и видит перед собой настолько типичную омегу, что плакать хочется. А он вместо этого втягивает носом воздух, невольно принюхиваясь. — Зайдёте?

***

Обычный. Типичный. Ничем не примечательный. Даже стереотипный. У Сергея есть тысяча и один синоним слову «посредственность». И каждый из них подходит парню напротив идеально. Широкие плечи и подбородок, которым можно сваи забивать. Намного выше, хотя Серёжа считается довольно высоким для омеги. Но тут, конечно, ни в какое сравнение. Предложение войти заставляет прищуриться, но неожиданно для себя Разумовский кивает и делает шаг в квартиру. Невольно осматривается. И принюхивается. Да, толстовка будет совершенно определённо хорошо пропитана. Сергей деловито поправляет на себе старый сиреневый свитер и спрашивает: — Где товар? Не стирал надеюсь?

***

Не пугливый. Или достаточно отбитый чтобы попытаться это скрыть. Олег принюхивается к проходящему мимо «Серому» и видит как сам клиент принюхивается не только к нему, но и к его квартире. Ну вот и снюхались. — Не стирал, — качает головой Олег и уходит в спальню, возвращаясь с чёрной застиранной толстовкой. Вообще-то она выглядит прилично ещё. Одна из самых любимых. Но деньги нужнее. — Вот.

***

Серёжа почти не кривится, глядя на толстовку. Берет в руки, критически осматривает и даже не пытается понюхать. Вонь альфы сшибала бы с ног, если бы не подавители. Боже, храни фармкомпании. Сергей делает покерфейс и выдает: — Сойдёт. Он деловито засовывает толстовку в сумку на плече, и достаёт из кармана по пути заготовленные купюры. Всё четко. Под расчёт. Он протягивает купюры альфе, и раздраженно поводит плечами. Запах такой сильный, что желание покинуть квартиру растёт с геометрической прогрессией. Аж между лопаток зудит. Зачем он вообще вошёл? Надо было попросить выйти во двор. Сейчас ещё голова начнёт кружиться.

***

Такой деловой, что это даже вызывает улыбку. Олег фыркает, но вслух не комментирует. Не его это дело. Совершенно. Да и омега попалась деловая — не похож на извращенца. Скорее на человека, который хочет от них обезопаситься. Запаха толком нет, и вот это самое обидное. Омега будет пахнуть им, но он сам… он сам практически ничего не чувствует. — Может, чаю? Я тут блины испек. Слова слетают с языка раньше, чем он успевает их обдумать. Но это не отчаяние. Это тошнотворное одиночество. — Бесплатно, если что. Он даже в юмор пытается.

***

При упоминании блинов у Серёжи начинает так сильно сосать под ложечкой, что он мигом забывает про запах. Он нацепляет свою самую ядовитую улыбочку и отвечает: — А у меня всё равно больше нет денег. О возможности оплаты телом Разумовский старается не думать. Как и старается не представлять сколько омег из его выпуска предпочли это в качестве основного способа заработка. Когда ты омега-сирота из питерского детского дома «Радуга», твоё будущее по дефолту не самое радужное. Студенческий зверский голод побеждает. Инстинкт самосохранения приходится затолкать куда подальше. Они идут на кухню, и теперь Сергей отчётливо чувствует запах блинов. Кухня такая же маленькая, как и у самого Разумовского. В ней альфа выглядит просто огромным.

***

Олег почти уверен, что его пошлют и скроются в закате. Однако Серый (действительно зовут Серёжа или это попытка сбить с толку?) всё ещё здесь. И даже идёт за ним на кухню. Олег накладывает большую стопку воздушных блинов и ставит рядом на стол початую банку сгущенки. — Чем богаты, тому и рады. Больше продуктов чем в колледже он всё равно нигде не видел. — Тебе в чай сгуху капнуть?

***

Слюна едва не начинает капать изо рта. Серёжа такие блины видел только на картинках в интернете. — Правда сам испёк? Он удивленно смотрит на альфу, и даже как будто другим взглядом. Чтобы альфа и пек блинчики? Где только научился? Серёжа подвигает свою кружку и меланхолично отвечает: — Две ложки. А что? Он любит сладкое. Особенно бесплатно.

***

Точно жадный. Но это даже вызывает невольную улыбку. Олег кладёт две ложки сгущенки в чай и наливает молока себе. Всё-таки татарскую кровь никто не отменял. — Правда сам, — с невольным самодовольством говорит Волков. — Я на повара учусь. Наверное, это должно вселить уверенность в качество его стряпни. Или, наоборот, насторожить. — Ты только попробуй сначала. Если бы кто-то узнал, что он позвал свободную омегу на чай, точно бы сказал, что Олег чертов везунчик. Сам он пока ещё не определился. Но не рассматривать Серого уже не может.

***

Сергей с удовольствием отхлебывает обжигающе горячий и сладкий до зубной боли чай. Именно такой ему и нравится. И едва не поперхивается. На повора? Этот громила? Хотя ручищи вон какие огромные. Тесто поди одной рукой месить может. Серёжа как-то видел на кухне как это делается. Довольно сложная работа. Так, хватит разглядывать мускулы альфы. Так и доиграться недолго. Он запихивает в рот кусочек воздушного теста, и это просто восхитительно. Разумовский поднимает глаза, и замечает, что теперь уже разглядывают его. Он ставит кружку на стол и уточняет: — У меня что-то в волосах? Ну мало ли, уже почти до лопаток. В них могли застрять осенние листья, он с метро не расчёсывался.

***

Кажется, вкусно. И это не может не радовать. Олег широко улыбается и кивает, мол, да, это я и я старался. Ничего не может с собой поделать, но радовать, а тем более кормить омегу — почти священный долг. Сам Олег прихлебывает чай, зажав между зубами кусочек сахара. Сладко. А рядом с рыжеволосым Серым оно ещё слаще. И никак не избавиться от этой мысли. — Тебе если чего надо будет ещё, ты мне скажи. Могу ещё кофту подогнать или что-то такое.

***

Так, вот это уже подозрительно и страшно. Внутренний голос говорит Серёже бежать. Неожиданно вместо страха приходит злость. — Мне ничего от альфы не нужно. Звучит тупо, после того, как он купил толстовку и сожрал три блинчика, но… Смутный страх того, что он сейчас попадёт в ловушку большого и сильного альфы (пусть и пекущего такие вкусные блины) заставляет быть жестким. Надо быть сильным. Иначе поймают, подомнут под себя и парализуют твою волю своими феромонами. И обрюхатят. А это Серёже вот вообще не вперлось. Он вскакивает и идёт к двери, на ходу бросая: — Спасибо за блинчики. Адьес! Чертов замок не поддаётся. У Серёжи дома тоже заедает, потому что такие делали при Царе горохе. Но свой-то Разумовский знает как победить. Он беспомощно дёргает дверь, и поворачивается к альфе с сердитым выражением лица. Будто тот сделал это специально.

***

Вот черт. Перестарался всё-таки. Олег удивлённо и раздосадовано смотрит вслед убегающему Серому. Только вот недалеко рыжик умчался. И Олег не может сдержать улыбки, когда на него смотрят загнанным зверем. — Я не собирался тебя трогать. И не собираюсь. Просто… просто сказал, что ты можешь обращаться ко мне снова. Видимо жизнь у этой омеги была такой же несладкой, как и его собственная. А в чём-то даже хуже. И не Олегу лезть в чужую душу. — Можно я открою дверь чтобы выпустить тебя?

***

Когда в прихожую заходит Олег, комната тоже сжимается. Какая-то суперспособность у этого альфы — занимать собой всё пространство. Теперь прижавшемуся к двери Серёже трудно смотреть куда-либо, кроме этого большого человека. И ему кажется, что размер тут не при чем. Надо срочно бежать отсюда. От этого запаха. От вони альфы. Хорошо хоть феромоны держит под контролем. Он с трудом отлепляет себя от двери, и его сердце громко колотится пока альфа открывает замок. Потом Серёжа Разумовский, не говоря ни слова, пулей вылетает из этой квартиры на третьем этаже и мчится к метро. И только дома, заперев замок на два оборота, он сползает по стене в коридоре. Что за херня это была? Он же прекрасно себя контролирует. Неужели слишком близко подпустил этого альфу? Но они ведь просто разговаривали. Серёжа встаёт и идёт в ванну, где с ненавистью смотрит на себя. На свое тонкое и слабое во всех смыслах омежье тело. Он тяжело вздыхает и идёт в единственную комнату, чтобы упасть на продавленный диван и тут же уснуть до вечера, потратив последние силы на самобичевание и смутную тревогу.