Огненное сердце

***

      Нортон никогда не был провидцем или предсказателем судеб, но сейчас он всем своим естеством осознавал, что это были не просто бредовые галлюцинации, не кошмарные сны, а видения. Из прошлого или будущего, а может и настоящего? Ответа на этот вопрос у него пока не было. Нортон почувствовал, как мурашки пробежали по его похолодевшей коже. Нет, не из-за пребывания на морозном воздухе, скорее, как предвестники опасности. Тягучий, липкий, животный страх, пробудившийся где-то на задворках сознания окутывал, не давал здраво мыслить.       Словно обезумевший, он сорвался с места, желая как можно быстрее преодолеть расстояние от крыши до Цапфы. В голове гулом раздавались одни и те же мысли:       «Только бы успеть. Уберечь. Предотвратить».       Фрида едва поспевала за Огневым, несущимися впереди неё. Девушка изо всех сил сделала рывок вперёд и наконец смогла ухватить край рукава его рубашки, останавливая парня.       — Объясни ты наконец, что вообще происходит?       Серо-зелёные глаза смерили Фриду с ног до головы, заставив ту поёжиться. Девушке показалось, будто бы ледяной дождь окатил её жгучими, острыми иглами. Настолько необычайно холодный был взгляд у Огнева. Таким она его никогда не видела.       — Нет времени.       — Да как ты не понимаешь, — Фрида начала выходить из себя, — не ты один дорожишь друзьями! Вместе мы можем придумать как обезопасить их!       — Я уже сказал, как ты можешь помочь, лучше не мешай мне. — Нортон скривился, словно от зубной боли.       Зелёные, почти как у кошки, глаза девушки на мгновение вспыхнули огнём неведомой мысли, но тут же погасли. В носу неприятно защипало.       Вот они… Воспоминания — такие давние, но которые навсегда останутся свежей раной на её сердце. Воспитанная одним лишь отцом, простым часовым мастером, который провёл для Фриды часовое посвящение в надежде, что та окажется часовщицей, и не прогадал — дочь оказалась с часовинкой, хоть и не большой.       Фрида вспомнила тайнос — школу светлых часов, косые, как ей казалось, взгляды учеников высшего круга, коих было немало. А она — обычная девочка, ничем не выделяющаяся, не одарённая, бесталанная…       Даже отец со временем становился всё мрачнее и грубее по отношению к дочери, которая с невероятными усилиями за всё время продвинулась лишь на два круга вперёд. С незавидной частотой она получала едкие подколы от одноклассников и насмешливые, даже пренебрежительные комментарии учителей, что ещё больше подрывало её веру в себя.       Она грустно улыбнулась:       — Ты отказываешься от помощи, потому что у меня всего лишь третья степень, да?       Нортон снисходительно покачал головой, слабо улыбаясь. Одной рукой он приобнял её за плечи и примирительно сказал:       — Нет, не поэтому. — Лёд серо-зелёных глаз вмиг оттаял. — Напомню, мне не хочется подвергать опасности не только Лиссу и Костю, но и тебя, Фрида.       Остаток пути они прошли в тишине. Только оказавшись у двери, ведущей в башню, Огнев придержал за локоть уже готовую зайти вовнутрь Фриду.       — Я хочу, чтобы ты услышала это лично от меня. — Голос Нортона звучал твёрдо и размеренно. — Ты намного больше, чем часовая степень, Фрида. Время непременно вознаградит тебя за старания и упорство. Уверен, впереди тебя ждёт великое будущее.       Девушка на мгновение замерла, переваривая слова, сказанные Огневым. Выйдя из ступора, Фрида подалась вперёд, заключая Нортона в крепкие объятия. Она никому не могла признаться в том, что мнение Огнева было для неё важнее всех остальных.       Их знакомство произошло в школе Светлых и Тёмных часов. Зайдя в кабинет, где обучался младший круг, Фрида сразу же приметила светловолосого мальчишку, перемазанного с ног до головы техническим маслом и явно увлеченным своим занятием. Девочка подсела к нему за парту, отметив, с какой терпеливостью и методичностью Норт был погружён в работу. Фрида перевела взгляд на синий галстук и едва не ахнула — её удивлению не было предела, когда она увидела золотой нолик.       На одном из уроков эфероведения Фриде никак не поддавалось переместить во времени злополучное надкушенное яблоко. Переведя взгляд на соседа по парте, она встретилась с пристальным взором светлых глаз.       — Скукота смертная наблюдать за тобой. — Норт театрально зевнул, прикрывая рот ладонью.       — Да а сам-то… — девочка не договорила, успев заметить, что Нортон свою задачу уже давно выполнил, а именно собрал воедино карманное зеркальце, которое ещё буквально пять минут назад было разбито вдребезги. К тому же, восстановить он смог не только зеркальную поверхность, но и крышечку, которая оказалось очень красивой. Доселе непонятные витиеватые узоры приняли форму цветка мака, позади которого змейкой расползался ядовитый плющ — всё встало на свои места. Фрида насупилась, демонстративно отворачиваясь от заносчивого соседа, хоть в душе и оценила работу, проделанную Огневым.       — Ну не сердись, — немного смущённо начал Норт. — Давай помогу тебе, а то так и просидишь здесь до вечера.       Фриде и правда сейчас не помешала бы помощь, поэтому она охотно придвинула яблоко поближе к Норту.       — Э-э-э, нет-нет, я же сказал, что помогу, а не сделаю всё за тебя.       Слега пристыженная девочка лишь кивнула и приготовилась внимательно слушать. К удивлению Фриды, Норт оказался отличным учителем. Он с охотой объяснял и отвечал на все вопросы, направлял и подсказывал как лучше перемещать ту или иную вещь по временному коридору. Так и началась история их дружбы. Сначала они были простыми соседями по парте, затем Огнев познакомил Фриду с Лазоревым, и та стала частым гостем в Цапфе, обрела новых друзей, которых со временем стала считать второй, но вместе с этим самой настоящей семьёй.       Время шло, Норт аршинными шагами осваивал программу всё более высоких уровней, отчего не задержался на долгое время на младшем круге, а в скором времени и вовсе стал посещать уроки у самого Астариуса. Множество раз Фрида спрашивала Норта, как же так вышло, что тот попал на нулевой круг, начал с самого низа, однако прямого ответа получить так и не удавалось. Наконец, она смирилась, приняв для себя как факт — тайна золотого нолика Норта навсегда останется неразгаданной.       Потомок знатного рода, часовщик с высшей степенью, кроме того, талантливый ученик — вот он какой, Нортон Огнев. И только он один смог найти подходящие слова. Слова, в которых Фрида так нуждалась.       «Ты намного больше, чем часовая степень».

***

      Дверь в башню резко отворилась, пропуская вовнутрь взъерошенного и, кажется, чем-то взволнованным Нортона. Даже не взглянув на Лазорева, он схватил Лиссу за руку и потащил к зеркалу. Всё произошло так резко, что Лисса и пикнуть не успела. Но Костя быстро сориентировался и, несмотря на засевшую внутри обиду, решил идти до конца.       — Эй, полегче, что происходит? — Лазарев встал между ними и зеркалом.       Этот вопрос звучал слишком часто в последние два часа встречи с давними друзьями, поэтому Нортон без особого труда изобразил недовольство на лице.       — Мы уходим. — В голосе Огнева прозвучали стальные нотки.       — Стой, ты сейчас серьёзно? Просто оставишь всё так и уйдёшь, ничего не объясняя? — спросил Костя тихим, слегка дрогнувшим голосом.       Нортон прекрасно это услышал, но не отступил:       — Да, именно так. Ты всё правильно понял.       Словами не описать, как Нортону было больно произносить эти слова, изображать безразличие и надменность. Но ещё больнее было видеть, как в тёплых карих глазах друга появляется разочарование. Разочарование в Нортоне, в их многолетней дружбе, в совместных изобретениях и безумных приключениях. Огневу едва удалось проглотить образовавшийся тугой ком в горле.       «Прости меня, друг. Так нужно».       Нортон бесцеремонно отодвинул Костю, словно тот был не больше, чем обычной преградой, предметом мебели на их пути. Огнев шагнул в переход, утаскивая за собой опешившую Лиссу. Как же хочется обернуться, взглянуть на так хорошо знакомое лицо, сказать о том, что сожалеет о своих словах, и Костя навсегда останется его лучшим другом, несмотря ни на что. Но нет, нельзя, иначе быть беде. Нортон точно ещё успеет объясниться перед другом. А Лазарев поймёт и простит его. Обязательно простит.

***

      Нортон и Лисса вновь оказались в тёмном коридоре, освещаемым догорающими свечами. Какое-то время они шли в полной тишине, и Нортон, чувствуя их общее напряжение и невозможность сосредоточиться, решился первым нарушить молчание:       — Кажется, в Змиулане нас ждут большие проблемы.       Лисса же никак не отреагировала на его слова. Ей не особо хотелось влезать в мальчишеские разборки, но и оставить отвратительное поведение Нортона просто так она не могла.       » Что?! Неужели обиделась? Ну только этого ещё не хватало…»       — Пока мы сидели за столом и пили чай, я видел кое-что. Не уверен на сто процентов, но подозреваю, что это были видения.       Лисса смешно повела ушами, но голос не подала. Впрочем, Нортону было достаточно того, что она хотя бы слушает его.       — Мне привиделся человек, идущий по подземелью. Поначалу мне не удавалось его рассмотреть, но потом его облик прояснился, но что более важно — кинжал в его руке. Сдаётся мне, что только у одного человека в Змиулане есть таковой. У того, кто больше всего на свете любит мучить, причинять боль, унижать и вырывать с корнем крылья. Тот, кто душу из тебя вытрясет и даже бровью не поведёт. Ты же понимаешь о ком я говорю, Лисса? — Нортон приблизился к её лицу настолько близко, что Лисса ощутила его прерывистое и горячее дыхание.       Слова Нортона застали её врасплох. Лисса прекрасно понимала, к чему он ведёт, и это её пугало.       Шакл — так звали того, чьё имя боялся произносить вслух весь Змиулан. Он появился в замке несколько лет назад, незадолго до того, как Огневы стали обучаться у Астрагора, но уже успел сколотить себе репутацию редкостного отморозка. Появление Шакла в Змиулане каждый раз наводило шороху — ученики могли лишь догадываться, кто на этот раз провинился, и какое наказание будет ждать бедолагу. Кто-то выходил из подземелья весь избитый, с кровоподтеками и ссадинами по всему телу, некоторым везло меньше — выбраться удавалось лишь с отрезанным ухом или же лишившись парочки пальцев. Иные и вовсе возвращались, обречённые на вечное молчание, зажав в ладони свой собственный язык в качестве напоминания о том, чем пришлось пожертвовать за свой, вероятно, страшный проступок.       Как же мучительно было осознавать, что возможно сегодня он придёт и по их души…       — Но как же так, — промолвила Лисса едва слышно. — Если Шакл уже здесь, значит Астрагор вызвал его ещё до того, как мы воспользовались свечами. Да и ты никогда не был наделён талантом видеть будущее, может, ты просто надумываешь?       — Не знаю, — ответил Нортон, — но, с твоего позволения, я бы не стал рисковать судьбой и поскорей вернулся.       Признаться, Нортон уже тысячу раз пожалел об их сегодняшней вылазке. Не потому, что сам боялся наказания, нет. Больше всего на свете ему не хотелось подвергать опасности Лиссу. Нортон вдруг подумал, что, если бы все остальное погибло, а Лисса осталась, он все еще продолжал жить; и, если бы все остальное осталось, а её бы не стало, вселенная превратилась бы в ничто. Вмиг прахом развеялись бы его желания и мечты, оставив в душе лишь пустоту.       «Милая Лисса, если бы мне суждено было прожить тысячу лет, я бы принадлежал тебе все эти годы. Если бы нам предстояло прожить тысячу жизней, я бы хотел, чтобы ты была в каждой из них. Окажемся ли мы друзьями или врагами, неважно, просто будь, ведь без тебя моя душа погибнет».       Нортон твёрдо решил для себя — он защитит Лиссу несмотря ни на что. По его мнению, мужчина должен защищать женщину, в особенности любимую. И Нортон, как зачинщик этой вылазки, должен отвечать один. Он был готов принять наказание любой строгости и за себя, и за Лиссу.       В жизни Нортона она была нежным цветком, правда юноша долго не мог решить, каким именно. Впрочем, после их тайного свидания на озере у водопада на ум приходил лишь жасмин — чувственный, нежный, женственный, к тому же, жасмин называли лунным светом любви.       — Что бы не произошло там, в Змиулане, знай — я защищу себя, чего бы мне это не стоило. — Произнёс Нортон и крепко сжал ладонь девушки.       На лице Лиссы появилась лёгкая, нежная улыбка. Веря Огневу, она в ответ легонько сжала его руку и прикрыла глаза, готовая к перемещению в Змиулан.

***

      Комната встретила беглецов ночной зимней прохладой, тянущейся от приоткрытого окна. Угли в камине дотлевали, тихонько потрескивая. Ещё немного, и комната полностью утонет в темноте. На небе красовался тонкий полумесяц — до утра было далеко.       Нортон наспех задул свечи, являющиеся единственным источником света в комнате, и, вытащив часовую стрелу, бубнил себе что-то под нос. Вероятно, план сокрытия улик в виде свеч и второго зеркала. Он не сразу заметил, что Лисса стоит неподвижно, неестественно выпрямившись в струнку. Синие глаза неотрывно смотрели в ночную темень, лишь казавшейся пустотой.       Что-то скрипнуло, и Нортон, переведя взгляд на источник звука, замер как вкопанный, боясь сделать вздох.       Рядом с письменным столом, лениво откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, сидел человек. Он выглядел весьма расслабленно, демонстрируя, что ситуация находится полностью под его контролем.       «Шакл…» — одновременно пронеслось в головах Огневых.       — Так-так-так, детишки вернулись, — наигранно ласково прозвучал его голос. — Весьма увлекательный праздничек вышел, не так ли?       Шакл встал и кошачьей поступью двинулся к Нортону и Лиссе, утопающим в немом ужасе. Словно зверь, Шакл чувствовал их страх, отчего губы его расползлись в хищном оскале. Ему доставляло удовольствие видеть в их глазах неподдельный страх, слышать их сбившееся дыхание и беспорядочное, отчаянное сердцебиение. Шакл медленно обошёл их, цепко, с некоторым пренебрежением разглядывая со всех сторон. Он остановился напротив Лиссы и грубо схватил её за подбородок.       — Она ни в чём не виновата! — рассекая тишину, отчаянно прозвучал крик Нортона.       Через мгновение темно-карие, со злым прищуром глаза находились в сантиметре от лица Нортона, заставив того отшатнуться, но не тут-то было — Шакл резким движением схватил парня за воротник его рубашки, притягивая ближе.       — Что за жалкий скулёж я только что услышал? — фыркнул Шакл.       — Не трогай её, это я виноват. Это я предложил воспользоваться свечами. — Севшим, дрожащим от волнения голосом продолжил гнуть свою линию Огнев.       — Да что ты о себе вообразил, щенок? — глаза Шакла превратились в две узкие щёлочки.       Шакл с силой встряхнул Нортона за грудки, а затем отшвырнул от себя, словно тряпичную куклу. Действительно, силы у Шакла было не занимать. Не удержав равновесие, Нортон упал, больно ударившись головой об пол. Несмотря на головокружение, Нортон тут же вскочил на ноги, готовый держать следующий удар. Но у Шакла были другие планы — его рука с часовой стрелой наготове сделала короткий взмах, останавливая время Нортону Огневу.